Точка покоя

17

Высокий худощавый человек лет сорока с глубокопосаженными глазами и складками около основания крупного носа внимательно смотрел на огонь. Молчаливый слуга поправил дрова в камине, бросил взгляд на своего хозяина и, не дождавшись указаний, удалился. Вслед за ним заглянул повар:

— Прикажете подавать чай, ваша милость?

— Позже. — Худощавый сделал знак рукой, давая понять, что не задерживает маэстро кухни, и тот поспешил за дверь.

Слуга и повар были единственными, кто находился, кроме их хозяина, в скромном охотничьем домике, если не считать десятка личной охраны, которая рассыпалась по округе и была готова обезвредить злоумышленника на дальних подступах. Да только никакому злоумышленнику не приходило в голову заглянуть в этот глухой уголок леса, что, впрочем, не мешало охране быть настороже.

Дневная охота прошла не слишком успешно, что весьма расстроило егерей и оставило равнодушным ее главного участника. Охота не была его страстью, в этот домик худощавый приехал совсем по другому поводу.

Причиной тому было ожидавшееся свидание. Свидание с женщиной. И с женщиной, надо сказать, весьма примечательной. Немало знатных землевладетелей с радостью отправились бы и не в такую глушь, чтобы удостоиться ее благосклонного взгляда.

Худощавый уже начал подумывать, не послать ли гонца, чтобы тот разузнал о причинах, которые задержали женщину, но делать этого не пришлось. Вскоре ржание коней и топот копыт возвестили о подъехавшей карете. Через минуту в комнату заглянул слуга и сообщил:

— Дама, которую вы ожидали, прибыла.

— Проси, — коротко бросил худощавый.

Слуга исчез, и вскоре раздался шорох платья и мягкие почти неслышные шаги. Мужчина повернул голову навстречу вошедшей и коротко кивнул. Пожалуй, это было довольно прохладное приветствие, однако худощавый ограничился лишь им. Он не поспешил навстречу даме с нежными объятьями, он вообще не поднялся с кресла.

— Присаживайся, Рьяна, — худощавый кивнул на кресло, стоящее напротив. — Не желаешь ли бокал вина с дороги?

— Из ваших рук — все что угодно! — Женщина улыбнулась ярчайшей из своих улыбок.

Восклицание вызвало ответную улыбку мужчины, но скорее понимающую и скептическую, чем радостную. Худощавый позвонил в колокольчик, и появившийся слуга поспешил наполнить бокал гости вином.

Рьяна села в кресло напротив хозяина домика, мягко закинула ногу на ногу, пригубила вино, кокетливо улыбнулась и вздохнула томно и протяжно.

— Сколько тебе повторять, радость моя, твои чары на меня не действуют, — с улыбкой сказал мужчина.

— Как, совсем не действуют? — Рьяна захлопала глазами, изображая испуганную антилопу. — Неужели я недостаточно хороша?

— Достаточно хороша и даже больше.

— И при этом вы совсем не рады меня видеть?

— Разговоры с тобой мне доставляют истинное удовольствие, — улыбнулся хозяин домика. — В тебе пропадает великая актриса.

— И однажды она может пропасть совсем, — с грустным выражением лица продолжила дама.

— Не беспокойся, если это и произойдет, то еще очень не скоро. Уверен, ни один мужчина не может устоять перед твоим обаянием.

— Кроме вас, ваша милость.

— Исключение лишь подтверждает правило.

— Любое исключение — повод для сомнений, — парировала женщина. — Неужели я не в силах разжечь в вас огонь страсти?

— Я предпочитаю не смешивать дела и чувства.

— И вам не хотелось хоть раз оставить дела в стороне и отдаться всепоглощающему чувству?

Глаза дамы разгорелись, прыгающие в них искры придавали ей еще большее очарование.

— И сыграть по твоим правилам? — улыбнулся мужчина. — Я предпочитаю быть игроком, а не фишкой.

— Как? Вы могли заподозрить меня в подобном коварстве? — показательно смутилась Рьяна.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что воспылала ко мне искренним и нежным чувством? — скептически улыбнулся мужчина.

— Вы думаете, я на это не способна?

