Том 4. Пьесы и радиопьесы

Действующие лица

Ангел

Девушка Курруби

Акки

Навуходоносор — царь Вавилона

Нимрод — бывший царь Вавилона

Наследный принц — сын обоих

Архиминистр

Утнапиштим — верховный богослов

Протогенерал

Первый солдат

Второй солдат

Третий солдат

Полицейский

Банкир Энггиби

Виноторговец Али

Табтум — гетера

Первый рабочий

Второй рабочий — сознательный

Жена первого рабочего

Жена второго рабочего

Палач

Гиммил — торговец ослиным молоком

Много поэтов, народ и т. д.

Действие первое

Ангел. Дитя мое, всего несколько мгновений назад ты удивительнейшим образом была создана моим повелителем, Господом Богом, поэтому выслушай мои слова. Я, переодетый нищим и шагающий рядом с тобой, — ангел, жесткая и твердая материя, по которой мы двигаемся, — Земля, если только я не слишком отклонился от траектории полета, а эти белые блоки — дома города Вавилона.

Девушка. Да, мой ангел.

Ангел (достает и изучает географическую карту). Широкий поток, что течет мимо нас, — Евфрат. (Он спускается с набережной, окунает палец в воду и подносит его к губам) Похоже, он состоит из неисчислимого множества росинок.

Девушка. Да, мой ангел.

Ангел. Изогнутый светлый предмет над нами — пожалуйста, подними немного голову — луна, а необъятное облако над головой, молочно-белое и величественное, — туманность Андромеды, ты ее знаешь, ведь мы оттуда спустились. (Похлопывает рукой по карте.) На карте все указано.

Девушка. Да, мой ангел.

Ангел. Тебя, идущую радом со мной, зовут Курруби, ты, как я уже сказал, всего несколько минут назад была создана Господом. Он — теперь об этом можно сказать — протянул правую руку в пустоту, слегка потер средний палец о большой, и тут же на его ладони возникла, пританцовывая, ты.

Девушка. Припоминаю, мой ангел.

Ангел. Отлично, помни об этом всегда, ибо отныне ты разлучена с тем, кто создал тебя из ничего и на чьей ладони ты танцевала.

Девушка. И куда мне теперь идти?

Ангел. К людям.

Девушка. А что это такое — люди?

Ангел (смущенно). Дорогая Курруби, должен признаться, что я не очень разбираюсь в этой области мироздания. Лишь однажды, много тысяч лет назад, я прослушал доклад на эту тему. Судя по всему, люди — существа такие же, как мы с тобой сейчас, что я считаю крайне непрактичным, так как они наделены многими органами, назначение которых мне непонятно. Я рад, что скоро снова смогу превратиться в ангела.

Девушка. Значит, теперь я человек?

Ангел. Ты существо в облике человека. (Откашливается.)

Согласно докладу, который я прослушал, люди размножаются с помощью друг друга, ты же создана Господом из ничего. Я бы назвал тебя так — Человеконичто. Ты вечна, как Ничто, и бренна, как человек.

Девушка. И что же я должна принести людям?

Ангел. Дорогая Курруби, я прощаю тебе твои многочисленные вопросы, потому что тебе нет еще и четверти часа от роду. Но ты должна знать: благовоспитанная девушка ни о чем не спрашивает. Тебе ничего не надо нести людям, это тебя принесли им.

Курруби (после небольшого раздумья). Я этого не понимаю.

Ангел. Дитя мое, нам не дано понять того, что исходит от Господа.

Курруби. Прости.

Ангел. Мне поручили передать тебя в руки ничтожнейшему из людей.

Курруби. Я обязана тебе подчиниться.

Ангел (снова склонившись над картой). Самые ничтожные из людей — нищие. Поэтому ты будешь принадлежать некоему Акки, единственному, если карта не обманывает, нищему, оставшемуся на Земле. Должно быть, это живой памятник тому, что ушло навсегда. (Гордо) Что за превосходная карта! На ней обозначено все.

Курруби. Если нищий Акки — ничтожнейший из людей, он, видимо, несчастный человек.

Ангел. По молодости лет ты ничего в этом не понимаешь. Что сотворено, то прекрасно, а что прекрасно, то счастливо. В своих долгих странствиях по Вселенной я не встречал ни крупицы несчастья.

Курруби. Да, мой ангел.

Ангел. В этом месте Евфрат делает дугу. Здесь мы должны ждать нищего Акки. Давай присядем и поспим. Путешествие утомило меня, кроме того, когда мы огибали Юпитер, один из его спутников врезался мне между ног.

Ангел. Подойди поближе. Обними меня. Мы прикроемся этой замечательной географической каргой. Среди своих солнц я привык к другим температурам. Меня знобит, хотя, судя по карте, здесь одно из самых теплых мест на Земле. Кажется, мы залетели на холодную планету.

Навуходоносор. Мои войска на севере достигли Ливана, на юге — моря, на западе — пустыни, а на востоке — таких высоких гор, что конца им не видно. Теперь весь мир принадлежит мне.

Архиминистр. От имени кабинета министров…

Утнапиштим. …церкви…

Протогенерал. …армии…

Палач.…правосудия…

Все четверо. …поздравляем ваше величество короля Навуходоносора с установлением нового миропорядка.

Навуходоносор. Девятьсот лет я провел в качестве подставки для ног царя Нимрода[20], в весьма неудобном, скрюченном положении.

Архиминистр (кланяясь). Ваше величество, Нимрод арестован.

Протогенерал. Армия взбунтовалась, когда он пошел на Ламаш.

Утнапиштим. Теперь все повернулось по-другому.

Архиминистр. На следующие девятьсот лет.

Навуходоносор. Мне надо торопиться, чтобы все привести в порядок. Жизнь коротка. Я должен воплотить в жизнь идеи, которые приходили мне в голову, когда я был подставкой для ног Нимрода.

Архиминистр. Ваше величество намерены построить воистину социальное государство.

Навуходоносор. Просто поразительно, архиминистр, как ты угадываешь мои мысли.

Архиминистр. Ваше величество, цари всегда мыслят социально, когда они унижены.

Навуходоносор. Когда правил Нимрод, частное хозяйство всякий раз процветало, а государство влачило жалкое существование.

Архиминистр. Число банкиров и нищих выросло до угрожающих размеров.

Навуходоносор. Сейчас я не имею возможности выступить против банкиров. Вы не забыли о состоянии наших финансов? Но нищенство я все же запретил. Выполнен ли мой приказ?

Архиминистр. Нищие перешли на государственную службу. Теперь они собирают налоги, ваше величество. Только нищий по имени Акки изо всех сил держится за свой жалкий промысел.

Навуходоносор. Его наказали?

Архиминистр. Не помогло.

Навуходоносор. Выпороли?

Протогенерал. Немилосердно.

Навуходоносор. Подвергли пытке?

Палач. На его теле не осталось места, которое бы не рвали раскаленными щипцами, не осталось кости, которой не раздавили бы страшным грузом.

Навуходоносор. И он все еще отказывается?

Архиминистр. Его ничем не проймешь.

Навуходоносор. Именно из-за этого Акки я и пришел на ночь глядя к берегу Евфрата. Проще всего было бы приказать, чтобы его повесили. Но великому властителю не мешает все же попробовать гуманный подход. Поэтому я решил один час своей жизни посвятить ничтожнейшему из моих подданных. Накиньте на меня нищенский плащ, который я приказал достать из гардероба придворного театра.

Архиминистр. Повинуемся, ваше величество.

Навуходоносор. Приклейте мне рыжую бороду — она подойдет к этому рванью.

Навуходоносор. Смотрите же, что я сделаю, чтобы создать образцовое царство с ясными целями, в нем найдется место всем, все найдут себе самое приятное занятие. Мы стремимся не к могуществу, мы стремимся к совершенству. В совершенстве не должно быть ничего излишнего, нищий же — нечто ненужное. Я хочу уговорить этого Акки поступить на государственную службу; чтобы продемонстрировать ему его собственное ничтожество, я предстану перед ним в облике нищего. Если же несчастный будет настаивать на своем, он будет повешен на этом фонаре.

Архиминистр. Мы восхищены мудростью вашего величества.

Навуходоносор. Не восхищайтесь тем, чего не понимаете.

Архиминистр. Разумеется, о царь.

Навуходоносор. Удалитесь. Но так, чтобы быть у меня под рукой, если я позову. А до тех пор не показывайтесь на глаза.

Ангел (радостно). Смотри, а вот и человек.

Курруби. Он одет так же, так ты, и у него такая же рыжая борода.

Ангел. Дитя мое, мы встретили того, кого ищем. (Навуходоносору.) Рад познакомиться с нищим Акки из Вавилона.

Навуходоносор (сбитый с толку при виде переодетого ангела). Я не нищий Акки. Я нищий из Ниневии. (Строго) Я полагал, что, кроме меня и Акки, других нищих нет.

Ангел (обращаясь к Курруби). Не знаю, что и думать, дорогая Курруби. Моя карта врет: оказывается, в Ниневии тоже есть нищий. Двое нищих живут на Земле.

Навуходоносор (в сторону). Я велю повесить министра информации: в моем царстве живут двое нищих. (Ангелу) Откуда ты пришел?

Ангел (смущенно). Из земли за Ливаном.

Навуходоносор. Великий царь Навуходоносор установил, что за Ливаном земля кончается. Этого же мнения придерживаются все географы и астрономы.

Ангел (смотрит на свою карту). За Ливаном есть еще несколько деревень: Афины, Спарта, Карфаген, Москва, Пекин. Вот взгляни! (Показывает царю точки на карте.)

Навуходоносор (в сторону). Велю повесить придворного географа. (Ангелу) Великий царь Навуходоносор завоюет и эти деревни.

Ангел (обращаясь к Курруби, тихо). То обстоятельство, что мы встретили второго нищего, меняет положение. Теперь я должен выяснить, кто из них беднее, нищий Акки или этот нищий из Ниневии. И сделать это следует мягко, тактично.

Ангел. А вот и еще один человек.

Курруби. Он тоже одет, как ты, мой ангел, и у него такая же рыжая борода.

Ангел. Если и этот не нищий Акки, то я попал впросак.

Навуходоносор (в сторону). Если и этот не нищий Акки, то придется повесить и министра внутренних дел.

Навуходоносор (откашливается). Если не ошибаюсь, ты нищий Акки из Вавилона?

Ангел. Знаменитый нищий Акки, слава о котором распространилась по всей земле?

Акки (достает бутылку со шнапсом и пьет). Мне дела нет до моего имени.

Навуходоносор. У каждого человека есть имя.

Акки. Кто ты?

Навуходоносор. Тоже нищий.

Акки. В таком случае ты никудышный нищий, ибо с точки зрения нищенства твои принципы никуда не годятся. У нищего нет ничего, ни денег, ни имени, он зовет себя то так, то этак, он берет себе имя, как берут кусок хлеба. Скитаясь по миру с сумой, я каждое столетие выпрашиваю себе новое имя.

