Тень

Глава 26 Спасительница воина

Шарфи не снимал руку с рукояти ножа. Он наблюдал за спящим Анфеном — хотя слово «спящий» едва ли было приемлемым — скорее нужно было сказать: наблюдал за живым трупом. Отощавший, изголодавшийся, Анфен дышал так слабо, что грудная клетка почти не шевелилась.

Наконец пришла пора принимать решение. Часть его подло убеждала: «Воткни в него нож. Забери прекрасный доспех, оружие. В конце концов, именно они способны пропустить человека в тишь, чем бы она ни была на самом деле. Я смогу махать мечом ничуть не хуже его. По крайней мере, почти так же хорошо…»

Это почти как прирезать друга на поле боя, который сидит с распоротым животом, собирая кишки на коленях, все равно с такими повреждениями ему не прожить и пары часов. Может, в глубине души Анфен даже будет благодарен за освобождение. Тот Шарфи, который много лет назад сражался на войне, не помедлил бы. Если он доберется до города — если, конечно, еще остались свободные, независимые города, в которых можно нормально жить, — то первым делом продаст эти волшебные игрушки и, наверное, сможет неплохо устроиться. Неплохо устроиться?.. Да он, скорее всего, сможет на вырученные деньги купить весь город! Мэры с себя последние штаны снимут, лишь бы заполучить этот доспех!

Выбор, вечный выбор…

Сегодня они продолжили долгий марш в никуда, останавливаясь отдохнуть в тех же самых местах, из которых ушли всего четыре дня назад. И в тот момент искушение убить Анфена было ничуть не слабее нынешнего. Они описали огромный круг по вражеской территории, и все время по бездорожью, избегая даже оленьих троп. Преодолели не один холм, склоны которого были покрыты предательски осыпающимся гравием и испещрены ямами и норами. Анфен, больной, явно умирающий от голода, ни разу даже не попытался объяснить, что они делают, куда идут, откуда взялся этот странный шрам у него на шее, из которого то и дело сочилась кровь. Он шел по всей шее, даже на затылке, как будто бывшему разбойнику не так давно вообще отрубили голову!

Иногда, нарушая молчание, Анфен начинал метаться и нести чушь, которая по большей части действительно была бредом больного. О том, что его спасительница непременно появится снова. Она скажет, что им делать дальше. Она сможет то, это и вообще все на свете.

Шарфи пригнулся и уже был близок к тому, чтобы вогнать нож в грудь Анфена, когда тот неожиданно застонал и пошевелился. «Дерьмо», — подумал он, сделав шаг назад, а затем сошел с дороги и пристроился к дереву по маленьким делам.

Анфен сел, обнял колени и начал раскачиваться вперед и назад, как смертельно больной человек.

— Я не должен слишком часто возвращать нас туда, — пробормотал он хриплым, как карканье ворона, голосом. — Мы не должны вмешиваться в ход событий.

— Куда? — хмуро уточнил Шарфи.

— В тишь.

— Ага. В тишь. Я так и подумал, что ты об этом, — произнес Шарфи, стряхнув капли со своего петушка. — Ну и… как именно работает этот доспех? Ты просто думаешь о тиши — и оп! Ты уже там? Вот так? Почему ты отказываешься рассказать мне об этом? Я же не собираюсь его с тебя стаскивать.

— Нам вообще не следует там появляться. Как и находиться в этой проклятой стране.

Шарфи закатил глаза:

— Надо же! Чего только не узнаешь… Значит, нам не следует здесь находиться, да? Знаешь, я пару раз думал об этом. Думал, что, может, мы могли бы сидеть где-нибудь в трактирчике. Или другом уютном месте.

— Мы не узнаем своей цели, пока не появится моя спасительница.

«Я это сделаю, — с удивительной ясностью понял Шарфи, ощутив облегчение. Наконец-то решение принято. — В следующий раз, заснув, он умрет».

Ждать пришлось недолго. Анфен поднялся на ноги, с трудом прошел пару шагов и рухнул на груду сухих листьев. Шарфи незамедлительно вытащил нож, склонился над телом, перекатил его на спину, поднес клинок к горлу Анфена и…

И целую минуту смотрел на бледное, изможденное лицо. Он искренне желал сделать последнее движение, но рука отказывалась повиноваться. «Дерьмо», — снова ругнулся про себя Шарфи, выронив нож в шуршащие листья.

