Тень поражения (СИ)

Глава 10

1 7 мая 786 года

Узловая система Бедергар

11-й отдельный крейсерский дивизион

Тяжёлый крейсер РВКФ «Трансильвания»

— Капитан, станция «Ротенхан» передала нам коридор подхода к платформе и данные для стыковки.

Форсетти отложил планшет в сторону и поднялся с кресла. Потянулся, не отрывая взгляда от центрального дисплея мостика, где хорошо виднелась громада космической станции.

— Отлично, Эдвин. Давно пора.

— Со станции передали такие же слова, сэр, — усмехнулся Парнелл.

— Как наши дела?

— «Трансильвания» в полной боевой готовности, капитан, — с улыбкой ответил его старший помощник. — Нужно будет лишь пополнить запасы реакторной массы, потраченной за время перехода. Я уже отправил запрос на станцию, и они в курсе. Заправку начнут через час после стыковки.

— Отлично.

Уильям Форсетти, капитан тяжёлого крейсера «Трансильвания», подошёл к главной тактической проекции. Круглый проектор, установленный в самом центре мостика, показывал схематическое изображение системы Бедергар и всех объектов, что сейчас находились в ней.

И Уильям не мог не испытать удовольствия от того, сколько велико было количество зелёных отметок на голографическом изображении. Их оказалось так много, что просто сосчитать их взглядом казалось невозможным.

С другой стороны...

Улыбка на его лице стала чуть менее радостной, стоило только вспомнить причину, по которой их оказалось здесь так много.

Поражения при Лаконии и Звезде Дария оказались неприятными неожиданностями.

Эта война вообще развивалась по какому-то непонятному сценарию, в замысел которого Форсетти никак не мог проникнуть, сколько бы минут на размышления не тратил.

Почему в операциях против верденского флота были задействованы лишь ограниченные силы Второго флота? Нет, Форсетти прекрасно знал, что почти половина Второго вот-вот готовилась покинуть стапели верфи «Гавельхайм» и ещё не принимали участия в сражениях. Но почему Первый и Третий всё ещё не вступили в бой, а их корабли продолжали находится на базах в самом Протекторате? Если бы Рейн использовал все свои силы в этих сражениях, то Верден уже стоял бы на коленях. Их флот был бы уничтожен, а системы разорены. Закованные в броню пехотинцы и мобильные доспехи шли по улицам Франкса под флагами Рейна!

По мнению Форсетти нужно было собрать все силы в один кулак и пройтись огнём и мечом по верденским системам до самой их столицы. Одна решительная операция. Рейнский протекторат мог бы собрать ударную группу из ста пятидесяти дредноутов. Конечно, для этого пришлось бы оголить домашние миры, но, на его взгляд, оно бы того стоило. Огромный и всесокрушающий молот, противопоставить которому верденцам было бы просто нечего. А ведь это он ещё не считал корабли более низких классов.

Но, нет. Вместо этого Второй флот проводил ограниченные операции, нанося удары по верденской промышленной инфраструктуре и её военно-космическому флоту.

После случившегося на Померании рейнский флот жаждал расплаты. Её желал каждый без исключения рейнский офицер. И когда начали поступать первые данные об успешных ударах по верденским системам, это вызвало у людей огромное воодушевление. Не могло не вызвать. Ведь все они были рады узнать о том, что враг получил удар за то, что свершил в системе Меклен.

Гибель Четвертого флота и кораблестроительного комплекса «Бальт» всё ещё висела над их головами мрачной тенью.

А после пришли известия о неудачной операции у двойных звёзд Лаврентия и катастрофической Второй битве при Нормандии.

Всё это порождало непонимание, перерастающее в сплетни, слухи и пересуды. Почему они всё ещё не победили в этой войне? Форсетти и сам ни раз слышал подобные вопросы, задаваемые тихим шёпотом в кубриках «Трансильвании». И, что самое обидное, на эти вопросы он попросту не мог ответить.

А теперь, ко всему прочему, они потеряли Звезду Дария и Лаконию. Действия Седьмого флота, а благодаря разведке рейнские офицеры знали, что именно это подразделение участвовало в этих сражениях, оказались неприятной и болезненной пощёчиной. Удару по гордости рейнских флотских офицеров.

И не нужно быть гением, чтобы понять, какая система станет их следующей целью. Силы рейнского флота, обороняющие Бедергар, готовились к этому нападению.

Форсетти принялся пересчитывать находящиеся здесь силы.

Восемнадцать дредноутов. Шесть линейных кораблей. Две неполные эскадры линейных крейсеров. Плюс около тридцати лёгких и тяжёлых крейсеров. И это, не считая почти двух десятков эсминцев, парами раскиданных по периферии системы в качестве патрульных сил. А ведь ещё здесь находилось более пятидесяти новых корветов, о которых на флоте ходило столько слухов. Для того, чтобы полюбоваться на новую игрушку флота, Форсетти мог просто повернуть голову и посмотреть на изображение станции «Ротенхан». Около тридцати небольших корабликов висели в космическом вакууме, пристыкованные к причальным секциям.

Рейнский флот значительно усилил находящуюся здесь группировку, явно не желая отдавать систему противнику. «Трансильвания» и второй крейсер из дивизиона под командованием Форсетти, «Цепеш», полторы недели назад прибыли в Валетрию, но практически сразу же поступил приказ об их направлении сюда для усиления. Рейнский флот отправлял сюда огромные силы.

Когда верденцы сунутся, то здесь будет бойня. Ни один из противников не собирался уступать эту территорию, хотя, исключительно на взгляд Форсетти, рейнский флот мог бы просто свернуть все свои операции и спокойно отступить к Валетрии. А вот верди такой роскоши себе позволить не могли. Они просто не имели права оставлять опорную базу своего противника так близко к своим территориям.

Поэтому, все собранные здесь силы намекали на то, что когда верди всё же придут, то их будет ждать самый решительный отпор.

И это, не считая стационарных систем защиты, размещенных в системе.

«Трансильвания» как раз таки проплывала мимо одного из кластеров РПП. Пятьдесят платформ, висели в космическом пространстве в ожидании целей для скрытых внутри них ракет. И ведь это только одна такая группа. На проекции перед Форсетти хорошо были видны ещё шесть таких же, распределённых в пространстве вокруг станции «Ротенхан».

А в военных транспортах, что сейчас шли в кильватере «Трансильвании» и «Цепеша» находилось ещё полтысячи РПП и ракет для них. Протекторат превращал эту систему в самую настоящую крепость.

Или, — подумал Уильям, — в капкан. Убийственную ловушку, откуда будет невозможно выбраться.

— Капитан?

Форсетти повернул голову и посмотрел на Парнелла. Удивительно, как быстро этот молодой человек стал его незаменимой правой рукой в деле управления кораблём. Уильям улыбнулся, вспомнив молодого и не самого решительного офицера, который встретил его, когда Форсетти впервые поднялся на борт «Трансильвании».

— Что там?

— Передали сообщение. Вас и капитана «Цепеша» будут ждать на общем оперативном совещании на станции в семнадцать ноль-ноль.

— Хорошо

***

В половине второго по местному времени, Форсетти стоял в причальном отсеке «Трансильвании» в ожидании капитана второго крейсера своего дивизиона.

Уильям до сих пор не мог поверить своей удачи. После Померании он ожидал, что его корабль будет направлен в заново формирующийся Четвёртый флот, но судьба решила сделать ему небольшой подарок. Его, как и многих других офицеров направили на усиление Второго флота в Валетрию, чтобы заменить погибших в боях офицеров.

Это событие дало возможность даже тем, кто, как они считали, оказались «списаны на берег».

Челнок наконец замер у перехода. Захваты сомкнулись на специальной манжете, фиксируя соединение. Прошло не больше минуты и из челнока появился высокий светловолосый офицер с жёстким, недружелюбным лицом. Оно не всегда было таким. Раньше он куда чаще улыбался, чем хмурился. Хотя, справедливости ради, стоило сказать, что раньше они все улыбались чаще.

Уильям дождался, пока он пересечёт зону нулевой гравитации перехода и встал рядом с ним, опираясь на чёрную трость с серебряной рукоятью в форме черепа.

— Как новая рука?

— Всё ещё ноет, — раздраженно отозвался Манфред Ван’Кройтц. — Чёртов протез не хочет меня слушаться так, как должен.

— Ну, сам виноват. Знаешь же, что на привыкание обычно уходит до полугода. А ты сунулся в капитанское кресло, не потратив и трети этого времени на освоение.

— И тогда отдал бы «Цепеш» в чьи-то чужие руки? — проворчал Манфред. — Ни за что! Только не после всего, что случилось.

