Пепел перемен, Том 6: Тень железной руки

Глава 24

Таринор был рад вновь оказаться в Большом зале Высокого дома. Во всяком случае, после целого дня в комнатушке вместе с Тогмуром и Игнатом, а после — тесных коридоров, что вели сюда, зал казался просторным, как никогда.

На этот раз, правда, выглядел он несколько иначе. Конечно, полотна домов-вассалов по-прежнему украшали стены, да и огромное каменное полукольцо с семью тронами никуда не делось. Различие было лишь в том, что теперь они пустовали. Вместо того, чтобы, согласно традиции, занять свои места по старшинству, Таммарены, во главе с самим лордом Мейвосом, сидели за внушительным круглым столом, установленным прямо перед каменной конструкцией.

Таринор мог лишь гадать, как эту штуку удалось поставить здесь: пронести такое по коридорам вряд ли было вообще возможно. Разве что его собрали прямо на месте. В таком случае, можно лишь позавидовать расторопности таммареновских мастеров.

Наёмник сидел рядом с Игнатом. За ним свои места занимали Дэйн Кавигер и принцесса Мерайя. Если бы Таринор случайно встретил её где-нибудь, то ни за что бы не узнал. Хоть её высочество и нарядили в шёлковое платье нежно-голубого оттенка, излюбленного цвета Таммаренов, а на её голове покоилась серебряная диадема, принцесса всё же напоминала тощего коротко стриженного мальчишку с замученным взглядом, которому явно неуютно здесь находиться.

Рядом с ней восседал огромный человек в накидке с откинутым назад капюшоном, имевший почему-то кожу, землистого, даже зеленоватого цвета. Тяжёлый лоб, седые виски и массивная челюсть, заросшая густой тёмной бородой, — его лицо будто бы грубо, наскоро вытесали из дерева. Сходство с деревянным истуканом добавляло ещё и то, что великан совсем не двигался. Таринору даже показалось, будто бы тот даже не дышит, но он списал это на разыгравшееся воображение.

«Тот самый Грегорион Нокс, о котором говорил Кавигер, — догадался Таринор. — Интересно, для чего он здесь? Разве он как-то связан с тем, что собираются здесь обсуждать? Или же он теперь кто-то вроде телохранителя принцессы? Кавигер-то теперь совсем не боец…» Таринор покосился на перебинтованную руку бывшего командующего гвардией и поёжился.

Можно было бы притащить сюда Тогмура, да вот только северянин, как только узнал о грядущем совете, сразу же отказался наотрез, заявив, что уснёт от скуки в первые же пять минут. А его громкий храп всем только помешает. Наверное, Тогмур изменил бы своё решение, только если бы этот стол ломился от сочного жареного мяса и холодного ячменного пива.

Но, к сожалению, стол был пуст, а потому, кроме Таринора, Игната, Дэйна Кавигера, принцессы и их внушительного молчаливого спутника, за ним сидели лишь четверо оставшихся детей Эйевоса Таммарена — лорд Мейвос, его сестра и двое почти одинаковых стариков-близнецов, то и дело перешёптывавшихся между собой.

— Когда уже всё начнётся? — Игнат ёрзал на стуле от нетерпения.

— Тебе так не терпится перейти к важным государственным делам? — ехидно заметил Таринор.

— Нет, но мне достался жутко неудобный стул. Он перекошен и кренится набок, будто на горке усидеть пытаюсь. Может, ещё не поздно попросить заменить его?

— Что ж, попробуй, — усмехнулся Таринор. — Только не вздумай пытаться докричаться до лорда Мейвоса отсюда. Мы всё-таки на официальном приёме.

Стоило Игнату подняться с места, как дверь в зал распахнулась, и вошедший кастелян провозгласил прибытие бывшего патриарха Хельдерика.

— Просто прекрасно, — проворчал маг, усаживаясь обратно. — Может, если его развернуть, хотя бы не так устанет спина? Когда всё закончится, сгоню Тогмура с койки и улягусь сам…

В зал вошёл стройный, осанистый, хорошо выбритый мужчина. Несмотря на седые волосы, собранные в хвост на затылке, назвать его стариком у Таринора не повернулся бы язык: он выглядел моложе даже самых младших из сидевших за столом Таммаренов. Наверное, дело было даже не в лице, а в одежде.

