Тень воина

Глава 40

— Придёт?

— Обязательно. Не дурак же он.

Белоян выглянул из-за дерева. Площадь перед дворцом не изменилась. Не прибавилось на ней ни торговцев, ни покупателей. По прежнему под полосатыми полотнищами, натянутыми на палки стояли люди и из-за своих прилавков пытаясь ухватить прохожих за рукава.

— Это как считать… — прищурился Хайкин. Торговцы шумели, отвлекали от главного. — Если с нами связался — значит, дурак.

— Дурак, — вдруг согласился Белоян. — Только он об этом пока не знает.

Он вздохнул, почесал голову. Чтоб не выделяться из числа горожан он, вместо медвежьей морды, надел на себя какую-то личину. Лепил её наспех, и видно было, что ему всё равно, мог бы одеть и женскую, но, слава Богам, лапы вылепили мужскую.

— А если он с другой стороны зайдёт?

— Вход в подземелье с этой стороны. Позволил бы Перетрий у парадного входа торжище устраивать… Тут только винный погреб.

— И застенок…

— А что «застенок»? Тоже не последняя вещь в хозяйстве… Вон он.

Белоян встал. Хайкин проследил за его взглядом. Чужой маг шёл не торопясь. На спокойном лице играла улыбка довольного жизнью человека. Видно было, что не беспокоит его ни ухо, ни брюхо, и всё складывается у него как нужно, и на сердце легко и на душе спокойно… Он даже остановился пару раз, чтоб прицениться к чему-то, но ничего не купив, прошёл дальше.

Можно было бы позавидовать такой удаче, такому счастью человеческому, но Хайкин посмотрел на товарища и не стал завидовать. Белоян мерил незнакомца сузившимися глазами, доставая что-то из-под полы.

«Эге! — подумал волхв. — Не кистень ведь тащит…»

Уж кто-кто, а он-то знал, что волшебники таскают под полою и знал чем заклятье, пусть даже самое мощное отличается от заклятья с амулетом… А похоже, что прямо сейчас случится именно это. Впервые за всё время знакомства Журавлёвский волхв почувствовал неуверенность в голосе Киевского волхва. Дело, похоже, предстояло нешуточное, и Хайкин совсем уж было собрался расспросить, что тут намечается, но Белоян опередил его.

— Так. Сейчас тут всякое может случиться.

Хайкин кивнул. Догадывался уже. Только вот дальше Белоян сказал такое, что ни в какие ворота не влезало.

— Если упадёт он — ничего не делай… Если упадём оба — помоги мне. Понял?

— Как это «упадёт»?

Хайкин слегка обалдел. Он попробовал представить нечто такое, что должно произойти, чтоб свалить с ног самого могучего волхва и… не представил.

Белоян не стал ничего объяснять.

— Поглядишь сейчас.

Ни слова больше не говоря, он вышел из-за дерева и направился навстречу врагу.

Он шёл не спеша, чтоб не привлекать к себе чужих глаз и не выделяться из толпы и так, чтоб недалеко от шатра торговца коврами оказаться позади Имперского мага.

Журавлевец отпустив товарища на два десятка шагов вперёд, пошёл следом.

Они шли сквозь толпу, прячась за чужими спинами, хотя нужды в этом не было никакой. Их враг шёл не оглядываясь, вполне уверенный в том, что нет ему тут соперников.

Белоян понял это и сократил разделявшее их расстояние.

Хайкин прищурился, понимая, что если и суждено чему-то произойти, то произойдёт это прямо сейчас.

Наверное, эти мысли что-то изменили вокруг, и в воздухе мелькнула тень опасности. Враг что-то почувствовал, но волхв уже стоял в двух шагах за его спиной, и ковчежец открывал свою ведомую только Белояну тайну.

Хайкин, почувствовал, что впереди словно растворилась какая-то бездна, в которую устремилась душа и жизнь. Белояна качнуло, но он устоял, а вот имперский маг… На мгновение он показался журавлевцу то ли хлебным полем, то ли речным тростником, над которыми пролетел порыв ветра. Он, словно что-то вынуло из него все кости, согнулся, пытаясь одновременно повернуться назад, но неведомая сила, бушевавшая в руках Белояна (а где же ещё?) не дала ему сделать этого.

Хайкин готов был увидеть, как тот растворяется в воздухе, превращается в клуб дыма, но маг только сделал несколько нетвёрдых шагов, с каждым из которых всё ниже и ниже склоняясь к земле, и, наконец, опустился в пыль.