— Да я и не предлагал, — Форсетти улыбнулся. — Знаю, что ты никогда не поступил бы иначе. Ни один человек не упустил бы шанса, что выпал тебе. Особенно после всего произошедшего. Ладно, у нас ещё несколько часов до совещания, так что можем немного отдохнуть. Пошли.

Ван’Кройтц зашагал рядом с ним в сторону ведущих из причального отсека лифтов, прихрамывая на ходу.

После сражения при Померани, когда флот Протектората понёс тяжелейшие потери среди офицеров, погибших на кораблях во время удара по верфям комплекса «Бальт», большое количество выживших попало под программу перераспределения и было направлено на усиление сражающегося Второго флота.

Сюда же смог влезть и Манфред. Даже несмотря на то, что потерял во время начала войны руку и ногу, он отказался от регенеративной терапии и настоял на установке протезов вместо утраченных конечностей ради того, чтобы как можно скорее вернутся в строй. Сын семьи, что уже более трёх с половиной столетий успешно служила на флоте, он смог воспользоваться связями своих родственников для того, чтобы получить под своё командование корабль.

Возможно ли, подумал Форсетти, что совсем не случай свёл «Трансильванию» и «Цепеш» в одном дивизионе? Впрочем, это не так уж и важно. Уильям был рад сражаться плечом к плечу рядом с другом.

— Как у тебя дела на корабле? — спросил Форсетти, входя в собственную каюту.

— В целом, нормально. Есть небольшие недочеты после верфи, но мы устранили большую часть ещё во время перелёта с Валетрии сюда. Остались мелочи, так что думаю через пару дней «Цепеш» будет в полной боевой готовности.

Слегка прихрамывая на левую ногу, которую ему заменял протез, Манфред прошёл к дивану в гостиной, опираясь на свою трость.

Капитанские каюты на борту крейсеров типа «Монро» не отличалась роскошью. Спальня, небольшая совмещенная с рабочим кабинетом, гостиная и находящиеся в одном помещении душевая с туалетом. Вот и все предметы роскоши. Аскетизм сквозил в каждом предмете интерьера, но, на взгляд обоих офицеров, так было даже лучше. Это боевой корабль, а не прогулочная яхта и об этом не стоило забывать.

— Кстати, ты заметил, сколько сил здесь собрали? — спросил Манфред, массируя бедро в том месте, где к специальной манжете на ноге крепился протез. — Такое впечатление, что они решили стоять тут чуть ли не на смерть.

— Да, видел, — отозвался Форсетти, убирая разложенные на столе документы, пару планшетов и прочие следы своей ночной работы. — Одних РПП больше трёх сотен. И это не считая тех, что привезли снабженцы вместе с нами.

Суетливая деятельность не осталась незамеченной его другом.

— Плохо спишь по ночам?

— С чего ты взял?

— С того, что даже на моём столе нет такого беспорядка, — усмехнулся Ван’Кройтц. — А у меня, если ты забыл, нормальных конечностей меньше. Работаешь по ночам?

— Бывает, — согласился Форсетти. — У меня уже давно проблемы со сном. Хочешь выпить?

— Почему бы и нет, — немного подумав сказал Манфред. — Только немного. Как думаешь, скоро уже?

Уточнять суть вопроса он не стал. Всё было понятно и без лишних слов.

— Не знаю, Манфред. Они потратили почти три недели после Лаконии. Учитывая, что эти мерзавцы умудрились захватить нашу же инфраструктуру в системе Дария, то у них более чем достаточно времени для того, чтобы исправить полученные повреждения. Меня больше волнует то, сколько дополнительных сил они получат для штурма Бедергара. Вряд ли весь этот аншлаг останется незамеченным.

Собрав со стола всё лишнее, он рассовал это по ящикам и достал из закрепленного на переборке шкафчика пластиковую бутыль с чёрной этикеткой. Её и несколько таких же он приобрёл ещё на Померании. Ещё до того, как туда наведались верденцы.

Разливая тёмный ром по заполненным льдом бокалам, Форсетти задумался, уцелел ли тот магазинчик на побережье, в котором он тогда купил выпивку.

Скорее всего нет, решил он, убирая бутылку обратно. Часть не уничтоженных обломков верфи и кораблей упали в Океан Спокойствия, чем вызвали цунами и наводнение на побережье. Огромные приливные волны попросту смысли расположенные на берегу небольшие поселения, лишь добавив крови на руки верденцев.

— Спасибо, — поблагодарил его Манфред, взяв бокал пальцами левой руки.

