Тёщин подарок (СИ)

Глава 28

В скорой помощи Кристина сидела рядом и держала Боярского за руку. Он же лежал, закрыв глаза. Сначала она его тормошила и спрашивала:

— Макс, ты живой?

Он же лишь слабо улыбался, открывал глаза и кивал ей в ответ. Но чем ближе они подъезжали к больнице, тем слабее становился раненый. И в ответ на ее вопрос только пожимал девичью руку. Но глаз уже не открывал.

В приемном покое его быстро раздели и отдали команду поднимать наверх в операционную.

— А что мне делать? — спросила испуганная девушка.

— Домой идти! И там ждать, чем закончится операция и когда больной отойдет от наркоза, — хмуро бросил ей принимавший хирург.

— Но как же так? — она недоуменно охнула и хотела бежать следом.

— Стой, милая. Тебя туда все равно никто не пустит, да еще в таком виде, — тормознула ее пожилая санитарка. — Хочешь здесь подождать?

— Конечно! — взволнованно ответила Кристина, взглядом провожая каталку, на которой увозили Максима.

— Вот возьми халат, бахилы и ступай на четвертый этаж. Там в коридорчике можешь посидеть и подождать. Но увидеть своего пока не сможешь. Кстати, кто он тебе? — уточнила женщина.

— Жених! — обреченно выдохнула фройляйн Рух. Она прекрасно знала, что к больным в реанимацию пускают лишь близких родственников.

— По крайней мере итоги операции тебе скажут! — покачала головой санитарка.

Девушка послушно облачилась в предложенную одежду и побрела в указанную сторону.

Фойе возле дверей, отрезающих операционный блок от остального мира, было большим и светлым. Окна, выходящий на больничный парк, кто — то заботливо приоткрыл. И в них раздавалось чирикание воробьев. Жизнь продолжалась.

Девушка устало опустилась на бежевый диван, стоящий у стены. Пара пожилых немцев и женщина на соседних диванах удивленно на нее посмотрели.

Она оглядела себя, представляя, как выглядит со стороны. Исцарапанные голые ноги прятали ступни в бахилах. Бахилы были ее единственной обувью на данный момент. Из-под больничного халата выглядывало зеленое платье длиной почти в пол, по подолу украшенное золотой вышивкой. Светлые волосы торчали в разные стороны.

— Совсем беженцы обнаглели! — ворчливо поделилась со спутником пожилая фрау. — Посмотри, в каком виде в больницу заявилась.

Она, видимо, рассчитывала, что девушка ее не поймет. Только Кристина посмотрела на разговорчивую даму из-под нахмуренных бровей, поджала губы и коротко ответила:

— Фрау, я коренная немка.

— Простите, но вы так странно одеты! — зарделась дама.

— Магдалена, вечно ты свой язык не вовремя распускаешь! — пожурил ее спутник.

Ввязываться в дальнейшие разборки девушка не стала. Она расчесала пятерней волосы и заплела их в косу. Так голова стала выглядеть чуть приличнее. Затем откинулась головой на стену и прикрыла глаза. Мир вокруг перестал для нее существовать.

В какой-то миг вышел хирург и что-то сообщил пожилой паре. Фрау заплакала, мужчина приобнял ее и повел прочь. Женщина, сидевшая одна, тоже дождалась сообщения и покинула холл с улыбкой на устах. А Кристина всё ждала, не реагируя на внешние раздражители.

Она в уме просчитывала все возможные варианты. И в это мгновение окончательно согласилась с бабушкой Машей: главное — не где, а с кем. Да, она любила Германию. Но Максим был здесь чужим. И она уедет в Россию и будет жить там. Её историческая родина ей понравилась.

Вышел хирург и спросил, смешно выговаривая сложную русскую фамилию и ставя ударение на первый слог:

— Кто здесь с герром Боярским? — хотя она одна сидела в помещении.

— Я, — в миг подскочила девушка. — Я его невеста.