Волхв и сам, хотя и стоял за Белояновой спиной, ощутил как нечто, похожее на холодный ветер, пронзает его, выдувая тепло, заставляя кости стучать друг о друга.

Бушевавшую на площади силу ощутили силу на себе только они трое. Все остальные словно и не заметили, что мгновение назад произошло на площади. Лишённые милосердия жители перешагивали через него, по своим делам, словно ничего не видели.

Хайкин впился глазами в лежащее пластом тело, ожидая, что вот-вот тот задёргается, вскочит и начнёт искать глазами врагов, сотворивших с ним такое непотребство, когда мордой в грязь и ещё колдовством вдоль спины, но мгновения текли, и в волховскую душу вошла уверенность, что враг повержен надолго.

Торжествуя, журавлевец перевёл взгляд на Белояна, и радость его пошла на убыль.

Колдовство достало и киевлянина.

Теряя силы, волхв опустился на землю, но не как раненый воин, а словно воин, выигравший хватку из последних сил. Над головой киевского волхва клубилось серое облако, сквозь которое то мелькало человеческое лицо, то просвечивала медвежья морда. Вот это местные жители заметили. Сперва один, потом другой, а следом ещё десяток голосов разворошили торжище.

— Оборотни! Оборотни!!

Горожане, наконец, поняли, что на площади что-то происходит. Что-то такое, что не укладывается в рамки их маленького здравого смысла — всё-таки не каждый раз на своём базаре повстречаешь человека с медвежьей головой. Люди заорали, забегали. Как это обычно бывает тот, кто ничего не видел орал громче всех. Так уж повелось у человеческого рода, что самой страшной опасностью становится та, которую не видишь.

Не обращая внимания на суматоху, Белоян подполз ближе, наклонился над Имперским магом. Журавлёвскому волхву на миг почудилось, что тот вытащит из-под полы нож или топор и, наконец-то, закончит это дело, но ничего этого, конечно, не случилось. Волхв вытащил из-за пазухи кошелёк с чем-то звонким и высыпал монеты прямо на Имперского мага.

За спиной гремели крики, стучали в землю ноги разбегавшихся жителей.

Глядя как монеты скатываются с груди и ложатся в пыль, Хайкин спросил из-за плеча.

— Обошлось?

Белоян тяжко усмехнулся. Улыбка далась ему не просто.

— Для нас обошлось…

Хайкин услышал недоговорённое.

— А для него?

Журавлевец хотел понять, что ещё хочет сделать Белоян. Раз не зарезал, и в дым не обратил, как в прошлый раз, то значит, виды какие-то имеет, значит, ещё как-то рассчитывает помытарить вражью душу.

— Время покажет.

Хайкин понимающе кивнул, хотя понятным было не всё, но переспросить не решился. Место, да и время для этого были самые неподходящие. Со спины было слышно, как с площади, вопя на разные лады, убегали последние горожане, и где-то недалеко уже слышался звон железа — бежала базарная стража. Волхв лежал на земле так, что стало ясно — своих сил у него нет.

— Дальше-то что?

Белоян всё-таки поднялся. Правда, толку от этого было чуть. Вместо человеческой личины на нём снова была медвежья морда, да и ноги еле двигались и Хайкин, чтоб не рассказывать страже небылиц, подхватил киевлянина на спину и потрусил в сторону. Белоян не противился, только охал да иногда взрыкивал по медвежьи. Позади всё громче слышался топот ног и треск рвущегося холста. Палаток стража не жалела.

Белоян всё прислушивался к бегущим позади стражникам, и Хайкин поспешил произнести магическую формулу. Любой разбойник, не задумываясь, отдал бы за неё пол жизни и особенно охотно ту половину, что проходила по таким неприятным местам как княжеский подвал или катова горница — простенькое заклинание отводило глаза, делая волхвов невидимыми для окружающих.

— Зря… — Прохрипел Белоян. — Не трать силу… Ничего не выйдет…

— Ничего?

— Не работает сейчас твоё колдовство.

— А твоё?

— И моё тоже…

Хайкин хотел ещё расспросить, но Белоян по-медвежьи зарычал.

— Тащи шибче. Тащи. Не до разговоров…

Бегать наперегонки со стражей Хайкин не собирался и, найдя взглядом, ближайший шатёр журавлевец втащил туда Белояна. Содрав пёстрый ковёр, упал вовнутрь. Заходящее солнце ударило по глазам, забрызгав ковёр пятнами яркого солнечного света. Морда Белояна скривилась.