— Ты — игрок. Настоящий игрок способен еще и не на такое. Ты настолько можешь войти в роль, что и сама в нее поверишь. Верю ли я, что ты можешь воспылать чувством? Охотно поверю. Но… Смена масок и декораций — и от чувств не останется и следа.

Женщина насупилась, но и это не произвело на мужчину особого впечатления. Через минуту она уже улыбалась.

— Пожалуй, я могла бы полюбить вас по-настоящему, редко удается встретить человека такого ума.

Разговоры, подобные этому, происходили не первый раз. Оба собеседника получали от них большое удовольствие, сродни тому, что может дать шахматная партия с достойным соперником. Рьяна могла бы заподозрить собеседника в равнодушии к женскому полу, но его многочисленные любовные похождения говорили об обратном. Этот человек действительно имел железную волю и мог оставаться хладнокровным в ее присутствии.

— Не пора ли перейти к делу, — сказал хозяин домика.

— Что ж, к делу так к делу, — согласилась его собеседница и последний раз волнительно вздохнула. Через минуту в кресле сидела совсем другая женщина: собранная и сосредоточенная.

«Нет, но все-таки какова актриса! — подумал худощавый. — Полное перевоплощение».

— Как прошла ваша встреча?

— В полном соответствии с задуманным, — заверила Рьяна. — Господа заговорщики полны радужных планов.

— Надеюсь, не пришлось прибегать к твоему очарованию?

— В этом не было никакой необходимости. Господин…

— Краб. Давай будем придерживаться выбранной терминологии.

— Хорошо. Краб действует напористо и последовательно. Он стремится к выбранной цели. — Рьяна улыбнулась. — К выбранной вами цели. Кроме того, он зашел слишком далеко и вряд ли сможет свернуть. Правда, частенько ему не хватает фантазии.

— Что поделать, обладай он ею в полной мере, сам мог бы выбирать себе цели, — рассмеялся худощавый.

— Так он и думает, что выбрал ее сам, — улыбнулась Рьяна.

— Тем лучше для нас. Тем более что он отчасти прав.

— Объясните, — попросила гостья.

— Подтолкнуть в нужную сторону легче того, кто предрасположен туда катиться.

— Думаете, Краб и его люди затеяли бы заговор и самостоятельно?

Хозяин домика наклонил голову набок, обдумывая вопрос:

— Все может быть. Но это маловероятно. Скорее всего, дело ограничилось бы недовольными разговорами.

— Но почему вы не вмешиваетесь в события? Эти неумехи вполне способны провалить затеянное.

Худощавый пожал плечами:

— Это не имеет решающего значения. Нужный мне резонанс будет достигнут в любом случае. Провал тоже сыграет на руку, лишь бы он не произошел слишком быстро. Резонанс еще недостаточен. Еще месяц, еще два-три удачно проведенных выступления, и роль Краба будет сыграна. Дальнейшая его судьба меня не слишком интересует.

— Вы готовы им пожертвовать?

— Он всего лишь пешка, что бы он о себе ни воображал.

— Но пешка слишком активная, — заметила Рьяна. — Если у него все получится…

— То возникнет вопрос: «А что же дальше?» Ограничение действий одной системы не ведет автоматически к запуску другой. Понадобится новая структура, способная обеспечить заданную иерархию. Структуру необходимо строить, а это Крабу не по плечу. Он будет рад обратиться к нам за советом. Если, конечно… Если сможет дотянуть до того момента.

— Префектуры встревожены не на шутку, они не оставят Краба в покое, — улыбнулась Рьяна.

— О'Брилин всегда умел поставить работу на должный уровень. Хранитель — серьезный противник, но даже он вряд ли успеет что-то сделать. Слишком поздно, партия в самом разгаре.

— А что вы думаете о его новом советнике? — спросила Рьяна.

— О том, что из другого мира? Бойкий молодой человек. Право, я удивлен, что он прошел через фильтр префектуры, в последнее время в переходы попадает контингент особого рода.

— Что изрядно прибавляет префекторам работы, — улыбнулась Рьяна.

— Да уж, побегать им приходится на славу, — рассмеялся худощавый. — Они, правда, пока еще успевают блокировать районы переноса, но, учитывая возрастающую деятельность Краба, надолго ли у них хватит сил?

— Однако этот Анатолий не только прошел фильтр префекторов, но и был приближен хранителем, — заметила гостья. — Вы слышали о покушении на Олди Энца и пойманных исполнителях? Это дело рук того самого Анатолия. Не покушение, разумеется, а поимка стрелков.