Он оттащил Анфена — каким легким оказалось тело! — подальше от дороги, подложил ему под голову рюкзак, проклиная само его имя, а затем устроился поблизости и тоже закрыл глаза. Ему было плевать, что никто не остался стоять на страже. Они и без того слишком долго полагались на удачу, чтобы теперь начать осторожничать.

Шарфи пробудился от кошмаров, когда возле его головы что-то тяжело рухнуло на землю. Он увидел две вытянутые конечности, которые, судя по всему, когда-то принадлежали человеку и до сих пор отчасти сохранили изначальную форму, но лишь общие очертания. Они были искаженными, изуродованными, странно вытянутыми, словно их владелец был сделан из резины. Шарфи случайно прикоснулся к одной руке, поднимаясь на ноги. На ощупь она оказалась легкой и твердой, как обожженная глина.

— Успел в последнюю секунду, — произнес Анфен, гордый, могучий и торжествующий, с обнаженным мечом. — Эта тварь схватила тебя, Шарфи. Двое. Обернись. Этот поймал тебя в свой танец со временем. И сюда бегут новые. Здесь, в тиши, они не способны причинить нам вред. Обнажи клинок! Обнажи клинок, которым тебе так не терпится воспользоваться! — Анфен зашелся в безумном смехе.

Шарфи покорно вытащил нож и последовал за предводителем сквозь лиловые сумерки. Тут и там над ними нависали изуродованные люди, лишившиеся нормальных тел, неестественно согнутые и вытянутые, куда выше, чем они должны быть. Они двигались резко, неуклюже, порой почти не касаясь земли ногами. Один из них повернулся и пристально посмотрел на Шарфи, вглядываясь в его глаза своими, в которых светилось понимание; вытянутый рот застыл в молчаливом крике. Руки, неповоротливые, изогнутые, двигались резко, судорожно, как будто тварь плыла в воде. Шарфи не смог долго выдержать взгляд ее глаз.

Анфен дотянулся до этого существа мечом, а затем расправился с остальными, не оставив своему приятелю ни одного. Вот и прекрасно. Эти создания не пытались ответить тем же, они вообще не сопротивлялись, даже не пытались убежать. Их глаза лишь пристально следили за движением меча Анфена. Он разрезал последнего на две неровные части и присел на корточки у тут же застывших кусков тела, тяжело дыша.

— Они служат определенной цели, Шарфи, — по крайней мере, очень на то похоже. — Анфен бдительно огляделся, высматривая новые жертвы.

— Ха! Это безумие! С чего ты взял? Это всего лишь чудовища.

— Они изменены чем-то с другой стороны. Чем бы ни была эта сила, она взаимодействует с нашей. Наша реальность отвечает за половину этой перемены. Ты понимаешь? Они должны служить определенной цели здесь, приносить какую-то пользу.

— Заткнись Анфен. Просто заткнись, завязывай с такими разговорами.

На глаза навернулись слезы ярости, однако Шарфи мужественно сдерживал их, чувствуя нарастающий огонь в глотке. Он не плакал на ферме рабов, когда его друга забили до смерти охранники прямо у него на глазах. Не заплачет и сейчас.

Но Анфен словно не слышал его. Он шел через леса обратно к дороге, выискивая новых тварей, но их не оказалось поблизости. Иногда между стволами деревьев мерцали кристаллы несработавших заклинаний, сплетенных давным-давно или же еще не произнесенных вовсе, еще больше таковых обнаружилось в небе, высоко-высоко. Некоторые, очевидно, были созданы драконами, судя по размеру кристаллов, и по-прежнему ждали, когда сюда доберутся форматоры, чтобы вплести чары в реальность.

Шарфи вспомнил небо Иномирья, огромное и черное, на котором ярко сияли редкие огоньки, как бриллианты, упавшие в огромную шахту. Как-то вечером во время посиделок у костра Эрик назвал их звездами, пытаясь объяснить Сиель их происхождение и предназначение в таких заковыристых словах, что Шарфи счел все его россказни пустопорожним бредом. Теперь же он понял, что эти «звезды» на самом деле не что иное, как заклятия, созданные в том мире давным-давно, еще до того, как реки магии высохли, как написанные приказы для кузнецов, которые не удосужились прочесть их и выковать.

