Тихие шаги

Глава 4

18 июня, пятница

г. Шелково

Андрею Соболеву показалось, что запах он почувствовал еще до того, как лифт открылся, выпуская его на этаж. Дверь, обычно закрывающая доступ в общий коридор, была распахнута и чем-то подперта, окно – открыто, но это не очень помогало. В носу сразу защекотало, желудок заволновался.

Ему, конечно, и раньше доводилось сталкиваться с залежавшимися трупами, но к такому просто невозможно привыкнуть.

С запахом разлагающегося тела смешивался сигаретный дым: им тянуло из-за двери на лестницу. Оттуда также доносились приглушенные мужские голоса. В общем коридоре, заставленном велосипедами, самокатами и детскими колясками, топтался молодой участковый весьма нездорового вида, что можно было понять: Соболеву тоже уже было нехорошо, а он здесь меньше минуты. Участковый сразу узнал его, – им уже доводилось пересекаться, – отнял от лица руку со сложенным платком, которым пытался закрывать нос, поздоровался и тихонько сообщил, кивая на распахнутую дверь одной из квартир:

– Ваши уже там.

Едва войдя в квартиру, Соболев сразу столкнулся с Карпатским. Тот стоял в небольшой прихожей, подпирая плечом стенку и заглядывая в единственную комнату. На лице у него красовалась медицинская маска, но он все равно прижимал поверх нее ладонь, пытаясь защититься от тошнотворной вони.

– О, Слав, привет, – весело поздоровался Соболев, протягивая коллеге руку. – С возвращением.

Карпатский обернулся, пожал протянутую руку и проворчал:

– Словами не передать, как я рад снова быть с вами. Ты маску лучше тоже надень. Не спасает, но все ж полегче.

Он кивнул на небольшую тумбу под висящим на стене зеркалом, на которой лежала вскрытая упаковка. Соболев не стал пренебрегать советом.

– И что тут у нас? – поинтересовался он, тоже заглядывая в комнату, но не переступая порог, как будто за этой воображаемой чертой запах становился еще сильнее.

В небольшом помещении на разобранном диване лежало тело, по поводу которого они все здесь собрались. Логинов уже склонился над ним. С их места было видно только вздувшуюся руку, скорее всего, мужскую, и потемневшую кровь, которой было залито светлое постельное белье.

– Дмитрий Кочергин, двадцать четыре года, судя по документам, приезжий. Со слов хозяина квартиры, заселился три месяца назад. Пока не знаем, приехал ли он в Шелково тогда же или просто переехал в новое жилье, – весьма монотонно принялся перечислять известные факты Карпатский. – Работал предположительно в местном фитнес-центре, тренером. Если, конечно, не соврал хозяину при заселении, это надо будет проверить.

– В фитнес-центре? Том, что на проспекте?

– Не, в том, что ближе к новостройкам.

Соболев понимающе кивнул и предположил:

– Жил один, я так понимаю, и на работе сразу не хватились?

– Очевидно. По словам Димыча, он тут дня четыре лежит. Пока соседи почувствовали запах, пока вызвали участкового, пока тот связался с хозяином… Дверь оказалась заперта изнутри на щеколду, хотели вызывать МЧС и срезать с петель, но хозяин оперативно организовал мастера по взлому. Все окна, кстати, были закрыты, да и десятый этаж – не добраться в любом случае.

– Так это естественная смерть? – Соболев нахмурился, снова посмотрел на пятна крови и тут же поправился: – Точнее, самоубийство?

– Весьма маловероятно, – отозвался со своего места Логинов, поднимаясь с корточек и оборачиваясь к коллегам. Лицо его тоже закрывала маска, но куда более серьезная, похожая на респиратор. – Подойдите, взгляните на это.

Соболев с Карпатским страдальчески переглянулись, но в комнату все же вошли, чтобы посмотреть поближе. Теперь, когда они увидели тело полностью, версия самоубийства отвалилась сама собой, но Логинов все же проговорил вслух:

– Видите, как рассечена и раскрыта грудная клетка? Самому так не вскрыться, болевой шок убьет раньше.

– А если под наркотой или чем-то подобным? – все же уточнил Соболев, слегка морщась от малоприятного зрелища.

– Даже если, – выразительно хмыкнул Логинов, – он вряд ли смог бы убрать куда-нибудь инструмент, которым это делал, а рядом ничего такого нет.

– То есть версия самоубийства исключается, – резюмировал Карпатский. – Тогда как убийца покинул квартиру?

– Это уже не ко мне вопрос. Мое дело факты зафиксировать, выводы и версии – дело следствия.

– А где оно, кстати? – поинтересовался Соболев.

– На кухне, – едва заметно кивнул в обозначенном направлении Карпатский.

– Кто?

– Кто-кто… Войтович.

Соболев тихо выругался. После отъезда Велесова толковых, пытливых следователей в Шелково почти и не осталось, но среди тех, кто продолжал работать, Войтович был самым печальным вариантом. Мужику оставалось меньше года до пенсии, а он и прежде особым рвением не отличался. Теперь же и вовсе стремился закрывать дела как можно скорее.

Нелестный комментарий сработал почти как заклинание: прежде закрытая дверь в кухню отворилась, из помещения сначала выскользнул совершенно зеленый мужчина лет сорока с небольшим, вероятно, хозяин квартиры, поспешивший выбежать в общий коридор, а за ним – пожилой следователь. Тот с деловым видом убрал в папку какие-то бумаги и посмотрел на оперативников. Выражение лица, как и у них, скрывалось за медицинской маской, но по глазам казалось, что он улыбается.

– Ну что, ребят, я поехал. Вы тут заканчивайте, вывозите тело. В принципе, все понятно. Оформим как самоубийство, ибо других вариантов я не вижу.

Соболев и Карпатский мрачно переглянулись.

– В смысле? – буркнул последний. – Эксперт утверждает, что самому так не вскрыться, да и инструмента рядом с телом нет.

– Квартира была закрыта? – строго уточнил Войтович. И сам ответил: – Была! Как и все окна. А это значит, что никто отсюда после смерти парня не выходил. Значит, когда умер, он был один. Значит, самоубийство. Какие еще могут быть версии?

– Что же он, себя голыми руками разорвал? – пробормотал Соболев, вопросительно глядя на Логинова и как бы прося его подтвердить или опровергнуть это предположение.

– Это физически невозможно, – отозвался тот ровным тоном, выразительно глядя на следователя. – Да и пальцы его не испачканы в крови. Должен быть инструмент.

– Ну, мало ли… – протянул Войтович, недовольно глядя на них. – Дверь же без нас вскрывали. Еще и какие-то левые взломщики. Здесь куча народу успела побывать: участковый, хозяин, может, кто из соседей проскользнул. Любой мог забрать.

– На хрена? – резковато поинтересовался Карпатский.

– Мало ли среди людей клептоманов, которые тащат все подряд! Так, ребят, я что-то не пойму, вам заняться нечем? – Недовольство Войтовича переросло в откровенное раздражение. – Хотите проверять обстоятельства? Проверяйте. Сможете другую версию обосновать – пожалуйста. А я поехал. У меня дел и так по горло.

Сняв с лица маску, он сунул ее в карман весьма заношенного пиджака и торопливо вышел из квартиры.

– Не думал, что скажу это однажды, но я чертовски скучаю по Велесову, – протянул Соболев. – У парня случались сумасшедшие версии, но в откровенной глупости он ни разу замечен не был.

– Это не глупость, – возразил Карпатский. – Это лень и наплевательское отношение к работе.

– Может, оно и так. Ладно, а что твоя интуиция говорит?

Соболев задал вопрос, стараясь выглядеть серьезным, но заметил, как Логинов под маской улыбнулся. Над тем, как Карпатский доверял своей интуиции, порой идя против фактов, все подшучивали. Правда, чаще за спиной коллеги.

Карпатский хмуро посмотрел на обоих и буркнул:

– Говорит, что мы еще хлебнем дерьма с этим делом.

– И тут я с ней полностью согласен, – хмыкнул Соболев. После чего снова переключил внимание на Логинова: – Димыч, что еще можешь сказать? Зачем его так вскрыли? Убийца взял на память что-то из внутренних органов?

– Самое странное, что ничего подобного. Все на месте, ничего не тронуто. На первый взгляд, ничего не добавлено.

– Не добавлено? – переспросил Карпатский удивленно.

– Ну, я вижу две причины для раскрытия грудной клетки: или что-то забрать, или что-то положить. Для убийства достаточно глубокого ранения в той же области.

– Есть еще один вариант, – мрачно заметил Карпатский после недолгого молчания. – Просто посмотреть. Уж не знаю, что там хотел увидеть убийца.

– Как вариант, – согласился Логинов задумчиво. Потом обернулся к телу, скользнул по нему хмурым взглядом. – Похоже, что доступ хотели получить к сердцу. И знаете, что странно?

– Кроме всего того, что мы уже обсудили? – иронично уточнил Соболев.

Логинов кивнул, словно той самой иронии не заметил, и ответил на собственный вопрос:

– Отчасти Войтович прав. Похоже, что грудину раскрывали голыми руками. Не знаю, чем разрезали, это надо края раны подробно изучать, но после того, как ткани рассекли, похоже, что в разрез просто засунули пальцы и потянули в стороны.

– О, господи, – выдохнул Соболев тихо, потирая рукой лоб.

От отвратительного запаха кружилась голова, тошнота все настойчивее подступала к горлу, а каждая новая подробность делала будущее расследование все более и более мерзким.

– Ясно, – чуть сдержаннее отозвался Карпатский. – Мы с Андреем тогда пока пойдем по соседям, может, кто чего видел или слышал. Здесь осматриваться будем, когда тело увезут, иначе невозможно просто. Но пока оно здесь, надо каждый сантиметр сфотографировать. Нам нужно понять, как убийца мог покинуть квартиру.

– Хорошо, – кивнул Логинов, возвращаясь к телу. Но когда Соболев с Карпатским уже собирались выйти в общий коридор, снова окликнул их: – Ребят, что еще хотел добавить. Парень наш хоть и крепыш, но, когда его убивали, совершенно не сопротивлялся. То ли крепко спал и не успел проснуться, то ли его чем-то опоили. Это я смогу сказать после токсикологической экспертизы. Но следов борьбы нет совсем.