— И что же Краб? — полюбопытствовал худощавый.

— Попытался перетащить парня на свою сторону.

— Вот как? — Хозяин домика удивленно приподнял брови. — Наш визави решил проявить инициативу? Не так глупо, О'Брилин кого попало приближать к себе не будет. Вот только что из этого получится. Каков он, этот Анатолий?

— Я тоже этим заинтересовалась, — сказала гостья. — Кучеру пришлось гнать карету полночи, чтобы опередить их фургон.

— И как? Тебе удалось составить впечатление? Что можешь сказать?

— Впечатление лишь поверхностное, сложно в дороге и при недостатке времени организовать все должным образом. Но кое-какие выводы я сделала. Этот Анатолий галантен, неглуп и довольно осторожен.

— Как, неужели твои чары не подействовали на него, незабвенная? — удивился худощавый.

— У меня было мало времени, и потом, так сложились обстоятельства, — почти оправдываясь, сказала Рьяна.

— О, это даже любопытно, — улыбнулся мужчина.

— Когда мне представится такая возможность, я займусь им обстоятельно, и тогда посмотрим, кто кого.

— Оставим пока это. Как ты думаешь, удастся ли Крабу перетянуть этого человека на свою сторону?

— Анатолий осторожен, вряд ли он с ходу станет принимать какое-либо решение, — немного подумав, сказала Рьяна.

— Что ж, посмотрим, что из всего этого получится, — подвел итог обсуждаемой теме худощавый. — Меня сейчас больше волнует другое.

— Что же это, ваша милость?

— Несдержанность короля. Его величество жаждет подвигов.

— Но это играет вам на руку, не так ли?

— В долгосрочной перспективе — да, но король жаждет подвигов немедленно.

— Неужели наш король не может придумать для себя развлечение? В следующем году ожидается война, это ли не любимое развлечение королей?

— В том-то и дело, что только в следующем году. Да и война нашему королю была бы по вкусу более масштабная. Рьяна, может, ты займешься королем? Твои чары могут любого заставить забыть о скуке.

— О нет, только не это! Короли капризны, они завзятые собственники. Я же предпочитаю играть по своим правилам. Вы знаете, как я вас уважаю, ваша милость, но попросите о чем-нибудь другом.

— Что ж, если не хочешь заняться его величеством лично, тогда придумай для него приключение. Пусть он вспоминает о делах как можно реже. До той поры, пока не придет пора действовать.

— Приключение? — Гостья задумалась, губы ее тронула чуть заметная улыбка. — Что ж, это дело по мне, будет его величеству приключение.

— Я знал, что могу на тебя положиться, Рьяна.

— Организация хорошего приключения требует денег.

— За этим дело не станет. — Хозяин домика протянул руку и открыл ящик стола.

Тяжелый кожаный мешочек увесисто стукнул по крышке:

— Здесь сто пятьдесят золотых. Этого достаточно?

— Более чем. Его величество получит увлекательное приключение, которое закончится разочарованием в нужный нам момент. Ничто так не способствует действию, как разочарование в приключении.

— Ты просто схватываешь мысли на лету, незабвенная. Именно это мне и надо: увлекательное приключение для короля с разочарованием в нужный момент.

Собеседники расстались, весьма довольные друг другом. Рьяна была находкой, хозяин домика мог по пальцам пересчитать игроков такого уровня. То, что ее удалось привлечь к реализации его планов, было несомненной удачей. Кроме того, худощавый ее неплохо знал и не опасался, что она поведет свою игру вразрез с задуманным им планом.

Гостья тоже была довольна. Во-первых, полученными деньгами. Добрую треть из них она планировала потратить на свои нужды, а если повезет, то и половину. Была и еще одна причина, не менее важная — предстоящая игра. Худощавый мог предложить ей игру такого уровня, который она никогда не осилила бы самостоятельно.

Да, он не спешил делиться всеми своими планами с союзницей. Да, она понимала, что худощавый использует ее в своей игре, но масштабность задач, которые он ставил, увлекала и завораживала. Отказаться от подобных перспектив было выше ее сил.

Упомянутый в разговоре Толик был совсем не так далеко от места беседы Рьяны и худощавого, как они думали. Всего на час он разминулся с каретой этой дамы, когда она, покинув охотничий домик, направлялась в столицу, но ни он, ни она об этом так и не узнали. Уже привычный для Анатолия и Нимета фургон катился в сторону одной из обителей братства слушающих. Той самой, которую указал в качестве пункта их путешествия хранитель О'Брилин.

— Опять мы в дороге, — рассуждал Нимет. — Должно быть, важное дело, если с нами отправили десяток полевой стражи.

— Это для того, чтобы охранять твою персону, — пытаясь скрыть улыбку, сказал Толик. — Думаю, заговорщики по достоинству оценили твои действия против них.

— Скажете тоже, господин Анатолий, — недоверчиво пробурчал полевой стражник. — Нет, мне, конечно, было бы лестно, но не такого полета я птица, чтобы рассчитывать на столь многочисленную охрану. Я и сам кого угодно охранять могу.

— Дружище, ты себя явно недооцениваешь. Впрочем, возможно, причина в том человеке, которого нам предстоит сопроводить.

— Ага, так, стало быть, мы повезем знатную особу?

— Насчет знатности не уверен, но человек, по словам хранителя, необычный. Впрочем, лучше один раз увидеть… Осталось не так далеко, уже сегодня мы должны прибыть к пункту назначения.

Десяток верховых полевых стражников двигались следом за фургоном, переговариваясь о чем-то своем.

Толик задумался о том, успело ли дойти оставленное им письмо до адресата. Перед отъездом он составил некое послание и даже успел его отправить. Точнее, передать.

Заглянув в известную ему харчевню, Анатолий подождал, пока народа станет поменьше, положил на стойку конверт и сказал кратко: «Для дяди».

Конверт тут же исчез из поля зрения, подхваченный шустрым хозяином, который поинтересовался, не желает ли Толик пообедать, и, получив отрицательный ответ, скрылся на кухне.

Часом позже фургон с Толиком и Ниметом выехал из ворот Тилины и вот теперь приближался к месту, где они должны были взять необычного пассажира.

В кармане у Толика лежало письмо к наставнику обители братьев слушающих. Самому Хигидусу хранитель не написал, сказав, что Толик должен будет все объяснить на словах.

Это было немного странно, учитывая то, что названный отшельник, по словам О'Брилина, был его старым знакомым. Странно, но не настолько, чтобы спорить или чрезмерно удивляться.

— Я вот что думаю, — продолжал рассуждать Нимет, полевых стражников, что с нами едут, отдали под вашу команду навсегда или на время?

— А какая, собственно, разница? — пожал плечами Толик.

— Не скажите, разница немалая.

— Ты думаешь? И в чем же она?

— Вы помощник самого хранителя, так?

— Так.

— Значит, человек немаловажный и при всем при том получается, что у вас всего один подчиненный — то есть я.

Толик улыбнулся, рассуждения Нимета его развеселили:

— Дело здесь не в количестве, а в качестве. Ты, дружище, стоишь целого десятка.

— А все-таки еще один десяток не помешал бы, — не согласился стражник.

— Да зачем же? Если десяток полевой стражи прикрепят к нам навсегда, то мне придется думать, чем этих людей занять.

— Это так необходимо?

— А как же? Нет ничего хуже небрежного отношения к подчиненным. Еще как думать придется. Поручений не должно быть слишком много, но не должно быть и слишком мало. Они не должны быть бестолковыми, поскольку это вызывает у подчиненных сомнения в компетенции руководителя. Кроме того, мне придется заботиться о том, чтобы подчиненные были сыты и расквартированы.

— Необязательно же делать все это самому… — с сомнением протянул Нимет.

— Необязательно, но и пустить все эти дела на самотек тоже не получится. Право, привлекать дополнительных людей по мере необходимости гораздо удобнее, чем иметь их в постоянном подчинении. Вот хранитель О'Брилин почти не имеет под своей непосредственной командой людей и прекрасно себя чувствует.

— А сотня полевой стражи?

— Это временно. Я уверен, что как только минуют смутные времена, хранитель с удовольствием откажется от подобного эскорта.

Нимет покачал головой. Похоже, Толику так до конца и не удалось убедить его.

— Ух ты! — Открывшийся вид на обитель братства слушающих поражал воображение.