Она сразу предпочла установить свой статус, чтобы потом не было недоразумений.

— О! — устало улыбнулся мужчина. — Поздравляю, ваш жених оказался крепким малым. Потеряв много крови, он всё же дотерпел до операционного стола. Все прошло хорошо. Сейчас мы его отвезем в реанимацию.

— А пуля где? — вдруг вспомнила она.

— Какая пуля? — растерялся врач.

— Как какая? — удивилась она. — Которую вы извлекли!

— Не знаю, — пожал плечами хирург. — Наверное, в мусоре. Санитарки потом выбросят.

— Отдайте ее мне, пожалуйста! — она в мольбе заломила руки. — Максим мечтал из нее кулончик сделать.

— Хорошо, сейчас скажу! — махнул он рукой, удаляясь обратно.

Пульку в пластиковом пакетике ей действительно вынесли через две минуты. Она еще попыталась хоть краешком глаза увидеть Макса. Да только выезд в реанимацию был закрыт от глаз посетителей.

Кристина спустилась в приемный покой. Сдала обратно халат. Озадаченно посмотрела на бахилы и решила их не снимать. Хоть какая-то защита от пыли берлинских улиц. Телефона с собой у неё не было. Он так и остался лежать в сумочке, забытой в кафе, где они отмечали ее совершеннолетие. Возможно, после заварушки Максим и забрал сумку с собой, только жалеть её девушка не собиралась. Купит новый смартфон и начнет забивать контакты уже из новой жизни.

Папа её всегда учил верить только в лучшее.

— Плохие мысли притягивают неприятности, а хорошие помогают удачно складываться событиям! — говорил он.

Сердобольная санитарка дала ей еще одну пару бахил, чтобы было сподручнее шагать по асфальту. Такси поймала практически сразу, оно как раз кого-то привезло сюда, и поехала домой с верой в светлое будущее.

Дома девушка разделась и первым делом встала под горячие струи душа. Очень хотелось смыть с себя грязь прошедших дней. Все те липкие взгляды и дурные мысли, полученные от абертонцев, казалось, въелись под кожу, и их оттуда уже ничем не достать. А ещё захотелось хорошо пахнуть. Для него. Для любимого. После душа она сбрызнула влажные волосы духами, которые ей однажды подарил Боярский. Аромат был нежным, солнечным. Он так и сказал:

— Этот запах напоминает мне тебя! Солнышко вперемешку с корицей и ароматом летних яблок из домашнего сада.

Затем завернулась в банных халат и села гипнотизировать домашний телефон. Его номер она оставила в больнице, и, если произойдет что-то непредвиденное, позвонить ей должны были именно сюда.

Но аппарат молчал. И ей предстояло решить: хорошо это или плохо? Следуя бабулиным заветам, решила, что Максим сейчас спит, значит, его организм потихоньку сам себя исцеляет. Следовательно, всё идет хорошо.

Неожиданно тишину разрезал дверной звонок. Она испуганно вздрогнула, секунд десять посомневалась, но к дверям подошла и сдавленным голосом уточнила:

— Кто там?

— Крис, это Ирма! — представилась посетительница, да и голос точно был ее. — Я тебе сумочку принесла.

— Сейчас! — отозвалась хозяйка квартиры, проверив посетителей через дверной глазок и трясущимися руками пытаясь открыть замки. Еще минуту назад она саму себя считала спокойной. Адреналин точно не зашкаливал. И лишь трясущиеся руки, которые не могли выполнить простейшие действия, выдали ее истинное состояние.

Ирма была одна и действительно принесла сумочку, забытую в кафе. Она протянула ее подруге, но та решила, что не стоит морить гостью на пороге и позвала девушку в дом. Ирма посчитала это хорошим знаком. Прошла, села на диван и вопросительно уставилась на Кристину.

— Что ты на меня смотришь, как будто в первый раз увидела? — поинтересовалась с усмешкой подруга. — Я не музейный экспонат.