Лорды Высокого дома были облачены в просторные бело-голубые одеяния, отделанные жемчугом и серебром, тогда как Хельдерик щеголял в пунцовом камзоле свободного иноземного покроя с пышными рукавами, расшитом белоснежными узорами в виде диковинных цветов. На ногах бывшего патриарха красовались совсем неподходящие к энгатской погоде чёрные туфли с позолоченными пряжками, а голову покрывал сдвинутый набок шаперон. Синий, как весеннее небо. Такой наряд показался Таринору смутно знакомым, но он никак не мог вспомнить, где он мог видеть подобное.

Когда Хельдерик занял предложенное ему место под внимательными взглядами десятка глаз, лорд Мейвос коротко прокашлялся и заговорил:

— Приветствую вас, Хельдерик из Энгатара! Полагаю, многих из сидящих за столом вы видеть не ожидали, но так как, в силу обстоятельств, я счёл их присутствие необходимым, потружусь представить каждого.

Лорд Мейвос начал с Игната, не забыв упомянуть об их с Маркусом великом свершении в битве при Пепельном зубе. Дальше пришёл черёд Таринора, которого лорд представил как участника Войны короны и некогда телохранителя самого Эдвальда Одеринга, героя битвы при Пепельном зубе, а ныне рыцаря на службе дома Таммарен. Когда он упомянул об участии наёмника во взятии столицы в конце войны, Хельдерик посмотрел на Таринора с необычайной заинтересованностью.

На Дэйна Кавигера бывший патриарх глядел со смесью удивления и жалости, но, когда лорд Мейвос представил принцессу, на лице Хельдерика отразилось изумление.

— Ваше высочество… — проговорил он, — мне было известно, что вы покинули столицу, но никак не ожидал встретить вас здесь. Вам… многое довелось пережить, но, уверяю, вас, всё позади.

Мерайя на это лишь почтительно кивнула, ничего не ответив.

Наконец, лорд Мейвос назвал имя Грегориона Нокса и тогда Хельдерик повёл себя совсем неожиданно. Он побледнел, медленно поднялся с места и подошёл к неподвижно сидящему великану.

— Грегорион? — проговорили его губы. — Не может быть… Это… На самом деле ты?

— Да, ваше святейшество, — ответил тот гулким басом. — Простите. Я подвёл вас, мне…

В этот момент Хельдерик крепко обнял инквизитора, не дав ему договорить.

— Ты ни в чём не виноват. Ни в чём. Это я должен просить у тебя прощения… Если бы я знал, что отправляю тебя на смерть… — бывший патриарх разжал объятия и посмотрел прямо в лицо Грегориона. — Что же с тобой стало там?

— Расскажу позже. Обязательно. Думаю, вам лучше занять своё место за столом. Я хочу услышать вас, ваше святейшество, потому и попросил место на совете. Но знайте, что бы вы ни предложили, я присоединюсь к вам.

Хельдерик вернулся обратно и некоторое время не мог собраться с мыслями, глядя в никуда, пока лорд Мейвос представлял своих братьев и сестру, а после назвал и собственный титул.

— Теперь же прошу изложить ваше предложение, Хельдерик, — провозгласил он и сел на место.

— Благодарю, лорд Мейвос Таммарен… Признаться, присутствие некоторых из участников совета немного… застало меня врасплох. И всё же, лишних среди них нет. Итак, — Хельдерик глубоко вздохнул, — король лишил меня титула главы церкви Троих под влиянием епископа Велерена, занявшего моё место. Я предвидел подобный исход событий, а потому, оставив город, в тайне отправился в Хельмар, где меня уже ждало судно. За это я должен поблагодарить тебя, Грегорион. Ты передал моё послание капитану Корваллану, дав ему понять, что мне вскоре понадобится его помощь. На его корабле я добрался до города Каледоро, что в Акканте…

Таринора вдруг осенило. Он вспомнил, где видел одежду, подобную которой носил Хельдерик. В памяти возник усатый надсмотрщик на аккантийском корабле и хлыст, оглушительно щёлкнувший, кажется, у самого уха. Воспоминание оказалось настолько ярким, что наёмник даже вздрогнул. Бывший патриарх тем временем продолжал свой рассказ.

— Мы встали лагерем неподалёку от разрушенной крепости Пепельный зуб и объяснили гарнизону наши намерения. Хочу отдать должное юным Таммаренам, что несут там службу. Смелости им не занимать, — услышав это, лорд Мейвос едва заметно улыбнулся. — Итак, насколько я знаю, король обезумел. И, полагаю, все здесь присутствующие согласны, что такой человек на престоле неминуемо ввергнет страну в кровавый хаос. Я встречался с лордами Южного края и Озёрных земель, Валиусом Глайдом и Ореном Мейтоном, они поддержали наше войско, снабдили припасами и лошадьми. Я также отправил верных людей к Эттингару Русворту, лорду островов Миррдаэн, который уже восстал против власти короля и, уверен, присоединится к нам. То же самое я сейчас предлагаю вам.

— Вы просите дом Таммаренов присоединиться к восстанию? — спросил лорд Мейвос, сложив пальцы вместе.

— Я хотел бы подобрать более нейтральное слово, но, увы, теперь это можно назвать лишь так. Короля необходимо остановить, пока боги не покарали Энгату, не разбирая правых и виноватых. То, что он делает, все его реформы — настоящее безумие…

Хельдерик принялся перечислять примерно то же, что Таринор слышал от Кавигера прошлым вечером. Строго говоря, самому наёмнику было плевать на то, чьи алтари установят в энгатарском храме, но в том, что ради своих целей Эдвальд прольёт реки крови, он не сомневался.

— Я согласен, что король безумен, — заговорил лорд Мейвос, — Однако южные земли королевства, как и острова Миррдаэн, менее уязвимы для его гнева. Нагорье находится куда ближе, и в случае неудачи, если мы поддержим вас, в первую очередь кара обрушится на земли наших отцов. И в том, что кара будет жестокой, сомневаться не приходится: в конце концов, вы просите нас о предательстве.

— Насколько мне известно, — ответил на это Хельдерик, — Таммарены служат короне, а не королю. Корона Энгаты же, по моему разумению, должна перейти более подходящему преемнику.

— Уж не говорите ли вы об Эркенвальдах?

— Нет, я имею в виду её высочество принцессу Мерайю.

Услышав своё имя, девушка вздрогнула, озираясь под взглядами десятков глаз. Она растерянно посмотрела на Хельдерика, а её губы беззвучно шептали: «нет».

— Можно ли доверить королевство в руки юной девушки? — нахмурившись спросил лорд Мейвос. — К тому же, в столь непростое время.

— Я знаю её высочество с тех пор, как её отец стал королём, — ответил Хельдерик. — Она неглупа, спокойна и рассудительна. К тому же, нужно обладать немалой отвагой, чтобы осмелиться на побег, и небывалой самоотверженностью, чтобы пожертвовать столь прекрасными волосами. Прошу, ваше высочество, пообещайте, что отрастите их вновь, — добавил он, на что принцесса смутилась и ответила слабой улыбкой.

— Допустим, мы согласимся помочь вам. Но какова численность вашей армии, Хельдерик?

— Пять тысяч наёмников. И пять сотен добровольцев из Южного края. Они желают отомстить королю за то, что тот оставил их на растерзание некроманту.

Пальцы лорда Мейвоса отстукивали ритм по полированному дереву стола. Он свёл брови вместе, прикрыл губы пальцами и несколько секунд сидел почти неподвижно, пока, наконец, не поднял взгляд на Хельдерика.

— И вы надеетесь захватить столицу с пятью тысячами воинов?

— Я надеюсь на вашу поддержку, лорд Мейвос. Вашу, и всех тех, кто желает положить конец правлению Эдвальда Одеринга.

— Господин Хельдерик, — неожиданно раздался тихий голос принцессы, — вы собираетесь убить моего отца?