— Занавесь…

Хайкин поднял жердь и укрепил ковёр на старое место. Стало темнее, но свет сквозь дыры в ветхой ткани всё же проникал. Как и звук. Рядом протопали ноги, а потом кто-то радостно заорал. Кто-то дальний, ещё не подошедший к их убежищу, заорал а ответ.

— Найдут…

Хайкин начал закатывать рукава халата.

— Деньги найдут — не нас. — Уверенно сказал Белоян — Им сейчас не до чего дела нет…

Крики приблизились и миновали их убежище. Киевлянин качнул башкой, словно ничего другого и не ожидал. Увидев, что киевлянин не дёргается, и Хайкин успокоился и раскатал рукава обратно. Он поглядел в дырку, потом откинул ковёр, и им стало видно, что там, на площади, стражники волокут по земле бедного Имперского мага. Тот грёб носками сапог площадную пыль и выглядел трупом. Но только выглядел!

— Ну и что? — спросил журавлевец. — Дальше-то что?

Белоян не понял, а скорее сделал вид, что не понял.

— А дальше тебе трудиться…

Хайкин чуть наклонил голову. На Белояновой морде было написано редкое выражение полного довольствия. Он сейчас и впрямь был похож на медведя, стащившего с пасеки колоду мёда и собравшегося вылакать её до самого донышка.

— Неужто Гаврилу своего бросишь?

Хайкин посмотрел на него внимательно и под его взглядом благодушие с морды куда-то исчезло. Волхв стал серьёзным.

— Сейчас Гаврилу нашего спасать будем. Тут он, во дворце… Если мы не поможем, то он там до самой смерти останется.

Хайкин не ответил, промолчал. Надо же разобраться во всём, а то этот киевлянин вокруг столько паутины накрутил…

— От меня сейчас толку нет, — повторил Белоян. — Придётся тебе всё расхлёбывать…

— Почему?

Белоян погладил бок и, покривившись слегка, ответил.

— Долго объяснять. Просто поверь.

— Ладно. Поверю, — согласился журавлевец поняв, что если будет настаивать, то Белоян всей правды не скажет, а опять соврёт что-нибудь правдоподобное. Бывали уже случаи… Он поднялся, но снова сел.

— Ты мне только одно скажи.

Белоян поднял брови.

— Мы с этим, — он кивнул в сторону ковра, но и так понятно было кого он имел ввиду. — Мы с этим закончили или нет ещё?

Белоян пожал плечами, словно не понял о чём речь и откинулся назад, в тень. Журавлевца это рассердило. Слишком много непонятностей. Киевлянин даже не задал вопроса «зачем», но волхв ответил на незаданный вопрос.

— А то я сам это дело до нужного конца доведу…

Он большим пальцем чиркнул себя по горлу, показывая, как хотел бы решить эту задачу.

— Не стоит, — ответил Белоян. — Он уже не опасен.

— С чего это вдруг? — прищурился Хайкин.

— То, что знаешь — безопасно.

Избегая лишних вопросов он слегка подтолкнул Хайкина к выходу.

— Ты иди, иди… Земляк, поди, заждался.

— Так что ж? Голыми руками? Без волшбы?

Товарищ махнул лапой.

— Будет тебе волшба. Малая, правда, но тебе хватит. До дворца дойдёшь и появится…

— А сам? Неужто тут останешься?

Журавлевец оглядел дырявый ковёр всем видом своим, показывая глупость собственного предположения. Прятаться за дырками — что может быть глупее? Белоян огляделся с тем же видом, что только что приметил у Хайкина.

— Нет… Тут от меня сейчас никакой пользы. Я тебя у местного мага подожду. Нужно и мне сил набраться.

— А Гаврила?

— Ну уж нет… Приходи один. И освободи его так, чтоб он ничего не понял.

Хайкин недоверчиво изломил бровь.

— Ничего, — повторил Белоян. — Совсем ничего. Так надо.

Журавлевец пожал плечами.

— Давай, давай, — подбодрил его киевлянин, показывая пальцем в сторону от торговых рядов. — У тебя получится.

Щурясь от закатного солнца, Хайкин смотрел на низкий, всего в один поверх, дом. Стены вокруг него не было, но задачи это не облегчало. Отсутствие стены скорее говорило не о легкомысленности хозяина города, а о хорошей охране внутри.

«Подземные поверхи, — подумал Хайкин, — расспросить бы кого…»

Мыли эти были лишними, вроде стариковского кряхтения. Единственная польза, что голова чем-то занята, а для дела — никакой пользы.

Журавлевец наколдовал себе личину, хлопнул себя по бокам и пошёл к дверям — очаровывать стражу.