— Не бывал раньше в этих местах? — спросил Толик восхищенного полевого стражника.

— Нет. Дорога-то эта больше никуда не ведет, только к обители, а в ней мне бывать не приходилось.

Невысокая каменная стена обители возвышалась над лесом. Точнее, возвышался холм, на котором она была построена. Дорога опять нырнула в лес, но ненадолго — всего через поллиги путь пошел в гору, и деревья расступились.

Нимет спрыгнул с облучка фургона и постучал в толстые деревянные ворота. Ответ не заставил себя ждать.

— Слушаю вас, — раздалось из-за двери.

Толик улыбнулся:

— Любезный брат, не могли бы вы нас слушать с этой стороны ворот?

— Это моя прямая обязанность, — раздалось из-за двери.

Створка со скрипом приоткрылась, и перед отрядом показался невысокий полноватый человек в одеянии братьев слушающих.

— Вообще-то я все прекрасно слышал и с той стороны, — недовольно пробурчал толстячок и, сложив ладони, повторил: — Слушаю вас!

Образ забавного толстяка настолько не вязался в глазах Толика с братством слушающих, что он не смог скрыть улыбку:

— Вообще-то мы хотели поговорить с наставником, — сказал Анатолий.

— Так бы сразу и сказали, — печально сказал колобок и скрылся за дверью, закрыв ее за собой.

Толик думал, что придется ждать, но через пару секунд ворота распахнулись и уже знакомый им полноватый брат объявил:

— Проезжайте, что ли.

Толик еле сдержался, чтобы не рассмеяться в голос. Чтобы не огласить округу смехом, он молча махнул рукой Нимету, и тот, взяв коней под уздцы, завел животных на территорию обители. Следом за фургоном двинулись и верховые полевые стражники.

Несмотря на столь экстравагантный прием, разместили приехавших без всяких проблем. Появившийся вскоре наставник поинтересовался причиной визита и сказал, что рад видеть личного помощника хранителя и полевую стражу.

— Наш брат не сказал ничего лишнего? — поинтересовался наставник, когда они с Толиком шли от гостевого дома к центральному зданию.

— Нет, все было в пределах нормы, — заверил Анатолий.

— Брат Рузони — большой оригинал, но мне не хотелось бы отстранять его от дежурства у врат. Итак, вы приехали…

— К человеку, который уже давно живет в вашей обители отшельником.

— Стоит ли тревожить покой того, кто ищет уединения?

— Не знаю, — честно признался Толик. — Надеюсь, вы не будете против того, чтобы я поговорил с почтенным Хигидусом? Вот письмо от хранителя О'Брилина, думаю, оно вам многое объяснит.

Наставник принял письмо, но не стал его сразу распечатывать.

— Разумеется, я не буду препятствовать вашей беседе. Но почтенный Хигидус — очень непростой человек, я не знаю, захочет ли он говорить.

— Если я не спрошу его об этом, то не узнаю ответа, — пожал плечами Толик.

— Как вам будет угодно, — согласился наставник. — Надеюсь, вы не откажетесь разделить с нами скромную трапезу?

— Не откажусь. А те люди, что приехали со мной?

— Разумеется, о них позаботятся, — заверил наставник.

— Вот и славно. У меня есть один вопрос, совсем не относящийся к цели моего визита, — сказал Толик.

— Спрашивайте. Выслушать любого — наша первейшая обязанность. Что вас тревожит?

— Тревоги нет, есть любопытство. Стены обители. Они слишком высоки. И сама она построена на манер крепости. Неужели вы опасаетесь врагов? Разве найдется кто-то, желающий зла вашему славному братству?

— Вот вы о чем. Обитель построена давно, этим стенам не менее пяти веков. Во времена ее постройки было совсем не так безопасно, как сейчас. Префектуры ведут активную работу менее трех сотен лет, а результаты ее стали заметны около двух веков назад.

— Почти сто лет на то, чтобы появились заметные изменения? — удивился Толик.

— Изменить мироощущение целого народа — непростая задача. И не просто изменить, сделать его частью культуры.

— Спасибо, уважаемый наставник, — поблагодарил Толик.

— Может быть, хотите поговорить о себе?

— Не в этот раз.

— Что ж, тогда вас проводят в комнату, которую занимает почтенный Хигидус.