Навуходоносор (с достоинством). Человечество крайне заинтересовано в том, чтобы каждый сохранял свое имя, чтобы каждый оставался тем, кто он есть.

Акки. Я таков, каким мне нравится быть. Кем только я не был в своей жизни, а теперь вот стал нищим Акки. Но если хочешь, я могу стать и царем Навуходоносором.

Навуходоносор (возмущенно вскакивает). Это невозможно.

Акки. Нет ничего проще. Этот элементарный прием обычно усваивают в самом начале карьеры нищего. В своей жизни я был царем семь раз.

Навуходоносор (взяв себя в руки). Нет царя могущественнее Навуходоносора!

Акки. Ты имеешь в виду малыша Нави?

Навуходоносор. Нави?

Акки. Так я зову своего друга, вавилонского царя Навуходоносора.

Навуходоносор (помолчав, с достоинством). Не могу поверить, что ты знаком с великим царем царей.

Акки. Великим? Да он же недоросль — телом и духом.

Навуходоносор. На барельефах его изображают исполненным достоинства, высокого роста.

Акки. Так то на барельефах. Кто их делает? Наши же вавилонские скульпторы. У них все цари похожи один на другого. Я хорошо знаю Нави, тут меня не проведешь. К сожалению, он не слушает моих советов.

Навуходоносор (удивленно). Твоих советов?

Акки. Он приглашает меня во дворец, когда попадает в затруднительное положение.

Навуходоносор (озадаченно). Во дворец?

Акки. Это самый глупый царь из всех, какие мне встречались. Царствование дается ему с трудом.

Навуходоносор. Править миром — возвышенная и трудная задача.

Акки. Нави повторяет это все время. Это же говорили все цари, которых я знал. Отговорка, не более того. Каждому, кто не стал нищим, нужна отговорка, почему он им не стал. Предстоят плохие времена. (Пьет. Обращаясь к ангелу.) А ты кто?

Ангел. Тоже нищий.

Акки. Имя?

Ангел. Я пришел из деревни, в которой еще не дают имен.

Акки. Где находится эта симпатичная деревня?

Ангел. По ту сторону Ливана.

Акки. Умные там живут люди. Чего же ты хочешь от меня?

Ангел. В наших краях нищенство совсем захирело. Я едва могу прокормить себя, а мне ведь надо еще содержать дочурку, видишь, она прикорнула у меня под боком.

Акки. Нищий, который терпит лишения, — дилетант.

Ангел. Наш общинный совет, оплатив путевые расходы, направил меня к могущественному и достославному нищему Акки, чтобы я научился у него искусству попрошайничества. Пожалуйста, сделай из меня порядочного и солидного нищего.

Акки. Ваш общинный совет поступил мудро. Есть же еще дельные советы на земле.

Курруби (в замешательстве, ангелу). Ты лжешь, мой ангел.

Ангел. Небеса не врут никогда, дитя мое. Но им порой трудно объясняться с людьми.

Акки (Навуходоносору). А ты зачем ко мне пришел?

Навуходоносор. Я знаменитый и великий Анашамаштаклаку, затмивший всех первый нищий Ниневии.

Акки (недоверчиво). Ты первый нищий Ниневии?

Навуходоносор. Анашамаштаклаку, первый нищий Ниневии.

Акки. Что же тебе надо?

Навуходоносор. Нечто прямо противоположное тому, чего хочет этот нищий из деревни по ту сторону Ливана. Я пришел уговорить тебя, чтобы ты перестал быть нищим. И я тоже. Мы, правда, привлекаем иностранных туристов, но сколько ни цени романтику Древнего Востока, а времена все же изменились. Нам следует подчиниться запрету, который великий Навуходоносор наложил на наше сословие.

Акки. Вот как!

Навуходоносор. В социально организованном мире не должно быть нищих. Для него оскорбительно и дальше мириться с бедностью, которую несет с собой нищенство.

Акки. Гм!

Навуходоносор. Все другие нищие в Ниневии и Вавилоне, Уре и Уруке, даже в Алеппо и Сузе выбросили свои сумы и посохи, ибо царь царей Навуходоносор всем дает работу и хлеб. Ныне они живут относительно лучше, чем раньше.

Акки. Ну и ну!

Навуходоносор. Благодаря нашему выдающемуся искусству нищенства мы не знали такой нужды, как наши собратья по ремеслу, хотя и наши беды воистину велики, судя по тому, так мы одеты. Но и со всем нашим искусством мы не добьемся в нынешнюю эпоху экономического процветания большего, чем, к примеру, наши самые низкооплачиваемые работники — поэты.

Акки. Черт побери!

Навуходоносор. По этой причине, почтеннейший, я решил отказаться от своего ремесла и поступить на службу к его величеству царю Навуходоносору. Прошу тебя сделать то же самое и в восемь часов явиться в министерство финансов. Это твой последний шанс подчиниться указу. Навуходоносор выполняет свои обещания, в противном случае он может повесить тебя на фонаре, к которому ты прислонился.

Акки. Ты нищий Анашамаштаклаку из Ниневии?

Навуходоносор. Первый нищий Ниневии, пользующийся наилучшей репутацией.

Акки. И зарабатываешь не больше поэта?

Навуходоносор. Не больше.

Акки. Все дело в твоем неумении попрошайничать. Я один содержу пятьдесят вавилонских поэтов.

Навуходоносор (осторожно). Должно быть, это связано с тем, что поэт в Ниневии зарабатывает чуть больше, чем в Вавилоне.

Акки. Ты первый нищий Ниневии, я первый нищий Вавилона. Я давно мечтаю помериться силами с лучшим нищим из другого города. Посмотрим, чье искусство выше. Если побеждаешь ты, то мы поступаем на государственную службу, сегодня в восемь утра, а если я, то ты возвращаешься в Ниневию и продолжаешь нищенствовать, как я здесь, в Вавилоне, несмотря на все опасности, которые сопряжены с отправлением нашей высокой миссии. Светает, люди только-только просыпаются. Не самое благоприятное время для нищего, но тем выше должна быть наша сноровка.

Ангел. Моя дорогая Курруби, наступает исторический момент: сейчас ты познакомишься со своим мужем, беднейшим, ничтожнейшим нищим.

Курруби. Как я могу это сделать, мой ангел?

Ангел. Очень просто, дитя мое: кто проиграет это состязание, тот и есть ничтожнейший из людей. (Он гордо постукивает пальцем себе по лбу.)

Акки. Вон бредут по Вавилону — из одной части города в другую — двое рабочих, голодные, им понадобится три часа, чтобы успеть к утренней смене на кирпичный завод в Машераше. Начинай, нищий из Ниневии.

Навуходоносор (жалобно). Почтенные рабочие, подайте милостыню вашему товарищу, потерявшему здоровье на шахтах Нево.

Первый рабочий. Почтенные рабочие! Не болтай чепухи.

Второй рабочий. У Нево они получают на десять медных монет в неделю больше. Пусть сами заботятся о своих инвалидах.

Первый рабочий. Особенно теперь, когда на строительство правительственных зданий идет гранит, а не кирпич.

Второй рабочий. Гранит, видите ли, больше подходит для вечности.

Акки. Гоните-ка каждый по медяку, мошенники. Набиваете брюхо на сребреник в неделю, я же берегу честь трудового народа, не позволяю себя эксплуатировать, нищенствую и голодаю! Гоните в три шеи владельцев кирпичного завода или же каждый гоните по медяку.

Второй рабочий. Как я могу совершить революцию в одиночку?

Первый рабочий. А у меня семья!

Акки. А у меня разве нет? Мои семьи бегают в каждом переулке. Гоните монету, иначе погибнете от рабства, как от всемирного потопа. Куда это годится — позволить умереть с голоду главному труженику Вавилона!

Акки (подбрасывает вверх монеты). Первую схватку выиграл я!

Навуходоносор. Странно. Рабочие в Ниневии реагируют на все иначе.

Акки. Вон слева ковыляет Гиммил и ставит у дверей бутылки с молоком.

Навуходоносор. Гони десять медяков, грязный торговец ослиным молоком, до смерти замучивший своих молочниц, не то я натравлю на тебя налогового инспектора Мардука.

Гиммил. Инспектора Мардука? Того, что получает взятки от городского молочного магазина? Натравишь на меня? Именно сейчас, когда в моде коровье молоко и я разоряюсь? Не дам ни гроша, вшивая тварь!

Акки (бросает ему под ноги два выпрошенных у рабочих медяка). Вот, Гиммил, отдаю все свое состояние за бутылку лучшего ослиного молока. Я нищий, а ты торговец ослиным молоком, мы оба занимаемся частным бизнесом. Да здравствует ослиное молоко, да здравствует частный бизнес. Вавилон вскормлен ослиным молоком, вавилонские патриоты пьют ослиное молоко!

Гиммил (в восторге). Вот тебе две бутылки и сребреник. С таким вавилонянином я готов схватиться со всей государственной торговлей коровьим молоком. Вавилонские патриоты пьют ослиное молоко! Великолепно! Этот лозунг куда лучше, чем: «С коровьим молоком — по пути прогресса!» (Уходит налево.)

Навуходоносор. Странно. Я не в лучшей форме.

Акки. А теперь простейший случай, наглядный пример попрошайничества. Гетера Табтум идет со служанкой на базар за свежими овощами. Задачу можно решить легко и элегантно.

Навуходоносор (жалобно). Подайте милостыню, благородная госпожа, царица добродетели. Подайте бедному, порядочному нищему, у которого три дня во рту маковой росинки не было.

Табтум. Вот тебе сребреник. Помолись перед храмом великой Астарты, чтобы мне везло в любви. (Дает Навуходоносору сребреник.)

Акки. Ха!

Табтум. Почему ты смеешься, негодяй?

Акки. Я смеюсь, прелестная молодая госпожа, оттого, что этому бедолаге из Ниневии ты дала всего один сребреник. Он неопытный нищий, красавица, и, чтобы его молитва имела хоть какую-то силу, ему надо дать два сребреника.

Табтум. Еще один сребреник?

Акки. Еще один.

Табтум (обращаясь к Акки). Кто же ты?

Акки. Я настоящий нищий, профессионально подготовленный, с высшим образованием.

Табтум. Ты тоже помолишься за меня богине любви?

Акки. Вообще-то я молюсь редко, но для тебя, прекраснейшая, сделаю исключение.

Табтум. И твои молитвы помогают?

Акки. Еще как помогают, госпожа. Когда я возношу молитвы Астарте, от моих псалмов дрожит ложе с балдахином, на котором возлежит богиня. У тебя будет больше богатых мужчин, чем их наберется в Вавилоне и Ниневии вместе взятых.

Табтум. Тебе я тоже дам два сребреника.

Акки. Я буду счастлив, если ты одаришь меня улыбкой твоих прекрасных уст. Этого будет довольно.

Табтум (удивленно). Ты не возьмешь моих денег?

Акки. Не сердись на меня, обольстительная. Я благородный нищий, прошу подаяния только у царей, министров финансов и великосветских дам и беру не менее золотого. Улыбка на твоих устах, прекраснейшая из прекрасных, одна только улыбка — и я счастлив.

