Тень скандала

Глава 5 Возвращение домой

Грейс Готье беспокойно ерзала — и тому было несколько причин. Во-первых, ее сердце сжималось от дурных предчувствий, а во-вторых, ей было крайне неудобно сидеть. Спинка простого дубового стула, казалось, выталкивала ее спину наружу, а сиденье было таким жестким и бесформенным, словно состояло из одних комков.

Праведное негодование, которое поддерживало Грейс на пути сюда, рассеялось перед лицом неприветливых мужчин в форме. Она снова поерзала, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды двух клерков, один из которых чуть не упал с высокого табурета, когда она вошла. Не приходилось сомневаться, что женщины были редкими гостьями в этом бастионе мужественности, особенно с ее общественным положением, каким бы скромным оно ни было.

Наконец дверь кабинета шефа полиции распахнулась, словно от злобного толчка изнутри, а затем появился источник этой ярости, облаченный в пару сверкающих ботинок, серый жилет и угольно-черный сюртук. Лицо лорда Рутвена напоминало грозовое облако.

К счастью, он не заметил Грейс и вышел из приемной, оставив ее со своим собеседником, который уставился на нее с раздраженным видом.

Грейс встала, смело встретив его взгляд.

— Добрый день, — сказал она, протянув затянутую в перчатку руку. — Меня зовут Грейс Готье, если помните.

— Еще бы! — буркнул Нейпир. — Что вам нужно?

Грейс склонила голову набок.

— Как странно! — промолвила она. — Именно этот вопрос я собиралась задать вам.

На его лице отразилась нерешительность. Затем, словно передумав, он повернулся и придержал для нее дверь.

— В таком случае входите, мэм.

— Спасибо. — Грейс вздернула подбородок и распрямила плечи, стараясь походить на свою мать.

Нейпир был бы красивым мужчиной, осознала она, если бы не хмурая гримаса, постоянно морщившая его лоб и кривившая выразительные губы.

— Как я поняла, вы вчера посетили дом моей тети, мистер Нейпир, — сказала она, отказавшись сесть на стул, который он предложил. — Она чрезвычайно расстроена этим. Боюсь, я должна просить вас воздержаться впредь от подобных визитов.

Лицо комиссара помрачнело.

— Прошу прощения, мисс Готье, но не вам решать подобные вопросы.

Грейс крепче сжала свою сумочку.

— Едва ли, — возразила она. — Если вы придете снова, боюсь, меня не окажется дома.

— Учитывая обстоятельства…

— С другой стороны, — продолжила она, вздернув подбородок еще выше, — если бы вы прислали записку, указав, что желаете меня видеть, я бы в тот же день появилась в вашей конторе.

Вся фигура Нейпира напряглась.

— Вы очень высокомерны, мадам.

— Возможно. Но моя тетя — хрупкая болезненная женщина.

— Хрупкая? — фыркнул Нейпир. — С каких пор это слово подразумевает надменность? Я встречался с этой дамой, если помните.

— Я хотела сказать — чувствительная, — невозмутимо отозвалась Грейс. — И она имеет полное право быть такой. Это скорее ее дом, чем мой.

— Но вы живете там, — указал Нейпир.

Лицо Грейс загорелось.

— Боюсь, моя тетя не в восторге от моего пребывания в ее доме. А теперь она считает, что я привлекла к нашему семейству самое нежелательное внимание. Я понимаю, что вы делаете свою работу. Более того, я отчаянно желаю, чтобы убийцу Итана поймали, и готова оказать посильную помощь. Но вы не должны больше появляться в доме леди Абигайль.

Нейпир не удостоил ее ответом, только выгнул бровь, глядя на нее с ироническим видом. Грейс вздохнула.

— Пришлите за мной. И я сразу же приду. Обещаю. — Она протянула руку. — Надеюсь, мы договорились, мистер Нейпир?

Он покачал головой:

— Я не заключаю сделок, мисс Готье.

Грейс уронила руку.

— Я не убивала мистера Холдинга, — тихо сказала она. — Наоборот, у меня была масса причин не желать его смерти. Он предложил мне дом и шанс на благополучную жизнь; возможно, даже на счастье.

— Я в курсе, — буркнул комиссар.

