Том 12

К. МАРКС АННЕКСИЯ АУДА[354]

Примерно полтора года тому назад британское правительство провозгласило в Кантоне новую доктрину международного права, согласно которой одно государство может предпринимать против любой области другого государства военные действия крупного масштаба без объявления войны или провозглашения состояния войны с этим государством. В настоящее время то же самое британское правительство, в лице генерал-губернатора Индии лорда Каннинга, сделало еще один шаг вперед в деле нарушения существующего международного права. Оно объявило, что

«право собственности на землю в провинции Ауд конфискуется в пользу британского правительства, которое будет располагать этим правом так, как оно сочтет нужным»[355].

Когда после падения Варшавы в 1831 г. русский император конфисковал «право собственности на землю», до тех пор принадлежавшее многочисленному польскому дворянству, это вызвало в британской печати и парламенте единодушный взрыв негодования. Когда после битвы при Новаре австрийское правительство не конфисковало, а всего лишь секвестровало имения тех ломбардских дворян, которые принимали активное участие в войне за независимость, это снова вызвало в Англии единодушный взрыв негодования. Наконец, когда после 2 декабря 1851 г. Луи-Наполеон конфисковал имения Орлеанской династии, которые, согласно французскому обычному праву, еще при вступлении на престол Луи-Филиппа должны были быть присоединены к государственным доменам, но избежали этой участи благодаря одному юридическому ухищрению, — негодованию англичан прямо-таки не было пределов, и лондонская газета «Times» заявляла, что этот акт разрушает самые основы общественного порядка и делает невозможным дальнейшее существование гражданского общества. Практика показала, чего стоило все это благородное негодование. Единым росчерком пера Англия конфисковала не только имения нескольких титулованных лиц, не только земли королевской фамилии, но всю территорию королевства[356] величиною почти с Ирландию, «наследие целого народа», как определяет это сам лорд Элленборо.

Посмотрим, однако, какие предлоги — назвать это основанием мы не можем — выдвигает лорд Каннинг от имени британского правительства для оправдания столь неслыханного образа действий; во-первых, «Лакнау находится во власти армии»; во-вторых, «сопротивление, начатое взбунтовавшимися солдатами, нашло поддержку со стороны жителей этого города и всей провинции в целом»; в-третьих, «они повинны в тяжком преступлении и сами навлекли на себя справедливое возмездие». Попросту говоря: поскольку британская армия завладела Лакнау, постольку британское правительство имеет право конфисковать все еще не захваченные им земли в Ауде. Поскольку взбунтовались состоящие на жалованье у англичан туземные солдаты, постольку туземцы Ауда, которые были подчинены британскому владычеству силой, не имеют-де права поднять восстание за свою национальную независимость. Короче говоря, народ Ауда восстал против законной власти британского правительства, и теперь британское правительство громогласно заявляет, что восстание является достаточным основанием для конфискации» Таким образом, если отбросить все разглагольствования лорда Каннинга, то весь вопрос сводится к тому, что, по его мнению, британское владычество в Ауде было установлено законно.

На самом же деле британское владычество в Ауде было установлено следующим образом. Когда в 1856 г. лорд Далхузи решил, что настало время действовать, он сосредоточил в Канпуре армию, которая, как было сказано королю Ауда [Ваджид Али-шаху. Ред.], должна была служить наблюдательным корпусом против Непала. Внезапно эта армия вторглась в Ауд, завладела Лакнау и захватила в плен короля. От него стали требовать, чтобы он отдал свою страну во власть англичанам, но все было тщетно. Тогда его отвезли в Калькутту, а страна была присоединена к владениям Ост-Индской компании. Это предательское вторжение было произведено на основании статьи 6 договора 1801 г., заключенного лордом Уэлсли[357]. Этот договор явился естественным следствием другого договора, заключенного в 1798 г. сэром Джоном Шором. В соответствии с обычной политикой англо-индийского правительства в его сношениях с туземными князьями, этот первый договор 1798 г. представлял собой для обеих сторон договор об оборонительном и наступательном союзе. Ост-Индской компании он обеспечивал ежегодную субсидию в 76 лаков [Лак— 100 тысяч рупий. Ред] рупий (3800000 долларов); но, в силу статей 12 и 13, король был обязан уменьшить налоговое обложение страны. Само собой разумеется, король не мог выполнять одновременно оба эти явно противоречащие друг другу условия. В результате, как и рассчитывала Ост-Индская компания, возникли новые осложнения, и, в конце концов, был заключен договор 1801 года. В силу этого договора король обязался возместить якобы имевшие место нарушения прежнего договора уступкой территории — уступкой, которую, кстати сказать, тогда же заклеймили в парламенте как акт открытого разбоя и которая привела бы лорда Уэлсли в качестве обвиняемого в следственную комиссию, если бы не политическое влияние, которым в то время пользовалась его семья.