Бывший патриарх на мгновение замешкался, но тут же ответил:

— Так или иначе, его нужно остановить. Ради будущего страны, ваше высочество. Ради вас, ваших потомков и всех тех, кто будет ходить по этой земле после нас. Я давно знаю Эдвальда. Впервые я встретился с ним в тот день, когда возложил серебряный венец на голову его сестры Мерайи. В день, когда они сочетались браком с Альбертом Эркенвальдом в Храме Троих. Эдвальд тогда спросил меня, не слишком ли тяжёл будет венец королевы для его сестры, на что я ответил ему: не тяжелее короны Энгаты. Ваш отец, принцесса, был решительным и твёрдым человеком, всегда готовым идти до конца. К сожалению, с тех пор, как он помутился рассудком, эти его качества лишь ввергают страну во мрак. Уверен, вы и сами это понимаете, ваше высочество, раз решились сбежать. И ваш брат, лорд Мейвос тоже понимал это. И ваш отец несомненно бы понял.

Лорд Высокого дома молчал. От его решения слишком многое зависело. Обстоятельства заставляли взвешивать каждое слово.

— Дом Таммаренов, — осторожно произнёс он, — всегда ставил свои интересы превыше прочего. Пока другие присягали и предавали, клялись в верности, а после плевали на неё, мы знали, что лишь нейтралитет позволяет избежать сделок с совестью. Мой отец никогда не позволял втянуть свой дом в войну или склонить себя на чью-то сторону в очередной междоусобице. Таммарены всегда были третейским судьёй в бесконечной грызне внутри Энгаты. Безусловно, лорд Эйевос принял бы вас, как и я. Он бы внимательно и терпеливо выслушал вас, а возможно даже позволил бы вашему войску беспрепятственно пройти в Хартланд, сославшись на истощённые в битве с некромантом силы. Но он ни за что не стал бы помогать вам в восстании.

Хельдерик помрачнел. Он явно видел, к какому выводу идёт эта речь.

— Я не желаю нарушать вековые устои моего дома, а ещё меньше хочу расплачиваться за это жизнями моих людей, — провозгласил лорд Мейвос и обратился к Дэйну Кавигеру: — Возвращаясь к вчерашнему разговору, я готов помочь вам с принцессой, но настолько, насколько это не очернит мой дом в глазах короля. Вы переберётесь за море, пока слухи, что дом Таммарен укрывает беглянку, не дошли до столицы. Что же до вас, Хельдерик, я дам армии наёмников пройти через Нагорье, но на большую помощь от меня не рассчитывайте. Таково моё слово.

Таринор увидел, что Кавигер и принцесса тоже опустили взгляд.

— Это ваше окончательное решение, милорд? — осторожно спросил бывший патриарх.

— Ваше предприятие слишком ненадёжно. Говорите, другие земли тоже присоединились к восстанию? Южные лорды дали лишь пять сотен человек. С Русвортами вы даже ещё не договорились. Сколько дадут они? Сотню? Две? Три? И как скоро они переправят войска? Зима не за горами, и боюсь, ваши наёмники-южане не выдержат её ледяного дыхания. Безусловно, я осознаю угрозу, исходящую от политики его величества, но уверен, для нас это катастрофой не станет. Однако же, если мы поможем вас, в случае вашей неудачи гнев Эдвальда Одеринга обрушится на нас всех. Вы правы, мы верны короне, а не королю. Многие века дом Таммаренов уживался с завоевателями, тиранами, даже фанатиками, а потому разучились их бояться. Мы крепки как скалы, на которых стоит Высокий дом, и на которых ни одному из королей ещё не удалось оставить следа…

— Хватит!

Отчаянный женский голос прокатился по сводам Большого зала раскатистым эхом. Сестра лорда Мейвоса, высокая и стройная, несмотря на годы, стояла во весь рост, словно белая башня с герба Таммаренов, и глядела на брата полным презрения взглядом.