Девушка снова склонила голову набок.

— Возможно. Но знаете ли вы, что это значит для такой женщины, как я? Со скромными средствами, которая всю жизнь провела в армейских гарнизонах, не имея собственного дома? Мне двадцать шесть лет, мистер Нейпир, и я очень хочу иметь семью. Итан предложил мне выйти за него замуж и стать матерью для его дочерей. Может быть, даже иметь собственных детей. Я бы сделала все, чтобы он был счастлив. Не знаю, способны ли вы понять меня.

К ее удивлению, Нейпир отвел глаза.

— Я знаю, что такое отчаяние, мисс Готье, — отозвался он. — Я наблюдаю его каждый день — в самых разных формах. И вижу, до чего оно доводит людей.

— В таком случае вы должны понимать, что я никогда бы не причинила Итану вреда, — прошептала Грейс.

Но Нейпир, казалось, не слушал ее. Его взгляд был устремлен в окно, на струи дождя, хлеставшие по стеклу.

— Я уважала Итана Холдинга, мистер Нейпир, — снова сказала Грейс. — Поверьте, я искренне хочу, чтобы его убийцу поймали.

— Надеюсь, что так, мисс Готье, — отозвался он, не глядя на нее. — Потому что я намерен его найти. Можете положиться на мои слова.

— В таком случае благодарю вас, сэр, за ваши усилия.

Она повернулась и распахнула дверь, но Нейпир даже не взглянул в ее сторону.

Миновав приемную с любопытными клерками, Грейс прошла по коридору и двинулась вниз по широкой лестнице. Однако не успела она добраться до лестничной площадки, как сильная рука схватила ее за локоть и развернула.

— Какого черта? — процедил маркиз Рутвен. — Что вы здесь делаете?

Изумленная Грейс открыла рот, но он не стал дожидаться ответа.

— Пойдемте, — ворчливо бросил маркиз, увлекая ее за собой вниз по лестнице, а затем — по тускло освещенному коридору.

— Я думала, вы не заметили меня, — сказала она.

— Не будьте дурочкой, — буркнул он. — Мне не нужно видеть вас, чтобы догадаться о вашем присутствии.

— Куда вы меня тащите? Мне больно.

Он проигнорировал ее жалобу и, открыв плечом одну из дверей, втащил Грейс внутрь. Это оказалось кладовка с узкими окнами без занавесок, заставленная старой конторской мебелью.

— Будьте добры, отпустите меня, — сказала она.

Рутвен закрыл дверь и прислонил к ней Грейс.

— Что я вам велел? — требовательно спросил он с потемневшим от гнева лицом. — Разве я не сказал вам, чтобы вы шли домой и оставались там? Чтобы вы ничего не предпринимали — и не говорили, — пока я не свяжусь с вами?

Сердце Грейс упало.

— Но я хотела, чтобы Нейпир перестал…

— Выслушайте меня, Грейс! — Он крепче сжал ее локоть. — Я пытаюсь помочь вам. Не вмешивайтесь ни во что. Сидите дома. Это опасное дело.

Девушка попыталась протестовать.

— Боюсь, вы не понимаете…

— Чего? — рявкнул он. — Чего, по-вашему, я не понимаю? Что произошло убийство? Или что зло еще случится? А оно случится, Грейс. И Нейпир не худшее из зол. Поверьте мне.

— Нет. — Она судорожно сглотнула и выпрямилась. — Вы не понимаете, что у меня нет больше дома. И что я не прошу вашей помощи.

На его лице мелькнуло раздражение, сменившееся каким-то другим чувством.

— Слишком поздно, — сказал он. — Вы уже заручились моей поддержкой.

Пульс Грейс участился.

— О, прошу прощения! — отозвалась она. — Неужели вы думали, что я буду лежать на диване, проливая слезы и вдыхая нюхательные соли? С таким же успехом я могла бы спросить вас, что вы здесь делаете.

— Пытаюсь спасти вас от виселицы, — сердито бросил он. — И выяснить, что у Нейпира на уме. Проклятие, Грейс! Вам не следовало приходить сюда. По множеству причин.

— Лорд Рутвен, — осведомилась она, — разве я давала вам право называть меня по имени?

Маркиз улыбнулся уголком рта.

— Нет, — прошептал он, схватив ее за предплечья. — Не давали. Мне перестать?

Ей следовало ответить «да». Ей следовало рассердиться. Собственно, она и рассердилась. Но он говорил не только о ее имени, и она это знала.

Ее вдруг бросило в жар. Лорд Рутвен стоял так близко, что ее взгляд упирался в изысканную золотую булавку в его галстуке со странно знакомым узором. Она чувствовала запах его накрахмаленного белья и дорогого одеколона. И над всем этим витало сладковатое благоухание, экзотическое и запретное, напомнившее ей о знойных улицах Касбы,[10] о чарующей мелодии, доносившейся из-за высоких стен, и тайнах, скрывавшихся за ними.

Его хрипловатый голос вернул ее к реальности.

— Вы действительно этого хотите, Грейс? — промолвил он, шевеля своим дыханием завитки волос у нее на виске. — Чтобы я прекратил все это? Но я не уверен, что это в моих силах.

Хочет ли она этого? Голова Грейс кружилась. Он возвышался над ней, красивый, сильный и необузданный мужчина, и что-то предательски дрогнуло внизу ее живота.

Но нельзя безнаказанно дразнить тигра, даже связанного.

Грейс попыталась отстраниться. Он ослабил хватку, но его взгляд не отрывался от ее лица.

— Безумие, — произнес он словно про себя. — Прекрасное, редкое и тем не менее безумие.

— Рутвен, — прошептала она. — О чем вы говорите?

В его глазах отразилась настороженность и что-то похожее на тоску. Они не были черными, вдруг осознала Грейс, скорее — темно-карими с янтарными искорками. Ее взгляд скользнул ниже, на его губы — выразительные и чувственные, — и у нее перехватило дыхание. Рутвен крепче сжал ее плечи.

— Кажется, мадемуазель Готье, — вкрадчиво произнес он, — я собираюсь сделать нечто, за что мне придется извиняться. В качестве эксперимента…

Она прервала его на полуслове, приподнявшись на цыпочки и подставив ему свои губы.

Его глаза удивленно вспыхнули, затем полузакрылись. Грейс склонила голову набок, и их губы соприкоснулись в легчайшем из поцелуев.

Спустя несколько мгновений она отстранилась, сохранив навеки вкус его губ.

— Et voilб,[11] —сказала она, слегка задохнувшись. — Будем считать, сэр, что ваш эксперимент закончен.

Вместо ответа Рутвен приглушенно вздохнул и снова приник к ее губам, обхватив лицо девушки своими теплыми ладонями. Грейс округлила от удивления глаза, но он подался к ней всем телом, прижав ее спину к твердому дереву. Дверь закрылась с металлическим щелчком.

На этот раз в его поцелуе не было ничего неуверенного и осторожного. Он был требовательным и пугающе чувственным. И когда Рутвен раздвинул ее губы своим языком, шок быстро сменился вспышкой желания, и она ответила на его поцелуй.

Как и вчера в гостиной, она чувствовала, как тепло его прикосновений проникает в ее плоть, расплавляя все на своем пути. Ее и раньше целовали. Но никогда она не испытывала ничего подобного. Милостивый Боже, если он продолжит в том же духе, у нее совсем не останется воли.

Вначале робко, затем более уверенно ее руки скользнули вверх по мягкой шерсти его сюртука и легли ему на плечи. Повинуясь инстинкту, Грейс позволила своему языку переплестись с его языком, и, к своему стыду, почувствовала, что ее живот прижался к твердому передку его брюк.

Одной рукой Рутвен обнимал ее за талию, другой держал за подбородок, и для женщины, которая слишком долго не видела нежности, это было так много. Грейс самозабвенно льнула к нему, моля об ощущениях, которые избавят ее от одиночества и тоски, в какие бы темные пещеры ни увлекал ее этот опасный мужчина. Она всхлипнула, готовая покориться.

Возможно, этот звук заставил Рутвена остановиться.

Он тихо выругался и отстранился от нее. Только лишившись его поддержки, Грейс поняла, что ноги не держат ее, и обмякла, прислонившись к двери.