Взамен этой территориальной уступки Ост-Индская компания, в силу статьи 3, взяла на себя защиту оставшихся за королем территорий против всяких внешних и внутренних врагов, а в силу статьи 6 гарантировала королю, его наследникам и преемникам владение этими территориями на вечные времена. Но эта же самая статья 6 содержала и ловушку для короля, а именно: король обязывался установить такую систему управления, осуществляемую его собственными чиновниками, которая бы способствовала благоденствию его подданных и обеспечивала охрану жизни и собственности жителей. Предположим теперь, что король Ауда нарушил бы этот договор, что он своим управлением не обеспечил бы охрану жизни и собственности жителей (скажем, расстреливал бы их, привязывая к жерлам пушек, и конфисковал бы все их земли); что бы тогда могла сделать Ост-Индская компания? По договору король был признан независимым государем, свободно действующим лицом, одной из договаривающихся сторон. Объявляя договор нарушенным и тем самым аннулированным, Ост-Индская компания могла действовать лишь двояким путем: либо прийти к новому соглашению путем переговоров, оказывая при этом определенное давление, либо объявить королю войну. Но вторгнуться на его территорию без объявления войны, неожиданно захватить его в плен, лишить его престола и аннексировать его страну — все это было нарушением не только договора, но и всех принципов международного права.

Один любопытный факт доказывает, что аннексия Ауда не была внезапным решением британского правительства. Как только лорд Пальмерстон занял пост министра иностранных дел, он немедленно отправил в 1831 г. тогдашнему генерал-губернатору распоряжение аннексировать Ауд. Его подчиненный отказался в то время исполнить это распоряжение. Сведения об этом, однако, дошли до короля Ауда [Назир-эд-дина. Ред.], который воспользовался каким-то предлогом, чтобы отправить посольство в Лондон. Несмотря на все препятствия, посольству удалось сообщить Вильгельму IV, пребывавшему в полном неведении относительно всего происходившего, о том, какая опасность угрожает Ауду. В результате между Вильгельмом IV и Пальмерстоном произошла бурная сцена, которая окончилась тем, что последний получил строжайшее предписание, под страхом немедленной отставки, никогда более не повторять подобного coup d'etat [буквально: государственного переворота; здесь: переворота. Ред.]. Здесь важно напомнить, что нынешняя аннексия Ауда и конфискация всей земельной собственности этой страны произошла как раз тогда, когда Пальмерстон снова пришел к власти. Несколько недель тому назад палата общин затребовала документы, относящиеся к первой попытке аннексии Ауда в 1831 г., но г-н Бейли, секретарь Контрольного совета, заявил, что эти документы исчезли.

В 1837 г., когда Пальмерстон вторично был министром иностранных дел, а лорд Окленд — генерал-губернатором Индии, короля Ауда [Мохаммед Али-шаха. Ред.] опять заставили заключить новый договор с Ост-Индской компанией. В силу этого договора изменяется статья 6 договора 1801 г., так как «в ней не предусмотрена мера наказания в случае нарушения содержащихся в ней обязательств» (хорошо управлять страной); поэтому в статье 7 специально предусматривается,

«что король Ауда совместно с британским резидентом должен немедленно наметить наилучшие средства для устранения недостатков в деятельности полиции и в судебном и финансовом управлении своих владений; если же его величество будет пренебрегать советами и указаниями британского правительства и если грубое и систематическое притеснение, анархия и беспорядок получат настолько широкое распространение в аудийских владениях, что общественное спокойствие окажется в серьезной опасности, то британское правительство сохраняет за собой право назначить своих собственных должностных лиц для управления любой частью территории Ауда большей или меньшей протяженности, где будет обнаружено подобного рода злоупотребление властью, на срок, какой британскому правительству покажется необходимым; излишки полученных доходов, после покрытия всех расходов, будут в таких случаях вноситься в королевское казначейство, и его величеству будет представлен точный и добросовестный отчет о доходах и расходах».

