Точка покоя

14

Толик молчал, и представитель братства продолжил:

— Слушайте обвинение и будьте судьей.

— И кого же вы обвиняете?

— Себя.

— Вот как? Забавно. Но не буду вас перебивать, говорите по порядку.

— Мне было четырнадцать, когда я постучался в ворота ордена братства слушающих. Я был молод и полон желания помочь людям, разделить их беды, выслушать их чаяния, — начал рассказ их спутник.

— Намерения самые благородные, — сказал Толик.

— Да, это так, — согласился слушающий. — Так я тогда считал, так продолжаю думать и до сих пор. Меня приняли. В братстве редко отказывают в приеме, если человек искренен в своих намерениях. Впрочем, другие люди туда и не приходят. Несколько лет обучения промелькнули как один день, замечательное было время. Время больших планов и грандиозных надежд. Впрочем, некоторым из них дано было осуществиться. Через несколько лет я вышел в мир полноправным братом слушающим. С ранней весны и до поздней осени я хожу по городам и селам и выслушиваю людей. С той поры минуло три десятка лет, и ни одного года я не пропустил.

— Это заслуживает самых лучших отзывов, — сказал Толик. — Редко найдешь такое постоянство.

Слушающий натянуто улыбнулся:

— Заслуживало, вы хотели сказать?

— Почему же заслуживало?

— Потому что с некоторых пор моя работа не вызывает у меня удовольствия. Огонь, что горел когда-то, едва тлеет, мне приходится прилагать усилия для того, чтобы выслушивать людей.

— Это можно понять, должно быть, вы выслушали сотни историй.

— Сотни? Тысячи! Может быть, десятки тысяч! И большинство из них похожи друг на друга как братья-близнецы.

— Что, неужели так похожи? — удивился Толик.

— Бывают, конечно, исключения, но их немного. Большинство историй вполне стандартны: несчастная любовь, денежные затруднения, отсутствие признания и тому подобное. Десятка два вариантов, которые разнятся лишь незначительными деталями. И знаете, что я вам скажу, большинство затруднений люди себе придумывают сами.

Слушающий выдохнул, как будто сбросил с себя давно носимый груз и с ожиданием посмотрел на Толика.

— Но остается же еще небольшое количество нестандартных историй.

— Остается, — согласился слушающий. — Но что мне делать с остальными?

— А я откуда знаю? — Толик пожал плечами. — Слушать. Или не слушать.

— Как это не слушать? — удивился представитель братства.

— Очень просто. Надеюсь, ваш орден предполагает выход из него.

— Что вы, об этом я не могу даже и подумать! — замахал руками слушающий.

— Неужели это запрещено? — удивился Толик.

— Запрета как такового нет. Просто это… Оставить дело всей своей жизни? Это как…

— Как предательство, вы хотите сказать?

— Да, что-то в этом роде, — выдохнул слушающий.

— Я вижу, долг в вас силен. Но все же что заставляет вас оставаться в братстве? Только долг? Или желание помогать людям не исчезло до конца? Мне кажется, вы запутались, брат слушающий.

— Если бы я был уверен, что помогаю им, — с болью в голосе произнес представитель братства.

— Что же вас смущает?

— Как я уже сказал, все одно и то же. У меня создается впечатление, что все идет по кругу, а усилия мои уходят, как вода в песок.

— А те немногие, проблемы которых нетипичны?

— А остальные? Они приходят ко мне с одними и теми же проблемами.

— Но не одни и те же люди. Люди-то меняются. Кто знает, может, те, кому вы помогли, не наступят больше на те же самые грабли.

— Вы так думаете? — с надеждой спросил слушающий. — Действительно, люди другие.

Он рассуждал, погрузившись в размышления, ведя невидимый внутренний диалог. Раздумья эти ясно отражались на лице слушающего. Толик не мешал этому внутреннему разговору.

— Действительно, люди другие, — повторил он. На этот раз фраза звучала как вывод, как окончательное утверждение.

— И каков же ваш приговор? — спросил Толик.

— Мой? — удивился слушающий.

— Да, именно ваш. В вопросах совести вы сами для себя последняя инстанция.

— Приговор откладывается, — улыбнулся представитель братства. — Вы вернули мне смысл жизни. Вернули веру в то, что я приношу пользу.

