Тень скандала

Глава 12 Очарование

Спустя несколько дней после той странной поездки на Ротерхит-стрит Рутвену снова приснился перевал в горах и кровавые следы на снегу. Затем снег превратился в песчаную пустыню, и каким-то образом все это смешалось с кроликами и бездыханным телом Фенеллы Крейн, лежащей в поле, усыпанном белыми маками. Цветы колебались, словно на ветру, и мисс Крейн неожиданно превратилась в Грейс. Она лежала среди цветов, с окровавленным ножом в руке, устремив невидящий взгляд в небо.

Маркиз проснулся весь в поту, шаря руками по постели.

Но они хватали пустоту.

Рутвен резко сел на постели, тяжело дыша.

Ее здесь нет. И не может быть, потому что он вбил себе в голову, что это неразумно — для них обоих. Но что, если, отказываясь от ее общества, он обрекает ее на еще худшую участь? Не это ли означает его сон? Его сердце оглушительно билось, горло сжималось от страха.

Это настоящее безумие, черт бы его побрал.

Рутвен провел рукой по лицу и усилием воли заставил свое тело расслабиться. Затем сделал несколько глубоких вздохов, пока его мозг не прояснился, и разумные причины, почему Грейс не находится в его постели, вернулись к нему со всей очевидностью.

И все же в этот предрассветный час ее отсутствие казалось неправильным, а страх — очень реальным. Но это сон, напомнил он себе, а не видение. В отличие от его друга Александера Рутвен никогда не видел пророческих снов.

По крайней мере в последние ночи он спал, хотя и сомневался, что это долго продлится. Бессонница всегда возвращалась, а вместе с ней обрывки ужасов, затаившиеся в его памяти как убийцы в ночи. Раньше он отгонял их с помощью любых средств, имевшихся в его распоряжении: опиума, алкоголя, женщин. Список его грехов был длинным.

Рутвен поднял кошку, спавшую в его постели, и прижался щекой к ее спине. Та довольно замурлыкала. Он испытывал странную радость, что находится у себя дома, в собственной постели, со своими любимцами. И тем не менее ему чего-то не хватало.

— Бросаешь меня, старушка? — промолвил он, когда кошка выскользнула из его рук и уютно пристроилась на подушке.

Возможно, это был знак. А возможно, его хваленая самодисциплина дала слабинку. Нейпир назвал его бессердечным. Так ли это? Рутвен встал с постели и прошлепал босиком к креслу, чтобы взять халат. Натянув его на ходу, он прошел через свой кабинет и вышел в коридор.

Он скучал по Грейс, тосковал мучительно, что было необъяснимо, учитывая, как мало времени они провели вместе. Он дважды занимался с ней любовью — в ту ночь — и помнил ритм ее дыхания, когда девушка спала, благоухание ее кожи и манеру уютно устраиваться в постели, прижимаясь к его боку.

Наверху, ведомый силой, которую он не понимал, Рутвен проследовал к ее спальне и открыл дверь. Шторы были отдернуты, и полная луна заливала комнату слабым сиянием. Грейс лежала посередине постели, откинув руку на подушку и повернувшись лицом к лунному свету.

Он закрыл дверь и присел на краешек постели. Напряжение исчезло, как только он коснулся ее щеки. Все хорошо, и его сон — всего лишь сон, не более.

Девушка встрепенулась, перевернувшись на спину.

— Грейс? — тихо шепнул он. Ее глаза широко раскрылись.

— Эдриен? — Она приподнялась на локте, так что ее тяжелые белокурые волосы рассыпались по плечам. — Господи, что-нибудь случилось? С мальчиками?

— Нет. Просто… Мне приснился странный сон. — Он вдруг почувствовал себя очень глупо.

Ее взгляд смягчился.

— Хороший? — спросила она с сонной улыбкой.

— Нет, плохой.

Она ждала, устремив на него вопросительный взгляд.

— Я много думал, Грейс, — сказал маркиз, чувствуя себя неловко, как школьник.

— Раз ты в моей спальне, — заметила она, — нетрудно догадаться, до чего ты додумался.

