Тёщин подарок (СИ)

Глава 24

Максим с Клаусом не спали всю ночь. Полицейские прониклись их проблемой. И согласились, что девушка на видеозаписи идет как-то подозрительно, спотыкаясь и путаясь одной ногой за другую. Очень похоже на то, что она сильно пьяна или находится под воздействием наркотических средств.

— Когда ей исполнилось восемнадцать? — уточнил старший по званию у адвоката.

— Сегодня, — Вольф горестно поджал губы, снял очки и потер переносицу. Как они все вместе не уберегли девочку? Получалось, что он нарушил своё обещание, данное Владимиру: сберечь дочь от абертонцев. Даже если бы она влюбилась в представителя эмирата, Рух просил хорошенько проверить его. Вдруг это не любовь, а всего лишь способ получить их капиталы?

Мужчина в форме нервно дернулся, скривился, негромко и ворчливо буркнул:

— Как же вы так? — обращение было ни к кому и одновременно ко всем. Про герра Клауса он был наслышан. Начальник участка часто его хвалил и рекомендовал пострадавшим обращаться именно к этому адвокату. С такими людьми лучше жить в мире и дружбе. Потом еще раз вздохнул и вынес неожиданный вердикт:

— Мы укажем, что она родилась в 23.50, поэтому на момент похищения не была еще совершеннолетней. Аргумент, конечно, очень слабый. И завтра нам от начальства, скорее всего, попадет. Но сегодня мы с чистой совестью откроем дело.

— Благодарю! — на лице Вольфа появилась слабая улыбка. Все же работать в тандеме с полицией сподручнее. И Максим невесело улыбнулся, когда ему перевели решение.

Тут же был объявлен план-перехват. Работники кафе заметили, что арабы приехали на двух черных мерседесах. А один молодой парнишка даже запомнил номера:

— Просто я мечтаю о такой машине, — стесняясь, объяснил он. — Запоминаю их номера и представляю, что она уже моя. Технику исполнения желаний вычитал в одной из соцсетей.

— Я всегда соцсети ругал, — усмехнулся полицейский и похлопал парня по плечу. — Но и от них, оказывается, может быть польза.

— И что делать сейчас нам? — уточнил Боярский у Вольфа.

— Ничего, — пожал он плечами. — Бегать быстрее мерседеса мы с вами, к сожалению, не можем. Полицейские машины ищут. Сидим и ждем. Возможно, вам скоро предъявят требования для выкупа. Непонятно, с какой целью Кристину выкрали. Хотя я подозреваю, что планируют спешно выдать замуж.

— И они смогут это сделать без разрешения опекуна? Я как-то читал, что у мусульман это просто невозможно, — нахмурился Макс.

— Интересный вопрос, — Клаус откинулся на спинку кресла и задумчиво потер подбородок. — Почитание старших по законам шариата — святое дело. Если следовать букве закона даже такого террористического государства, как Абертонский эмират, то нет, не могут. И по идее за разрешением должны прийти к вам. Но и вы не можете этого сделать, так как не оформили опекунство до конца. Тупик получается. Но, насколько я знаю, в отсутствие родственников эту роль может выполнить или священнослужитель, или правитель.

Его размышления прервал молодой полицейский, который запыхавшись вбежал в зал кафе и доложил старшему:

— Машины обнаружены. Они обе заехали в особняк по Лорелейштрассе, 35. По дороге перехватить их не успели. Для осмотра дома нам нужно как минимум постановление суда.

— И что, мы так и будем здесь сидеть? — вспыхнул Боярский. — А если ее там замуж отдадут? У мусульман это как-то быстро очень делается. Трижды «талах» сказал, и всё.

— Успокойтесь, Максим, — ободряюще похлопал его герр Клаус. — Талах говорят при разводе. А свадьбы — это большое событие, которое должно быть подготовленным. Скорее всего, им еще нужно будет найти имама, который согласится играть роль опекуна, а на это мало кто пойдет. Слишком неоднозначной была фигура герра Руха.

— Думаете, мне от этого легче? — молодой мужчина рухнул на диван и привычным жестом протер очки. Нервы начали сдавать.

Вдруг тишину кафе разорвал телефонный звонок. Боярский с удивлением уставился на незнакомый номер в телефоне.

— Герр, что вы смотрите на него, словно змею в руках держите? — покачал головой полицейский, подошедший к ним. — Возможно, звонят похитители и желают озвучить вам размер выкупа. А от этого факта нам уже легче будет отталкиваться и расследование примет полностью законный вид.

Максим нервно дернулся, но все же нажал кнопку. На том конце приятный голос уточнил на хорошем английском языке:

— Это мистер Боярский?

— Да, я слушаю вас! — он сжал телефон так, что костяшки пальцев побелели от напряжения.

— У нас в руках находится ваша женщина Кристина Рух. По закону она подданная исламского государства и должна быть передана властям. Но мы готовы пойти вам навстречу.

— И что вы хотите? — мужчина буквально закаменел.

— О, совсем немного! Всего лишь рецепт неоварма. Неужели жизнь вашей возлюбленной не стоит такой безделицы?

— Я за Крис всё отдам, — глухо отозвался Боярский. — Но вы же понимаете, что я с собой документацию не вожу.

— Ничего страшного, — по голосу было слышно, что собеседник на том конце улыбается. — Мы будем щедры и дадим вам целых три дня на то, чтобы вы их привезли сюда. Да, мистер Боярский?

Максим поднял глаза и увидел озабоченное лицо адвоката, который отрицательно тряс головой.

— Я должен подумать! — под воздействием Клауса ответил Макс.

— Думайте быстрее, герр Боярский! Время пошло.