Животный крик вырвал его из раздумий. Было сложно поверить, что этот звук вырвался из горла Анфена, который, шатаясь как пьяный, прошел мимо Шарфи к Великой Разделительной Дороге. На его лице отразилась такая безумная радость, что бравому вояке, решившему, что предводитель обнаружил новых Мучителей, стало дурно. Он не понимал, как столь отвратительное занятие может приносить подобное чувство.

Однако никаких Мучителей не было и в помине. Перед ними завис залитый светом силуэт, похожий на призрака. Анфен приблизился к нему неверными шагами, выронил меч и упал на колени. Только через минуту Шарфи сумел различить, от кого исходило странное туманное сияние — всадник на коне. Он что-то тихо говорил Анфену. Тот слушал, дрожа всем телом и не скрывая рыданий, то и дело протягивая руки, чтобы коснуться призрачной фигуры.

Шарфи не осмеливался подойти ближе. Затем звучный, низкий женский голос произнес:

— Подойди и подними меч своего хозяина, оруженосец, о чем ты уже давно мечтаешь.

«Я не оруженосец, — подумал Шарфи. — Я ветеран. Никогда не вел армию в бой, но повидал не меньше его и многое знаю о войне». Однако он подчинился, протянув рукоять меча Анфену, который не обратил на нее внимания.

— Я не могу подойти ближе к замку, чем сейчас, — произнес призрак. — Даже здесь мне не по себе — Он слишком хорошо знает, что я близко. Ты должен будешь стать моими глазами, Анфен. Ты — смертный, до которого Ему нет и не может быть никакого дела. Твоими глазами я увижу все, что предстанет перед тобой. Приближается перемена к новой, быстро растущей силе, которая зовется By. Мне пока не открылось, чем именно он станет.

Анфен произнес:

— Должен ли я уничтожить By, моя спасительница, прежде чем его сила возрастет?

— Ты не сможешь сделать этого. Даже с помощью оружия, которым я наделила тебя. И даже если бы сие деяние было тебе по силам, свершать его не следует. Он еще может пригодиться нам, Духам.

— Может, моя спасительница? Но как может быть, что кто-то, столь могущественный, как ты, способный отменить смерть человека, не может быть уверен в этом?

Только услышав этот вопрос Шарфи наконец все понял. Меч Анфена со звоном выпал из его ослабевшей руки. Но Доблесть, казалось, не обратила на это внимания. Богиня произнесла:

— Ни один провидец не способен узреть свой собственный путь, проложенный через множество тех сцен, которые лишь могут быть. Даже Духи. Узреть — означает переместить, поэтому они вечно смещаются, уходя от вопрошающих глаз. Тебе бы они показались тысячью тоннелями, растягивающимися до бесконечности, уходящими во тьму, каждый из которых столь же невероятен, как тот, который со временем окажется истинным. Но прошлое — лишь одна тропа, четкая и ясная. И на ней я вижу Духов, победивших некогда могущественного Инферно. Тебе известно, чем он был? Что есть прочие Духи, что есть я?

— Каждое слово, которое ты даруешь мне, моя спасительница, я буду хранить и лелеять. — Анфен внезапно выбросил кулак вбок и молотом обрушил его на колено Шарфи. — Преклони колени! — проревел он.

Не в силах справиться с головокружением, воин подчинился и почувствовал на себе тяжелый, оценивающий взгляд Доблести, который на мгновение словно придавил его к земле, а затем оставил в покое.

Доблесть произнесла:

— Мы, Духи, — столпы, поддерживающие небеса и удерживающие выводок в своих темницах. В то время было необходимо сломить Инферно. Запертые в небесном своде молодые драконы сумели лишить его рассудка. С тех пор не хватало одного столпа — и наша власть над ними ослабла. Но вскоре появится новый, именуемый By.

— Будет ли он стоять бок о бок с вами, моя спасительница?

— Возможно. Или он попытается помешать нам. Он может оказаться слабым и хрупким — или превосходить по силе Гору. Но Маятник продолжает качаться. Еще один Дух, возможно, вскоре будет призван в дальние, чуждые земли на войну, еще больше ослабив оставшихся, лишив их возможности и дальше удерживать выводок в небесной темнице. Анфен… Ты правильно поступил, не убив мага, который навлек на нас все это.

— Благодарю тебя. О, спасибо тебе, моя спасительница.