— Думаю, вы ее и не теряли, лишь немного запутались.

— Все равно спасибо.

— Рад был вас выслушать. У меня к вам есть один вопрос, — сказал Толик.

— Да, конечно.

— Почему вы не поговорили с кем-нибудь из братства?

По лицу слушающего пробежало сомнение, но он все же ответил:

— Мне было неудобно. Это вроде как… — Он замялся, подыскивая сравнение. — Как больной лекарь.

— Лекари тоже болеют, — улыбнулся Толик. — Иногда им приходится обращаться к другому лекарю, ничего не поделаешь.

— По крайней мере, сейчас я чувствую себя в форме.

Слушающий потянулся, весело посмотрел на солнце и спросил:

— Не хотите ли поговорить?

Толик рассмеялся в ответ. Ему было приятно, что он смог помочь этому доброму человеку.

— Спасибо, любезный брат, но мои проблемы не из тех, что перекладывают на чужие плечи.

Слушающий покинул фургон в первом же селе. Его ждало немало работы.

Наступил вечер, Толик и Нимет определились на постой в гостевом доме одного из поселков. Лишь на следующий день они достигли ворот обители наставника Трая.

Первым, кого встретили прибывшие, был ученик сэнссая Илик. Он сидел у ворот с завязанными глазами, обратившись лицом в сторону дороги.

Нимет придержал коней. Илик поднялся и поздоровался:

— Здравствуйте, господин Анатолий, наставник Трай ждет вас.

Все это он проделал, не снимая повязки с глаз.

— А ты что здесь делаешь? — удивился Толик.

— Тренируюсь. Сэнссай Ликр часто отсылает своих учеников к воротам.

— И давно ты узнал, что я еду?

— Час прошел. Вас-то я сразу узнал, а вот кто второй, разобрать не могу.

— Тогда снимай повязку и знакомься, — рассмеялся Толик.

— Не могу, мне еще полчаса с ней сидеть, — отозвался будущий сэнс.

— Не будем тебе мешать, заходи, когда закончишь занятия.

— Это уж непременно, — радостно ответил Илик.

Полевой стражник тронул коней, и фургон въехал на территорию обители.

Наставник Трай встретил Толика как старого приятеля: придержал его за плечи, рассматривая со всех сторон.

— Рад видеть тебя снова, Анатолий, — сказал Трай, закончив рассматривать своего бывшего ученика.

— Я тоже рад, уважаемый наставник. В прошлый раз я покинул обитель так неожиданно, что даже не успел как следует поблагодарить вас за все, что вы для меня сделали. Рад, что мне выдался случай еще раз приехать сюда.

Трай принял письмо, но не стал сразу читать его, а отложил в сторону.

— Для того чтобы навестить меня, не нужен особый случай. Приезжай в любое время по поводу или без него. Я буду рад.

— Спасибо, многоуважаемый Трай. Как дела в обители? Как ваши ученики?

— Все идет своим чередом, уважаемый Анатолий. Ученики радуют успехами, старые друзья не забывают. Что еще надо старому отшельнику? Ты тоже не стоишь на месте. — Трай внимательно рассмотрел двухцветный плащ Толика.

— Хранитель О'Брилин предложил мне место личного помощника, — смутился Толик. — Вот теперь никак не могу понять, какого же цвета мой плащ. То ли он белый, то ли бежевый.

— Главное, не какой на тебе плащ, а какой ты сам.

— А какой я? — Толик усилил акцент на только что заданном вопросе. Он его действительно волновал.

— Ты ждешь ответа? — улыбнулся Трай. — Я прожил долгую жизнь и до сих пор не могу до конца ответить на вопрос: «Какой я?» Жизнь помогает взглянуть на него все с новой и новой стороны. Не спеши с выводами.

Толик печально улыбнулся:

— Порой приходится спешить. Не ответив, невозможно двигаться дальше.

— Тогда ответь. Но помни, что ответ не окончательный. Пока мы живы, в наших силах меняться.

— Не могу. Не меняться не могу, не могу ответить, — уточнил Толик.