Далее, статья 8 договора предусматривает,

«что в случае, если генерал-губернатор Индии со своим Советом будет вынужден воспользоваться властью, возложенной на него статьей 7, то он, по мере возможности, будет стараться сохранять и по мере сил совершенствовать туземные учреждения и формы управления на данных территориях, дабы этим облегчить возвращение их государю Ауда, когда наступит подходящий для этого момент».

Официально считается, что этот договор был заключен между генерал-губернатором Британской Индии и его Советом[358], с одной стороны, и королем Ауда — с другой. Как таковой, договор был с соблюдением всех формальностей ратифицирован обеими сторонами, и был произведен должным образом обмен ратификационными грамотами. Но когда он был представлен на утверждение Совета директоров Ост-Индской компании, он был аннулирован (10 апреля 1838 г.) как нарушающий дружеские отношения между Компанией и королем Ауда и являющийся посягательством со стороны генерал-губернатора на права этого монарха. Пальмерстон не спрашивал у Компании разрешения заключить этот договор; и он не обратил никакого внимания на ее постановление об его аннулировании. Равным образом и король Ауда никогда не уведомлялся о том, что договор был аннулирован. Это удостоверил сам лорд Далхузи (протокол от 5 января 1856 года):

«Весьма вероятно, что король в ходе предстоящих переговоров с резидентом сошлется на договор, заключенный с его предшественником в 1837 году; резиденту известно, что договор не остался в силе, ибо он был аннулирован Советом директоров сразу же после того, как он был получен в Англии. Далее, резиденту известно, что, хотя король Ауда в свое время был уведомлен о том, что некоторые обременительные условия договора 1837 г. в отношении увеличения военных сил не будут осуществлены, однако о полной отмене его никогда не сообщалось его величеству. В результате такого умолчания и неполной информации в настоящее время создалось затруднительное положение. Оно становится еще более затруднительным в связи с тем, что аннулированный документ был все же включен в собрание договоров, изданное в 1845 г. по распоряжению правительства».

В том же самом протоколе, в разделе 17, говорится:

«Если бы король сослался на договор 1837 г. и спросил, почему — если теперь требуются дальнейшие мероприятия по управлению Аудом — не применяются те обширные полномочия, которыми упомянутый договор наделил британское правительство, то надлежит поставить в известность его величество, что договор этот прекратил свое существование с тех пор, как он был сообщен Совету директоров, который полностью аннулировал его. Его величеству следует напомнить, что двор в Лакнау был в свое время уведомлен о том, что должны быть аннулированы некоторые статьи договора 1837 г., согласно которым на короля были возложены расходы по содержанию дополнительных военных сил. Надо полагать, что о тех статьях договора, которые должны были вступить в силу не сразу, в свое время не сочли нужным сообщить его величеству, а в дальнейшем это сообщение упустили сделать по недосмотру».

По этот договор был не только включен в официальное собрание договоров, изданное в 1845 году; на него и официально ссылались, как на существующий договор, в нотификации лорда Окленда королю Ауда, датированной 8 июля 1839 г., в представлениях, сделанных лордом Хардингом (тогдашним генерал-губернатором) тому же королю 23 ноября 1847 г., и в сообщении полковника Слимена (резидента в Лакнау) самому лорду Далхузи 10 декабря 1851 года. Почему же лорду Далхузи понадобилось с таким упорством отрицать законность договора, который считали действующим все его предшественники и даже его собственные чиновники в своей переписке с королем Ауда? Исключительно потому, что, согласно этому договору, какой бы повод король ни подал для вмешательства в свои дела, это вмешательство должно было ограничиваться тем, что британские должностные лица могли взять в свои руки управление страной от имени короля Ауда, которому они обязаны были выплачивать излишки доходов. Но англичане желали как раз обратного. Удовлетворить их могла только аннексия. Это отрицание законности договоров, которые составляли официально признанную основу взаимоотношений в течение двадцати лет; этот насильственный захват независимых территорий, являющийся открытым нарушением даже официально признанных договоров; эта окончательная конфискация каждого акра земли по всей стране — все эти предательские и отвратительные приемы обращения британцев с туземцами Индии начинают теперь мстить за себя не только в Индии, но и в самой Англии.

Написано К. Марксом. 14 мая 1858 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 5336, 28 мая 1858 г. в качестве передовой

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского