Тернии и звёзды

36. ФОТОГРАФ ЗА ЖЕЛЕЗНЫМ ЗАНАВЕСОМ

Июнь в Новосибирске выдалось на удивление жарким. Уже в восемь утра в городе нечем было дышать. Солнце высоко и жарит так, что не хочется выходить на воздух. К этому добавляется пыль с распаханных степей. Если бы мне кто-то сказал, что в Сибири может быть так жарко, я бы никогда не поверил. Середина июня, а солнце палит, как у нас в Долине Монументов. Но идея писфул коэкзистанс, детант[112] и всего такого прочего стоит того, чтобы потерпеть. Тем более, что у нас во Флориде и пожарче бывало.

В фуллерсдоум[113], дышать просто нечем. Через полчаса, когда запустят туземцев здесь будет баня. В Америке бы поставили кондиционеры, а здесь о таком достижении цивилизации похоже мало кто слышал. Постоянная борьба за выживание, обрекла этот сильный народ на не очень комфортную жизнь.

Сибиряки, так они себя называют, в ожидании открытия, потеют, томятся в собственном соку, но терпеливо стоят в очереди. Несмотря на жару и влажность работать мне здесь интересно. Да и жара всё-таки лучше, чем мороз, который так доставал нас зимой в Москве. Хорошо было в Тбилисо, - вино, чача, застолья каждый день, мягкая погода.

Мне всегда было интересно работать с простыми людьми. Мама говорит, что это у нас семейное, её папа, мой дедушка тоже любил работать с людьми. Но Израэль Фарб был рэбе, а я пытаюсь стать художником, и людей немного побаиваюсь. Мне проще снимать всякие экстремальные события вроде разгона демонстраций, чем портреты конкретных персон. С тех пор как я закончил опыты с ЛСД, стало легче, но ужас, накрывший меня в том парке на Томкин-Сквер, Сан-Франциско, Калифорния, при большом скоплении народу, готов подняться даже сейчас десять лет спустя. Те глюки были так ярки и зловещи, что даже намёка хватает, чтобы впасть в депрессию. Фу-у… Сейчас вспомнил, и холодный пот выступил на висках, снова накатило. Поэтому я снимаю людей как бы исподтишка, не выстраивая из них никаких фигурных композиций. Вообще стараюсь с ними в общение не вступать. Сам удивляюсь, что некоторым нравится такой подход. Мой альбом “Summer of Love” получил довольно много положительных отзывов, а “ The Adirondacks ” вообще взяли для национальной выставки в Нью-Йорке на Пятой Авеню.

В Новосибирске мы уже две недели и пробудем до конца августа. Впечатления уже сформировались. Народ в большинстве здесь простой, почти как у нас на Среднем Западе лет 30 назад. Ощущение, что попал на машине времени в своё детство. Есть, конечно, и те, кто следует веяниям мировой моды, есть просто интеллигентные люди, они заметно отличаются от остального немного деревенского народа. Общим я бы назвал дружелюбие к американцам. Английского почти никто не знает, но все легко вступают в разговор, несмотря на мой кривой русский. Одна девочки с удивительно длинными черными косами приходит сюда каждый день. Она приносит свои графические работы. Уровень исполнения действительно довольно высокий, но никому из наших воротил галерейного бизнеса её романтизм не подойдёт. Вот если бы она рисовала помойки, свалки и пьяные драки… Я уже давно понял, что успехом среди арт-дилеров[114] пользуется всякое непотребство и скандальная мерзость… поток моих мыслей прерывает чей-то выкрик в мой адрес.

- Хай, Натан! – слышу я вдруг из толпы. – Хау ар’ю?

- Ай’м файн, - машинально кричу я в ответ. «Кто бы это мог быть?» проносится мысль, - акцент русский, но для наших кураторов из КГБ ещё рано, да и голос незнакомый… - Энд ю? Вы есть кто?

Паренёк невысокого роста в модных очках – открыто улыбается мне в ответ и произносит такую странную фразу:

- Мистер Фарб, рад встрече с талантливым фотографом и настоящим творческим человеком. Очень хотел бы познакомиться с вами поближе. Небольшое интервью для молодёжной газеты на тему фотографии, жизни в Америке или любую тему, которая покажется вам интересной.

- Йес, йес, конечно, - я изображаю заинтересованность, - мне было бы крайне интересно поделиться своими впечатлениями с русскими читателями, но сами понимаете, это не в моей власти. Сорри.

- Да, я прекрасно всё понимаю, но есть способ… - паренёк не унимается. Кажется, ему действительно очень важно почему-то иметь со мной приватный разговор, - вам, Нэт, тоже было бы интересно, я знаю тайну Дианы Арбус и Ист-Вилиджа[115] и много чего ещё. – Парень уставился прямо в глаза.

Я растерялся. Впрочем, это моя обычная реакция на нестандартную ситуацию. Лишь минуту спустя мне в голову пришла мысль, что это провокация либо кротов из Лэнгли[116], либо русских из их КГБ.