Он отступил на шаг с непроницаемым видом. Затем повернулся и, подойдя к одному из узких, засиженных мухами окон, уперся ладонями в подоконник, склонив голову.

Грей смущенно молчала. Боже, что он мог подумать о ней?

— Милорд, я…

Маркиз поднял одну руку, вцепившись другой в край запыленного подоконника.

— Пожалуйста, помолчите…

Все еще испытывая слабость в коленях, девушка робко шагнула к нему.

— Я…

— Оставайтесь там, Грейс, прошу вас, — бросил он низким от сдерживаемых эмоций голосом. — Мой маленький эксперимент оказался… опасной ошибкой.

Грейс, однако, приблизилась к нему и положила руку ему на плечо. Он дернулся как норовистый конь, не отрывая взгляда от струек дождя, стекавших по стеклу.

— Вы сердитесь на себя, — промолвила она. — А мне немножко стыдно. Но это был всего лишь поцелуй. Сейчас мы сами непохожи на себя.

Рутвен закрыл глаза и сделал глубокий медленный вздох.

— Боюсь, я очень похож на себя, мадемуазель Готье, — сказал он наконец. — Имейте это в виду, если вы ничего больше не вынесли из этого маленького эпизода.

Итак, она опять мадемуазель Готье…

Внезапно ощутив неловкость, Грейс вернулась к двери. Казалось, прошла целая вечность, пока она стояла, просто глядя на него. Маркиз был очень высоким, более шести футов роста, с узкой талией, широкими плечами и длинными мускулистыми ногами, угадывавшимися под идеально сидящими брюками. Но даже когда взгляд оценивающе скользил по его фигуре, мозг предостерегал ее: этот загадочный мужчина не из тех, с кем можно шутить. При этой мысли Грейс пронзила дрожь, вызванная каким-то чувством — глубоким, примитивным. И постыдным.

Она вообще не понимала, что с ней происходит. Ее жених еще не остыл в своей могиле, а она уже желает другого, причем так, как никогда не желала ни одного мужчину.

Наверное, все дело в том, что ее нервы на пределе. Вчера Рутвен заставил ее поверить, что в его власти помочь ей. Более того — в какие-то моменты она была убеждена, что он единственный, кто способен это сделать.

Конечно, при здравом размышлении Грейс поняла, как это глупо. Она пришла в клуб, чтобы найти Рэнса, а ушла с романтическими грезами о рыцаре в сверкающих доспехах. О мужчине с голосом, теплым как выдержанный коньяк, и прикосновениями, которые завораживали. Не считая того, что лорд Рутвен выглядел скорее как предводитель пиратов.

Наконец он повернулся.

— Прошу извинить меня, мадемуазель Готье. В свое оправдание могу только сказать, что прошло много времени с тех пор… в общем, это было давно.

— Я предпочла бы, чтобы вы извинились за то, что отчитали меня как девчонку, — заметила Грейс, — а не за то, в чем я была добровольным участником.

Рутвен никак не отреагировал на эту реплику.

— Прошу вас, идите домой, — устало произнес он. — Вам незачем было приходить сюда сегодня.

Грейс прислонилась к двери.

— Мне нужно было поговорить с комиссаром Нейпиром. Вчера он явился ко мне домой и расстроил мою тетю. Я попросила его никогда больше этого не делать.

— Нейпиру плевать на чувствительность вашей тети, — сказал он. — И на вас тоже. Особенно если он решит обвинить вас в убийстве.

— С какой стати? — сказала Грейс, отойдя от двери. — Я никого не убивала. И, как ему известно, у меня нет мотива.

Наконец он посмотрел ей в лицо.

— Тем не менее вы главная в его списке подозреваемых, — сказал маркиз, приблизившись к ней. — Полиция всегда в первую очередь грешит на жену убитого… или любовницу.

— Я ни то и ни другое.

Рутвен подошел к ней вплотную и остановился, глядя на нее сквозь полуопущенные веки с почти неестественным спокойствием.

— Мне неловко говорить об этом, дорогая, — промолвил он, — но вы целуетесь совсем не как девственница.

Грейс отступила на шаг, наткнувшись на дверь.

— Ну и что? — огрызнулась она. — Да, за мной ухаживали несколько мужчин. Но ни один из них не подошел мне. Какое вам дело до этого?