— Эйра? — лорд обескураженно глядел на сестру сверху вниз. — Прошу тебя, сядь. Я не давал тебе…

— Я слишком долго молчала, Мейвос, — громко проговорила женщина, и её взгляд был направлен словно куда-то вдаль. — Молчала, когда отец отдал меня замуж за Эйермунда Эркенвальда и когда меня, совсем девочку, увозили на север в холодный Чёрный замок. Молчала я и тогда, когда мой муж с годами становился всё более и более набожным, постепенно превращаясь в безумца. Когда заставлял меня часами стоять вместе с ним на коленях перед алтарём в Храме Троих. Он думал, что я молюсь, но я шептала проклятья от боли. Он отправлял моих служанок на конюшню, где их секли до мяса, если считал, что они смущают мой разум сплетнями. По его приказу отрубали руки музыкантам и отрезали языки певцам, если они пели что-то, кроме священных гимнов. Он стал допускать ко мне лишь белых сестёр, не позволяя им произносить ни единого слова, но я молчала и тогда. Он убрал из наших покоев все зеркала, запретил мне пользоваться румянами и душистыми маслами. Я была королевой Энгаты, но одевалась в мешковину, как одна из тех попрошаек, что стояли у Храма, протянув обезображенные болезнями руки.

Никто в целом зале не смел проронить ни слова, пока голос леди Эйры Таммарен, чуть скрипучий от возраста, громогласно разносился по залу.

— После рождения сына, — продолжала она, — Эйермунд поначалу не проявлял интереса к супружескому ложу, но в последние годы изменилось и это. Когда он возвращался после часов, проведённых в Храме за молитвой, или когда ветер доносил смрад палёного мяса с десятков костров, на которых горели обличённые им лично грешники, моим мужем овладевала страшная животная страсть. И тогда я терпела боль, терпела страх. Терпела и молчала, не проронив ни единой слезинки. Меня спасло то, что, решив предать всю нашу семью очистительному огню, Эйермунд начал с себя. Глядя на него, блаженно улыбающегося, охваченного пламенем на огромном костре, я радовалась. Радовалась, что закончился самый страшный кошмар в моей жизни, но всё же молчала, чтобы не навести тень на семью. А потом я вернулась в Высокий дом, проживать скучную, но такую желанную жизнь вдовы. Отец, встретив меня, лишь грустно вздохнул: «Во всяком случае, тебе довелось побыть королевой». И даже тогда я лишь безмолвно согласилась.

Лорд открыл было рот, но не успел произнести и слова, как был тут же перебит сестрой.

— Больше полувека я молчала, Мейвос. Боясь огорчить отца, расстроить брата, разгневать мужа… То немногое, что я рассказывала Явосу, — лишь капля в море пережитого ужаса. Но сейчас, впервые в жизни, я молчать не намерена. Ты говоришь, что дом Таммаренов уживался с фанатиками, вот только уживаться приходилось мне одной. Я терпела и молчала за весь наш дом, когда ты был ещё мальчишкой, а первая седая прядь появилась, когда мне не было и сорока. До сих пор порой вижу во сне этот кошмар: тяжёлое дыхание Эйермунда Эркенвальда и вопли сгорающих на кострах людей, от которых он только больше распалялся. Ты не знаешь, каково это, жить бок о бок с чудовищем. Безумцем, подчинившим свою жизнь «высшей цели». А она знает! — Эйра указала тонким пальцем на испуганную принцессу. — В своё время я мечтала сбежать из Чёрного замка, но ни разу не осмелилась хотя бы попытаться претворить мечту в жизнь. Однако её высочеству хватило на это мужества и сил. В этой девочке стали больше, чем в любом из вас, братья. И если она взойдёт на престол, я первая присягну на верность королеве Мерайе.

— Но лорд Высокого дома я, а не ты, Эйра, — Мейвос Таммарен встал со своего места, и Таринор только сейчас заметил, что он немного, совсем чуть-чуть, но всё-таки ниже своей сестры ростом, — и я уже принял решение.