Ученик из братства слушающих показал Толику дорогу и поспешил оставить его пред закрытой дверью. Анатолий постучал и толкнул дверь от себя.

— Заходи, я ждал твоего прихода, — раздался из комнаты чуть хрипловатый голос.

Толик подумал, что его приняли за кого-то из местных обитателей. Хозяин комнаты добавил:

— Проходи, садись. Не стой на пороге.

Толик переступил порог жилища Хигидуса, удивившись тому, что тот сидит почти в полной темноте. Кровать, скамейка, грубо сколоченный стол — обстановка была аскетичной. На столе одиноко лежал узелок с вещами, Хигидус, сидя на кровати, смотрел в сторону. Даже в такой полутьме можно было заметить, что он далеко не молод. Толик не стал ждать повторного приглашения и опустился на стоящий у стола стул.

— Значит, пришло время. Что ж, я готов, — устало сказал старик.

— К чему вы готовы, уважаемый Хигидус? — переспросил Толик.

— Отправиться в последний путь.

Толик подумал, что старик бредит или что-то путает. О каком «последнем пути» он ведет речь?

— Вы, наверное, принимаете меня за кого-то другого, почтенный, — уважительно сказал Анатолий.

— Возможно. Не ты ли приехал в закрытой повозке в сопровождении воинов, чтобы предложить мне поехать с тобой на юго-запад?

— Да, все именно так, — удивился Толик.

— Так почему же ты говоришь, что я ошибся?

— Извините, почтенный. Так вы поедете?

— Да, я готов.

— Вы что-то сказали о последнем пути, именно это и сбило меня с толку.

— Я сказал лишь то, что сказал. Эта поездка будет для меня последней, обратно я уже не вернусь.

— Поездка кажется вам слишком опасной? — растерялся Анатолий.

— Опасен ли конец жизни? — Толик услышал хриплый смех старика. — Это та опасность, которой пока еще никому не удалось избежать.

— Вы чувствуете, что вскоре умрете? — догадался Толик.

— Да, после того, как появишься ты и позовешь меня поехать с тобой.

— Так может не ехать? — отшатнулся Толик. — Я вовсе не хочу быть причиной вашей смерти.

— Что ты знаешь о причинах и следствиях? Успокойся, молодость темпераментна и жизнелюбива, я прожил долгую жизнь и грядущее меня не пугает. Не тебе и не мне спорить с судьбой.

Толик упрямо покачал головой.

— Знаешь ли ты, что я долгие годы ждал именно этого? — темпераментно сказал старик. — Я должен исполнить свое предназначение. Это единственное, что еще удерживает меня в этом мире.

Толик тяжело вздохнул. Ему трудно было принять правду старика. Прав Хигидус, молодость жизнелюбива. Неужели и он когда-нибудь так же спокойно будет рассуждать о своей смерти?

— Каково это — знать, когда умрешь?

Старик пожал плечами:

— Мне не с чем сравнивать. Я видел многих, которые впадали в отчаяние, получив ответ на этот так интересовавший их вопрос. Я видел некоторых, кто принял ответ на него достойно. Почему людей чаще всего интересует именно это?

— Не знаю, — сказал Толик.

— Надеюсь, ты не будешь меня спрашивать о том, сколько отпущено тебе?

Толик вздрогнул, на секунду соблазн почти подвигнул его к тому, чтобы вопрос сорвался с языка. Но это была лишь секунда.

— Нет. Об этом спрашивать не буду.

— Это хорошо, — кивнул Хигидус.

— Зато я спрошу о другом. Срок жизни каждого определен абсолютно точно?

— Бывают варианты, — хрипло ответил старик. — Но не в моем случае. Все развилки уже остались позади. Ты задаешь правильные вопросы, человек из другого мира.

Толик ухватился за сказанную Хигидусом фразу. Неужели? Но кому еще знать, как не ему?

— Скажите, почтенный, что вы знаете о других мирах и переходах между ними?

— Ты пришел поговорить, или мы все-таки поедем? — проворчал старик.

— Мы поедем. Когда вы будете готовы?

— Я готов, — отозвался старик и стал на ощупь искать на столе узелок.

Найдя свои вещи, Хигидус повернул голову, и Толик увидел, что старик абсолютно слеп.