— Прости, конечно, но вчера был экзамен. И перед его началом приходила директриса и сказала фрау Меджик, что тебя не будет по уважительно причине. Якобы тебя выкрали террористы и сейчас ведётся розыскная работа по твоему спасению, — озабоченно поведала Ирма, пожав при этом плечами.

Кристина поморщилась, сжала кулаки и непроизвольно выпрямила спину, словно королева на приеме подданных.

— Да, почти правда, — выдохнула хозяйка дома. — Просто они не террористы, а мои земляки из Абертонского эмирата. Или я неправильно выразилась? В Абертоне каждого мужчину можно считать террористом.

— Ты как, сама-то, главное, в порядке? — уточнила подруга.

— Да со мной без проблем, — вздохнула она и махнула рукой. — Меня гораздо больше волнует, что Максима ранили. Он сейчас в больнице. Ему операцию сделали. Вот сижу, новости жду. Надеюсь, что они будут хорошими.

Кристина прикрыла глаза, потрясла головой, отгоняя непрошенные эмоции. И неожиданно для себя всхлипнула, а затем и разревелась. Сказалось напряжение последних дней. Ирма всегда была доброй и отзывчивой девушкой. Она приобняла подругу и стала гладить её по спине и по волосам. Ревела она долго. Но подруга мужественно сносила её всхлипы. И всё это дружеское участие помогло Кристине немного успокоиться и выпустить нервный пар наружу.

Когда же она немного пришла в себя, гостья рискнула задать вопрос:

— А кто в него стрелял? Эти твои абертонцы?

— Они не мои, — нахмурилась хозяйка дома. — Во мне арабской крови лишь одна четверть. Остальная русская.

Что там ещё евреи примешались, она уточнять не стала. Для немцев все, кто жили в России, считались русскими.

— Я слышала из разговора полицейских, что в Боярского стрелял Керн, — она сказала то, что слышала. А у Ирмы округлились от ужаса глаза:

— Наш Генрих? То-то его на экзамене не было. Сказали, что он в тюрьму загремел.

— Нет, — Крис отрицательно покачала головой, — это его дядя Гуго Вальтерович. Он хозяин строительной компании. И я знаю, что он очень хотел получить секретные разработки по отапливаемым окнам Боярского.

— Кошмар! — охнула гостья, приложив ладошки к щекам. — Ради денег готовы погубить человека.

— Он будет жить! — твердо ответила Кристина, поджав губы. Иначе быть просто не могло.

Ирма посидела еще полчаса. Рассказала о последних событиях в гимназии, вернув Кристину в мирную обыденную жизнь. Выпила с хозяйкой дома чаю и, распрощавшись и пожелав всего хорошего, пошла домой.

Крис тут же начала потрошить свою сумочку, пытаясь определить, что в ней осталось живо. К ее великой радости, телефон был на месте. Просто разрядился. Она поставила его на зарядку и занялась домашними делами. Когда Максим вернётся в дом, здесь должно быть чисто и пахнуть пирогами. Это была еще одна из заповедей бабушки Маши.

Уборка заняла весь остаток дня. Хорошо, что пироги печь не пришлось. Да она, честно говоря, делать этого не умела. Выпечку семейство Рухов всегда заказывало в ближайшей булочной. Когда Боярского выпишут, она обязательно закажет там пирог с капустой по-дрезденски. Пекари не скупятся на начинку и всегда добавляют много мяса, шпика и специй. И дома появляется именно тот запах, который нужен.

В итоге за день девушка так устала, что уснула с мыслями о пироге. А утром ее разбудил телефонный звонок с незнакомого номера.

Она спросонья схватила гаджет, но долго не рисковала поднять трубку. В какой-то миг всё же решилась, поняв, что не смогут ее выкрасть сквозь телефонную сеть. А решающим моментом стало то, что вдруг там что-то с Максимом произошло, а она сидит вся в размышлениях?

— Ало? — спросила она на русский манер. — А затем уже по-немецки добавила:

— Рух слушает.

— Крис, любимая, это я!