Он ещё недостаточно хорошо контролировал протез, чтобы держать в пальцах нечто такое хрупкое, как стеклянный бокал.

— Да не за что, — Форсетти упал в соседнее кресло. — Одна из немногих радостей жизни.

— Алкоголизм?

— Возможность выпить с другом, — с улыбкой ответил Уильям. — Их в последнее время остаётся всё меньше и меньше.

— Что-то как-то депрессивно.

— А как иначе, Манф. — вздохнул Форсетти. — Мы убиваем друг друга, а я даже не понимаю, зачем мы это делаем. Войну даже официально не объявили, а продолжаем друг в друга стрелять. Почему? Зачем? Сам чёрт не разберёт.

— Уверен, наверху есть какой-то план, — предположил Манфред, сделав глоток. — Не может не быть.

— Да я в этом и не сомневаюсь. Просто... Мне было бы проще знать, за что именно мы воюем.

Ван’Кройтц посмотрел на товарища с каким-то странным, подозрительным выражением.

— Тебе Померании мало? Лично мне хватает и этого стимула.

— Месть? — грустно усмехнулся Форсетти и поднёс бокал к губам.

— А почему нет? Лично я был бы рад прикончить тех, кто ответственен за то, что они совершили на Померании. Столько людей погибло... Даже не военных. Просто гражданских. Работников верфи. А разрушения на планете? Тебе этого мало? Ублюдки прошли по самому краю «Марсианского Пакта». Я до сих пор не могу поверить в то, что они ударили по комплексу термоядерными боеголовками...

— Как будто мы поступили бы иначе, — Уильям расслабился, откинувшись в кресле. — Это военная цель. И не говори, что мы поступили бы по-другому. Чёрт, да мы так и сделали, когда эскадры Второго раздавили всю их инфраструктуру на Тарадане и Вашарисе. А сколько людей там погибло? Они ведь не ограничились военными целями, Манфред. Я видел рапорты об этих операциях. Они методично выбивали любой кусок металла, что висел у них в космосе. Уверен, что там погибло ни меньше людей, чем у нас.

— Ну и отлично, — мрачно произнёс Манфред. — Чем больше этих ублюдков мы прикончим сейчас, тем меньше останется тем, кто придёт после нас.

Форсетти посмотрел на своего друга, заметив каким жёстким стало выражение на его лице.

— А чем мы отличаемся от них, Манфред?

— Что?

Казалось, что этот вопрос удивил его.

— Что ты имеешь в виду?

— Если бы мы командовали верденцами, Манф. Если бы это ты должен был уничтожить эти верфи, разве поступил бы ты иначе?

Ван’Кройтц открыл было рот, чтобы ответить, но неожиданно остановился. Честность не дала ему сказать то, что так и просилось сорвался с языка. Вместо этого он тихо выругался и глотнул рома. Кубики льда жалобно звякнули в бокале.

— Но я был не на «их» месте, Уилл. Я находился на планете. В тот самый момент, когда не неё падали эти чёртовы обломки. Ты хотя бы представляешь, сколько наших сгорело в атмосфере, потому что не могли выбраться с падающих на поверхность кораблей?

— Представляю, — тихо ответил Форсетти. — Мы сами тогда едва уцелели. Вышли из зоны притяжения на одних маневровых.

— И после этого ты ещё спрашиваешь меня о таком?

В его голосе сквозила злость.

— Просто... — Форсетти покачал бокал в пальцах. — Я не могу видеть в них просто точки на дисплеях.

Манфред закрыл глаза, на некоторое время вернувшись в прошлое. В тот день, когда началась эта... странная война. Он вспомнил, как сидел в капитанском кресле «Танненберга», пока его корабль боролся за свою жизнь в схватке с лёгким крейсером верди.

А ещё он вспомнил лицо женщины. Его противника. Его врага. Каштановые волосы. Строгий взгляд и скрытое за ним веселье в глубине карих глаз. Ему нравилось болтать с ней. Судьба свела его с её кораблём во время скучного патрулирования системы Дария. Сколько раз они играли в догонялки друг с другом, а затем победитель подтрунивал над проигравшим.

В то время он точно ответил бы иначе.

Но сейчас... После всех этих смертей. Манфред больше не хотел видеть в горящих на дисплеях отметках живых людей. Только отметки. Только цели. Так ему куда легче нажимать на курок.

— А я могу, Уильям. Могу и хочу, — мрачно сказал Манфред. — Могу и хочу. И я не понимаю, в чём твоя проблема. Они убивают наших друзей и товарищей...