— В таком случае, поступи как мудрый правитель и прислушайся к словам своей советницы, — взмолилась женщина. — Эйермунд Эркенвальд не был воином, и не провёл ни одной войны за свою жизнь. Он говорил, что на войне гибнут праведники, и больше всего на свете боялся прогневать богов. Однако Эдвальд Одеринг не таков. Он будет готов предать всю Энгату огню и мечу, если потребуется. И непременно сделает это, если его не остановить. Наш отец свято чтил обычаи, Мейвос, но лично встал на защиту всего королевства, когда пришёл некромант. У него был выбор, и выбрал он жизнь. Не для себя, но для всех нас. Что же теперь выберешь ты? Прошу тебя, брат, не стань лордом Таммареном, при котором закончится история нашего дома.

Сказав это, леди Эйра села на место, оставив своего брата под прицелом множества взглядов.

Лорд Мейвос покраснел и медленно опустился на свой стул с высокой спинкой. С минуту он хранил молчание, и от наступившей тишины у Таринора зазвенело в ушах. Кавигер переводил полный надежды взгляд с лорда на бывшего патриарха, принцесса же глядела в собственное отражение на полированном дереве стола, будто не зная, как реагировать на происходящее. Грегорион был по-прежнему неподвижен, и даже Игнат замер на месте в ожидании, несмотря на неудобное сидение.

— Хельдерик, — вдруг заговорил лорд, — дом Таммарен — это не только богатство и репутация, но ещё и семья, в которой ценен каждый голос. Благодаря моей сестре, я взглянул на всё иначе. И понял, что она права. Отец показал собственным примером, что иногда бездействие равносильно смерти, а Эдвальд Одеринг теперь действительно ничем не отличается от Вингевельда. Я меняю решение. Дом Таммарен присоединится к вашему восстанию. С нашей помощью королевским силам не устоять. Мы дадим припасы и людей, а что до лордов Нагорья — если уж понял я, то они поймут и подавно. И всё же у меня есть условие. В знак нашего союза, после окончания восстания принцесса Мерайя выйдет замуж за одного из сыновей дома Таммарен.

Бывший патриарх бросил мимолётный взгляд на принцессу, та неуверенно кивнула, и Хельдерик ответил тем же.

— Я обращаюсь ко всем приглашённым сюда, — сказал лорд Мейвос, — готовы ли вы присоединиться к войску в походе на столицу?

— Я готов! — неожиданно вскочил со своего места Игнат. — Там моя… Там девушка, которая мне очень дорога. Я не могу оставить её посреди этого кошмара.

— Я тоже, — встал, опёршись на стол, Дэйн Кавигер. — Король ответит за убийство моего друга. Вашего достойного брата.

— И я, — грузно поднялся великан Грегорион. — Для меня нет иного патриарха, кроме его святейшества Хельдерика.

Таринор понимал, чего от него ждут. Он и сам от себя давно этого ждал, да только никак не мог решиться. Но теперь пришло время. Довольно бежать от прошлого, пора встретиться с ним лицом к лицу.

— Не отпускать же мне Игната одного, — сказал он, усмехнувшись. — К тому же, пора вернуть старый должок. Я присоединяюсь к восстанию.

— Теперь я хочу обратиться к вам, принцесса Мерайя, — сказал лорд Мейвос. — Мы сделаем для победы всё, что в наших силах, но, когда она будет достигнута, согласитесь ли вы взойти на престол Энгаты как законная наследница? Стать королевой в знак союза двух великих домов?

В воздухе повисло почти осязаемое напряжение. Взгляды, обращённые на хрупкую девушку, казалось, вот-вот раздавят её. Но неожиданно для всех Мерайя встала и оглядела сидящих за столом.

— Пред ликом богов и людей… — запинаясь, начала она, но Дэйн Кавигер взял её за руку и улыбнулся, — … Троих и многих… — произнесла она уже увереннее, и, взглянув на бывшего командующего, продолжила: — Я согласна на ваши условия… Я стану вашей королевой, лорд Мейвос. И как королева поведу армию к победе.

— Слава королеве Мерайе! — Кавигер вынул из ножен меч и поднял вверх, сжимая его левой рукой.

— Слава королеве Мерайе! — разнеслось многоголосым эхом под сводами Большого зала.