Он обхватил ладонью ее щеку.

— Грейс, что ты собираешься делать, когда все кончится?

— Вернусь в Париж, — сказала девушка. — Я вчера получила письмо от дяди. Он пишет, что нашел для меня коттедж.

— В Париж, — повторил он, уронив руку. Что ж, он этого ожидал.

Грейс села на постели, глядя на него с мукой в глазах.

— Эдриен, я подумала, — прошептала она, — что, возможно, мне следует уехать. Это невыносимо — просто сидеть и ждать здесь, в Англии, когда на мою шею опустится топор. Если у Нейпира есть основания, пусть лучше арестует меня.

— Зачем тебе уезжать?

Она отвела глаза.

— Мальчикам нужен настоящий учитель, а я… мне здесь нечего делать.

Рутвен молчал. Конечно, он мог бы жениться на ней. Хотя, если он расскажет ей правду о себе, она скорее всего сочтет его ненормальным и не захочет иметь с ним дело. Но какое-то неведомое чувство заставило его сказать:

— Грейс, не уезжай. Я мог бы…

Она подняла руку и прижала пальцы к его губам.

— Не надо, — прошептала она. — Прошу, Эдриен.

Он убрал ее руку, сжав в своей ладони.

— Грейс, я смогу защитить тебя.

— Нет, — глухо произнесла она. — Не говоря о прочем, подумай, как это будет выглядеть в глазах полиции? Мой второй богатый наниматель — мой второй жених? Правда в том, — она устремила на него жалобный взгляд, — что я совсем не знаю тебя. Ты что-то скрываешь от меня. Будешь отрицать?

Теперь он отвел глаза.

— Нет!

— И ты тоже не знаешь меня, — мягко добавила девушка, положив руку на его бедро. — Наверное, в других обстоятельствах все могло бы сложиться иначе. Но мы находимся здесь и сейчас. Я желаю тебя, восхищаюсь тобой и благодарна тебе. Думаю, мы должны довольствоваться этим.

— Пожалуй, тот факт, что ты желаешь меня, проливает бальзам на мои раны. — Он криво улыбнулся, сознавая, что все больше влюбляется в Грейс, с ее неброским изяществом и душевной щедростью.

Ему нравилось наблюдать за ней, когда она занималась с мальчиками, читала им вслух или гуляла с ними по парку. Но, как и на все в своей жизни, он смотрел на девушку как будто через стекло — иногда в буквальном смысле. В такие моменты, стоя у окна, он понимал, как повезло Итану Холдингу, когда ему представился шанс на счастливый брак с ней.

У него нет такого шанса. Но зато есть сегодняшняя ночь.

— Я так хочу тебя, Грейс, — прошептал он. — Даже сейчас, когда трезв как стеклышко, я хочу тебя. Кем бы я ни был в прошлом и чем бы ни занимался, в этом маленьком мирке, здесь и сейчас, я сгораю от страсти к тебе.

Грейс откинула одело и подвинулась. Рутвен скользнул в постель и притянул ее к себе.

Девушка прижалась щекой к его плечу, запечатлев легкий поцелуй у него на скуле.

— Ты запер дверь? — прошептала она.

— Да. А что, могут войти мальчики?

— Том как-то раз приходил.

Он провел ладонью по ее волосам.

— Значит, мне придется прятаться в гардеробе?

Грейс издала тихий смешок.

— С твоими плечами? Уж лучше за шторами.

Охваченный внезапным нетерпением, Рутвен сел на постели, сгреб ее в объятия и притянул к себе на колени. В ее доверчиво распахнутых глазах светилось желание. Склонив голову, он приник к ее губам в медленном поцелуе, неспешно разжигая в ней пламя. Сама возможность открыть свое сознание и даже сердце, как это делали нормальные мужчины, была для него величайшей роскошью.

Последние три дня он провел, убеждая себя, что не касаться Грейс впредь было бы самым разумным решением для них обоих. Но судьба снова одержала над ним верх. Она привела его сюда, и теперь он желал Грейс с отчаянной страстью, перед которой отступала всякая логика. Он целовал ее как изголодавшийся, отрываясь от губ, чтобы осыпать поцелуями лицо и шею.

Грейс возвращала его ласки с не меньшим пылом. Ее девичья неуверенность и смущение исчезли. Она переплетала его язык со своим, дерзко скользя руками по его телу. Ее грудь бурно вздымалась, дыхание стало прерывистым, соски напряглись, натянув тонкий хлопок.

Рутвен склонился ниже и втянул в рот твердый бутон, заставив Грейс тихо ахнуть, а затем принялся поглаживать его языком через увлажнившуюся ткань. Оторвавшись от одной груди, он переключился на другую. Рука Грейс вцепилась в его волосы.

— Mon Dieu, — прошептала она.

В нетерпении он потянул за шнурки ее ночной рубашки, но только крепче затянул шнуровку.

— Постой. — Ее ловкие пальцы быстро справились с завязками.

Ворот распахнулся, и рот Рутвена вернулся к ее груди, дразня напрягшуюся маковку языком и губами, пока Грейс не начала выгибаться в его объятиях, умоляя овладеть ею.

Слишком быстро, предостерег он себя, ведь она почти еще девственница. Впрочем, Грейс казалась охваченной страстью не меньше, чем он. Рутвен уложил ее на постель, возбужденную и трепещущую, такую соблазнительную. Не в силах устоять, он потянулся к ночному столику и зажег лампу. А затем сел на постели и окинул девушку жадным взглядом, упиваясь видом ее припухших губ, затвердевших розовых сосков и взлохмаченной гривы белокурых волос. Она была так желанна, что, по правде сказать, он едва удержался, чтобы не излиться тут же в ее лоно. Это была не лучшая мысль.

Впрочем, он зря зажег лампу. Лицо Грейс загорелось от смущения. Рутвен склонился над ней, коснувшись ее губ в легком поцелуе.

— Не смущайся, дорогая, — промолвил он. — У тебя просто страстная натура.

Грейс издала трепетный смешок.

— Я чувствую себя… такой обнаженной, — прошептала она. — И такой… порочной.

Рука Рутвена скользнула вниз, накрыв средоточие ее женственности через ночную рубашку.

— Я бы сказал, что ты недостаточно обнажена.

В нетерпении он поднялся с постели, развязал пояс халата и позволил ему соскользнуть на пол. Затем взялся за подол ее ночной рубашки, который задрался до коленей, открывая изящные лодыжки.

— Сними ее, Грейс, — прошептал он. — Позволь мне увидеть тебя всю.

Она послушно встала на колени и стянула рубашку через голову. Теплый свет лампы омывал ее изящную фигуру, покрытую жемчужной пленкой испарины.

Во рту Рутвена пересохло, но он постарался взять себя в руки, упиваясь ее видом. У нее был слегка округлый живот, стройные бедра, тонкая талия и небольшая, но безупречная грудь — высокая и соблазнительная.

На мгновение он задался вопросом, как бы она выглядела беременная его ребенком, с налившейся грудью и округлившимся животом. Этот образ так опечалил Рутвена, что чуть не отбил желание.

Этого он никогда не попросит. И не согласится пережить вновь.

Боль сделала его тон резким.

— Ляг, Грейс.

Ее глаза удивленно расширились, но она подчинилась.

— Ты хочешь меня, Грейс? — прошептал он, глядя на ее лицо, обрамленное золотистыми прядями, рассыпавшимися по подушке.

— Да, — отозвалась она.

Рутвен вытянулся рядом с ней, отчаянно желая почувствовать ее обнаженную плоть всем своим телом, и снова поцеловал ее, уверенный, что никогда не устанет от этого занятия. Затем его губы двинулись вниз, осыпая поцелуями ее шею, грудь и живот. Добравшись до вершины ее бедер, он развел их в стороны и поцеловал ее там.

Грейс тихо ахнула.

— Эдриен!..

— Лежи спокойно, милая, — шепнул он. — Позволь мне доставить тебе удовольствие.