— Потому что мы убиваем их, — парировал Форсетти. — Манф, я всё понимаю. Поверь, я так же зол и скорблю о всех, кого мы потеряли. Но...

Он покачал головой.

— Они выполняют приказы.

— Их сраные приказы спровоцировали долбаную катастрофу, — не выдержав взорвался Манфред. — Ты видел сводки. Знаешь, сколько людей погибло на Померании. И на её поверхности. Чёрт, Уилл...

— А ты думаешь, мы чем-то лучше? — в ответ на это рявкнул на него Форсетти? — Как будто у нас ручки чистенькие. Думаешь наши приказы чем-то отличаются? Я из-за них убивал людей в спасательных капсулах. Взрывал их к чертям собачьим ракетами, потому что не должно было остаться свидетелей...

— Что?

Манфред даже замер, услышав это.

Для него, как для кадрового офицера и космонавта, подобное было кощунством. Да у любого нормального человека подобная мысль бы вызвала отвращение. В мире вряд ли существовала столь же опасная и не гостеприимная среда для человека, как космос. И первым правилом для любого космонавта — было помогать другим людям. По время сражения могло произойти что угодно. Но после его окончания одна из сторон всегда помогала проигравшим. Подбирала спасательные капсулы и отправляла аварийные команды на борт раненых и искалеченных в сражении кораблей. Потому, что там всё ещё могли оставаться люди. Они всё ещё могли биться за свои жизни, запертые и заблокированные в металлических гробницах.

Естественно, так, бывало, не всегда. Ситуации бывают разные. Но так или иначе в большинстве случаев эти правила неукоснительно соблюдались. Да, порой находились безумцы, не желающие этого делать. Да и не все люди попадали в категории тех, кто заслуживал спасения.

И всё же... Даже со всей злостью, что обуревала его, Манфред всё равно подобрал бы выживших. Он бы сделал всё, что от него зависит для того, чтобы победить в схватке. Но если после его победы останутся выжившие, то он поможет им. Просто потому...

Потому, что если подобное случилось бы с ним... с его людьми, он хотел бы чтобы их спасли.

Где проходит та узкая грань между человечным образом противника и его умышленным расчеловечеванием?

— Очень легко стрелять по точкам на экране радара, — тихо произнёс Форсетти, словно прочитав его мысли.

Пальцы Уильяма словно сами собой дёрнулись ко внутреннему карману кителя. Туда, где лежал небольшой круглый голографический проектор. Кусочек микросхем в покрытом царапинами корпусе из пластика. С одним, единственным файлом в его памяти.

Фотографией женщины, которую он никогда не знал, но судьба которой, тем не менее, была ему очень хорошо известна. Трагическая и печальная судьба, в которой он был повинен.

Ведь он тоже исполнял приказы. Потому, что таков его долг. Потому, что он должен был это сделать.

Легче ли ему от осознания этого? Нет, ни сколько. Порой Форсетти просыпался по ночам, потому что сон вновь переносил его в прошлое. В больничную палату. Писк и гудение медицинского оборудования. Темнота, нарушаемая лишь тусклым ночником у его постели. И темноволосый парень, сидящий на диване с мрачным, усталым лицом.

Каждый раз, как и тогда, в реальности, он рассказывал ему её историю. Каждый раз, как и тогда, в реальности, он направлял на него пистолет.

В тот раз выстрела так и не последовало. Он просто ушёл, оставив Форсетти в одиночестве смотреть на изображение улыбающейся девушки в пронзительной тишине.

«Этот призрак, теперь, будет твоей ношей»

Сказанные им слова он помнил до сих пор. Помнил наизусть. Так, словно они были сказаны только, что. Они отпечатались у Уильяма в голове, въевшись в них так же глубоко, как ржавчина въедается в металл.

В тот раз выстрела так и не последовало.

Но каждый раз, когда сны вновь превращали давно минувшие воспоминания в кошмар, его палец нажимал на курок. И каждый раз Уильям просыпался в поту.

Что это? Преследующее его чувство вины? Совесть? Форсетти не знал. И не хотел знать. Потому, что он искренне боялся ответа на этот вопрос.

— Дерьмовый у нас какой-то разговор получился, — пробормотал он, коснувшись губами стеклянного бокала и сделав глоток. — Я не на это рассчитывал, когда тебя приглашал.

— М-да, — только и пробормотал Манфред. — Какие друзья, такие и разговоры...