- Что делать? Что же делать? Как ответить? - в голове, словно пчёлы, жужжат мысли. Они сталкиваются, обрываются и возникают снова, - если согласиться, то спецы решат, что меня можно использовать, а я не хочу быть ни разведчиком, ни шпионом. Я же уже отказывался от прямого предложения о сотрудничестве… Точно, это КГБ, но откуда они могут знать про тёмную историю Ист-Вилиджа? Этого и ребята дядюшки Джо[117] не знают, вроде бы там меня местные копы быстро отпустили. Правда, напугали до усрачки…

Я туплю какое-то время. Однако природное любопытство побеждает врождённую трусость. Я натягиваю свою самую любезную улыбку, распахиваю руки во всю ширь и включаюсь в игру:

- Хай, бро! Конечно мне очень интересно будет поговорить про Ист-Вилидж, хотя это и было десять лет тому назад. Славное было время: «фри лав…, драг, секс и рок’н’ролл». Только ваши парни из КейДжиБи плохо на такие вещи смотрят. И вам может не поздоровиться и мне грозит высылка из Союза, а мне бы хотелось до конца выставки доработать.

- Мы им не скажем, ты своих друзей попроси, чтобы прикрыли.

- Что такое есть «прикрыли»? - я не настолько хорошо знаю русские идиомы и иногда не понимаю, что имеет в виду собеседник.

Скажи, что мол, приболел, перегрелся, съел чего-нибудь, решил отлежаться денёк. Сам поезжай в отель, помаячь в окне, чтобы я тебя увидел. Дальше дело техники. Не бойся, то что ты узнаешь тебе даст такой «the ass-kicking[118]», что ты, может быть, уже завтра соберешься и рванёшь домой, а может, будешь обдумывать всё услышанное до самого конца гастролей.

Я быстро договариваюсь с Дэнисом, ссылаюсь на дикую головную боль и, спрятав оборудование своего фотоуголка, направляюсь к выходу из павильона. Путь мне преграждает подтянутый молодой человек с непроизнесённым вопросом в глазах.

– Голова, - хватаюсь руками за виски, изображаю гримасу боли. – Очень болит, не могу работать, умирать прямо тут. Ехать в отель, полежать. – Я иллюстрирую свою мысль ладонью под ухом и имитацией храпа.

- Да, жарко тут у вас, - соглашается со мной «ангел-хранитель», давай, подожди минуту, я сейчас кого-нибудь из наших с тобой отправлю. И присмотрит, и поможет, и аспирину купит. Я бы вам, мистер Фарб, посоветовал сходить в баню. Попариться, веничком пройтись, лично мне от любой болячки помогает.

- Сауна в жару? – да, иногда эти русские ведут себя точно как инопланетяне.

Таксисту в этот раз не повезло. Хмурый молодой человек в черных брюках и белой рубашке садится на переднее сиденье, показывает водителю красные корочки и говорит, поворачиваясь ко мне:

- Мистер, вы точно знаете какое вам лекарство надо?

- Спасибо за заботу, но я, наверное, просто перегрелся вчера, а почувствовал только сегодня. Так ведёт себя коварный тепловой удар. Мы сейчас приехать, я встать под душ, пить воды и полежать час или два. А вы, Игорь, можете купить мне какого-нибудь саур компот, как же это будет? Вот, кислый компот. Можно лимон или оранж, или, по-вашему, апфель-син. Китайское яблоко если на русский перевести, правда, смешно?

Пока так разговаривали, такси привезло нас к гостинице, расположенной на центральной площади города. Игорь сопроводил меня до номера, я натянул лёгкие шорты и, взяв полотенце, отправился в душевую, которая, как в каком-нибудь хостеле, расположена в конце коридора.

В душевой на подоконнике сидел тот самый паренёк.

- Энд эгейн, гуд дэй, мистер Фарб. Вот теперь мы можем спокойно поговорить. Вы, наверное, удивлены моим появлением? Нет? Странно… Ну тогда слушайте. Дело в том, что я внезапно обнаружил у себя способности к, своего рода, ясновидению и послезнанию...

- Джаст момент, подождите, пожалуйста, молодой человек, - жестом руки я прервал его на полуслове. – Как вас зовут, и что такое есть яс-но-ви-день-ие и пос-ле-зна-ние?

- Ясновидение или клэрвойэнс, послезнание - афтернолидж. Я, как у вас говорят – медиум. Правда, с духами не общаюсь. Просто, почему-то знаю некоторые события прошлого и будущего. Чтоб далеко не ходить, вот вам несколько примеров ближайших событий, о которых я ни как узнать не мог. Так, через пять дней, 20 июня, будет торжественно запущен Аляскинский трубопровод, по которому нефть пойдёт с Аляски до Сиэтла. 2 июля умрет знаменитый русско-американский писатель Владимир Набоков. Слышали, Нэт, про такого?

- Нет, а почему он русско-американский?

- Просто его семья эмигрировала сначала в Германию, а перед Второй Мировой в США, он у вас сложился как писатель и даже писал свои книжки на английском. Нобелевский лауреат, между прочим. Правда, с 1960 года жил в Швейцарии, на своей вилле в горах. Впрочем, я вспомнил более важное для вас лично событие. У вас есть друзья или родственники в Нью-Йорке?

- Да, не очень близкие, но у евреев любой родственник ближе иных друзей. – Я невесело усмехнулся, вспомнив скандалы своих старших родственников из-за дедушкиного наследства. Всё-таки как вас зовут?

- Зовите просто Боб. Так вот, 13 июля в Нью-Йорке на целые сутки будет отключено электроснабжение. Начнется все в половине десятого вечера. Молния ударит в линию электропередач от АЭС к городским сетям. Чёрные быстро собьются в банды и начнут грабить всех, до кого успеют дотянуться. Полиция будет в жопе. Жертвы будут и у бандитов, и у полисменов, и у ограбленных. Так что, я бы на вашем месте дал телеграмму, чтобы уехали куда-нибудь на это время. Самое ближнее спокойное место это Куинс, там будет электричество.

Тут я снова встреваю. Мне не очень понятен русский разговорный язык:

- Извините, Боб, что есть такое «в джопе»?

- Идиома… идиэм, означающая, эпик фэйл.

- Йес, мне как раз так и показалось, но я не быть уверен. А что ещё? Что вы знаете о событиях в парке на Ист-Вилидже и Диану?

- Про Ист-Вилидж на самом деле мало что. Знаю, что вы были под подозрением в убийстве девушки, но нашли настоящего убийцу и вас выпустили. Лучше я вам про события этого года ещё расскажу, а вы потом мне позвоните, поделитесь впечатлением.

23 июля в Африке начнётся война. Сомалийский диктатор Сиад Барре вторгнется в Эфиопию…

Боб еще долго перебирал какие-то катастрофы, военные действия в странах третьего мира, перевороты, спортивные рекорды, что-то ещё, но мне уже было всё равно. Я ему поверил. Наконец он закончил и протянул мне несколько тетрадных листов, исписанных аккуратными печатными буквами по-английски.

- Я, Нэт, понимаю, что человеческий мозг не в состоянии на бегу воспринять эту информацию, поэтому написал всё, что вспомнил на бумаге. Прочтите, будьте добры, и спросите, если что-то будет не понятно. – Боб протянул мне несколько листочков писчей разлинованной бумаги, исписанных мелким почерком.

Мои же мысли были заняты судьбой моей кузины Сары, которая со всем семейством живёт в Бронксе[119]. Меня заботило то, что предупредить её у меня не было никакой возможности. Как дать телеграмму из центра России в США? Разве что вспомнить кого-то из знакомых в Москве. Да, пожалуй, это мысль! Я останавливаюсь на этом и углубляюсь в чтение врученных мне бумажек. По смыслу вроде бы всё понятно. Авиакатастрофы, пожары, землетрясения, спортивные достижения, фильмы и книги, рок и поп музыка.

- Боб, а вы что-нибудь знаете о моей судьбе? Вы же понимаете, что для каждого человека его жизнь – самое важное.

- Согласен с вами, Нэт. Информации у меня о вас не много, не знаю почему, эта способность и для меня самого загадка. Могу сказать, что после титанической работы, что вы сейчас совершаете на выставке, фотографируя моих сограждан, достигнете известности и в США, и в Европе. Выставки пройдут во Франции, Голландии и ФРГ, в Германии даже издадут глянцевый альбом. У вас появится солидный портфель заказов. С вами будут охотно сотрудничать NG[120] и GR[121] в штатах, а также некоторые другие известные в мире журналы. Самое интересное, в 2018 году вы ещё раз приедете в Новосибирск, чтобы встретиться с людьми, которых вы сейчас фотографируете.

Я был очень рад с вами познакомиться, чем-то, возможно, помочь, но мне пора. Вам, Нэт, всего доброго. Пускай у вас всё сложится ещё лучше. Напоследок одна маленькая просьба. Если вас будут спрашивать, откуда вы узнали, вы уж постарайтесь как-то залегендировать ту информацию, что я вам здесь рассказал. Мне не хочется общаться ни с научниками, ни тем более, со специалистами Лэнгли. Хорошо?

Моего ответа он ждать не стал, перемахнул через подоконник и скрылся в кустах сирени. Мне же не оставалось ничего другого, как поскорее влезть под холодный душ и пойти в номер, притворяться больным. В целом прогноз для меня благоприятный, особенно среднесрочный. Жаль, что Боб ничего не смог мне сказать о моей личной жизни. Даже неясно будет ли у меня семья, жена, дети. А ведь мне уже 36...

Надо всё-таки заняться Сарой. Правда, или нет, то, что я сейчас услышал, но лучше перестраховаться. Не хорошо будет, если она или её мальчишки пострадают от рук бандитов. Хорошо, что время ещё есть в запасе. Всё-таки за месяц можно многое предпринять, главное, чтобы она мне поверила. А может быть положить текст телеграммы вместе с отснятыми негативами, которые я отправляю ежедневно дипломатической почтой? Парни из СиАйЭй их, конечно, читают, и это грозит мне разными неприятными разборками с нашими спецами, но если никакой другой метод не сработает, то придётся действовать так. Так незаметно для себя я погрузился в тяжёлый сон.