Тень

Глава 3 Визит дрейка

Азиель видела, как светокамни, покрывавшие небесный свод, начинают гаснуть в ночи. Иногда это происходило медленно, а порой хватало лишь нескольких минут. Сегодня небо тускнело неторопливо, неспешно, плавно. Крошечные фигуры мелькали в серых облаках, слишком игриво и быстро, чтобы быть птицами. Значит, Инвии. Азиель наблюдала за ними, воображая себя участницей этих игр, обнаженной и совершенно свободной.

Она представляла, как проносится над скрывающейся под пологом сумерек землей, видя далекие, нависшие над горизонтом горные пики. Было трудно поверить, что там есть такие же места, как и здесь, что точно такими же шагами, какими она только что пересекла свою комнату, можно обойти весь мир и в конце концов оказаться на том же месте.

Стоя слева от окна и глядя вниз, она видела Великую Разделительную Дорогу, уходящую вдаль идеально ровной линией, разбивая землю на две половины. Облака медленно плыли на юг чуть быстрее обычного, отбрасывая слабые многогранные тени, играющие в догонялки на плитах. Они собрались в тучи на востоке и западе, нависли над замком, как сгустки дыма, а затем двинулись дальше на юг. Так было всегда, но сегодня девушке показалось, что привычные явления стали неожиданно очень важными и обрели новый смысл. Даже птицы, казалось, были не способны лететь против усилившегося вдруг странного небесного потока.

Одна Инвия приблизилась к окну Азиель — куда ближе, нежели они обычно осмеливались подлетать. Девушка не успела рассмотреть ее, только заметила размытый силуэт с распростертыми крыльями, нырнувший в толстое одеяло облаков. «Почему они могут свободно летать, — подумала девушка, — в то время как могучие драконы сидят в небесной тюрьме, как в ловушке?» На мгновение она ощутила странное родство с никогда не видимыми ею великими существами, позволив себе помечтать о том, что они бы почувствовали то же самое, узнав о ней.

И рано или поздно они о ней узнают. В конце концов, она ведь дочь их Друга и Владетеля.

Три лица проплыли по стеклу окна, как бледные отражения. Азиель удивленно вскрикнула. Уже очень давно Призрак не навещал ее. Радость затопила девушку при мысли о том, что в комнате наконец появился кто-то еще.

Одно из лиц Призрака (не то, похожее на чудовище, которое она как-то попросила по возможности не показываться ей) испуганным голосом позвало девушку по имени. Она изобразила недовольство вторжением, что на самом деле было очень далеко от правды.

— А тебе что надо? — спросила Азиель. — Без приглашения появляешься в моем окне после того, как столько времени меня игнорировал?

— Мы не хотели тебя игнорировать, — дрожащим голосом отозвался Призрак. Теперь говорило лицо с пустыми глазами, больше всего напоминавшее череп, в то время как два других беспорядочно метались вокруг него. — Мы боимся, Азиель. Мы должны были наблюдать за его комнатой, хотя он очень пугает нас в последние дни. Кто-то ворвался к нему в прошлом месяце. Ты знаешь об этом? Мы должны быть бдительны. И терпеливы.

— Ворвался! Что, это был вонючий старик?

— Маловероятно. Должно быть, то был великий волшебник. Действительно великий! А теперь случилось кое-что еще…

— Что именно?

— Твой отец стал… немного странным.

— Я не хочу говорить о нем. Особенно после того, что он заставил меня вынести сегодня. — Эти сдавленные вопли, ужасные крики, исполненные боли… И когда один голос умолкал, его тут же сменял другой…

— Мы не знаем, к кому обратиться, — произнесло третье лицо Призрака, почти прозрачное, так что было невозможно разобрать черты. Смутные очертания пальцев коснулись стекла. — Кроме него мы можем разговаривать только с тобой. За другими мы иногда… наблюдаем. Вот и все. Наблюдаем.

Азиель опустилась на край постели:

— Можешь войти в зеркало, если пожелаешь. Это окно не слишком чистое.

— Нет! Куда легче бежать из окна, если придется торопиться.

— Но куда тебе может понадобиться так спешить? Ты все время чего-то боишься! Что произошло с моим отцом?