— Это бывает, — кивнул наставник. — Не все всегда однозначно. Тебя что-то беспокоит? Нет, постой, не говори пока. — Трай жестом остановил Толика. — Сомнения — нормальное состояние для человека. Никогда не сомневаются лишь люди, не отягощенные моральными устоями. Ты сам должен разрешить свои сомнения.

— Но разве просить совета плохо? — удивился Толик.

— Кто сказал, что я отказываюсь дать тебе совет? Ты его получишь. Ты сомневаешься, правильно ли поступил? Пока не буду спрашивать, в чем твои сомнения. Представь другие варианты развития событий, а затем открой свою душу и слушай, какой отзвук они у тебя вызывают.

Толик замолчал, наставник Трай не торопил его, позволив погрузиться в раздумья.

— Спасибо, наставник, — сказал наконец Толик.

— Теперь я готов выслушать твой вопрос, — отозвался Трай.

— В этом больше нет необходимости, я уже получил совет.

— Что ж, рад за тебя. Располагайся. Ты можешь задержаться до завтра?

— Да, время у меня есть, — сказал Анатолий.

— Тогда будь моим гостем. Завтра с утра я передам тебе ответ на письмо хранителя О'Брилина.

Один из учеников проводил Толика в комнату для гостей. Его вещи уже были там. Нимету предоставили соседнюю комнату. Гостей в обители было немного, и с размещением проблем не возникло.

Наставник Трай распечатал письмо от О'Брилина и внимательно его прочитал. Написанное касалось непосредственно того, кто доставил это самое послание. В письме хранитель выражал обеспокоенность состоянием Анатолия.

«События последнего времени выбили нашего друга из равновесия. Вам ли не знать, уважаемый наставник, что спокойствие духа — наиважнейшее условие для нашей работы. Невозможно хранить покой, пребывая в постоянном беспокойстве. Таланты Анатолия велики. Конечно, можно подобрать ему дело попроще, но времена наступили трудные, мне не хотелось бы отстранять его от активной работы. Надеюсь на ваш совет и помощь», — писал О'Брилин.

Наставник Трай обмакнул перо в чернила и написал ответ. Был он коротким и содержал всего два слова: «Он справится».

Поездка получилась на удивление замечательной. Сначала разговор с братом слушающим, затем — беседа с наставником Траем, сама обитель, воздух которой, казалось, был пропитан умиротворением и покоем.

Толик дышал полной грудью, рассматривая окрестный пейзаж. Казалось, он зачерпнул той силы, что пронизывала окружающее пространство и была особенно чиста в обители наставника.

Отдохнувшие кони весело бежали, оставляя позади лиги пути и унося путешественников в сторону от дороги на Тилину.

— Куда мы едем? — спросил Нимет.

— Как куда? — удивился Толик. — Не ты ли говорил, что эта дорога идет в Околон? Тогда я не понимаю твоего вопроса.

— Да, именно туда и ведет дорога, — подтвердил полевой стражник.

— Хочу навестить одного человека, — объяснил Толик.

— Ага, стало быть, наше расследование продолжается?

— Расследование никуда не делось, но эта поездка с ним не связана. По крайней мере, не напрямую. Впрочем, если повезет, узнаем что-нибудь полезное, если нет, просто заедем в гости.

— Так, стало быть, у вас там живет приятель?

— Пока не могу так сказать. Но человек, которого я хочу навестить, наверняка тебе знаком.

— Мне? — удивился Нимет.

— Не буду утверждать, что это так, но не удивлюсь, если окажусь прав. Я хочу навестить оружейного мастера Фогеля.

— Курт Фогель живет в Околоне?

— Да. А чем ты так удивлен?

— Он делает мушкеты для центрального округа, я думал, он живет в столице. Околон же находится практически у границы с нашим округом.

— Но все-таки в центральном?

— Ну да, — согласился Нимет. — Вы уверены, что Фогель живет именно там?

Толик пожал плечами:

— По крайней мере, он там жил. У меня и улица есть, и номер дома.

— Что ж, тогда, возможно, мы его и застанем. Надо же, сам Курт Фогель! — вполголоса проговорил Нимет.

Сказано это было так, будто Фогель — личность, весьма известная. Примерно так соотечественник Толика мог сказать: «Надо же, сам Шаляпин!»

