Плейлист: Edward Sharpe & The Magnetic Zeros — Home
Один год спустя…
— Уилла, ты не могла бы мне помочь?
Элин показывает мне на раздвижную дверь, которая ведёт на патио их дома. Она держит огромный поднос с закусками, не сильно отличающимися от тех, что Райдер постоянно готовил мне на протяжении нашего четырёхдневного «марафона любви» в их доме-шалаше. Эти подносы закусок приходились кстати, когда я не позволяла ему покидать постель достаточно надолго, чтобы приготовить что-то существенное, поскольку я бесконечно изголодалась по нему. Тогда я заставляла его обнимать меня и часами играть в его игру «заполни пробелы».
Я спешу туда, открываю перед ней дверь и освобождаю место на столе.
— Спасибо, — она улыбается и выпрямляется, поставив поднос. За прошлый год я узнала и полюбила маму Райдера. Она тихая, как и Райдер, добрая и любящая, но не слишком, и потому мне легче это принимать. Райдер говорит, что это очень по-шведски — умеренный, сбалансированный подход практически ко всему. Без излишков во всём. Ровно столько, сколько достаточно. Это называется «лагом». Я практически полная противоположность этого лагома, но Райдер и его мама (да и вся его семья) меня всё равно любят.
Элин вздыхает и кладёт руки на бёдра.
— Почему бы нам не присесть и не выпить вина, ты и я? Райдер и Алекс ещё несколько минут не вернутся со своего поручения.
Я киваю, нервно сглатывая. Элин в курсе моего плана. Это причина, по которой я попросила её ограничиться нами четверыми, зная, что прошу о многом. Элин всегда хочет, чтобы все дети были вместе, и проведя с ними полный год дней рождения и праздников, я это понимаю. Да, мне нужны перерывы и побеги от хаоса в комнату Райдера, но братья и сёстры все довольно хорошо относятся друг к другу. Они добрые и весёлые. Они любят настолки и футбол, готовят изумительную еду. Они слушают старую музыку и смотрят слезоточивые фильмы, которые заставляют меня чувствовать чувства. Я понимаю, почему она любит собирать всю семью.
Но сегодня мне нужно, чтобы были только мы.
Вчера мы с Райдером выпустились из колледжа — он с отличием, я же с достаточным «почётом». Пусть я не была в числе лучших студентов, но я горда тем, что заслужила достойные отметки, выкладываясь на полную в футболе. Мы празднуем с его родителями, пока я сижу и держу при себе пугающую частицу информации и ещё более пугающий вопрос.
— Я принесу вино, — говорю я ей. — Почему бы вам не сесть и не расслабиться?
Элин улыбается и садится.
— Спасибо, Уилла.
Скользнув внутрь, я беру из холодильника охлаждённую бутылку вина и прихватываю два бокала. Когда я закрываю за собой раздвижную дверь, Элин смотрит на рощу деревьев с печальным выражением на лице.
— Что такое?
— Хм? — она оборачивается ко мне. — О. Я думала о смерти и разбитых сердцах. И я думала о твоей матери.
Весь воздух вырывается из меня. Я медленно опускаюсь на своё место.
«Будь осторожна с тем, о чём спрашиваешь шведов, — говорил мне Райдер. — Они скажут тебе абсолютную правду, и ни каплей меньше. Потеря работы, умирающие родственники, любовные интрижки. Я не шучу».
Я подумала, что он шутил.
Прочистив горло, я откупориваю вино и наливаю бокал сначала ей, затем себе.
— А что насчет неё?
Элин приподнимает бокал в мою сторону в молчаливом тосте.
— Жизнь — это балансирующая сила, рождение и смерть, цикл существования, и это неизбежно. Но это также печально. Я скорблю за тебя, и мне жаль, что её здесь нет, — мгновение спустя она говорит: — Джой бы тобой очень гордилась.
Я смаргиваю слёзы. Каждый день после смерти мамы мне кажется, будто я могу дышать чуточку свободнее, но тупая боль в моём сердце даже не начинала стихать. Ночами Райдер часто обнимает меня в постели и позволяет плакать. Теперь я плачу чаще, чем раньше. Открыть сердце для такой любви, которую я чувствую к Райдеру, означает открыть моё сердце всем чувствам. Райдер никогда не бывает нетерпеливым, никогда не сердится, даже если это нарушает занятия любовью или мешает ужину. Он просто обнимает меня и остаётся рядом в своей тихой манере.
— Надеюсь. Я по ней скучаю.