— Я всего лишь хотел знать… был ли Рэнс одним из них?

Вопрос был задан мягким тоном, словно Рутвен страшился ответа. Но он рассердил Грейс, и она гневно топнула ногой.

— Рэнс? — переспросила она. — Мне казалось, мы уже выяснили это.

Внезапно ей стало смешно. Если она не рассмеется, то заплачет. Рэнс! Какое он имеет отношение к ужасной ситуации, в которую она влипла? Неужели она так отчаянно нуждается в утешении, что готова… на что? На соблазнение?

— Вы чуть не заставили меня забыть о хороших манерах, лорд Рутвен, — резко сказала она. — Нам обоим должно быть стыдно.

Ей и вправду было стыдно. Итан умер. Фенелла потеряла единственного брата. Девочки остались без отца. А она целуется с практически незнакомым мужчиной, забыв обо всем.

— Вы правы. Это не мое дело, — с горечью отозвался он, отступив назад.

Грейс тоже двинулась с места.

— Мне пора, — сказала она. — Тетя Абигайль ждет меня… к чаю.

Она чуть не сказала «дома», но последнее представление, устроенное теткой, показало со всей наглядностью, что у нее его просто нет.

Возможно, когда все это закончится — и если продаст драгоценности матери, — она сможет позволить себе снять маленький коттедж в тихой французской деревеньке, нанять кухарку и горничную. И будет вести тихую незаметную жизнь, вдали от тети Абигайль, Белгрейв-сквер… и лорда Рутвена. Эта мысль вдруг показалась ей чрезвычайно привлекательной.

Маркиз нагнулся и поднял с пола ее сумочку. Она даже не заметила, как уронила ее.

— Вы позволите доставить вас домой в моей карете, мэм? — осведомился он, протянув ей сумочку.

— Спасибо. — Она попыталась изобразить улыбку. — Но я хотела бы пройтись пешком, чтобы проветрить мозги.

Он кивнул и, шагнув мимо нее, распахнул дверь.

К тому времени как Рутвен добрался до своей кареты, он промок до нитки. Брогден едва сдерживал ярость, вынужденный слишком долго ждать, навлекая на себя брань и угрозы тех, кому он мешал проехать. При виде хозяина он запрыгнул на свое сиденье, бросая на маркиза недовольные взгляды.

Но Рутвену было не до его расстроенных чувств.

— Домой! — рявкнул он, а потом удивился, когда бедняга доставил его туда.

Несколько мгновений он сидел, уставившись на величественное здание с портиком и подумывая о том, чтобы ретироваться в клуб, пока не поздно. После фиаско с Грейс Готье ему не хватало только семейных проблем. Но тут сквозь потоки дождя маркиз увидел в окне второго этажа знакомое лицо, обрамленное гладкими черными волосами.

Аниша.

Радостно улыбнувшись, она помахала ему рукой и исчезла.

Ладно, ничего не поделаешь. Рутвен распахнул дверцу кареты, чуть не сбив с ног лакея, который подошел, чтобы опустить ступеньки. Брогден уже стоял на тротуаре, скрестив руки на груди и демонстрируя челюсть, на которой расплывался синяк.

— Кто это тебя? — поинтересовался маркиз, слегка пристыженный.

— Один парень. Похоже, ему не понравилось, что я проторчал на Уайтхолл, мешая проезду, целых полчаса.

— Кошмарная история! Скажи Хиггенторпу, чтобы он выдал тебе бутылку своего лучшего бренди.

— Сойдет и джин, — отозвался кучер.

Рутвен попытался добродушно улыбнуться, но, за отсутствием практики, получилась гримаса.

— Пусть даст по бутылке того и другого, — сказал он, двинувшись вверх по ступенькам, — за перенесенные страдания и прочее.

— Ага, — буркнул Брогден ему вслед. — И прочее.

Но как только Рутвен вошел в дом, поднялся ужасный шум.

— Раджу! — Аниша, одетая по-домашнему, сбежала с последних ступенек и кинулась ему на шею, сминая складки золотистого сари о его влажный сюртук. — Мы тебя не ждали!

— Дядя Эдриен! Дядя Эдриен! — Том обежал вокруг матери, схватив Рутвена за ногу. — Тедди учится играть в фараона, а мне не разрешает!

— Добрый день, Том. — Рутвен посмотрел вниз, молясь, чтобы малыш не вскарабкался вверх по его мокрым от дождя брюкам.

Аниша поспешно нагнулась, отцепив мальчика от него.

— Томас, — упрекнула она, — твой дядя только что пришел домой. Не надоедай ему.

— Но это несправедливо, мама! — Малыш надулся, упрямо сжав кулачки.

Рутвен присел на корточки рядом с ним, так что их лица оказались почти на одном уровне, хотя и подавил порыв взъерошить волосы ребенка.

— Я научу тебя играть в фараона, Том, — сказал он, — когда ты немного подрастешь, обещаю.

— Это ты, Эдриен? — послышался веселый мужской голос из гостиной. — Быстрей, Хиггенторп! Заколи жирного тельца!

Рутвен выпрямился, глядя на брата, который появился с бокалом в руке. На нем красовался серый шелковый жилет, золотистые кудри были аккуратно уложены.

— Если ты намекаешь на блудного сына, Лукан, — спокойно отозвался он, — то это скорее относится к тебе. Когда ты вернулся домой?

— Ты хочешь сказать, когда я сбежал от своих тюремщиков? — Лукан опустошил бокал, бросив на Анишу заговорщический взгляд. — Вчера. Разве старина Клейтор не сообщил тебе?

— Как ни странно, нет, — сказал Рутвен.

Тут из гостиной выглянул восьмилетний Тедди. Синяк на его лбу уже пожелтел.

— Привет, дядя.

— Добрый день, Тедди, — отозвался Рутвен, прежде чем перевести взгляд на Лукана. — Скажи мне, — негромко добавил он, — зачем ты учишь этого ребенка играть в карты?

Лукан пожал плечами.

— Дети все равно научатся, Эдриен. Пусть уж учатся у лучших.

Рутвен сжал зубы так крепко, что на скулах заходили желваки. Порой он задавался вопросом: то ли он не способен прочитать мысли Лукана, то ли там нечего читать. Парень обладал невозмутимостью пруда: брось туда камень, вода покроется рябью, но вскоре снова разгладится.

Аниша переводила обеспокоенный взгляд с одного на другого.

— Пойдем, Раджу, ты насквозь промок, — сказала она, взяв его под руку. — Тебе нужно переодеться. — Она помедлила и обратилась к проходившему мимо слуге: — Найди Фрики и скажи ему, что башмаки его хозяина нуждаются в просушке.

Они поднялись наверх рука об руку. Аниша продолжала щебетать своим звонким голосом, в котором слышался легкий акцент. В отличие от Рутвена, который получил образование в Сент-Эндрюс и готовился для государственной службы, его сестру воспитывала их мать со своей многочисленной родней. Редкая красавица, Аниша, являла собой образец англо-индийской элегантности. Ей с детства внушали мысль, что она будет женой богатого англичанина, хотя такие смешанные браки становились все более редкими.

— Я собираюсь приготовить тебе горячую ванну, — сказала Аниша, когда они добрались до его покоев, которые занимали половину второго этажа.

Две его кошки, Шелк и Атлас, поднялись с насиженных мест на его кровати и спрыгнули на ковер, потягиваясь на ходу.

Рутвен помедлил, чтобы почесать их за ушком, затем взял одну на руки и повернулся к Анише.

— Ладно, хватит ходить вокруг да около, — сказал он, посадив кошку на плечо. — Выкладывай.

Но Аниша открыла дверь в ванную и вошла внутрь.

— Надеюсь, в бойлере еще осталась горячая вода, — сказала она, опустившись на колени, чтобы заткнуть отверстие в ванне. — Я поймала Тома и Тедди за игрой в буфетной после…

Рутвен схватил ее за локоть и поднял на ноги.

— Перестань, Аниша, — твердо сказал он.

— О чем ты? — спросила она.

— Я не твой муж, — натянуто произнес Рутвен. — Его уже нет. И у меня полно слуг, чтобы позаботиться о моих удобствах. Я не нуждаюсь в том, чтобы мне прислуживала моя сестра.

Ее лицо вспыхнуло.

— Я всего лишь хотела быть полезной, — сказала Аниша, потупившись.

— Нет, ты хотела избежать моих вопросов, — возразил он. — А теперь скажи, кто выручил Лукана из долговой тюрьмы.

— Тебе от нас одно беспокойство. — Она выдернула руку из его ладони. — Если ты больше не хочешь, чтобы мы оставались здесь, Раджу, мы…

— Ну будь же справедлива, я сам послал за вами! — перебил он, следуя за ней из ванной. — Я умолял тебя уехать из Калькутты, потому что хотел, чтобы вы приехали сюда. Просто я не ожидал, что Лукан так быстро усвоит лондонские привычки — и так усердно.

Наконец она повернулась, взметнув ярким подолом сари.

— Ладно. Это я выручила его из тюрьмы! — Она ткнула ему под нос свою левую руку. — Я пошла в «Рапдлс» и продала свои бриллианты.

— Аниша! — Рутвен схватил ее за руку. — Ты продала свое обручальное кольцо?

— Я продала камни из своего обручального кольца, — поправила она. — И отдала золото в переплавку, чтобы сделать набор колец для носа. Вот так.

Он уронил ее руку и рассмеялся.

— О, Аниша, хотел бы я это видеть! Ты собираешься надеть свои новые кольца на светский променад в воскресенье?

Ее лицо вспыхнуло от смущения.

— Я шучу, и ты это отлично понимаешь. Я не собираюсь надевать ничего такого, что могло бы поставить тебя в неловкое положение.

Рутвен поймал ее руку.

— Аниша, ты никогда не поставишь меня в неловкое положение, никогда. Но женщина не должна расставаться со своим обручальным кольцом, пока не готова к этому. Удобства Лукана не стоят…

— Я готова, — твердо сказала она. — Давно готова, Раджу. Я сама решила продать бриллианты. И сама решила потратить деньги на Лукана. Ты постоянно твердишь о пагубности угнетения женщин, так что не смей запрещать мне этого!

Рутвен хмыкнул, покачав головой.

— Ты богатая женщина, сестренка. — Он отпустил ее руки. — И можешь тратить свои деньги как пожелаешь. Но я прошу тебя подумать о Лукане. Он не способен отвечать за последствия своих поступков. Памела испортила его, а теперь ты рискуешь продолжить ее дело.

— Разве? — Ее губы лукаво изогнулись.

— Тебе не хватит никаких денег, если ты намерена и впредь спасать Лукана, — предостерег он, развязывая галстук. — Парень превращается в бездонную прорву по части расточительности.

— Ты считаешь меня такой наивной? — возразила она. — Я заставлю Лукана расплатиться со мной. Ему придется помогать мальчикам с учебой и развлекать их — по десять часов в день, пока я не найду учителя, и по три часа — после этого, в течение всего следующего года.

— Ты не шутишь?

Аниша покачала головой.

— Я уверена, что очень скоро долговая тюрьма покажется Лукану раем. Я велела Клейтору оформить эти обязательства, как он назвал их, в письменном виде.

— Вот даже как? — Рутвен снял промокший сюртук и отбросил в сторону. — Должен признать, это что-то новенькое.

Аниша сморщила нос.

— От твоего сюртука пахнет дымом, — сказала она с укором. — Как от гашиша. У тебя опять бессонница, Раджу?

— Не уходи от разговора, — отозвался он, расстегивая свой шелковый жилет. — Мы обсуждаем Лукана. Нельзя, чтобы он учил мальчиков играть в карты. — Он сел и начал стягивать сапоги. — Проклятие, где Фрики?

— О, ради Бога, дай мне этот чертов сапог, — сказала Аниша, нагнувшись.

— Аниша! — одернул он ее. — Что за выражения! Что бы сказала мама?

— Она бы сказала, что ты опять придираешься ко мне.

Рутвен молча признал ее правоту, с улыбкой наблюдая, как сестра опустилась на колени, взялась за каблук и потянула. Но промокшая кожа набухла и сапог не поддавался. Аниша дернула сильнее, сапог соскочил с его ноги, и она неуклюже шлепнулась на пол. Оба рассмеялись.