Нагнув голову, он принялся поглаживать языком ее женственные складки, пока она не затрепетала под ним, учащенно дыша и вцепившись руками в простыню.

— О! — выдохнула она. — О, я не могу…

Но Рутвен медлил, доводя ее до исступления, пока она не вскрикнула, содрогаясь от спазмов наслаждения. Когда она затихла, утомленная и насытившаяся, Рутвен подтянулся вверх и направил свое естество в теплую влажную аллею между ее бедрами. Он не мог больше ждать. И не мог найти слова, чтобы сказать ей об этом.

Грейс тихо ахнула, почувствовав его вторжение, и схватила его за плечи, словно пыталась остановить. Рутвен замер, чувствуя, как на его верхней губе выступила испарина.

— Потерпи, любимая, — хрипло произнес он. — Сейчас пройдет.

Просунув руки под ее бедра, он слегка приподнял ее. Она немного расслабилась, но ему потребовалось все его самообладание, чтобы не излить в нее свое семя.

Боже, неужели это все, на что он способен? Насколько Рутвен помнил, он никогда не оставлял своих партнерш по постели разочарованными. Конечно, Грейс неопытна, но у нее страстная натура, и, если он проявит выдержку и разбудит ее тело, они смогут подняться на недосягаемые высоты. Пожалуй, пришло время доказать самому себе, что он способен на большее, чем быстрая физическая разрядка. Пора открыться самому и принять то, что последует.

Овладев собой, он вонзился глубже. Глаза Грейс расширились. Милостивый Боже, он не хотел причинять ей боль. Он всегда был внимателен к своим партнершам, по крайней мере в физических проявлениях. На мгновение Рутвен почувствовал себя почти зверем. Затем начал двигаться и почувствовал, как она вздохнула и расслабилась под ним.

Он не спешил, вонзаясь в нее и выходя наружу с изысканной медлительностью и, как он надеялся, под правильным углом. Снова и снова. Держа себя в узде железной рукой, опускаясь на нее всем телом и приподнимая ее бедра вместе с собой.

— Эдриен? — снова произнесла Грейс, на сей раз с нетерпеливыми нотками в голосе.

Это был хороший признак.

— Спокойно, милая, — отозвался, не прекращая равномерных движений.

— Эдриен. — Ее дыхание обдавало его щеку. — Я хочу…

— Потерпи, любимая. — Он прижался губами к ее шее, вдыхая терпкие запахи любви. — Слияние может быть медленным. Его можно растянуть, превратив в ритуал поклонения. Возможно, нам удастся достигнуть божественного откровения. У нас впереди целая ночь.

Дыхание Грейс снова стало прерывистым.

— Эдриен, — прошептала она, беспокойно ерзая под ним.

— Ты доверяешь мне, любимая? — Он поцеловал ее в скулу. — Ты позволишь мне доставить тебе наслаждение?

— Но я… — Она ахнула, впившись ногтями в его плечи. — Я хочу…

Он знал, чего она хочет. И собирался ей это дать. Именно для этого он был рожден — для нее, для этого медленного, утонченного восхождения к вершинам блаженства. И теперь, когда его тело наконец находилось под его полным контролем, он стремился растянуть наслаждение как можно дольше.

Он снова приник к ее губам в медленном поцелуе. Никогда еще он не чувствовал такой власти над женщиной. И никогда не испытывал такой жгучей потребности. И тем не менее смаковал каждое мгновение, оттягивая завершающий момент.

— Только… не останавливайся, — взмолилась она.

— Ни за что, — отозвался он.

Придерживая ее за спину, он привстал на колени, так что она оседлала его.

— О! — вскрикнула Грейс, обхватив его руками.

— Грейс, — шепнул он, замерев на мгновение. — Открой глаза.

Она медленно подняла веки, глядя на него затуманенным взором.

— Эдриен…

— Расслабься, любимая. — Он распрямил ноги, еще глубже войдя в нее. — Не закрывай глаза и обхвати меня ногами. Мы теперь единое целое. Постарайся расслабиться внутри.