Элин нежно улыбается.
— Я вижу в тебе так много от неё. Она всегда будет с тобой, Уилла.
Я улыбаюсь в ответ.
— Она тоже так говорила.
На мгновение между нами воцаряется тишина, пока мы потягиваем вино, а солнце опускается по горизонту. Их сад представляет собой взрыв цветов, и трава так же зелена, как глаза Райдера. В моём животе порхают бабочки, когда я думаю о нём. Я всё ещё на той стадии безумной влюблённости. Я не уверена, что это когда-нибудь закончится. Каждое утро, когда я просыпаюсь рядом с ним, кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой.
Элин берёт мою ладонь в руку.
— Мне надо тебе кое-что сказать.
— По поводу?
Она сжимает мою ладонь, затем откидывается назад, и её светло-голубые глаза встречаются с моим.
— Райдер однажды умрёт.
Я давлюсь вином.
— Иисусе, Элин.
— Что? — она пожимает плечами. — Это так. А ещё он за годы причинит боль твоему сердцу крохотными и очень человеческими способами. Он может даже разбить твоё сердце.
— Что ж, — я откидываюсь назад и делаю гигантский глоток вина. — Загадка того, откуда Райдер получил свою прямолинейность, теперь раскрыта.
Элин смеётся.
— О, Уилла, я не лучшим образом объясняюсь. Я имела в виду… если ты собираешься сделать то, что запланировала на сегодня, то я надеюсь, что ты знаешь — я поддерживаю вас двоих не вопреки тому, что жизнь уже швырнула в вас обоих, а из-за этого. Я видела вашу любовь друг к другу. Ваша любовь сильна и проверена испытаниями, и она даже сильнее потому, что жизнь уже обременила вас тяготами.
Её слова откладываются в моём сознании. Прежняя Уилла никогда бы не добралась до этого вечера с Райдером, чтобы услышать данное подтверждение. Она никогда бы не сидела здесь, кивая и признавая, насколько это уязвимо — любить его, и насколько более открытой для душевной боли она будет, когда продолжит приглашать его глубже и глубже в свою жизнь. Но Новая Уилла, целый год проработавшая с психологом, в том числе и на совместных сессиях с её бойфрендом, чтобы выстроить более крепкое доверие и прозрачное общение, сидит здесь и понимает, что это пугающее, опустошающее чувство в её нутре — не то, чего надо бояться… это свидетельство глубины её любви.
Я делаю медленный вдох и поигрываю вином, сосредотачиваясь на волнах жидкости.
— Спасибо за веру в нас.
Улыбка Элин нежная, и её ладонь вновь мягко сжимает мою.
— Надеюсь, я не слишком вторгаюсь в ваши дела. Я хочу подбодрить тебя, но в то же время я знаю, что я не твоя мать и никогда её не заменю. Но я мама семерых людей, и мои объятия всегда открыты. Как и моё сердце.
Отвечая на её улыбку, я тоже сжимаю её ладонь.
— Спасибо.
— Привет, Солнце, — Райдер ступает на крыльцо, наклоняется и немедленно целует меня. Это в равной мере волнительно и знакомо — то, как всё всегда начинается невинным касанием его губ, потом открывается для нежной ласки и тихого напоминания, что то желание и голод всегда где-то рядом.
— И тебе привет, — говорю я.
Он выпрямляется и сжимает моё плечо, после чего наклоняется и целует свою маму в щеку. Плюхнувшись между нами на стул, Райдер роется на шведском столе, выбрав себе на ладонь несколько орехов, сушёных фруктов и ломтик салями. Элин встречается со мной взглядом поверх его головы, и я киваю.
Она встаёт и похлопывает Райдера по спине.
— Я помогу твоему отцу разобраться с едой, которую вы привезли. Скоро вернусь.
Райдер привстаёт.
— Тебе необязательно, мам. Я же сказал, что помогу папе с готовкой…
— Нет, — Элин усаживает его обратно, надавив на плечо. — Я хочу провести немного времени с ним. В последние дни он много работал. Вы двое расслабьтесь. Это же ваше время праздновать, помнишь, sötnos?
Райдер хмурит брови.
— Ладно…?
Элин подмигивает мне и скрывается внутри. Как только она уходит, Райдер подъезжает со стулом поближе и кладёт ладонь на моё бедро. Его глаза не отрываются от меня, бродя по моему телу.
— Оно смотрится на тебе ещё лучше, чем я думал, Уилла.
Я широко улыбаюсь. Райдер сделал мне сюрприз с платьем, которое на мне надето. Оно шафраново-жёлтое с запахом, весьма похожее на ту памятную кофточку, а поясок на талии красный, как то проституточное платье. Я убираю ногу с ноги, затем снова скрещиваю их, и глаза Райдера темнеют.
— Итак, мой лесоруб. Чего так долго? Вы с папой Би снова решили поймать ужин на реке? По дороге убили каких-нибудь чёрных медведей или кугуаров?
Райдер бросает на меня взгляд, закинув в рот ещё еды и с хрустом жуя.
— Я не слышал, чтобы ты жаловалась на мою горную мужественность, когда ты заблудилась в том походе, а я сумел вывести нас обратно к шалашу по звёздам.
Я кидаю в него ягодку клюквы, которая успешно падает за ворот его фланелевой рубашки. Я торжествующе вскидываю кулак.
— Я не заблудилась. Слово «заблудилась» подразумевает, что я изначально-то знала, куда идти.
Райдер хрюкает.
— Справедливо. Эй, у тебя что-то… — он показывает на место на своей груди, изображая то, где мнимая субстанция находится на моём теле. — Вот тут.
— Конечно. Как будто я такого никогда не слышала, — я отказываюсь смотреть вниз, иначе он щёлкнет меня по носу. Поскольку мы уже не мучаем друг друга так свирепо, как раньше, мы перешли к безобидным шуткам вроде этой, и обычно всё приводит к поцелуям и сексу. Сейчас не будет ни поцелуев, ни секса, так что я не ведусь.
— Я серьёзно, Солнце. Это финиковый джем, и он вот-вот капнет на твоё новое платье.
— Нетушки.
Райдер вздыхает и косится на стеклянные двери, чтобы увидеть, где на кухне его родители.
— Ладно, — ворчит он.
Я открываю рот, чтобы сказать что-то остроумное, но у меня вырывается всхлип, когда он наклоняется, и его тёплый язык проходится по округлости моей груди. Крохотный укус заставляет меня сжать бёдра.
Райдер выпрямляется и целует меня.
— Упрямая женщина, — бормочет он мне в губы. Я ощущаю его вкус. Тёплый, роскошный Райдер. И… финиковый джем.
— Чёрт.
Он пожимает плечами и отстраняется.
— Иногда я не подшучиваю над тобой, Солнце. Иногда.
Я смотрю на него и чувствую, как моё сердце Гринча становится всё больше и больше. Оно как будто уже не сердце Гринча, нет застывших твёрдых углов. Лишь открытое, безопасное, любящее пространство.
— Райдер.
— Хм?
Я переплетаю наши пальцы там, где его ладонь лежит на моём бедре, и делаю медленный вдох.
— Нам нужно кое о чём поговорить.
Черты его лица искажаются беспокойством.
— Всё в порядке?
— Угу, — я сглатываю эмоции, подступающие к горлу, и смаргиваю угрожающие слёзы.
Он наклоняется, чтобы погладить меня по щеке.
— Тогда почему ты плачешь?
— Я не плачу, — хрипло шепчу я.
Его лицо озаряется мягкой улыбкой.
— Солнце, что такое?
Прочистив горло, я тянусь за себя, запуская руку в мою сумку. Там бумажный конверт, крепко завязанный сверху. Я кладу его на стол и подвигаю к Райдеру.
Райдер смотрит на него, и его рука опускается от моей щеки.
— Что это, Уилла?
— Открой.
Райдер заглядывает мне в глаза, затем снова смотрит на конверт.
— Давай же, — говорю я ему.
Его руки хватаются за верёвочку и быстро её разматывают. Он аккуратно запускает пальцы внутрь и вытаскивает стопку бумаги, ещё тёплую от принтера. Из его горла вырывается невольный звук, когда он видит эмблему сверху.
ФК «Рейн».
— Уилла, — шепчет он. Затем у него вырывается громкий радостный смех, когда он подхватывает меня и стискивает в объятиях. — Ты подписала контракт, Солнце!
Я киваю, улыбаясь до абсурда широко. Его поцелуй крепкий и страстный, объятия такие тесные, что сложно дышать и хрустят косточки, но я живу ради этих объятий.
— О Боже, Уилла, я так тобой горжусь. Я так счастлив за тебя.
Я запускаю пальцы в его волосы и краду ещё один поцелуй, после чего начинаю ёрзать — мой сигнал для него, чтобы он меня опустил. Наши глаза встречаются, и я дотрагиваюсь до конверта.