Табтум (заинтригованно). И сколько же дают тебе великосветские дамы?

Акки. Два золотых.

Табтум. Я дам тебе три золотых.

Акки. Тогда ты, прекрасная госпожа, самая что ни на есть великосветская дама.

Акки. Даже госпожа Хамурапи, супруга архиминистра, не дает больше.

Табтум. Хамурапи? Эта содержанка из пятого квартала? В следующий раз ты получишь четыре золотых.

Акки. Ну и как?

Навуходоносор (почесывает в затылке). Должен признать, пока победа на твоей стороне.

Ангел (обращаясь к Курруби). Этот Акки талантливый нищий. Похоже, Земля — интереснейшая звезда. По крайней мере для меня, побывавшего на множестве планет.

Навуходоносор. Чувствую, на меня находит вдохновение.

Акки. Тем лучше, нищий Анашамаштаклаку. Вон собирается в дорогу Энггиби, генеральный директор банка «Энггиби и сын». Он в десять раз богаче царя Навуходоносора.

Навуходоносор (вздыхая). Бывают же такие бессовестные капиталисты.

Навуходоносор. Тридцать золотых, великий банкир, тридцать золотых.

Энггиби. Откуда ты, нищий?

Навуходоносор. Из Ниневии. Моя клиентура только из высшего общества. Я еще ни разу не получал меньше тридцати золотых.

Энггиби. Купцы из Ниневии не умеют считать деньги. В мелочах они расточительны, зато скаредны в больших сделках. Так и быть, дам тебе золотой, потому что ты чужеземец.

Энггиби (к Акки). Ты тоже из Ниневии?

Акки. Я прирожденный вавилонский нищий.

Энггиби. Как местный житель, ты получишь сребреник.

Акки. Я никогда не беру больше медяка. Я потому и стал нищим, что презираю деньги.

Энггиби. Ты презираешь деньги, нищий?

Акки. Нет ничего презреннее этого подлого металла.

Энггиби. Я дам тебе золотой, как и нищему из Ниневии.

Акки. Только медяк, банкир.

Энггиби. Десять золотых.

Акки. Нет.

Энггиби. Двадцать золотых.

Акки. Проваливай, денежный мешок.

Энггиби. Тридцать золотых.

Энггиби. Ты отказываешься принять тридцать золотых от генерального директора крупнейшего вавилонского банка?

Акки. Величайший нищий Вавилона просит у банка «Энггиби и сын» только медяк.

Энггиби. Как тебя зовут?

Акки. Акки.

Энггиби. Такой характер нельзя оставить без награды. Евнух, дай ему триста золотых.

Акки. Ну как?

Навуходоносор. Не знаю. Сегодня мне не везет. (Про себя) Этого молодца я еще сделаю своим министром финансов.

Ангел. Я отдам тебя этому нищему из Ниневии, милая Курруби.

Курруби. Я так рада. Я люблю его. Он такой беспомощный.

Навуходоносор (удивленно). Кто это был?

Акки. Вавилонский поэт. Он получил гонорар.

Навуходоносор (с облегчением). Видимо, я разучился примитивному попрошайничеству. В Ниневии я занимаюсь художественным нищенством. Вон солдаты тащат государственною преступника, злодеяния которого, по единодушному мнению историков, привели мир на край бездны. Кто выпросит его у солдат, тот и выиграет состязание.

Акки (потирает руки). Согласен. Маленький, но в художественном отношении вполне чистый эксперимент.

Первый солдат. Мы тащим Нимрода, бывшего вавилонского царя, которого мы поймали и связали.

Нимрод. Взгляните, нищие, как скрутили меня мои же солдаты, как под их ударами течет кровь по моей спине! Я оставил столицу, чтобы подавить мятеж герцога Ламашского, и кто же занял мой трон? Тот, кто был подставкой для ног!

Навуходоносор. Он оказался находчивее.

Нимрод. Теперь я внизу, но я снова вознесусь наверх, теперь Навуходоносор наверху, но он снова рухнет вниз.

Навуходоносор. Этого никогда не случится.

Нимрод. Это повторяется много тысяч лет. Я хочу пить.

Нимрод. Грязная вода Евфрата в твоих ладонях вкуснее вина вавилонских царей.

Курруби (робко). Хочешь еще попить?

Нимрод. Я увлажнил губы, этого достаточно. А в благодарность запомни, дитя мое: если солдаты захотят овладеть тобой, врежь им промеж ног.

Курруби (испуганно). Зачем ты это говоришь?

Нимрод. Ни один царь не даст тебе лучшего совета, девушка. Главное, что ты должна уметь в этом мире, — это обходиться с собаками.

Первый солдат. Заткните глотку бывшему царю.

Курруби (со слезами, ангелу). Ты слышал, что он сказал, мой ангел?

Ангел. Не пугайся его слов, дитя мое. Увидев, как первые лучи неизвестного светила касаются вод Евфрата, ты поймешь, что мир прекрасен.

Первый солдат. Тащите бывшего царя дальше.

Навуходоносор. Эй!

Первый солдат. Чего хочет этот бродяга?

Навуходоносор. Подойдите поближе.

Солдаты. Ну?

Навуходоносор. Наклонитесь, мне надо вам что-то сказать.

Солдаты (наклоняются к нему). Ну?

Навуходоносор (тихо). Вы знаете, кто я?

Солдаты. Не-а.

Навуходоносор (тихо). Я верховный главнокомандующий Навуходоносор.

Солдаты. Хе-хе.

Навуходоносор. Повинуйтесь, и вы станете лейтенантами.

Первый солдат (коварно). Что ваша милость прикажет?

Навуходоносор. Отдайте мне бывшего царя.

Первый солдат. Как ваше величество прикажет.

Первый солдат. Придурок какой-то.

Курруби. О!

Ангел. Успокойся, дитя мое. Просто несчастный случай, он не нарушит гармонии мира.

Акки. Зачем вы поколотили этого славного нищего из Ниневии, солдаты?

Первый солдат. Негодяй утверждал, что он царь Навуходоносор.

Акки. Твоя мать еще жива?

Первый солдат (удивленно). Да. Она живет в Уруке.

Акки. А отец?

Первый солдат. Умер.

Акки. Ты женат?

Первый солдат. Не-а.

Акки. Есть невеста?

Первый солдат. Сбежала.

Акки. В таком случае тебя оплачет только твоя мать.

Первый солдат (не понимая). Что?

Акки. Как тебя зовут?

Первый солдат. Мумабиту, солдат армии царя Навуходоносора.

Акки. Очень скоро отрубят тебе голову, Мумабиту, очень скоро, солдаты царя, вашу плоть сожрут коршуны, а кости обгложут собаки.

Солдаты. Это почему?

Акки. Наклоните-ка ваши головы ко мне, скоро их не будет у вас на плечах.

Солдаты (наклоняются к Акки). Ну?

Акки. Вы знаете, кого сбили с ног?

Первый солдат. Нищего, который заливал нам, что он царь Навуходоносор.

Акки. Он сказал правду. Вы побили царя Навуходоносора.

Первый солдат. И ты хочешь, чтобы мы поверили?

Акки. Вы, верно, никогда не слышали про привычку царей переодеваться нищими, садиться на берег Евфрата и изучать жизнь народа?

Солдаты. Никогда.

Акки. Об этом знает весь Вавилон.

Первый солдат. Я родом из Урука.

Второй. Я из Ура.

Третий. А я из Ламаша.

Акки. Родились там, а умрете в Вавилоне.

Первый солдат (испуганно косится на Навуходоносора). Вот беда.

Второй солдат. Хуже не придумаешь.

Третий. Он хрипит.

Акки. Нави известен изощренными, жуткими казнями. Лугальцагизи, наместника Аккад, он велел живьем бросить громадным священным змеям.

Первый солдат. Нави?

Акки. Навуходоносор мой лучший друг. Я архиминистр Хамурапи, переодетый нищим. Тоже изучаю жизнь народа.

Солдаты (вытягиваются по стойке смирно). Ваше превосходительство!

Акки (важно). Что еще?

Первый солдат (в ужасе). Он вздыхает!

Второй. Он стонет!

Третий. Он шевелится!

Акки. Его величество приходят в себя.

Солдаты (в отчаянии падают на колени). Помогите вам, ваше превосходительство, помогите!

Акки. Что их светлость хотели от вас?

Первый солдат. Он повелел отдать бывшего царя.

Акки. Тогда отдайте его. Я постараюсь, чтобы вам отрезали только уши.

Солдаты (в ужасе). Уши!

Акки. В конце концов, вы избили его величество.

Первый солдат (покорно). Возьмите бывшего царя, ваше превосходительство, вот он. Мы связали его и заткнули ему глотку, чтобы он не досаждал вам своей болтовней. (Швыряет Нимрода на землю рядом с Акки.)

Акки. Тогда спасайте свою жизнь. Его величество поднимаются!

Акки (хвастливо). Взгляни-ка на этого храброго низвергнутого царька! Я выпросил его у солдат.

Ангел (радостно). Ты выиграл поединок нищих, Акки из Вавилона.

Курруби. Земля прекрасна, мой ангел. Я могу принадлежать тому, кого люблю.

Навуходоносор (глухо). Солдаты были грубияны. Как ты это сделал?

Акки. Очень просто. Я выдал тебя за вавилонского царя.

Навуходоносор. Но ведь я же сделал тоже самое.

Акки. В этом, видишь ли, и заключается твоя ошибка. Никогда не утверждай, что ты царь, все равно никто не поверит. Лучше пусть об этом скажет кто-нибудь другой.

Навуходоносор (мрачно). Ты победил.

Акки. Никудышный ты нищий, ниневиец. Стараешься, а все без толку.

Навуходоносор (устало). Стараться, мучиться — в этом смысл нашего жалкого ремесла.

Акки. Как плохо ты разбираешься в нищих. Мы тайные учителя, воспитатели народа. Мы ходим в лохмотьях из любви к нищете человеческой, мы прославляем свободу, не подчиняясь никакому закону. Мы жрем, как волки, и пьем без меры, обнаруживая свойственный нищете ужасный голод и неутолимую жажду, под мостами, где мы спим, полно вещей минувших эпох, мы собираем их, чтобы было видно: когда меняются времена, все стекается к нищим. Возвращайся в свою Ниневию и нищенствуй лучше, чем доселе. А ты, нищий из дальних краев, действуй так, как мы тебе показали, и деревня по ту сторону Ливана будет твоей.

Табтум (к Акки). Вот тебе четыре золотых. (Подает Акки четыре золотые монеты.)

Акки. Ты щедрее всех, госпожа. Я расскажу об этом мадам Хамурапи.

Табтум (ревниво). Ты идешь к Хамурапи?

Акки. Приглашен к завтраку.

Табтум. А что там подают?

Акки. Как всегда у архиминистров. Соленую рыбу из Красного моря, эдамский сыр и лук.

Табтум. А у меня будет щука из Тигра.

Акки (вскакивает). Щука из Тигра?

Табтум. В масле, со свежей редиской.

Акки. В масле!

Табтум. Цыплята по-шумерски.

Акки. Цыплята!

Табтум. А к ним рис и ливанское вино.

Акки. Нищенский завтрак!

Табтум. Приглашаю тебя.

Акки. Принимаю приглашение. Твою руку, красавица. Хамурапи с ее мещанским завтраком подождет.

Ангел (встает). Раз этот удивительный человек ушел, пришла пора раскрыть себя.

Навуходоносор. Твой лик ослепляет меня, огонь твоего облачения опаляет меня, мощь твоих крыл повергает меня наземь.

Ангел. Я ангел Божий.

Навуходоносор. Чего ты хочешь, величественный?

Ангел. Я сошел к тебе с небес.

Навуходоносор. Зачем ты сошел ко мне, ангел? Что ты хочешь от нищего из Ниневии? Ступай, посланец Божий, к царю Навуходоносору. Он один достоин принять тебя.

Ангел. Цари, о нищий Анашамаштаклаку, небеса не интересуют. Напротив, чем беднее человек, тем благосклоннее к нему небеса.

Навуходоносор (удивленно). Почему?

Ангел (задумывается). Представления не имею. (Задумывается снова) Вообще-то это странно. (Извиняющимся тоном.) Я не антрополог. Я физик. Моя специальность солнца. По преимуществу красные великаны. Мне поручили разыскать самого ничтожного из людей, но не наделили способностью понять замысел небес. (С облегчением.) Вероятно, это оттого, что чем человек беднее, тем ярче проявляется в нем совершенство, разлитое в природе.

Навуходоносор. Ты полагаешь, что я ничтожнейший из людей?

Ангел. Уверен в этом.

Навуходоносор. Беднейший?

Ангел. Беднейший из бедных.

Навуходоносор. И что ты должен мне передать?

Ангел. Нечто неслыханное, неповторимое: милость Божию.

Навуходоносор. Покажи мне эту милость.

Ангел. Курруби!

Курруби. Да, мой ангел?

Ангел. Подойди сюда, Курруби! Подойди, сотворенная рукой Господа! Предстань перед ничтожнейшим из людей, нищим Анашамаштаклаку из Ниневии.

Ангел (радостно). Ну? Замечательная милость небес, великолепная милость, не правда ли, нищий из Ниневии?

Навуходоносор. Ее красота, посланец Божий, превосходит твое величие. Ты лишь тень в сравнении с ее красотой, я лишь ночь в сравнении с этим сиянием.

Ангел. Красивая девушка! Славная девушка! Только этой ночью сотворена из ничего.

Навуходоносор (в отчаянии). Она не для меня, не для бедного нищего из Ниневии! Не для этого недостойного тела. Уходи, ангел, она не для меня, иди к царю Навуходоносору!

Ангел. Исключено.

Навуходоносор (умоляюще). Царь один достоин принять это чистое, возвышенное создание. Он оденет ее в шелка, он раскинет у ее ног драгоценные ковры и увенчает ее голову золотой короной!

Ангел. Он ее не получит.

Навуходоносор (горько). Значит, ты хочешь отдать эту святую последнему нищему?

Ангел. Небеса знают, что делают. Бери ее. Добрая девушка, благочестивая девушка.

Навуходоносор (в отчаянии). И что же делать с ней нищему?

Ангел. Разве я человек, чтобы знать ваши обычаи? (Задумывается.) Курруби!

Курруби. Да, мой ангел!

Ангел. Ты видела, что сделал удивительный нищий Акки?

Курруби. Все видела, мой ангел.

Ангел. Поступай как он. Ты принадлежишь этому нищему из Ниневии и должна помочь ему стать таким же умелым нищим, как Акки. (Навуходоносору) Она поможет тебе нищенствовать, Анашамаштаклаку.

Навуходоносор (испуганно). Это сокровище должно просить милостыню?

Ангел. Сомневаюсь, чтобы у небес был иной замысел, раз уж они дарят ее нищему.

Навуходоносор. С Навуходоносором она бы правила миром, со мной будет просить милостыню!

Ангел. Тебе не мешает наконец усвоить, что править миром пристало небесам, человеку же пристало просить милостыню. А потому продолжайте собирать подаяние. Но не переусердствуйте. Не берите ни слишком много, ни слишком мало. Будет достаточно, если вы, нищенствуя, сколотите приличное состояние средних размеров. Прощайте.

Курруби (испуганно). Ты покидаешь меня, мой ангел?

Ангел. Я ухожу, дитя мое. Я доставил тебя к людям и теперь улетаю.

Курруби. Я их еще не знаю.

Ангел. А я разве знаю, дитя мое? Мне должно покинуть их, тебе же — остаться с ними. Нам надо быть послушными. Прощай же, дитя мое Курруби, прощай.

Курруби. Останься, мой ангел.

Ангел (расправляет крылья). Не могу. В конце концов, у меня есть профессия. Мне надо исследовать землю. Я тороплюсь измерять, вести разведочные работы, собирать материал, открывать новые чудеса непостижимой Вселенной, ибо до сих пор, дитя мое, я знал материю только в газообразном состоянии.

Курруби (в отчаянии). Останься, мой ангел, останься.

Ангел. Я улетаю! Растворяюсь в серебристой утренней дымке. Мягко поднявшись вверх и сделав несколько широких кругов над Вавилоном, я исчезну, превращусь в белое облачко, которое растает в сиянии небес.

Курруби. Останься, мой ангел.

Ангел (издали). Прощай, Курруби, дитя мое, прощай! (Исчезая) Прощай.

Курруби (тихо). Останься! Останься!

Курруби (тихо). Он улетел.

Навуходоносор. Исчез в просторах мироздания.

Курруби. А я осталась с тобой.

Навуходоносор. А ты осталась со мной.

Курруби. Я зябну в утреннем тумане.

Навуходоносор. Вытри слезы.

Курруби. А люди разве не плачут, когда их покидает небесный ангел?

Навуходоносор. Конечно, плачут.

Курруби (внимательно смотрит ему в лицо). Я не вижу слез в твоих глазах.

Навуходоносор. Мы разучились плакать, зато научились проклинать.

Навуходоносор. Ты боишься меня?

Курруби. Дрожу всем телом.

Навуходоносор. Не бойся людей, бойся Бога: он создал нас по своему образу и подобию. Все вокруг создано им.

Курруби. Все созданное им прекрасно. Мне было хорошо в его руке, я близко видела его лик.

Навуходоносор. А он взял и бросил свою игрушку мне, самому ничтожному и жалкому созданию, какое только можно было отыскать во Вселенной, — нищему Анашамаштаклаку из Ниневии. И вот ты стоишь передо мной, сошедшая со звезды. Твои глаза, твое лицо и твое тело исполнены небесной красоты, но такая польза от твоего небесного совершенства самому бедному человеку на этой несовершенной земле? Когда небеса научатся давать каждому то, в чем он нуждается? Нищие и бессильные жмутся друг к другу, как овцы, и голодают, могущественный сыт, но одинок. Нищий жаждет хлеба, так пусть небеса и пошлют ему хлеба. Навуходоносор изголодался по человеку, значит, небеса должны послать ему тебя. Почему небеса ничего не знают об одиночестве Навуходоносора? Почему, посылая тебя на землю, они насмехаются и надо мной, нищим, и над царем Навуходоносором?

Курруби (задумчиво). Я получила трудное задание.

Навуходоносор. В чем оно?

Курруби. Заботиться о тебе, просить для тебя милостыню.

Навуходоносор. Ты любишь меня?

Курруби. Ты рожден женщиной, чтобы любить меня вечно, я создана из ничего, чтобы любить тебя вечно.

Навуходоносор. Мое тело под этим плащом изъедено проказой.

Курруби. Я все равно люблю тебя.

Навуходоносор. Из-за любви к тебе люди будут набрасываться на тебя, как голодные волки.

Курруби. Но я люблю тебя.

Навуходоносор. Тебя прогонят в пустыню. Ты околеешь в красных песках под палящим солнцем.

Курруби. Но я люблю тебя.

Навуходоносор. Тогда поцелуй меня, если любишь.

Курруби. Я поцелую тебя.

Навуходоносор (когда Курруби поцеловала его, сбивает ее с ног и начинает пинать). Вот так я поверг на землю ту, что люблю больше всего на свете, вот так пинаю ногами тебя, милость Божию, от которой зависит мое блаженство. Получай! Получай! Это мои поцелуи тебе, мой ответ на твою любовь. Пусть небеса видят, как обошелся нищий с их даром, как ничтожнейший из людей воспринял то, что царь Навуходоносор одарил бы своей любовью и осыпал бы золотом Вавилона!

Акки (удивленно). За что ты пинаешь эту девушку, нищий из Ниневии?

Навуходоносор (злорадно). Расплачиваюсь пинками за этот дар небес. Свеженький дар, сотворенный только прошлой ночью, можешь сам убедиться. Предназначен для ничтожнейшего из людей и передан лично мне ангелом. Хочешь, я отдам ее тебе?

Акки. Сотворена только прошедшей ночью?

Навуходоносор. Из ничего.

Акки. В таком случае это не очень полезный дар.

Навуходоносор. Зато дешевый. Я уступаю ее тебе в обмен на пленного.

Акки. Но он все-таки бывший царь.

Навуходоносор. В придачу получишь золотой, который я выпросил.

Акки. А за его историческую роль?

Навуходоносор. Два сребреника.

Акки. Никудышная сделка.

Навуходоносор. Ну как, согласен на обмен?

Акки. Только потому, что ты совершенно беспомощный нищий. На, бери! (Бросает к его ногам Нимрода.) А ты, девушка, теперь принадлежишь мне. Поднимайся.

Курруби, опустив голову, медленно поднимается.

Акки. Так, значит, тебя принес сюда ангел. Я люблю всякие небылицы. Что ж, поверю в невероятное и стану повсюду рассказывать об этом, лучшей пропаганды для моей профессии и не придумаешь. Дай я обопрусь на тебя, сотворенная из ничего. Ливанское вино немного ударило мне в голову, я чуть-чуть пошатываюсь. Ты никогда не узнаешь землю, но не расстраивайся, я ее знаю. Тебя сбили с ног только однажды, меня сбивали тысячи раз. Пошли. Сходим на рыночную площадь. Время благоприятное, сегодня базарный день, чувствую, нас ждет хороший улов. Посмотрим, много ли нам подадут, тебе с твоей красотой и мне с моей рыжей бородой, тебе, избитой нищим, и мне, гонимому царем.

Курруби (тихо). И все же я люблю тебя, нищий из Ниневии.

Архиминистр ((ошеломленный). Ваше величество…

Навуходоносор. Даю нищему Акки срок десять дней. Если он согласится стать чиновником, то может занять любую высшую государственную должность, если нет, отдайте его моему палачу. А ты, генерал, веди войска в земли за Ливаном. Завоюй все эти дурацкие селения — Спартен, Москин, Карфагау и Паку или как они там называются. Мы же с пленным Нимродом, усталые и печальные, оскорбленные небесами, возвращаемся в наш дворец, чтобы и дальше воспитывать человечество.

Действие второе

Акки. Убирайтесь отсюда, ворье, нечего дрыхнуть на моем саркофаге.

Акки. А вы, вороны в белых хламидах, окунайте свои телеса в грязные воды ниже по течению. Нечего тут кряхтеть.

Курруби. Кто эти люди?

Акки. Прокаженные. Надеются исцелиться в Евфрате.

Курруби. Земля не такая, как думает ангел. На каждом шагу я встречаю несправедливость, болезни, отчаяние. Люди несчастны.

Акки. Главное, они хорошо подают. Вот смотри. Мы снова насобирали кучу всякой всячины. Сделаем перерыв на обед, а потом снова примемся за дело в висячих садах. (Он ставит мешок на землю.)

Курруби. Да, мой Акки.

Акки. Ты делаешь успехи. Я доволен. Лишь за одно хочу тебя пожурить: ты улыбаешься, когда тебе подают монетку. Не делай этого. Тут больше к месту печальный взгляд, он впечатляет.

Курруби. Я постараюсь.

Акки. Потренируйся, а завтра проверим. Лучше всего окупается отчаяние. (Вынимает из кармана добытое.) Жемчуг, самоцветы, золотые монеты, сребреники, медяки — в Евфрат все это! (Бросает все в оркестровую яму.) Вот единственное упражнение, которое помогает нищему всегда быть в форме. Все дело в расточительстве. Я собираю миллионы — и миллионы выбрасываю в реку. Только так можно избавить мир от богатства. (Он продолжает шарить в карманах.) Оливы. Это полезная вещь. Бананы, банка сардин, шнапс и шумерская богиня любви, из слоновой кости. (Разглядывает ее.) Но тебе нельзя на нее смотреть, она создана не для таких юных девушек, как ты. (Бросает богиню в свое жилище под мостом.)

Курруби. Да, милый Акки.

Акки. «Да, мой Акки, да, милый Акки», — и так весь день. Тебя что-то печалит.

Курруби. Я люблю нищего из Ниневии.

Акки. Имя которого ты забыла.

Курруби. Его так трудно выговорить. Но я не перестану искать своего нищего. Я найду его, когда-нибудь, где-нибудь. Днем, на площадях Вавилона и на ступеньках дворцов, я думаю о нем, а ночью, когда далекие звезды освещают каменные улицы, я ищу его образ в море их света. Тогда он вблизи, тогда он со мной. Он где-то лежит на земле, мой возлюбленный, в дальней стороне и видит мое лицо, большое и белое, в звездном облаке, откуда я прилетела вместе с ангелом.

Акки. Твоя любовь так же безнадежна, как и весь Вавилон. Отсюда делаем вывод: раз в этом городе жить нельзя, будем жить за его счет. Так я решил стать нищим. Тебя мне тоже подали, как милостыню, хотя и несколько странным образом. Ты принадлежишь мне, дитя мое, выкинь из головы своего нищего из Ниневии. Мы находимся под самым лучшим вавилонским мостом, какой только я смог отыскать. Нельзя осквернять мои апартаменты мыслями о человеке, способном за час выпросить всего один золотой и два сребреника. (Удивленно.) Что это тут развешено? Конечно же, поэмы. Здесь были поэты.

Курруби (радостно). Можно мне почитать их стихи?

Акки. Вавилонское поэтическое искусство сейчас в таком глубоком кризисе, что читать стихи не рекомендуется. (Берет один листок и, бегло осмотрев его, бросает в Евфрат.) Любовные стихи. С тех пор как я обменял тебя на бывшего царя, они не пишут ничего другого. Свари-ка лучше суп. Вот тебе кусок говядины, только что выпросил.

Курруби. Да, мой Акки.

Акки. Я же пока удалюсь в свой любимый саркофаг.

Акки (строго). Что ты делаешь в этом саркофаге?

Поэт. Сочиняю стихи.

Акки. Здесь не место сочинять стихи. Это саркофаг моей дорогой Лилит, когда-то она была моей возлюбленной. Кроме того, в нем я пережил всемирный потоп. Легко, словно птица, носился я в нем по бурному морю.

Поэт. Простите, но я сейчас работаю над нашим национальным эпосом о Гильгамеше. Я забрался в этот саркофаг, потому что в нем особенно хорошо думается. Только что я приступил к сцене, в которой появляется могучий небесный бык Хумбаба.

Акки (строго). И что происходит с этим быком?

Поэт. Его уничтожают.

Акки. Я уверен, что этот эпос о Гильгамеше никогда не дойдет до потомства. Уничтожить быка. Полезную рабочую силу! Приручи его наш национальный герой, и никому не пришлось бы работать, со всем справлялся бы мускулистый небесный бык. Марш отсюда! Сочиняй где-нибудь в другом месте! Вот еще несколько луковиц.

Полицейский. Жаркий денек, Акки, тяжелый денек.

Акки. Здравствуй, полицейский Нево. Я бы с удовольствием встал, чтобы поприветствовать тебя, так как отношусь к полиции с особым почтением, но мне надо беречь спину. Когда я последний раз побывал в полицейском участке, ты рвал мое тело раскаленными щипцами и подвешивал к ногам изрядный груз.

Полицейский. Я действовал строго по предписанию, которое требует перевоспитывать строптивых нищих в примерных государственных чиновников. Я хотел тебе добра.

Акки. Очень мило с твоей стороны. Могу предложить тебе саркофаг одного чрезмерно усердного полицейского.

Полицейский. Я лучше присяду на этот камень. (Садится.) Саркофаги наводят меня на грустные мысли.

Акки. Это трон последнего вождя жителей пещер. Мне он достался от его вдовы. Выпей глоток красного халдейского.

Полицейский. Спасибо. Я устал. Нагрузки в нашей работе возрастают с каждым днем. Мне только что пришлось конфисковать учебники и арестовать географов и астрономов.

Акки. В чем же их вина?

Полицейский. Земля оказалась обширнее, чем они считали. По ту сторону Ливана есть еще несколько селений. В нашем государстве наука тоже должна быть совершенной.

Акки. Это начало конца.

Полицейский. Войско выступило, чтобы покорить эти селения.

Акки. Всю ночь оно с грохотом шло по Гильгамешскому мосту на север. Чувствую, нас ждет полный разгром.

Полицейский. Я чиновник, мое дело повиноваться, а не рассуждать.

Акки. Чем совершеннее государство, тем глупее у него чиновники.

Полицейский. Это ты сейчас так говоришь. А когда сам станешь чиновником, то научишься восхищаться нашим государством. У тебя откроются глаза на его совершенство.

Акки. Вот как. Потому ты и явился сюда. Все еще надеешься воспитать из меня чиновника.

Полицейский. Я умею добиваться своего.

Акки. Это я заметил в полицейском участке.

Полицейский. Я здесь по делам службы.

Акки. Мне тоже так кажется.

Полицейский (вынимает записную книжку). Сегодня последний срок.

Акки. В самом деле?

Полицейский. Ты побирался на рыночной площади.

Акки. По ошибке.

Полицейский. У меня для тебя новость.

Акки. Еще одни раскаленные щипцы?

Полицейский. Новый указ. В знак признания твоих способностей тебя назначают начальником управления по взысканиям и банкротствам, министерство финансов тоже интересуется тобой, среди чиновников ходят слухи, что тебя ждет прекрасная карьера.

Акки. Карьера, полицейский Нево, меня не интересует.

Полицейский. Ты отказываешься занять высокий пост?

Акки. Я хочу остаться свободным художником.

Полицейский. Будешь по-прежнему просить милостыню?

Акки. Это моя профессия.

Полицейский (засовывает записную книжку в карман). Плохи твои дела, нищий.

Акки (хочет подняться). Пожалуйста, полицейский Нево, можешь опять отвести меня в участок.

Полицейский. Незачем. Палач сам придет сюда.

Акки. Маленький толстяк?

Полицейский. Да нет. У нас этим занимается высокий и тощий. Мастер своего дела. Истинное удовольствие наблюдать за ним. Высочайшая техника!

Акки. Ты имеешь в виду знаменитого вегетарианца?

Полицейский (качает головой). Не обижайся на меня, но в палаческом деле ты не разбираешься. Ты пуТаешь с нашим палача из Ниневии, наш любит хорошие книги.

Акки (с облегчением). Тогда все в порядке.

Полицейский. Он уже идет к тебе.

Акки. Буду рад с ним познакомиться.

Полицейский. Дело серьезное, нищий Акки, предупреждаю тебя! Он повесит тебя, если к его приходу ты не поступишь на государственную службу.

Акки. Я к его услугам.

Курруби (испуганно). Они хотят тебя убить?

Акки. Не волнуйся, девочка моя. Мне так часто грозили смертью в моей бурной жизни, что я к этому уже привык.

Первый поэт. Новая тема!

Второй. Замечательная тема!

Третий. Какой материал!

Четвертый. Какие возможности!

Все вместе. Рассказывай, нищий, рассказывай!

Акки. Ладно, слушайте макаму моей жизни. Жил я когда-то, не зная печали, да эти деньки давно миновали. Рос в семье отца — богатого купца. В доме ковер на ковре, ели на серебре, золота не считали, но трудные дни настали. Жадный Энггиби пришел в Вавилон, и все исчезло, как сон. Сожгли на костре отца и мать, некого было спасать.

Поэты. Некого было спасать.

Акки. Из горной страны Элам пророк спустился к нам, меня, сироту, подобрал и добрым отцом мне стал. Одетый в рванье и хлам, богам воскурял фимиам, молился у алтаря, да, видно, все было зря. Быстро летят года, и снова приходит беда. Сменился жреческий трон, и все исчезло, так сон. Сожгли на костре и богов, и пророка, никто не избегнул рока.

Поэты. Никто не избегнул рока.

Акки. Меня подобрал боевой генерал, закованный в латы. Был он верным солдатом царю и за это, как верный вассал, богатство и почести получал. Он взял меня в свой дворец и был мне как родной отец. Но быстро летят года, и снова приходит беда. Сменился царский трон, и все исчезло, как сон, — почести, должность, дворец, пришел генералу конец. Сгорел и он, как пророк, всему приходит срок.

Поэты. Всему приходит срок.

Акки. Все погибают в свой срок, будь то купец, иль пророк, или большой генерал. Тогда я себе сказал: слушай и помни, сынок, будь как этот песок, ничем никогда не владей — и тебя не растопчет злодей и, на расправу скор, палач не бросит в костер. Пусть быстро летят года, пусть снова пришла беда. Сменилась в городе власть, царь куролесит всласть. Остался на весь Вавилон единственный нищий, но он умом изрядно остер и не взойдет на костер. Пусть в пламени сгинут плащ и борода, он сам не сгорит никогда.

Первый поэт. А теперь макаму про ночь любви, которую ты провел с принцессой Фетис.

Второй. О том, как ты выпросил царские сокровища.

Третий. О великанах Гоге и Магоге.

Акки. Хватит с вас. У меня гости. Курруби, не забывай про суп.

Полицейский (удивлен количеством поэтов). Ну и ну, твое жилище прямо-таки кишит поэтами.

Акки. Действительно. Я тоже поражен. Видно, придется снова наводить порядок под сводами моста.

Полицейский. О, воспетый множеством поэтов! Ты окончательно решил отдаться в руки палача?

Акки. Окончательно и бесповоротно.

Полицейский. Горькое решение, но оно достойно уважения.

Акки (удивленно). Что это с тобой, полицейский Нево? Ты такой торжественный и кланяешься не переставая.

Полицейский. Тебя, почтеннейший, должен волновать и печалить вопрос, что будет с Курруби, когда тебя не станет. Меня это тоже волнует. Вавилонцы завидуют тебе. Они возмущены, что Курруби живет в нищете. Они пытаются отнять у тебя девушку. Тех пятерых, что напали на тебя, ты поколотил.

Акки. Шестерых. Ты забыл генерала, которого я сбросил с Инштарского моста. Он, как комета, мелькнул и скрылся в темных глубинах.

Полицейский (снова кланяется). Девушке нужен покровитель, почтеннейший. Я в жизни не встречал девушки красивее. Во всей Вавилонии только и говорят, что о ней, отовсюду, из Ура, Урука, Халдеи и Уца, стекаются люди, чтобы воздать должное ее красоте. Весь город в любовной лихорадке. Все думают о Курруби, все мечтают о ней, все влюблены в нее. Три брата знатного рода утопились из-за нее. Дома, улицы, площади, висячие сады, гондолы на Евфрате полны вздохов, полны песен, банкиры начали сочинять стихи, чиновники — писать музыку.

Энггиби.

Полицейский. Вот видишь!

Энггиби.

Акки (удивленно). Банкир!

Али.

Полицейский. Еще один.

Акки. Виноторговец Али!

Энггиби. Я удивлен, виноторговец Али. Ты позаимствовал мой стихотворный размер.

Али (с достоинством). Это мой размер, банкир Энггиби, прошу меня извинить, мой.

Поэты. Мой размер! Мой размер!

Акки. Всегда одно и то же. Как только кто-то начинает писать стихи, его тут же обвиняют в плагиате.

Полицейский.

Акки. Полицейский Нево! Что это взбрело тебе в голову! Ты должен искоренять стихотворцев, а не умножать их число.

Полицейский. Прости. Внезапный порыв. Вообще-то я чужд поэзии, но когда вчера ночью над Евфратом встала большая желтая луна и я задумался о Курруби — мне вдруг захотелось посвятить ей стихотворение, раз уж все вокруг было полно поэзии.

Первый рабочий. Это нищий Акки, он утверждает, что выторговал девушку, которую принес на землю ангел.

Второй рабочий. Чепуха все это. Ангелов выдумали священники.

Али. Ты встречал девушку красивее? Откуда же ей взяться, как не с неба?

Второй рабочий. Пусть это выясняет полиция.

Полицейский. У полиции нет оснований сомневаться в существовании ангелов. Напротив, именно к атеистам она с давних пор относится с подозрением.

Второй рабочий. Кто подаст этому нищему еще хотя бы медяк, тот капиталист. Он эксплуатирует девушку!

Первый рабочий. Каждый вечер он пригоршнями выбрасывает свои богатства в Евфрат. Золото и серебро!

Второй рабочий. И при этом содержит одних только поэтов. Как будто мы тоже не умеем сочинять стихов.

Акки (в ужасе выскакивает из саркофага). Прошу вас, не надо!

Табтум. Скандал! Позор!

Акки. Приветствую тебя, юная госпожа.

Табтум. Вот, значит, эта красотка. Разве у нее зубы лучше, чем у других? Бедра эластичнее? Фигура красивее? Таких девочек пруд пруди. И почти задаром.

Курруби. Не смей трогать меня. Я тебе ничего не сделала.

Табтум. Ничего не сделала? Послушайте только эту невинную овечку! И прикасаться не смей к этому ягненку! Уж я трону тебя, можешь не сомневаться. Отвадила от меня весь Вавилон и еще прикидывается недотрогой!

Курруби. Я никого от тебя не отваживала. Я люблю нищего из Ниневии, только его одного.

Табтум. Любишь нищего из Ниневии? Вавилонские банкиры тебе нужны — и никто больше! (Она хочет вцепиться Курруби в волосы, Курруби ищет защиты у Акки.)

Первый рабочий. Отцепись от девчонки, шлюха!

Али. И это должен слушать ребенок!

Энггиби. Эта девушка из другого круга.

Табтум. Из другого круга? Ишь какая! Мой круг всегда был хорош для банкиров и виноторговцев.

Акки. Чем ты недовольна, прекраснейшая?

Табтум. Разве есть во всем Вавилоне дом скромнее, чем мой? И грудь красивее моей?

Акки. Что-то я не пойму, какое отношение твоя грудь имеет к Курруби.

Табтум. Я стараюсь быть красивой и юной, сижу на диете, принимаю ванны, делаю массаж, и что же получается? Стоило появиться этой особе, как вся моя клиентура принялась сочинять стихи.

Энггиби (стоя на лестнице справа). Курруби нас возвышает!

Али (стоя на лестнице слева). Курруби нас вдохновляет.

Первый рабочий. Теперь мы знаем, ради чего вкалываем.

Второй рабочий. Ради сребреника в неделю.

Полицейский. Мы стали духовно богаче.

Али, Энггиби, рабочие, полицейский (вместе, торжественно).

Акки. Я не потерплю у себя в доме никаких стихов. Хватит!

Остальные (к ним присоединяются откуда-то вынырнувшие поэты).

Табтум. Значит, вы стали духовно богаче? Могу себе представить. С этим у малышки ничего не выйдет. В нашей профессии честно отрабатывают свое.

Жена первого рабочего. Мой старик бродит под Гильгамешским мостом? В этом злачном месте?

Первый рабочий. Но послушай, мать. Я совершенно случайно проходил мимо.

Жена второго рабочего. И мой тоже здесь!

Второй рабочий. А тебе какое дело? Может, напомнить, чем ты занимаешься с нашим подрядчиком?

Жена первого рабочего. У моего работяги пятеро детей, а он тут рискует жизнью. Всем известно, что мужчина умирает, переспав с этой чертовкой. Это научно доказал профессор из Содома.

Табтум. Вот уж действительно она чертово отродье.

Жена второго рабочего. Она произошла от привидения Лабарту, чудовища с лицом льва. Девушка, в которую влюбляются все подряд, выросла там, где привидение сбросило в печную трубу перо со своих крыльев.

Второй рабочий. Привидение Лабарту, черти, небеса — все это поповские выдумки!

Гиммил. Небеса наказали Вавилон, это же ясно, а милость оказали нищему. Почему? Потому что нищий пьет ослиное молоко, а вы — коровье. Да здравствует нищий Акки! Да здравствует девушка!

Табтум. Разве я не покупала у тебя ослиное молоко, чтобы купаться в нем? А теперь ты заступаешься за эту девицу!

Второй рабочий. Ослиное молоко? Пьет этот нищий? Да от него за версту несет шнапсом и вином.

Первый рабочий. Если вороны и коршуны отведают его мясца, они спьяну рухнут на землю.

Али. Он опустошил мой винный погреб!

Энггиби. А у меня хитростью выманил триста золотых.

Табтум. Я дала ему аж семь монет!

Обе жены рабочих. Он опустошает весь город.

Первый рабочий. Паразит!

Второй рабочий. Асоциальный элемент!

Полицейский (кланяется). Целиком и полностью…

Энггиби. А как он обходится с девушкой?

Али. Заставляет ее готовить!

Первый рабочий. Ему и его поэтам!

Али. А в чем она ходит!

Второй рабочий. Босиком!

Энггиби. В рванье!

Первый и второй рабочий. Он учит ее просить милостыню, учит просить милостыню!

Энггиби. Самое время вздернуть его на виселицу.

Первый рабочий. Подождем царского палача.

Все вместе. Подождем палача!

Полицейский. Девочка моя. Меня зовут Нево. У меня есть домик на Ливанской улице. К новому году меня произведут в вахмистры. Род Нево всегда славился хорошими мужьями. В наших кругах об этом все знают. Ты будешь счастлива. Я мечтаю только о том, чтобы ты целиком и полностью…

Первый рабочий (выбегает вперед). Девушка. Меня зовут Хасан. Я мечтаю только о том, чтобы ты целиком и полностью была счастлива. Я живу почти что за городом, у меня есть маленький садик. Моя старуха приготовит тебе славную комнатку. Ты будешь жить простой, здоровой жизнью, ты останешься довольна.

Жена первого рабочего. Он с ума сошел!

Второй рабочий (протискивается вперед). Девушка. Мое имя Синдбад. Твое место в здоровой пролетарской среде. Моя старуха тоже приготовит тебе славную комнатенку. Я займусь твоим просвещением. Я открою тебе глаза на происки капиталистов. День и ночь я буду готовить тебя к священной борьбе за дело рабочего класса!

Жена второго рабочего. Кажется, мой тоже свихнулся на своей классовой борьбе!

Гиммил (падает перед Курруби на колени). Дитя мое. Я Гиммил. У меня есть доходный дом вблизи Евфрата. Я живу на седьмом этаже, к твоим услугам лифт и вид на висячие сады. Ты будешь дышать воздухом бюргерского уюта и узнаешь, что такое счастье!

Женщины. Гоните ее из города, гоните ее из города!

Али. Дитя мое. Я Али, владелец виноторговой фирмы, дома в городе и виллы на берегу Тигра. Тебе нужна скала, дитя мое, на которую ты могла бы опереться. Я и есть эта скала. На меня можно опереться. Я уверен…

Поэты (выныривая из укрытии). Курруби наша, Курруби наша.

Энггиби. Я Энггиби, генеральный директор всемирно известного банковского дома «Энггиби и сын», но дело не в этом. Мои дворцы, акции и поместья не вечны, как и все на свете. Важнее то, что тебе нужно живое, доброе человеческое сердце; такое сердце бьется в моей груди!

Женщины. Гоните ее из города! Гоните ее из города!

Поэты (хором). Курруби наша! Курруби наша!

Ангел. Курруби, дитя мое Курруби!

Все (в страшном ужасе). Ангел!

Курруби. Ангел, мой ангел!

Ангел. Пролетая мимо, я совершенно случайно заметил тебя в этой веселой неразберихе.

Курруби. Помоги мне, мой ангел!

Ангел. Дитя мое, какое это замечательное открытие — земля! Я восхищен, я счастлив. Меня бьет дрожь от восторга, обилие чудес переполняет меня воодушевлением, промысел Божий внушает мне трепет. Я не устаю изучать, исследовать. В волнении летаю я над землей, пою хвалу ее красе, постигаю новое, делаю заметки. Днем и ночью беспрерывно, без устали занимаюсь я своими исследованиями. И при этом я еще ни разу не окунался в море, в эти воды вокруг. Я изучил только средние широты и Северный полюс. Смотри, что я там нашел — застывшую росу. (Показывает сосульку.) Я исследовал много солнц, но нигде не встречал ничего похожего.

Курруби. Нищий из Ниневии меня бросил, мой ангел. Я люблю его, а он меня бросил.

Ангел. Недоразумение, дитя мое, простое недоразумение. Он вернется, только не теряй терпения. Земля так невообразимо прекрасна, что человек легко теряет голову. Это естественно. Нельзя без волнения взирать на эту синеву небес, на красноватый песок и серебристый блеск ручья. Как тут не воздеть молитвенно руки, как не содрогнуться от восторга! А растения! А звери! Белизна лилии, желтый окрас льва, коричневый — газели. Даже у людей разный цвет кожи. Взгляни-ка на это чудо. (Показывает на подсолнух.) Разве найдешь такое на Альдебаране, на Канопусе, на Альтаире?

Курруби. Люди преследуют меня, мой ангел. Несчастье принесла я в город Вавилон. Слезы несет в море Евфрат. Любовь ли, ненависть ли — все меня убивает.

Ангел. Все уладится, дитя мое, все уладится самым лучшим, самым чудесным образом. (Он расправляет крылья.)

Курруби. Не покидай меня, мой ангел! Останься со мной! Защити меня своей божественной силой. Отнеси меня к моему возлюбленному!

Ангел. Мне нельзя терять времени. Я не позволяю себе ничего лишнего. Ведь очень скоро мне возвращаться в туманность Андромеды и ползать по красным исполинам. Я должен исследовать, дитя мое, должен исследовать. Все новые и новые тайны открываются передо мной.

Акки (устало). Ну вот, он тоже начал сочинять стихи.

Ангел.

Курруби. Останься, мой ангел, останься!

Ангел. Прощай, Курруби, прощай, дитя мое. (Улетая.) Прощай.

Курруби опустилась на колени и закрыла лицо руками.

Поэты (осторожно высовывая головы из саркофагов). Значит, это все-таки был ангел.

Гиммил (запинаясь). Прилетел средь бела дня.

Полицейский (вытирая пот со лба). И сел на голову нашего национального героя.

Первый рабочий (все еще будто во сне). Замечательный вестник Божий.

Жена первого рабочего (тоже мечтательно). Из себя такой высокий, в крыльях разноцветные перышки.

Второй рабочий. Он пролетел надо мной, как огромная летучая мышь.

Энггиби. Я жертвую на колокол. Колокол Энггиби.

Али. А я учреждаю столовую Али — бесплатный стол для богословов.

Женщины. Мы идем исповедоваться.

Оба рабочих и Гиммил. Мы немедленно вступаем в церковную общину!

Полицейский. К счастью, я всегда ходил в церковь!

Энггиби. Вавилоняне! К нам спустился ангел. Настал час прозрения. Как банкир и человек холодного ума я говорю: грядут смутные времена.

Первый рабочий. Заработки стали хуже!

Гиммил. Всем подавай коровье молоко!

Али. Потребление вина падает.

Энггиби. А тут еще неурожай.

Жена первого рабочего. Землетрясение!

Жена второго рабочего. Нашествие саранчи.

Энггиби. Неустойчивая валюта, в прошлом году эпидемия кори, а в позапрошлом — чумы. А все почему? Потому что мы не верили в Бога. Все мы в большей или меньшей степени были атеистами. Теперь все зависит от того, как мы обойдемся с девушкой, которую ангел принес на землю, спустившись из туманности Андромеды.

Гиммил. Она не должна просить подаяние.

Первый рабочий. Ей надо уйти от Акки.

Второй рабочий. От этих поэтов.

Жена первого рабочего. От этих чернильных душ.

Табтум. Погрязших в паутине и пожелтевших пергаментах.

Энггиби. Окажем девушке наивысшую честь, какую мы способны оказать, и небеса будут к нам благосклонны.

Али. Провозгласим ее нашей царицей.

Энггиби. Иначе нас ждет беда. Нельзя враждовать с небесами. Со всемирным потопом мы кое-как справились, но экономический кризис — это еще большая катастрофа.

Жена первого рабочего. Отведем девушку к царю!

Поэты. Останься с нами, Курруби, останься с нами.

Курруби. Я хочу остаться с тобой, нищий Акки, под этим мостом, рядом с Евфратом, вблизи твоего сердца.

Голоса. В Евфрат нищего!

Полицейский. Ты знаешь о моем чувстве, нищий. Ты знаешь, что у меня есть свой домик на Ливанской улице и что я, Нево, в состоянии сделать Курруби счастливой. В скромных рамках, естественно. Но теперь мой долг отвести девушку к царю, а твой — отпустить ее. (Вытирает пот со лба.)

Толпа. Да здравствует полиция!

Курруби. Помоги мне, Акки.

Акки. Не могу, дитя мое. Нам нужно расстаться. Десять дней бродили мы по улочкам Вавилона, по его площадям, в лохмотьях, а по ночам ты спала, тихо дыша, в самом теплом из моих саркофагов, под негромкий скулеж моих поэтов. Никогда я не просил милостыню так гениально. Но теперь мы должны расстаться. Я не имею на тебя никаких прав. Я случайно выменял тебя, частичка небес прилепилась ко мне, клочок божественной милости, невесомый и светлый, но порыв ветра уносит его от меня.

Курруби. Я обязана слушаться тебя, мой Акки. Ты взял меня к себе. Ты кормил меня, когда я хотела есть, поил, когда меня мучила жажда. Когда меня одолевал страх, ты пел мне свои чудные песни, когда я зябла, ты укрывал меня своим плащом, когда я уставала, ты нес меня на своих сильных руках.

Акки. Иди к царю Навуходоносору, дитя мое.

Первый поэт. Останься с нами, Курруби, останься со своими поэтами!

Толпа. К Навуходоносору! К Навуходоносору!

Поэты.

Курруби. Прощай, мой Акки, прощайте, мои поэты.

Поэты.

Толпа (издали). Курруби! Наша царица Курруби!

Акки. Ничего не имею против ваших жалобных стонов, поэты, но вы преувеличиваете. Говорите, что поедаете отбросы, а сами с аппетитом лопаете мой суп. Я сомневаюсь в искренности вашего отчаяния. Высокое кулинарное искусство — это единственная способность человека, о которой нельзя сказать ничего дурного. Не злоупотребляйте ею, поэты.

Человек в парадном костюме. Приветствую тебя, нищий Акки, приветствую тебя.

Акки. Чего тебе надо?

Человек в парадном костюме. Просто дух захватывает, до чего хороша девушка. Голова кругом идет. Я видел с моста, как ее уводили.

Акки (сердито). Я бы воспитал из этого ребенка лучшую нищенку в мире, а теперь она станет просто царицей.

Человек в парадном костюме. Недобрый будет брак, дикий.

Акки (в ярости). Царь на руках ее будет носить!

Человек в парадном костюме. Не будет между ними мира. Не хотел бы я видеть это. Как подумаешь о том, что царь пинал девушку ногами, так в дрожь бросает при мысли о ее будущем.

Акки. Пинал ногами?

Человек в парадном костюме. На берегу Евфрата.

Акки. На берегу Евфрата?

Человек в парадном костюме. В то утро.

Акки (вскакивает). Значит, нищий из Ниневии — царь?

Человек в парадном костюме. Я был там и все видел. Его величество переоделись нищим.

Акки. Зачем?

Человек в парадном костюме. Чтобы уговорить тебя поступить на государственную службу. А потом ангел передал ему девушку. Возвышенный миг, торжественный миг!

Акки (в страхе вытирает пот со лба). Миг, который мог бы плохо для меня кончиться. Мне опять повезло. (Подозрительно.) А ты кто?

Человек в парадном костюме. Палач.

Акки. Привет. (Пожимает ему руку.)

Палач. Здравствуй.

Акки. Ты в гражданской одежде.

Палач. Вешать нищих в мундире я не имею права. У меня четкие предписания.

Акки. Хочешь супчику с говядиной?

Палач. Это что — ловушка? Меня в нее не заманишь.

Акки (с невинным видом). Какая ловушка?

Палач. Ты ушел от ламашского палача, так же как от палачей из Аккада и Киша[22].

Акки. Это были палачи на службе у герцогов, а не у царя. Меня повесит только царский палач. Тогда у меня будет чем гордиться, я предпочитаю все лучшее. Чтобы почтить тебя, приглашаю на суп с говядиной.

Палач. Тронут, тронут. Оклад у меня такой, что не очень-то разгуляешься. О супе с говядиной знаю только понаслышке.

Акки. Садись на этот трон давно истлевшего властителя мира.

Палач (осторожно усаживаясь). Ты в самом деле не заманиваешь меня в ловушку?

Акки. Да нет же.

Палач. Я неподкупен. Что бы мне ни предлагали, золото или плотские утехи, все отскакивает от меня как от стенки горох. Когда совсем недавно я должен был повесить целое племя в Мизии, мне предложили множество ослов и овец. Но тщетно. Мизийцы тысячами висели под вечерним солнцем, ряд за рядом.

Акки. Я тебе верю.

Палач. Пожалуйста, испытай меня.

Акки. А какой в этом смысл?

Палач. Ну пожалуйста, прошу тебя. Ничего я так не люблю, как испытывать себя на стойкость.

Акки. Ладно. Будь у меня для тебя невеста, юная, с упругими бедрами…

Палач (гордо). Исключено.

Акки. Мальчик с розовой кожей, гибкий…

Палач (сияя). Не соблазнишь, не соблазнишь.

Акки. А если я шепну тебе на ухо, в каком месте Евфрата лежат мои сокровища?

Палач. Ничего не выйдет. Будешь повешен. (Ликующе.) Ты видишь? Меня зовут Зиди Неподкупный.

Акки. За это ты получишь самый лучший кусок мяса. Обед!

Поэты. Звон! Чудесный звон!

Акки. Это поэты, почтеннейший.

Палач. Очень рад, искренне, от всей души рад!

Акки. Омар, карманник, и Юсуф, взломщик. Мои соседи, они живут вон под тем мостом.

Палач. Знаю, знаю. Я должен повесить их на следующей неделе.

Фигуры (кряхтя). Есть! Мы хотим есть!

Акки. Вот ваша доля, воронье племя!

Палач. До чего вкусный суп. Ну прямо праздник для моих костей.

Акки. Я вижу, ты доволен.

Палач. Доволен, доволен. Превосходная говядина. Не обед, а пиршество. Но ты все равно будешь повешен.

Акки (подливает палачу в миску). Вот тебе еще.

Палач. Не суп, а объедение.

Акки. Хочешь бутылочку лучшего египетского вина? (Наливает всем вина.)