Сестра сидела на полу, опираясь на ладони. Сари натянулось у нее на коленях, и он мог видеть ее лодыжку, украшенную браслетом, когда-то принадлежавшим их матери.

Рутвен носил такое же украшение, но под рубашкой, рядом с сердцем. Это была одна из многих вещей, связывавших его с Анишей. Конечно, он любил младшего брата. Но Лукан не только принадлежал к другому поколению, но и к другой культуре. Он был рожден совсем не в той Индии, что его старшие брат и сестра. В его жилах текла шотландская кровь отца, но мать была английской розой чистой воды. В нем не было ничего от Востока — и ничего мистического. Жаль, что парень не понимал, как ему повезло.

Оторвав взгляд от браслета, Рутвен обнаружил, что сестра наблюдает за ним.

— Раджу, — тихо сказала она, — что случилось?

— Ничего, — отозвался он. Аниша нежно улыбнулась:

— Меня не обмануть, братик. И ты это знаешь. Я беспокоюсь о тебе. Прошлой ночью твои звезды начали мистическое путешествие. Так что произошло?

Рутвен вздохнул, проведя пятерней по влажным волосам.

— Сними второй сапог, — сказал он, — и, возможно, я расскажу тебе все после ванны.

Аниша встала на колени, глядя ему в глаза.

— Дай мне твою руку.

— Аниша…

— Дай мне твою руку, — настойчиво потребовала она.

Рутвен неохотно послушался.

— Ты не можешь прочитать мои мысли, — предупредил он.

— Я могу читать твою ладонь и звезды, — возразила она, — и, возможно, твое сердце.

Аниша стала разглядывать его руку, водя пальцем по линиям. Затем прижала свою ладонь к его ладони и замерла на долгое мгновение, закрыв глаза.

— О, все дело в женщине, — уверенно сказала она. — И ты испытываешь противоречивые чувства.

— Можно сказать и так, — буркнул Рутвен.

— Эта женщина, — продолжила Аниша, — причина твоей бессонницы. И досады. Она в твоих мечтах, она сводит тебя с ума — отчасти потому, что ты находишь ее такой соблазнительной…

— Аниша!

Ее губы изогнулись в лукавой улыбке.

— Ладно, — промолвила она, не открывая глаз. — Скажем, ты находишь ее привлекательной. Ты испытываешь симпатию к этой женщине. Ты боишься за нее. Она взывает к тебе, и в то же время ты… не совсем доверяешь ей, да? — Глаза Аниши удивленно открылись. — Раджу, ты… не видишь ее.

Рутвен хмыкнул.

Аниша схватила его за руку.

— Это правда?

— Похоже на то, — признал он.

Она хитро прищурилась.

— Но есть только один способ узнать истину, — усмехнулась она. — И мы оба знаем какой. Если эта женщина красива…

— Мы не будем это обсуждать, Аниша, — произнес ее брат предостерегающим тоном.

Но сестра только понимающе улыбнулась.

— Скажи мне, братик, у этой загадочной дамы есть муж? Или любовник? Каждой женщине нужен близкий мужчина, не так ли?

Рутвен не нашелся с ответом.

— Полагаю, нам следует предоставить ей самой решать за себя, сестричка, — сказал он, вставая, и протянул ей руку, чтобы помочь подняться на ноги. — И хватит об этом, пока я не начал искать мужа, чтобы тот согревал твою постель.

— Пожалуй, я предпочла бы завести любовника, — отозвалась Аниша, невинно хлопая ресницами. — Разве не так поступают лондонские вдовы? Думаю, лорд Лейзонби мне отлично подойдет.

Рутвен притянул ее ближе.

— Поверь мне, Аниша! — прорычал он. — Если я застану его в твоей постели, то забуду все свои благородные идеи об угнетении женщин и мигом выдам тебя замуж, но не за Лейзонби.

— Хм…

— Аниша! — Он слегка дернул ее за руку. — Мы поняли друг друга?

Она испустила страдальческий вздох.

— Да, Раджу. Ты, разумеется, прав.

За их спиной кто-то кашлянул. Обернувшись, Рутвен увидел своего камердинера, стоявшего в дверях.

— Добрый день, сэр, — сказал Фрики. — Позвольте снять вам второй сапог.