Впрочем, певцы в этом мире пока еще не пользовались такой славой по причине отсутствия не то что лазерных дисков, но даже граммофонных пластинок. А вот оружейные мастера — другое дело. Их изделия можно было увидеть и даже подержать в руках. На что Нимет питал тайные надежды, судя по временами доносящимся с его стороны негромким рассуждениям.

Толик не мешал мечтам полевого стражника, он мысленно вернулся к складывающейся вокруг последних покушений ситуации. Интересно, удалось ли Олди Энцу установить личности стрелков? Связаны ли первые стрелки со вторыми? Если да, то для чего все это затеяно? Допустим, расстрел полевых стражников устроили для того, чтобы нашуметь, привлечь к делу внимание. Как в эту схему укладывается стрельба из арбалета по Толику и Олди? Надо бы расспросить этого самого Патриса Льюла. Впрочем, против него пока нет никаких улик. Разве что против одного из его управляющих, да и те весьма косвенные. Что остается? Усилить наблюдение? Но до этого и без Толика наверняка додумались. Отработать варианты попадания автоматического оружия к преступникам? Об этом они с Олди уже говорили, работа в этом направлении ведется.

«Может, Курт что-нибудь подскажет», — решил Толик и сосредоточился на дороге.

Дом Курта Фогеля они разыскали довольно легко. Сам Околон был не настолько велик, чтобы заблудиться там, зная нужный адрес. За час до заката фургон путешественников остановился около крепких дубовых ворот. Рядом с воротами была небольшая калитка с узорчатыми коваными накладками и табличкой с аккуратной надписью: «Если вы пришли с заказом — звоните один раз, если вы пришли за заказом — звоните два раза, если вы рассыльный — звоните три раза. Прием ведется до семи вечера».

Шнур, располагающийся рядом с надписью, видимо и был тем самым звонком, с помощью которого надо было оповещать о своем приходе.

Недолго думая Толик дернул за веревку четыре раза, подождал минуту. Тишина, хозяин не спешил навстречу нежданному гостю. Указанные семь часов уже миновали.

«Ах так? Что ж, господин педант, сейчас мы проверим твою выдержку», — решил Анатолий.

Он принялся дергать за шнурок, вызванивая мотив песенки «Ах, мой милый Августин».

«Если это тебя не проймет, тогда я ничего не понимаю в немцах», — подумал Толик.

Не прошло и пары минут, как во дворе послышались топот и крики:

— Майн гот! Хильда, собирай скорее на стол, к нам гости!

Через несколько секунд калитка распахнулась, и на улицу выбежал высокий сухощавый человек. Курт бегло затараторил по-немецки, так что Толику стало даже неудобно, что он не в полной мере оправдает надежды хозяина дома.

Из-за поверхностного знания немецкого отвечать пришлось на местном:

— Извините, любезный хозяин. Мы хоть и земляки, но жили в разных странах.

Курт чуть нахмурился, но быстро просветлел:

— Все равно я ужасно рад. Не так часто встретишь здесь человека с Земли. Раньше с этим было получше: нет-нет да и появлялись новые люди, а в последнее время… Да что это я держу вас у ворот? Заезжайте скорее во двор. Вы тоже наш соотечественник? — Последний вопрос был адресован Нимету.

— Нет, полевой стражник из местных, — ответил Толик. — Мой друг и помощник.

— Замечательно. Где вы остановились?

— Пока нигде, но в префектуре наверняка найдется свободное место.

— Ничего не хочу слышать, — заявил Курт. — Вы остаетесь у меня.

— Что ж, это нас вполне устраивает, — не стал препираться Толик.

Нимет заехал во двор и принялся распрягать лошадей.

— Проходите в дом, Хильда собирает на стол.

— Хильда — это ваша супруга? Неужели соотечественница?

— Нет, Хильда из местных. Вообще-то ее зовут Хлана, но она не возражает, когда я называю ее Хильдой. Знаете, что я скажу вам, дружище, прогресс совсем испортил характер женщин. Эмансипация довершила этот процесс. Такую покладистую супругу, как моя Хильда, я вряд ли смог бы сыскать на родине.

— Хотя бы в чем-то вам повезло, — сказал Толик.

— Я не жалуюсь. Правда, я несколько стеснен в общении, и порой не хватает новостей. А в остальном я полностью доволен жизнью.

— Это здорово.

— А вы как устроились?

Толик кратко рассказал о том, как он попал в этот мир и чем занимается сейчас.

— Значит, вы личный помощник хранителя О'Брилина? То-то я подивился цветам вашего плаща. Вам повезло, Анатолий, О'Брилин — весьма достойный человек, — заметил Фогель.

— Вы знакомы?

— Я видел хранителя мельком, но много о нем наслышан. Пожалуйте за стол, сначала еда, а затем все остальное. Без подробного пересказа новостей я вас не отпущу.

Нимет справился с лошадьми и присоединился к собеседникам. Пришла пора отведать то, что Всевершитель послал Курту Фогелю на ужин.

Запеченная утка, овощи, фаршированная рыба — все это, по словам оружейного мастера, его хозяйка собрала на скорую руку из того, что осталось.

— Извините, я не ждал гостей, — развел руками Фогель.

— Признайтесь, Курт, у вас есть русские корни, — сказал Толик. — Если это, по-вашему, остатки ужина, то что же тогда приготовленный заранее обед?

— А вы конечно же наслушались, что мы, немцы, скупы? Враки, мы не скупы, мы рациональны. А это совсем не одно и то же.

— Охотно верю, но как же этот пир?

— Это местные обычаи. Привыкаю к ним понемногу.

— Насчет предков вы меня не убедили, — улыбнулся Толик. — Кстати, вы, оказывается, довольно популярны. Нимет мечтал посмотреть на коллекцию вашего оружия.

— Да, должен признать, кое-что интересное у меня есть, — довольно сказал Фогель. — Вам правда интересно?

Лишь дождавшись подтверждения, хозяин потащил гостей в мастерскую.

— Вот моя обитель, — с довольным видом сообщил оружейный мастер. — Здесь я провожу большую часть своего времени. Вот этот мушкет я сделал самым первым. Он неказист, но я не продам его ни за какие деньги, храню, как память. Это двуствольный мушкет, а это мушкет с нарезным стволом, на него я потратил больше всего времени, мне пришлось изобретать систему его зарядки. Нарезка мешает заряжать его как обычный мушкет. Делается это так.

Курт нажал на рычажок и сдвинул ствол вперед. Точнее, не весь ствол, а большую его часть. Ствол мушкета оказался разъемным. Одна часть насаживалась на другую так плотно, что соединение было практически незаметным. Оружейный мастер сдвинул в сторону длинную часть, сантиметров десять ствола остались на месте. Вот этот короткий участок Курт и принялся заряжать так, как заряжают старинные шомпольные ружья: закладывая порох, пыж, пулю и все это утрамбовывая шомполом. Толик от удивления не нашел что сказать. Действительно, такого он не мог себе представить.

— Теперь ставим ствол на место, сыплем немного пороху на запальную полку, и ружье к стрельбе готово, — рассказывал Фогель. — Не хотите ли проверить? Здесь толстые стены, я сделал для пуль специальную ловушку.

— А мы не побеспокоим ваших соседей? — поинтересовался Толик.

— Они привыкли, я часто испытываю оружие. И потом, выстрел снаружи еле слышен.

Нимет бросил на своего непосредственного начальника несмелый взгляд.

— Стреляй, если хочешь, — согласился Толик. — Именно об этом ты мечтал всю дорогу.

Полевой стражник взял в руки необычный мушкет, как берут драгоценность, минуту полюбовался им, затем уверенно прижал приклад к плечу и выстрелил.

— Этот мушкет обеспечивает удивительную кучность и дальность стрельбы, — комментировал Фогель. — Но сделал я таких только три, слишком уж много с ними хлопот.

Нимет бросился в стене и стал замерять расстояние, на которое пуля ушла в толстое бревно.

— Он бьет в полтора раза сильнее обычного! — восторженно прокомментировал стражник.

— Вот здесь у меня холодное оружие, — продолжал экскурсию Фогель. — Я не слишком люблю с ним работать, но иногда делаю под заказ штучные образцы.

Толик с интересом рассмотрел несколько шпаг и кинжалов.

— Здесь разные устройства мирного назначения: мельница для кофе, прибор для заточки карандашей. Вот шестеренчатая лебедка для шахты, заказал один чудаковатый землевладетель второй руки. Должен на следующей неделе забрать. Здесь опять оружие. Вот пистолеты.

Фогель открыл один из шкафов и достал несколько образцов. От классических кремневые пистолеты отличались лишь более удобной и современной рукоятью.

Толик с интересом рассматривал образцы, а полевой стражник, напротив, проявил к ним не слишком много внимания, то и дело оборачиваясь и посматривая на нарезной мушкет.

— Классический случай. — Фогель кивнул в сторону Нимета. — Местные не слишком жалуют короткое оружие, предпочитают мушкеты помощнее.

— Отчасти я их понимаю, — сказал Толик, вспомнив лягушкоподобное существо, которое едва остановила тяжелая мушкетная пуля.

— Вот так я и живу. — Курт обвел рукой мастерскую.

Толик наконец решил затронуть давно интересующую его тему:

— Ну а что-нибудь посовременнее вы не пробовали сделать, уважаемый мастер?

— Вам не нравятся мушкеты?

— Мушкеты замечательные, но все же… Мы-то с вами знаем возможности более современного оружия.

— Это не простой вопрос, — вздохнул оружейный мастер.

— Чем же он непрост? Сложности технического плана или, так сказать, организационного?

— На данном этапе — технического. Мне не удается сделать запалы ударного действия, а без них патрон с гильзой бесполезен. — Фогель развел руками.

— Я слышал, в свое время для этих целей применялась бертолетова соль, — сказал Толик.

— Я не химик, — нахмурился Фогель. — Это название мне ничего не говорит. Приходился обходиться кремневыми ружьями. И это определенный прогресс. Некоторые местные мастера до сих пор делают фитильные мушкеты.

— То есть о производстве автоматического оружия не приходится и мечтать?

— Да, это так. Но это и неплохо, иначе мне пришлось бы бороться с соблазном.

— Пожалуйста, поподробнее, — попросил Анатолий.

— Видите ли, Анатолий, — Фогель вздохнул, — когда я только начинал разворачивать свою мастерскую, у меня состоялся серьезный разговор с одним из хранителей.

— С хранителем? — удивился Толик.

— Нет, не с вашим шефом О'Брилином, — ответил Курт на невысказанный вопрос. — Если вы знаете, хранителей несколько.

— Да, я наслышан, — подтвердил Толик.

— О'Брилин в основном занимается делами северо-восточного округа, — продолжил Фогель, — я говорил с О'Старли. На его попечении находится центральный округ. Впрочем, хранитель — везде хранитель, его решения не станут оспаривать в любой части страны, но без необходимости в дела собратьев хранители стараются не вмешиваться.

— Это понятно, — кивнул Толик. — И в чем же была суть разговора?

— Разговор был как раз о том, чем я собираюсь заниматься. Мне пришлось пообещать, что я не буду делать автоматического оружия.

— Вот как? — удивился Толик.

— Да. Правда, в совершенствовании ружей, стреляющих одиночными зарядами, я не ограничен при условии, что буду делать их не более ста штук в год. И то и другое ограничение пока абсолютно условны, я технически не могу его превысить ни по количеству, ни по сложности устройства.

— О'Старли объяснил, с чем связаны такие ограничения?

— Сказал, что не считает совершенствование средств уничтожения приоритетным. Правда, в изготовлении изделий мирного назначения я не ограничен. Могу собирать в любом количестве все, что позволит техническая база.

Толик задумался о решении хранителя. Прав ли он? В конечном итоге они — выходцы из другого века. Пойдет ли на пользу местному обществу использование автоматического оружия? Что, если какие-нибудь добрые дяди стали бы изготовлять пулеметы в эпоху Ивана Грозного? Сложно даже представить, насколько усилилось бы противостояние между людьми, сколько дополнительной крови было бы пролито. А если кто-нибудь подарил бы атомную бомбу Наполеону? Задумался бы тот о ее применении или в ужасе от последствий использования такого оружия отказался бы от него, посчитав такой способ ведения войны недостойным полководца? Прав хранитель, рано пока изготавливать здесь автоматическое огнестрельное оружие, пусть этот мир движется по пути естественного исторического развития.