— Он…

Лица Призрака придвинулись друг к другу и энергично зашептались, но девушка ничего не разобрала.

— Мне ты можешь рассказать без страха, — произнесла она, проводя костяным гребнем по своим длинным черным волосам. — Это ведь не я доношу на тебя.

Лицо с пустыми глазницами сморщилось, словно собираясь заплакать, на остальных появилось выражение глубокой боли.

— Нам жаль, Азиель. Но это было давно. Неужели ты до сих пор не простила нас?

Она помолчала, решив немного помучить Призрака.

— Хорошо, я скажу: да, я простила. Я знаю, что ты не можешь лгать ему. И рада, что ты пришел. Я бы хотела видеть тебя чаще.

— Почему ты не плакала сегодня, Азиель?

Вопли, доносившиеся из соседней комнаты, снова эхом зазвенели в ее ушах. Она бросила в Призрака гребень. Металлическая ручка ударилась о стекло, разбив его. В самом большом осколке, упавшем на пол, засуетились два лица, борясь за наиболее выгодную позицию. Выиграл череп.

— Нам жаль. Ты плачешь! Нам жаль, Азиель. Мы просто…

— Какое тебе дело, пою я для него или нет? Зачем напоминать мне об этом? Ты же сам говорил, как вам жаль, что мне приходится делать это каждый день!

— Так и есть! Так и есть!

Девушка вытерла глаза и нос.

— Сегодня было еще хуже, чем когда я заболела и потеряла голос или когда тот старик… — Она поспешно прикусила язык, не рискнув рассказать Призраку о таинственном посетителе, чьего возвращения она втайне желала. — Это ужасно. Эти звуки, крики… Ужасно. Что они делают там с людьми? И нянюшка все время стояла у двери, говоря гадкие вещи, впрочем, как обычно…

— Нам жаль, что он заставляет тебя плакать для него, честное слово, — повторил Призрак. — Но он должен отыскать в тебе нечто, причиняющее ему беспокойство, и заставить тебя навсегда расстаться с этим. Вот почему он делает это. Неужели ты не понимаешь? Та часть тебя, которая заставляет желать остановить их, не дать им совершить все эти жуткие вещи, спасти чужую жизнь. Именно она его беспокоит. Вот от чего ты должна избавиться.

— Ты уже и раньше говорил мне об этом, но я по-прежнему ничего не понимаю. Не думаю, впрочем, что я хочу это понять.

— Азиель, мы пришли, чтобы сказать тебе…

Она бросилась на постель, прижавшись лицом к одеялу, чтобы Призрак не мог разобрать ни слова, сказанного искаженным от рыданий голосом:

— Сегодня и вчера. Маленький голосок внутри меня просто сказал: «Не сегодня! Не делай этого, что бы ни случилось. Виноват он, а не ты». И я молчала. Я затаила чувства внутри, закусила рукав и притворилась, что за стеной убивают животных для кухни. Прямо как вчера. Но я не знаю, что буду делать, если они начнут то же самое завтра. Я просто не знаю…

— Мы пришли сказать тебе, что сегодня был последний день. Так сказал By, велел твоей нянюшке и охранникам прекратить. Мы слышали их беседу. О, как он перепугал их! Азиель, он считает, что ты сделала это.

— Что сделала? — буркнула девушка, не поднимаясь с постели.

— Избавилась от милосердия. От той части себя, которая так мешала ему. Азиель! Он думает, что ты наконец научилась.

— Чему научилась?

— Быть такой, как он, не похожей на… на его подданных. Разве ты не понимаешь, что все это время он желал твоего молчания? Не важно, что происходит за стеной. Он хотел, чтобы ты слышала крики и позволила мучить других людей. Специально. Он знал, что однажды не услышит криков из твоего окна, и это может означать только одно: ты это сделала!

Одно из других лиц осторожно забралось в большой осколок, заменив предыдущее.

— Поэтому мы здесь, Азиель, — глубоким, грустным голосом произнесло оно. — Что-то в тебе — в твоем обучении — изменило его. Поразило, похоже. Мы не знаем почему.

Она резко села на постели, чувствуя, как колотится сердце.

— Это ведь не… не та перемена? О которой толкует Архимаг?