Кристина с ужасом смотрела на мужчину лет 40–50, сидящего перед ней в кресле. Точнее определить возраст незнакомца она не могла. По тонкой аккуратной бородке, темным глазам и иссиня-черным волосам с легкой проседью на висках можно было предположить, что перед ней сидит араб. И эти черные глаза следили за девушкой не отрываясь, как хищник следит за своей жертвой. От этого взгляда ей стало не по себе.

— Доброе утро, бинти! — поздоровался с ней незнакомец. А Крис очень не понравилось вот это «бинти». Слово означало «дочка». Как хотелось выкрикнуть, что он ей не отец и не дядя. Но секрет нужно было хранить. Поэтому девушка постаралась спрятать поглубже эмоции, невинно захлопала глазками и уточнила:

— Вы что-то сказали, герр? Я вас не понимаю.

Мужчина недовольно поморщился, слегка наклонившись вперед и еще более пристально вглядываясь в лицо фройляйн Рух.

— Вот и верь Владимиру, который утверждал, что свято чтит традиции народа, — недовольно проворчал он себе под нос. При это не переставал следить за реакцией собеседницы. А ей пришлось собрать волю в кулак, чтобы не выдать истинных эмоций. И чтобы не сидеть молча, она уточнила на всякий случай:

— Do you speak English? — раз по-немецки не говорит, нужно искать другой язык общения. Арабский оставался на самый крайний случай.

— На каком языке вам удобнее говорить: на английском или немецком? — с акцентом, но вполне терпимо уточнил незнакомец на немецком.

— Мне всё равно, — она пожала плечами. — Говорите так, как удобнее вам.

— Мне удобнее на арабском. Неужели твой отец не озаботился тем, чтобы ты выучила свой родной язык? — уголок губ мужчины нервно дернулся. Факт, что языком девушка не владеет, неприятно его удивил. Цена такой жены значительно падала.

— Почему не научил? — Кристина притворно надула губки, решив, что косить под дурочку все же безопаснее. — Он начал учить. Только ваш язык такой сложный, что успела запомнить лишь marhaban, 'iilaa alliqa' и 'urid altaeam walmal. (Здравствуйте, до свидания, хочу денег и кушать).

Незнакомец неожиданно расхохотался, демонстрируя крепкие белые зубы. Она давно заметила, что у арабов на удивление белозубые улыбки. Это или национальное качество, или хорошая толщина кошелька отцовых знакомых:

— Самое главное ты знаешь! — продолжал веселиться он. — Еще бы naeam sayidi (да, господин) выучила, и было бы прекрасно!

— Наам саиди! — старательно произнесла Крис, пытаясь имитировать акцент. — Годится?

— Вполне! Вот и повторяй это почаще, — улыбка превратилась в хищный оскал. — Тогда тебе цены не будет!

— А какой перевод? Вдруг брякну не к месту, — она вопросительно вздернула бровки, продолжая играть роль.

Мужчина поморщился, недовольный проскользнувшим сленгом, но ответил:

— Да, господин.

— А вы что, продавать меня решили? — внутри все тряслось от страха. Но выдавать свои чувства девушка не спешила. «Ты дурочка, ты дурочка», — словно медитацию повторяла она про себя. Что удивительно, на русском языке. Видимо, его в этот момент посчитала родным. — И кто вы, собственно говоря, такой?

Мужчина расстегнул пиджак, засунул руки в карманы и вытянул вперед длинные ноги в дорогих ботинках, скрестив их. Сейчас он сидел, опираясь на спинку стула и выглядел вполне расслабленным.

— Запомни, дочь, — говорил папа. — Какую бы роль не играл араб, он никогда не наденет плохой обуви. По ногам всегда можно определить, к какому классу относится собеседник.

Эти ботинки были от Eduard Meier. Следовательно, он жил в Германии и в деньгах ограничен не был.

— Зовут меня Рамин Аль-Джазири, — назвав ей имя, он посмотрел с таким превосходством, словно произнес имя всемирно известного императора, как минимум. Да вот для Кристины это имя не обозначало ничего. И собеседник в какой-то момент это осознал и помрачнел:

— Скажи-ка мне, девушка, Аль-Рух вообще не воспитывал в тебе почтения к исламским традициям и к старшим?

Она еще не сразу поняла, что Аль-Рух — это ее фамилия на арабский манер. Приставку «Аль» в Германии отбросили за ненадобностью. «Рух» лучше звучало на немецком и вписывалось в окружающую действительность. Но потом все же ответила:

— Почтение к старшим воспитывать должны в любом человеке, вне зависимости от религии и места проживания. А насчет ислама все объяснимо: мой отец был наполовину русским. А я уже русская на три четверти. Меня воспитали в христианской вере, и я ей подчиняюсь и служу, — она постаралась твердо посмотреть в глаза мужчине.

К своему ужасу, Кристина уже поняла, что скорее всего это никто иной, как товарищ из Абертона. И в лучшем случае её сейчас будут пытаться выдать замуж. Её же задачей будет необходимость уклониться от ненужного брака. А также постараться передать Максиму, где её держат и, желательно, попытаться отсюда сбежать.

— Хорошо, — скривился Рамин. — Отдыхай пока.

И больше не говоря ни слова, вышел прочь, не забыв запереть двери на ключ.

У бабушки Маши была очень неприличная поговорка: «ни здрасьте, на наср***ть». Именно она сейчас точно описывала состоявшийся диалог и странное свидание.

Девушка запоздало вспомнила, что все ещё сидит в тюрбане и халате. Она вскочила на ноги и отправилась переодеваться. С тоской вспомнив джинсы и футболку, решила, что всё же в платье будет сподручнее, чем в халате. Высушила волосы, собрала их в хвост и повторно пошла обследовать номер.