Рано-то рано, однако автоматы откуда-то здесь появились. Неучтенные префектурами автоматы.

— А скажи, дружище Курт, что ты думаешь о возможности попадания в руки преступников автоматического оружия? — поинтересовался Толик.

— Не знаю. — Мастер пожал плечами. — Одно могу сказать — оно не местного производства. Нет здесь таких мастеров, это я тебя заверяю. В этом направлении можешь даже не искать. А насчет принесенных из нашего мира — вопрос не ко мне. Этим занимаются префектуры.

— Что ж, в этом направлении и будем искать, — сказал Толик.

— Что ты все о работе и о работе. Пойдем, расскажешь мне, что нового в нашем мире. Я его покинул уже добрый десяток лет назад. И пусть я устроился здесь неплохо, знаешь ли, любопытно, как там на родине.

— Пойдем расскажу, — согласился Толик.

— Стой, пока мы не ушли из мастерской, хочу сделать тебе маленький подарок.

Курт открыл один из ящиков и достал двуствольный кремневый пистолет.

— Мое последнее творение, — с гордостью сказал мастер.

— Да зачем он мне? — махнул рукой Толик.

— Бери-бери, здесь больше ни у кого такого нет. Вот и шомпол к нему. Я модифицировал систему зарядки. Вот снаряженные припасы, в них все: порох, пыжи, пуля.

Фогель протянул Анатолию цилиндры из плотной бумаги, похожие на сигары.

— Кладешь готовый заряд в ствол, прибиваешь его шомполом, и пистолет для стрельбы готов. На зарядку обоих стволов уходит не более десяти секунд, — объяснил механик.

— Если уж на то пошло, я могу испросить разрешение и выбрать себе что-нибудь из хранимых образцов, — сказал Толик.

— Вот и напрасно, — заверил Курт. — Во-первых, тебе потребуется специальное разрешение хранителя, и поверь, он совсем не будет в восторге от такого твоего желания. Затем ты должен будешь строго следить за оружием, чтобы оно не попало в чужие руки, в то время как мой пистолет — вещь обычная и никакого специального разрешения не требует. Да и с боеприпасами к нему не в пример лучше.

— Ну хорошо, убедил, — сказал Толик скорее от нежелания обидеть оружейного мастера. Да и вещица была сделана превосходно. Ручная работа.

— Я дам тебе два десятка снаряженных зарядов, при необходимости накрутишь еще, я объясню, как это делается, — говорил Фогель. — Вот, смотри, это заряды с пулями, красного цвета. Эти — с дробью, они желтые.

Заряды были аккуратно закреплены на кожаном поясе, чем-то напоминающем патронташ. Слева — красные, справа — желтые.

— С дробью-то зачем? — удивился Толик. — Я не слышал, чтобы из пистолетов стреляли дробью.

— На всякий случай, — сказал Курт.

Толик покачал головой:

— Нет, дружище, в тебе все-таки есть русские корни. Ты педантичен, как немец, и непредсказуем, как русский.

Курт улыбнулся и пожал плечами:

— Пойдем скорее, расскажешь мне новости.

Они засиделись далеко за полночь. Нимет давно отправился спать, Толик же делился с Куртом Фогелем новостями об их родном мире и не только. Новости этого мира интересовали Курта не меньше.

Следующим утром путешественники отправились в обратный путь. Несмотря на дорогу, Толик чувствовал себя полным сил и желания продолжать расследование.

Они выехали за город, но не успели проехать и двадцати лиг, как пришлось остановиться. Дорогу преграждала карета, запряженная четверкой лошадей.

— Странно, никаких опознавательных знаков, — сказал Нимет и на всякий случай потянулся за арбалетом.

Толик подвинул поближе подаренный Фогелем пистолет. Тот был заряжен еще оружейным мастером в процессе демонстрации, оставалось лишь при необходимости взвести курки.

Дверца экипажа распахнулась, и на землю сошел человек, хорошо одетый и ступающий достаточно уверенно для того, чтобы не выглядеть простаком, но недостаточно уверенно для того, чтобы быть хозяином кареты. Человек не был вооружен. По крайней мере, он не спешил это демонстрировать. Пару секунд незнакомец молчал, после чего путешественники услышали его голос:

— Знатный господин желает с вами побеседовать.