— Мы не знаем. Мы наблюдаем за Архимагом, но не понимаем, чего он… постой, он идет сюда!

— Стой! Вернись, пожалуйста, Призрак, если тебе не трудно! Прошу тебя, ты сможешь вернуться позже?

Но осколки окна и длинное зеркало, стоявшее в углу, отражали теперь лишь ее комнату.

Стук, топ, шарк. Стук, топ, шарк. Постукивание посоха Архимага, шарканье покалеченной ноги — звуки столь же знакомые, как и стены ее комнаты или небо, видимое из окна. Как неожиданно наступившая тишина, позвякивание ключей в руке колдуна, скрежет замка и тихий щелчок. Наконец в комнату заглянуло изуродованное лицо, отвратительное даже для Азиель, любившей глубокий, поставленный голос Архимага — и иногда даже его неприятный запах. Как сейчас, например. Значит, он недавно колдовал. Он обещал, что не будет этого делать без крайней необходимости. Азиель не нравилось, что он колдует, потому что магия причиняла сильную боль.

Черное перо застряло в воротнике. Она протянула руку, чтобы вытащить его, и это движение вызвало улыбку на здоровой половине лица Архимага. Обожженная его часть даже не дернулась.

Он вновь менял образ, превращался в огромную черную птицу. Так колдун поступал лишь тогда, когда ему необходимо было тайно попасть куда-нибудь. Девушка чувствовала жар, исходящий от тела гостя, хотя кончики трех огромных рогов уже не дымились.

— Можно ли мне присесть? — спросил Архимаг, зная, что подобная вежливость — пусть и совершенно ненужная — доставляла девушке удовольствие.

— Можно, — отозвалась та, сделав реверанс.

Наблюдая за осторожными движениями Архимага, она поняла, что он только что вернулся из дальнего странствия. Он не был оборотнем от природы, поэтому удерживать животную оболочку колдуну было нелегко, как человеку долгое время сидеть на корточках в очень неудобной позе.

Какое-то время он неподвижно сидел, пытаясь отдышаться, отвернув изуродованную половину лица от девушки.

— Призрак сказал, отец меняется. Призрак утверждает…

— Я знаю. Даже слишком хорошо. — Архимаг устало вздохнул. — Процесс очень далек от завершения. Но последняя стадия неуклонно приближается. Ты не сможешь увидеть этого, Азиель, однако сила собирается и плывет к нему сама, что бы я ни делал. Пока она бездействует, окружает его, как кокон или ураган, однако постепенно она впитается и станет частью его. Он сможет пользоваться ею и сжигать собственное тело, как делают маги. И я сомневаюсь, что есть время хотя бы для того… — Неожиданно он покосился на осколки окна, лежащие на полу. — Призрак, говоришь… Он сейчас здесь?

— Нет, Архи.

— Чего он хотел?

— Он сбежал, когда ты пришел. Похоже, Призрак боится. И отца, и тебя. Конечно, так было всегда, но на сей раз мне показалось, что это не обычный страх.

— А… — протянул Архимаг, барабаня пальцами здоровой руки по набалдашнику длинного тяжелого серебряного посоха, лежавшего у него на коленях. Вторая замерла неподвижно, похожая на искривленную, почерневшую палку, вытащенную из огня. — Я думаю, нам следует переместить тебя на один из этажей пониже, — наконец произнес он. — Завтра. Подальше от него. И в итоге вообще из замка, если понадобится.

— А он не…

— Не разозлится? Вполне возможно. Мне удастся усмирить его гнев. Надеюсь. Скорее всего, он утратит фокусировку, рассеяв его по всему замку. — Архимаг покосился на девушку и подмигнул. — Или, возможно, будет слишком сильно злиться на твою нянюшку. Смотря кто отдаст приказ о твоем отъезде.

Девушка рассмеялась, не зная хорошенько, шутит колдун или говорит серьезно.

— Ты — его птичка в золоченой клетке, Азиель, чье пение ему так нравится. Только и всего. Ты не так важна для него, как вам обоим представляется.

К немалому удивлению девушки, это замечание ранило ее, хотя Архимаг явно не стремился обидеть свою собеседницу.

— Кто же в таком случае действительно важен для него?