— Тебе было нелегко так поступить. Этот маг не знает своей цели в нашем мире. Его использовали и Духи, и драконы в разные времена. Как он использовал тебя.

— Я подозревал, что все обстоит примерно так, моя спасительница.

— Ты сможешь убить его позже, когда перемена завершится, если твое желание не изменится и если твоя рука способна успеть за намерением. Новый Дух вскоре выйдет вперед. Он не сможет оставаться так близко к великой силе, которую вы именуете Драконом, — она оттолкнет его. Тогда станет ясно, что перемена свершилась. Когда By двинется на юг и изберет себе в мире собственный дом, нам, остальным Духам, останется только наблюдать. Со временем мы должны будем решить, следует ли оставить его или же отправить туда, где оказался Инферно. Его не убили, Анфен, лишь заточили в темницу. С By этого сделать будет нельзя. И убить его нельзя.

— Значит, он обрел вечную жизнь, моя спасительница?

— Если такова была цель его долгого поиска, то да. У него будет достаточно времени, чтобы пожалеть об этом… Но теперь мы должны расстаться. Я дам тебе совет. У вас нет истинного друга среди выводка. Никаких излюбленных не будет. Не слушай подобных обещаний, не верь им. Расскажи об этом своим сородичам. А теперь — двигайся дальше, Анфен. Будь моими глазами. Я не управляю рукой, которая держит меч, полученный тобой из моих рук. Он принадлежит лишь тебе. Твои мысли остаются твоими, как и благородное сердце. Горе и стыд также по-прежнему принадлежат тебе, если ты желаешь цепляться за них. Ступай. — Тяжелый взгляд богини вновь обратился к Шарфи. — Служи ему как должно.

Эти слова упали в сознание гранитными плитами.

Шарфи сейчас больше всего на свете хотелось сбежать и спрятаться. Но вместо этого он, запинаясь, пробормотал:

— Да, госпожа.

Шаг за шагом он следовал за Анфеном к замку, который вскоре вновь навис над ними неприступной громадой и, казалось, следил за ними недружелюбным взглядом, как живое существо, словно где-то под ним похоронили спящего, который наблюдал за миром через огромные неподвижные каменные глаза.

Анфен продолжал нести счастливую чушь про драконов, Духов и его спасительницу. Из шрама на его шее по-прежнему сочилась кровь, сбегая на воротник, заскорузлый от буро-коричневых потеков. Шарфи взглянул на небо, надеясь, что сейчас появится Инвия и убьет его. Но увидел только облака.

Они не возвращались больше в тишь, и лишь однажды вдали появился одинокий Мучитель. Он повернул голову, наблюдая за пришельцами, а затем двинулся своей неуклюжей походкой к тому месту, по которому люди только что прошли, однако преследовать их не стал.

То ли дело было в By, то ли в чем-то другом, точно сказать было нельзя — перемена либо уже наступила, либо быстро приближалась. Напряжение разлилось в потрескивающем, искрящемся воздухе приближающейся грозой. По дорогам все так же бродили патрули, но они казались до странности неорганизованными, беспорядочно мечась от одного поворота до другого. Шарфи наконец удалось убедить — и с каким трудом! — Анфена не идти по нахоженным путям. Им попадались и толпы беженцев — или, по крайней мере, людей очень на них похожих, которые по какой-то неизвестной причине двигались к Замку, а не прочь от него. Можно было подумать, что они все повиновались некоему призыву или услышали чей-то зов. Шарфи, которому порой удавалось рассмотреть их лица, сказал бы, что они мчались вперед с неистовством отчаявшихся кладоискателей, которые только что услышали, что под замком спрятаны бесценные сокровища.

Когда Анфен и Шарфи подошли к стенам и замок навис над ними тяжелой громадой, до них начали доноситься обрывки разговоров с лугов, на которых собрались горожане вперемешку с воинами, изголодавшиеся смешались с откормленными, одинаково часто виднелись лохмотья и камзолы, и все как один смотрели вверх, с возбуждением обсуждая что-то.

Высоко над головами собравшихся, на балконе, выходившем на луга, стоял их Друг и Владетель, воздев руки к небесам и обратив светлый лик к темным облакам, быстро собиравшимся клубящейся массой, то и дело прорезаемой молниями, словно по-змеиному облизывались невидимые с земли огромные чудовища. Замок и земля под ним едва уловимо дрожали.