Она доверчиво кивнула. Рутвен улыбнулся, хотя его сердце разрывалось. Как он будет жить без нее?

— Ты мне доверяешь? — Он не впервые задавал ей этот вопрос, хотя и в разных контекстах.

И опять она не колеблясь ответила:

— Да.

— Вдохни мое дыхание, — шепнул он. — Втяни меня глубже.

Он накрыл ее губы своими и почувствовал, как она втянула в грудь воздух.

— Как необычно, — прошептала она. Ее хватка на его плечах ослабла.

— Посмотри на меня, Грейс, — велел он. — Загляни в мои глаза. Позволь мне дышать через тебя.

Она подчинилась, и Рутвен открылся ей. Потребность в немедленном высвобождении отступила, и хотя он находился внутри ее, твердый как камень, он испытывал глубокое, какое-то неземное умиротворение. И при этом все их чувства были обострены до предела. Он неспешно двигался внутри ее, как будто они были солнцем и луной, совершающими движение по небу, Шивой и Шакти, высшей властью и божественной энергией.

Как долго он мечтал испытать это состояние и как долго противился ему, не решаясь полностью открыться другому человеческому существу. У него не было ни навыков, ни терпения, которых требовала тантра, но даже так он вкусил райское блаженство.

— Посмотри на меня, Грейс, — шепнул он. — Откройся мне.

Теперь она смотрела ему прямо в глаза, окружая его не только своим теплым лоном, но и всем телом и частью сознания, как ему хотелось бы думать. Подобная близость — с невероятной остротой ощущений и душевным подъемом, выходившим за пределы чувственного, — вела к максимально возможному открытию сознания. К тому, чего он больше всего боялся. Но с Грейс — по крайней мере сегодня — ему не было страшно.

Они двигались вместе, возможно, час, возможно, дольше, медленно и чувственно, упиваясь друг другом. Когда она приблизилась к пику наслаждения, Рутвен остановился и слегка изменил позу, пока не почувствовал, что энергия вокруг них снова уплотнилась.

— Грейс, — шепнул он, — пойдем со мной.

А затем он опрокинул ее на постель, положив ее согнутый в коленях ноги себе на плечи, и нагнулся всем торсом, пока ее глаза не расширились от восторга. Она тихо ахнула, и высвобождение нахлынуло на них как лавина, которую слишком долго сдерживали.

На одно великолепное мгновение ему показалось, что он покинул свою физическую оболочку, а его мозг превратился в раскаленное ядро, изливающее на Грейс потоки наслаждения, как жидкое солнце. Он чувствовал, как она содрогается, ловил губами ее восторженные возгласы, возвращая ей их вместе с дыханием как чистую, ничем не замутненную радость.

Когда Рутвен вернулся в свое тело, лежавшее на постели, он перекатился на бок, увлекая за собой Грейс, и они ненадолго замерли, переплетясь телами.

— Боже милостивый, — прошептала она спустя несколько мгновений. — Что это было?

— Думаю, это были занятия любовью, какими они должны быть, — промолвил он, поцеловав ее в макушку. — Но подобного единения непросто достигнуть.

— А мы… достигли?

Он глубоко вздохнул.

— Отчасти. Но чтобы достичь истинной гармонии, требуются часы — и практика. Постоянная практика, культивирующая самодисциплину и способность откладывать наслаждение до конца путешествия. Боюсь, мы с тобой неофиты.

Грейс хмыкнула.

— Часы? — переспросила она, накручивая свой локон на палец — жест, который он находил необычайно притягательным. Затем приподнялась, положив ладонь ему на грудь и обольстительно поблескивая глазами. — Думаю, в сутках недостаточно часов, чтобы это занятие надоело, — прошептала она. — Эдриен, это было… У меня нет слов, чтобы выразить, что я чувствовала. Это было что-то… божественное. — Она склонила голову и прильнула к его губам в поцелуе.

И это случилось. Рутвен пал. То немногое, что ему еще удавалось таить от нее, перехлестнуло через край и хлынуло в бездну.