— Как и всегда, ему важен только он сам. И, полагаю, некто, кого называют Тенью. Азиель, ты слышала что-нибудь о Стене на Конце Света? Или о чем-то еще необычном?

Она вспомнила о странных облаках, но девушке не хотелось, чтобы Архимаг подумал, будто она может такие глупости считать важными.

— Я видела большие воздушные корабли. Странные, с круглыми боками. Они медленно плыли по небу. Один прошел прямо над башней!

— А, хорошо, что они наконец-то вернулись. Это мои корабли. Их построили в Эске по моему приказу. Видимо, недостаточно хорошо — один разбился, и я до сих пор не знаю, где именно.

— А зачем они нужны?

— Они собирали… кое-какие редкие образцы воздуха для меня. Далеко. Так ты ничего не слышала о Стене?

— А что не так со Стеной?

Архимаг тяжело вздохнул:

— Она разрушена.

Девушка ничего не поняла.

— Мы не знаем, каким образом — и кому — удалось сделать это, — произнес колдун, глядя вдаль. — И для чего. Это может помочь перемене свершиться. Или же сильно навредить твоему отцу, — произнес Архимаг и погрузился в думы.

Азиель прочла множество книг, рассказывающих о Конце Света, о Стене и прочих вещах, в которых она ничего не понимала.

— Ты, кажется, обеспокоена, Азиель, — произнес маг. — Не стоит волноваться. Нам теперь открыт новый мир — или, по крайней мере, вскоре откроется. И война в недалеком будущем будет наконец выиграна. Этому стоит радоваться. Что бы в итоге ни случилось с By.

— Да, но что там, по другую сторону? Новые люди, новые бунтующие города?

— Нет, Азиель. Я видел странных существ в Зале Окон. Я не хотел бы тебе о них рассказывать. Однако как только мы разберемся с новыми потоками воздуха, все будет хорошо.

— Это был… Архи, ты знаешь, кто сделал это! Разве не так?

Его лицо выразило глубочайшее удивление.

— С чего ты взяла?

— Не знаю, но я чувствую, что права. Ты знаешь, кто сделал это. И можешь сообщить мне. Я никому ничего не скажу. Ни Призраку, ни нянюшке — никому!

— Очень хорошо, пусть будет так. Азиель, ты знаешь, что на самом деле представляет собой Призрак? Я тебе расскажу. Твой отец убил пятерых своих друзей задолго до твоего рождения. Я не стану лгать тебе — я помогал ему планировать их смерти. Они представляли для нас серьезную угрозу, мешая гладкому ходу событий. Но твой отец до этого ни разу не убивал никого своими собственными руками. По крайней мере, не в бою. Он только заставлял других делать грязную работу. Поэтому свершенные деяния долго потом еще бередили его, крутясь воспоминаниями в потоках воздуха, который здесь сильнее, чем где-либо еще.

— Он чувствовал свою вину?

— Да. И с помощью проводимых нами ритуалов, когда началась перемена, еще большая сила начала собираться вокруг него, она текла через его тело, соприкасаясь и с разумом. Ты знаешь, Азиель, что такое магия, в упрощенном виде?

Она подумала о тех фокусах, которыми иногда ее развлекал Архимаг, вспомнила птичку, созданную из света, которая неуклюже летала по комнате, пока не врезалась в стену и не взорвалась россыпью ярких искр. Даже сейчас она вспомнила отголоски детского восторга; хотя прошло уже почти десять лет, это чувство по-прежнему ласкало ее, как теплый ветерок.

— Ты говорил мне, что такое магия, но я забыла.