— А где располагается база «Рейна», Лесоруб?
Райдер недоуменно хмурится.
— Вашингтон. Такома, Вашингтон.
Я склоняю голову набок и улыбаюсь.
— Хмм. Такома, Вашингтон, говоришь? Прямо у воды? Посередине между Олимпией и Сиэтлом? В той самой Такоме?
Райдер хмурится ещё сильнее, но в то же время проглядывает лёгкая улыбка.
— Да, Уилла.
— Хм, — я постукиваю пальцами по конверту. — Ну, я там совершенно не ориентируюсь. Я надеялась, что не буду абсолютно одна, когда перееду туда в следующем месяце.
Райдер замирает всем телом.
Мой голос дрожит, но я сдерживаюсь.
— Ты не мог бы ещё раз посмотреть в конверте, вдруг там найдётся ещё какое-то заверение для меня в том, что я осяду на месте так, как мне хотелось бы?
Райдер бросает на меня осторожный взгляд, снова тянется к конверту и запускает руку внутрь. Его пальцы ищут, он наклоняет голову. Затем его охватывает мертвецкое спокойствие.
— Уилла, — шепчет он.
— Да, Райдер, — мой голос хриплый от слёз, и я проигрываю битву. Мой редкий макияж испорчен, тушь течёт, румяна размазываются.
— Т-тут ключ.
Я киваю.
— Знаю.
Райдер вскидывает голову.
— Что это?
Я делаю шаг к нему и обхватываю его лицо ладонями.
— Я хотела спросить. Райдер Бергман, лесорубная любовь моей жизни, не согласишься ли ты переехать со мной в штат Вашингтон? Я нашла сдающееся в аренду бунгало прямо возле воды, где рядом куча туристических маршрутов. Это идеальное место, где мужчина гор вроде тебя мог бы осесть и начать свой туристический бизнес, ты так не думаешь?
Райдер роняет голову на моё плечо, и его объятия свирепо крепкие. Его губы мягко прижимаются к моей шее, щекам, губам.
— Это значит да?
Райдер отстраняется, и его улыбка в тысячу раз ярче, чем закат за его спиной.
— Ещё как да, чёрт возьми, Уилла. Это лучшее «да» в моей жизни.
Наши поцелуи неспешные, страстно нежные, пока солнце опускается к горизонту позади нас. Я плачу, смеюсь и переживаю все возможные чувства. Потому что я хочу помнить этот момент, даже когда наша любовь будет благословенно старой и изумительно закалённой. Я хочу закрывать глаза и чувствовать воспоминание о моменте, в который «только когда мы вдвоём» стало «только мы, навеки».
КОНЕЦ
Больше книг на сайте — Knigoed.net
Не беспокойтесь, история Уиллы и Райдера завершилась, но это не последняя встреча с ними! Дальше будет книга Рена, и не сомневайтесь, что любимый брат этой рыжей звезды хоккея и его будущая невестка немало раз появятся в его истории.
1Драфт — процедура выбора профессиональными командами игроков, не имеющих активного контракта ни с одной командой в лиге. Когда команда выбирает игрока, она получает эксклюзивные права на подписание контракта с этим игроком, и никакая другая команда в лиге не может его подписать.
2Эйблист — это человек, который дискриминирует инвалидов и людей с ограниченными возможностями, по сути считая их «людьми второго сорта».
3Squisito (итал.) — изысканный, любезный.
4Имя Джой буквально переводится как «радость, веселье».
5Имеется в виду жест, когда человек сжимает руку в кулак и потом нарочно трёт костяшками пальцев по коже головы другого человека, вызывая тем самым неприятные ощущения. Вы наверняка видели такой жест в фильмах, обычно ребенок постарше делает такое с младшим, удерживая того другой рукой, а младший сопротивляется, т. к. это и не должно быть приятно.
6Сестра Рэтчед — героиня романа «Пролетая над гнездом кукушки». Холодный, бессердечный тиран, медсестра Рэтчед стала стереотипом медсестры как боевого топора.
7Бороды плей-оффа — есть суеверие, согласно которому хоккеисты не бреются в течение плей-оффа. Хоккейные зайки — девушки, которые стремятся переспать с хоккеистами.
8Вест-Элм — это практически то же самое, что Икея, только Вест-Элм американский, а Икея шведская.
9Шутка в том, что Уилла назвала Руни словом, которое начинается с того же слога, что и ее имя. Но Rooster (рустер) — это петух:D