— Магия — это свободная реальность. Кресло, на котором я сижу, — устоявшаяся реальность. Ты и я — это тоже устоявшаяся реальность, хотя она куда более сложна и гибка, нежели кресло. Представь, что мы стоим в реке, а мимо плывут необработанные куски глины. Маги могут не только видеть их, мы способны схватить сырой материал реальности и придать ему иной вид. Великие маги вроде меня могут проделывать это быстрее, чем ты моргнешь. Мы создаем новые формы, тщательно продуманные заранее, поскольку ошибки весьма и весьма опасны. Но твой отец не маг. И даже если бы он был им, ни один человек еще не обладал такой силой. Даже величайший маг, который когда-либо жил на этом свете. Ни один человек не способен даже удерживать такой объем магии, не говоря уже о том, чтобы создавать ей какую-либо определенную модель. Даже меньший объем силы, окружающей By сейчас, мог бы сокрушить его, если бы не мои познания и ритуалы. Это было нелегко, Азиель. Потребовались многие века упорного и часто утомительного труда — и очень опасного. Хотя сила наконец окружила его, он не способен лепить из нее образы, как человек, лишенный рук. И теперь внезапно у него их целая сотня. И все движутся вокруг сами по себе, быстрее, чем он может хотя бы заметить их, не говоря уже о том, чтобы управлять ими. Поэтому он творит то, чего изначально не был намерен делать. Некоторые из этих непроизвольных заклинаний вредят ему. И нам.

— А Призрак?..

— Призрак — одно из его созданий, да, хотя не очень опасное. Он был сотворен задолго до того, как ты родилась. Часть By продолжала испытывать чувство вины или страха перед привидениями. Его постоянно мучили мысли о призраках тех, кого он убил своими руками, потому что об этом все твердят. Страх почти полностью поглотил его душу в те дни. Я хорошо помню это. Я пытался его успокоить — с обычными результатами. И в конце концов By отыскал способ прийти в норму, прежде чем страх поглотит его полностью.

— Получается, он создал Призрака по чистой случайности? И сделал его своим другом, чтобы не пришлось больше бояться?

— Да. Даже до того, как начались перемены, твой отец был довольно странным человеком. — Архимаг, казалось, неожиданно осознал, что девушка теперь видит изуродованную половину его лица, и поспешил вновь отвернуться. — Вот почему я так нервничаю. Меня беспокоит то, как… продвигается процесс. У того, что еще в твоем отце осталось человеческого, есть свои страхи, прегрешения, секреты. И у него теперь куда больше силы, нежели в те времена, когда он создал Призрака. Мы не спрашиваем Гору или Ураган, каким образом они управляют силами, скопившимися вокруг них, — в любом случае нам боги этого не скажут. Как и того, для чего их силы предназначены, — остается лишь гадать. К тому же Духи не обладают человеческими слабостями. И все же, как мы видели, даже боги способны утратить контроль над своей силой.

— Инферно?

Архимаг кивнул:

— А твой отец уже сейчас, боюсь, более нестабилен, чем Инферно был, когда ему пришел конец. — Архимаг ткнул посохом в ближайший к нему осколок стекла, и тот заскользил по полу. — Я чувствую твое возбуждение, Азиель. Не следует его стыдиться. Тебе одной во всем этом огромном замке разрешено испытывать это чувство. Признаться, я боюсь, что теперь, когда перемена идет все быстрее, у By уже не сотни рук, а тысячи. И к тому времени, как он окончательно превратится в бога, их может быть десять тысяч, а то и больше. Причем совершенно неуправляемых. Это опасное время.

— А ты… ты не… — Она не сумела договорить до конца.

— Учитывали ли мы такую возможность тогда, в самом начале? — Человеческая половина его лица невесело улыбнулась. — Разумеется, нет. Мы были слишком молоды. Эта отрасль науки была совсем новой. Мы не знали, что может произойти. Отчасти это и было причиной, по которой мы взялись за Проект. Чтобы научиться, узнать нечто новое. Другого способа не было — лишь продвигаться дальше по опасному пути. Ошибки, которые были совершены, не повторятся в следующий раз.

Азиель захотелось подойти и обнять мага — она видела, как он устал, как напуган. Девушка даже двинулась с места. Однако в этот момент квадратный камень повернулся в пустой глазнице, натянув плоть; раздался скрежет драгоценности о кость. Азиель почувствовала неприятный запах паленого и отпрянула, ощутив ядовитый укол вины. Девушка притворилась, что всего лишь поправляет платье и усаживается поудобнее.

— Ты хочешь сказать, что отец уничтожил Стену? Случайно?!

— Что он сделал — помимо многого другого — это открыл вход в Иномирье. В огромное, безграничное, странное место. Думаю, нам удалось наконец его запечатать. Но сюда попали пилигримы. Впервые за всю мою долгую жизнь. Сколько их оказалось в нашем мире, я не знаю, по меньшей мере двое. Может, один из них уничтожил Стену. У них есть удивительное оружие! Если бы только мои Инженеры могли его скопировать!.. Они пытались, однако образов и описаний недостаточно, чтобы можно было завершить работу. — Архимаг вздохнул и встал, собираясь уходить.

— Ты покидаешь меня? — спросила она.

— Я должен.

Азиель с трудом поборола желание упросить его остаться и поговорить с ней чуть дольше. Как и Призрак, Архимаг давно уже не заходил к ней, чтобы немного побеседовать. Он, хромая, приблизился к двери, помедлил, а затем повернулся:

— Азиель, как вышло, что я пришел поговорить именно с тобой?

Она нахмурилась, найдя вопрос довольно странным. В голову пришла непрошеная мысль: «Потому что ты любишь находиться среди заточенных в клетки». Девушка ощутила еще один укол вины.

— Ты мой друг, — отозвалась она наконец и улыбнулась Архимагу.

Тот кивнул, ничего не сказав в ответ, и с трудом вышел из комнаты, как всегда осторожно пригнувшись, чтобы не задеть рогами косяк.

— Я позабочусь о том, чтобы тебя переселили на нижние этажи, — произнес он на прощание. — Как только буду уверен, что это безопасно.

С этими словами колдун закрыл дверь и повернул ключ в замке. Этот звук был таким знакомым, что Азиель не обратила на него ни малейшего внимания.

— Ты клянешься мне?

Грустный голос вырвал Азиель из объятий беспокойного сна и видений, наполненных приглушенными криками. Она села, протирая глаза, и осознала, что вопли вовсе не были порождениями ночных кошмаров — они оказались настоящими. Шаги грохотали по коридору за дверью ее комнаты. Стоны, крики, плач, грохот цепей, неприятный скрежет, словно гигант стискивает огромные каменные зубы. Что-то тяжелое и явно металлическое проползло по коридору, прямо мимо двери. Чем бы оно ни было, следом раздались новые крики в дальнем конце перехода, а затем ненадолго воцарилась тишина.

Появился мерцающий свет, в лучах которого стала видна кровь, просачивающаяся под дверь, но Азиель не обратила на нее внимания. Ее отец, By, стоял посреди комнаты. Он являл собой светящийся контур, в котором пульсировали, как кровь, сгустки света, сталкиваясь внутри его и взрываясь искрами тошнотворного оттенка. Одна рука протянута к потолку. Голова утомленно склонена на грудь.

Азиель не закричала. Она ощущала странное спокойствие. Казалось, глубокая грусть исходит от ее отца, наполняя комнату. Она не тронула сердца девушки, не слилась в единое целое с ее собственной печалью (об истинной глубине которой сама Азиель даже не догадывалась) — он просто излучал ее, как и тусклый, мерцающий свет. Она никак не могла вспомнить, о чем говорил By.

— Отец?

Полились слова, хотя Друг и Владетель не разжимал губ:

— Многие из них поклонялись мне, оставаясь на берегу. Многие молятся, стоя по колено в хлещущих волнах, которые я поднимаю. Многие молятся, оказавшись в воде по пояс, по шею, скрывшись в ее толще.

— Чего ты хочешь от меня, отец? Уже поздно. И ты нездоров.

— Азиель. Дочь моя. Изменившаяся дочь. Я скорблю. Вокруг меня много зла. Мои члены вспарывают его, как тонущий человек — воду, отгоняя его то тут, то там. Но если я замру в неподвижности, никакой разницы не будет. Всех остальных рано или поздно смоет с мест, где они стоят, глазея на меня и произнося мое благое имя, глазами выпивая свет моего тела. Они утонут, когда я нахлыну на леса и заполню собой долины. Утонут в своих городах, где живут лишь как тени теней теней. До тех пор пока самые засушливые равнины не будут орошены мной, воды не уйдут, и все утонут, все утонут. Я приму их тела в свою кожу-поверхность, гладкую, как стекло. Я соберу их тела со своей бурлящей поверхности.

— Отец, я не понимаю тебя. И я даже думаю, что на самом деле это не ты. По крайней мере, не твое тело. Это иллюзия, не так ли? Вроде тех, которые иногда творит Архимаг? Ты создал ее специально, отец? Чтобы напугать или наказать меня? Но я никогда не причиняла тебе боли. А если такое и случалось, то всегда ненамеренно.

By медленно поднял голову, чтобы взглянуть на нее. Постепенно он расплылся в улыбке. Глаза расширились и продолжали расти, пока не стали непропорционально большими. Рот открылся, превратившись в сплошную воронку мрака. Из глубины, словно издалека, раздался крик, исполненный муки и боли. А затем By исчез, осталась лишь кровь, сочащаяся из-под двери, которая медленно распахнулась — хотя не было ни шагов в коридоре, ни скрежета ключа. Где-то поблизости упало чье-то тело.

Азиель встала, поспешно оделась, удивляясь собственному спокойствию и бесстрашию, и вышла в коридор. Здесь не горели жаровни или свечи, но лучи света, как извивающиеся змеи, то и дело проносились по стенам. Справа, где коридор поворачивал, стоял By — точнее, его призрачная копия — спиной к девушке. У его ног кучей лежало то, что осталось от стражников. Что-то перерезало их пополам.

Высокий пронзительный голос протянул:

— Тень, Тень. Вернись, Тень.

— Азиель, оставайся в своей комнате! — велел Архимаг.

Он стоял опираясь на свой серебряный посох с наконечником в форме трезубца, из кончиков рогов валил густой дым.

By развернулся, на его лице появилось выражение крайней злобы, рот и глаза по-прежнему оставались неестественно большими. Хриплое дыхание вырывалось сквозь зубы. Две огромные каменные головы помчались от него по коридору, набирая скорость, царапая пол со скрежетом, который девушка слышала раньше, у себя в комнате. Рты непрерывно щелкали зубами — клац, клик-клац.

Нечто невидимое отбросило Азиель в спальню за мгновение до того, как щелкающие челюсти сомкнулись бы на ней. Чудовищные головы полетели к Архимагу. Он исчез, растворившись в воздухе, и они врезались в стену, успев выгрызть несколько кусков, прежде чем бесславно осыпаться на пол.

Азиель осторожно на четвереньках подползла к двери спальни и выглянула в коридор. Призрачный образ ее отца все еще стоял на том же месте, подняв одну руку и скорбно опустив голову, затем его силуэт замерцал и угас, как будто кто-то задул свечу. Вопли и рыдания послышались с нижних этажей, когда очередное жуткое творение Друга и Владетеля проникло в другие коридоры огромного замка.

«Оставайся в своей комнате», — велел ей Архи.

Азиель знала, что должна его послушаться. Но эта дверь так редко оставалась незапертой… К тому же часть ее поняла кое-что, хотя она не смогла бы объяснить, откуда взялось это осознание. Отец пришел к ней сегодня не для того, чтобы убить или помучить. Он пришел с просьбой о помощи. И Азиель верила, что остался лишь один способ ее оказать.

Она вынула из своего комода кинжал с рукояткой, украшенной драгоценными камнями, и вышла в коридор. В каждой комнате, мимо которой она проходила, вповалку лежали останки слуг в серых робах и вооруженных стражников. Некоторые, тяжело раненные, еще ползали по полу. Отдельные тела дергались и что-то бормотали, словно ими управляли чьи-то шаловливые руки, то и дело заставляя их приподниматься, умело копируя голоса.

В огромной комнате рядом с личными покоями By Азиель невольно задержалась в дверях. Десять подобий ее отца (или больше?) неподвижно стояли в идентичных позах — пугающие призрачные копии. Одно за другим они ожили и завели странный танец. Он был медленным и грациозным, копии By плавно двигались по кругу…

Голос, не принадлежащий ее отцу, произнес:

— ЕСТЬ ВЕЩИ КУДА СТРАШНЕЕ БОЛИ.

Одновременно закричав, зеркальные образы рванулись прочь, словно этот голос напугал их больше смерти.

Не утратив странного, неестественного спокойствия, Азиель подошла к двери, ведущей в покои правителя, которая услужливо распахнулась перед ней. Внутри, перед троном ее отца, стояли, склонив голову, двадцать человек в серых балахонах. By сидел на нем, содрогаясь всем телом, будто бился в конвульсиях, в нечеловеческом напряжении, закатив глаза так, что виднелись только белки. Зазвучал его голос, заполняя собой комнату:

— Я делаю это с вами без особой причины. Я делаю это с вами, ничего не выигрывая и не достигая. Я раздвигаю толщу воды руками. Я топлю всех вас в себе. Я раздвигаю толщу воды руками, выталкивая воздух. Я — ревущий поток, забирающий все и вся с собой.

Каменная жуткого вида голова поднялась от пола и сомкнула челюсти на одном из слуг, перекусив его надвое. Остальные даже не шевельнулись, когда точно такие же чудовищные порождения появились среди них, вырвавшись из пола или же спустившись с потолка. Азиель истошно закричала.

Люди в серых балахонах — на ногах остались лишь четверо — повернулись к ней, с пустыми, безжизненными лицами, напоминавшими бесстрастные металлические маски. By все так же дергался, извивался на своем троне, но Азиель знала, что он почувствовал ее присутствие. В ее сторону полетело что-то невидимое. Девушка почувствовала его приближение и в последний миг метнулась в сторону. Нечто врезалось в стену за ее спиной, обдав девушку порывом горячего воздуха.

— Азиель, возвращайся в свою комнату, — выдохнул Архимаг, хромая к ней.

— Что происходит?

— Уходи, сейчас же!

Три призрачных подобия By, все обнаженные, ворвались в покои из коридора и бросились на Архимага, размахивая непропорционально длинными руками и издавая нечленораздельные булькающие и рычащие звуки. Колдун исчез, растворившись в воздухе, и появился вновь поодаль. Фантомы By завыли и бросились за ним. В итоге Архимаг увел тварей за собой, прочь от нее.

Азиель бросила кинжал и помчалась в слезах обратно в свою комнату тем же путем, каким пришла сюда. Оказавшись внутри, она поспешно подперла дверь тяжелым стулом.

— ЕСТЬ КУДА БОЛЕЕ ПЛОХАЯ УЧАСТЬ, ЧЕМ СМЕРТЬ, — произнес голос, раздавшийся где-то снаружи, а затем что-то рухнуло с такой силой и грохотом, что башня устояла только чудом, содрогнувшись до основания.

Она не обратила внимания на то, что оконное стекло, которое только что заменили, вновь разлетелось вдребезги. Лишь язык оранжевого пламени привлек наконец ее взгляд к существу, появившемуся в проеме.

Азиель моргнула, сперва не поверив своим глазам. Наверное, это новое проявление безумия ее отца. Но выглядела эта тварь как огромный жирный дрейк — малый дракон — ярко-красного цвета. Кашляя и нелепо взмахивая крыльями, он с грохотом плюхнулся на пол ее комнаты, крякнув от боли. Он стоял довольно неуклюже, растопырив крылья, словно понятия не имел, для чего они нужны, потом вытянул голову, склонив ее к ногам девушки, словно приглашая сесть ему на спину.

Азиель была совершенно уверена, что правильно поняла его.

— Тебя послал Архи? — спросила она.

Дрейк только посмотрел на девушку.

— Я… Я должна сесть на тебя? Куда мы отправимся?

Дрейк еще ниже склонил голову. Азиель окинула взглядом свои вещи, гадая, что взять — если, конечно, в этом вообще есть необходимость. Ей может понадобиться еда… Наверное, теплая одежда тоже пригодится… Азиель накинула на плечи теплую кофту, повязала шерстяной шарф, бросила в сумку еще с десяток различных вещей под взглядом немигающих глаз дрейка. Затем девушка неловко вскарабкалась на спину странной твари, где обнаружила удобное углубление, похожее по форме на седло, между встопорщившимися чешуйками. Огонь, бушевавший внутри дрейка, согревал и наездницу.

Существо упорно отказывалось взлетать, пока Азиель не обхватила его обеими руками за шею. Наконец, убедившись, что девушка не упадет, зверь расправил свои кожистые крылья, с третьей попытки вскочил на подоконник, мазнул длинным чешуйчатым хвостом по полу и сделал глубокий вдох.

— Скажи, мы надолго улетаем? Но мы ведь вернемся, не так ли? Как только Архимаг исцелит отца?

Вместо ответа, дрейк подпрыгнул и взлетел в ночное небо.