Палач. Я жажду, жажду всей душой. Это же вакханалия, настоящая вакханалия. Мы отмечаем юбилей. В сотый раз запрещают твою профессию, в десятый раз тебя собираются повесить. Я подсчитал. Я пунктуален, когда дело касается нашей отечественной истории. Веду дневник. Возникают империи, исчезают империи — я все записываю. А люди? Они меняются вместе со временем. Меняют профессии, моды, религию, сословия, обычаи. Без дневника легко попасть впросак. Ты один не меняешься. Что бы ни случилось, кто бы тебя ни преследовал, ты остаешься нищим. Твое здоровье. (Все пьют.) Ты настойчив, как настойчив наш архиминистр со своими бесчисленными царскими канцеляриями. Выпьем и за его здоровье. (Все пьют.) Он, как и ты, непотопляем. Управляет царями, тайно правит миром с помощью своих чиновников. А третий — это я. Так выпьем, наконец, и за мое здоровье. (Все пьют.) Я тоже не меняюсь, во все времена остаюсь палачом. Могу с гордостью возвестить об этом небесам. Бюрократы, нищие и палачи. Вот тайный остов мира, остающийся неизменным.

Акки. Выпьем то, что осталось.

Палач. Выпьем. Остатки сладки. Жаль, что я пришел сюда по долгу службы. Мир станет беднее, когда я расправлюсь с тобой. Но пора браться за свое мрачное ремесло. Суп мы съели, мясо тоже, бутылка пуста. Хочешь висеть вон на том фонаре или предпочитаешь городской парк?

Акки. Я бы предпочел фонарь перед царским дворцом.

Палач. Прекрасная идея, но ее трудно осуществить. Фонари перед дворцом зарезервированы для членов правительства. Проще всего повесить тебя на перилах моста. Мой подручный уже наверху. Эй, Халеф!

Голос сверху. Да, мастер. Одну минутку.

Палач. Покорнейше прошу.

Палач. Хочешь сделать какое-нибудь распоряжение?

Акки. Все, что у меня есть, я завещаю поэтам. Не знаю только, что делать с антикварной лавкой в переулке Всемирного потопа.

Палач. У тебя есть антикварная лавка?

Поэты. Антикварная лавка?

Акки. Выпросил на прошлой неделе. В тот день на меня нашло вдохновение, я был в великолепной форме.

Палач. Антикварная лавка — это предел моих желаний.

Акки. Я не знал, что ты интересуешься такими вещами.

Палач. Сидеть в окружении скульптур и читать классиков — что может быть лучше?

Акки (качая головой). Странно. Палачи из Ламаша, Киша и Аккада тоже тянулись к образованию.

Палач. Горько признаваться, но у меня однообразная, безрадостная жизнь. Знай себе вешай, а впереди никакого просвета. Разве что какой-нибудь министр изредка бросит подачку. Вот у тебя совсем другое дело. Ежедневное общение с поэтами, шумные празднества, суп с говядиной.

Акки. Больших палачей откармливают как на убой, а маленьких держат на голодном пайке. Я готов пойти тебе навстречу. Меняю свою антикварную лавку на твое ремесло.

Палач (нерешительно). Ты хочешь стать палачом?

Акки. Это единственная профессия, которую мне еще не удавалось выпросить.

Палач (падает на царский трон). Боже мой!

Акки (обеспокоенно). Что с тобой, Зиди Неподкупный, опора тайного остова мироздания?

Палач. Воды! Скорее! Не то у меня будет сердечный приступ.

Акки. Выпей шнапсу. Тебе станет лучше. (Он осторожно, все еще с петлей на шее, слезает с царского трона и подает палачу бутылку.)

Палач. Голова закружилась. Где же наша честь, наша вавилонская гордость?

Акки (удивленно). А что им делать здесь, под сводами Гильгамешского моста?

Палач. Я имею право уступить свою должность каждому, кого казню. Это записано в договоре, который я подписал еще самонадеянным юношей, когда мечтал изучать искусство. Думал заработать денег. Но ни один даже самый жалкий рабочий, ни один паршивенький министр, ни один вшивый бродяга не соглашался стать палачом и сохранить себе жизнь. Даже в самые глухие тысячелетия. Вошедшая в пословицу вавилонская гордость оказывалась сильнее жажды жизни.

Акки. Вот видишь, я всегда считал, что гордыня погубит Вавилон.

Палач. Я потрясен твоим предложением избавить меня от этой мучительной жизни. Ты в самом деле хочешь обменять свою антикварную лавку на мою презреннейшую, убогую профессию?

Акки. Ты видишь свою работу в ложном свете, палач. Профессии, особенно низменные, надо возвышать, придавать им новый смысл, иначе они обречены. Вот я, к примеру, был однажды миллиардером.

Палач (удивленно). Миллиардером?

Поэты. Расскажи, нищий, расскажи!

Акки. Ну что ж, послушайте макаму о профессиях, которые я выпросил. (Он вынимает голову из петли и держится за веревку рукой.) В чудесную ночь, майскую ночь я обольстил миллиардерову дочь и таким вот манером сам стал миллиардером. Человек упорный, стойкий и непокорный, чтоб остаться самим собой, объявил я богатству бой. Послушай же до конца исповедь мудреца. С утра до ночи я кутил что есть мочи, в долги залезал и все пропивал, леса и замки дарил куртизанкам, спускал без стыда целые стада, проиграл в одиночку золота бочку, табун коней и пару тысяч свиней, дорогие предметы, зеркала и самоцветы — все до последнего сундука пошло с молотка, не прошел и год, а я уже банкрот, в кармане ни гроша, зато нараспашку душа, и под этот шумок еще с пяток особ торгового звания лишились своего состояния; страна разорилась, власть переменилась. Вот так, мой гонитель, поступает мыслитель, спасая от зла престиж ремесла.

Один из поэтов. А дочь миллиардера?

Акки. Вышла замуж за судебного исполнителя. (Он отбрасывает петлю. Веревка скользит вверх и исчезает.) Лежа на бумаге в своем саркофаге, думал я день и ночь, как бы людям помочь, старался понять, отчего опять люди добрые кое-как прозябают, а подлые победу справляют, и, накопивши сил, я про себя решил обдуманно, а не сдуру пуститься в новую авантюру. Где шармом, а где нахрапом, то лестью, то тихой сапой, прищелкивая каблуками, расшаркиваясь сапогами, поддакивая аристократам, патриотам и бюрократам, везде лебезил без меры и втерся-таки в доверие к одному генералу, которому жить оставалось мало. Умирая, сей господин мне завещал титул и чин, и, значит, выпало мне войну объявить войне и гром побед заглушить, ради этого стоило жить, видно, при всем при том, не зря я вилял хвостом, я придумал, верьте не верьте, как войну избавить от смерти; когда я войско вел на Аккад, каждый из трехсот тысяч солдат умереть был рад, но я проиграл сражение века, не потеряв ни одного человека. Все живыми вернулись домой, ни один не пал как герой. Вот, палач, мудреца завет: лучше кровопролитных побед бескровное поражение.

Палач. Вот это достижение! Как тебе удалось? Ведь поражения влекут за собой большие потери.

Акки. Я не отдал приказ о наступлении.

Палач. Удивительно! Достойно восхищения!

Акки. Видишь, как можно воспользоваться самой жалкой профессией. Любое дело способно приносить добро.

Палач (осторожно). И ты считаешь, что в антикварной лавке я заработаю на суп с говядиной? Хоть бы раз в месяц попировать от души.

Акки. Суп с говядиной у тебя будет трижды в неделю, а по воскресеньям гусь.

Палач. Вот это да! Какой поворот событий!

Акки. Давай свой мундир, палач.

Палач. В этом чемоданчике. После тебя я должен был повесить географов и астрономов.

Акки. Повесить — значит отпустить.

Палач. Тебе будет недоставать поэтов. Сожалею.

Акки. Напротив. Я заранее радуюсь тишине царских палат. (Он надевает плащ палача.)

Первый поэт. Не надевай эту одежду.

Второй поэт. Не лишай себя чести.

Третий поэт. Не становись палачом.

Четвертый поэт. Как теперь мы будем воспевать тебя?

Акки. Ваша вечная беда в том, вавилонские поэты, что вы не чувствуете приближения опасности. Разве вы не видите, что надвигается большая беда? Курруби ищет своего нищего, а находит царя. Днем и ночью идут аресты, армия уже на марше, государство непогрешимо: за каждым из нас найдется какой-нибудь грешок. Хотите, расскажу вам свою последнюю, самую горькую макаму? Макаму об оружии слабых?

Первый поэт. Расскажи нам последнюю, самую горькую макаму!

Поэты. Пока ты не ушел, пока не исчез!

Второй поэт. Пока нас не погнали на государственную службу.

Акки. Хочешь выжить в этом мире — запомни, как дважды два четыре: ты мир сперва познай и вслепую не шагай по неведомой дороге, чтоб не протянуть ноги. От того, кто у власти, всякие напасти, не будь смешон и не лезь на рожон с голыми руками или держа в них только камень, все равно не одолеть слабому сильного, только смех это вызовет у тех, кто жестоки и сильны и до зубов вооружены; подвиг слабого нелеп, беспомощен и слеп. А теперь послушайте нищего, которого преследовали, пытали и не раз на смерть обрекали. Власть имущие зверствуют все пуще, на твой дом и подругу норовят наложить руку, коли положат на них глаз, но то, что презирают, без внимания оставляют. Это умному наука, тут, видишь ли, вот какая штука: кто к чему-нибудь стремится, может жизнью расплатиться, шансы выжить у того, кто не имеет ничего. А теперь, приятель мой, послушай вывод мудрости земной: ходи по миру гол и бос — доживешь до седых волос. И запомни наперед: хитрость города берет. Бродягой по свету шляйся, пьянствуй и унижайся, прикинься поэтом или рабом — и тебя впустят в каждый дом. Сноси позор и обиду и не подавай виду, что умеешь любить, надеяться и грустить, не руби правду-матку сплеча, лучшие чувства спрячь под одеждой палача. (Надевает на лицо маску и стоит в красном палаческом облачении.)

Действие третье

Нимрод. Ну, царь Навуходоносор, что это с тобой? Почему ты уже несколько дней и ночей не спишь, сидя в своем дворце, почему топаешь ногами по моим плечам?

Навуходоносор. Я люблю Курруби.

Нимрод. Выходит, ты любишь девушку, которую обменял на подставку для ног.

Навуходоносор. Я велю тебя высечь.

Нимрод. Валяй! Все равно не сможешь терзать меня так, как я тебя терзаю.

Навуходоносор. Молчи, башка, застрявшая у меня между ног.

Нимрод. Молчу.

Навуходоносор. Говори! Говори!

Нимрод. Вот видишь, ты не выносишь даже моего молчания.

Навуходоносор. Расскажи о Курруби. Ты ее видел. Она дала тебе попить грязной воды из Евфрата.

Нимрод. Ты завидуешь мне?

Навуходоносор. Я завидую тебе.

Нимрод. Она была закрыта покрывалом. Но и под ним я увидел ее красоту, прежде чем ты узнал ее.

Навуходоносор. Ее красота озаряет Вавилон божественным светом, и даже в мой дворец долетают песни влюбленных.

Паж.

Нимрод. Слышишь? Даже паж сочиняет стихи.

Паж.

Навуходоносор (тихо). Палач.

Акки. Ваше величество?

Навуходоносор. Казни пажа, сочиняющего стихи.

Паж.

Акки. Разумно, ваше величество. Энергичные решения всегда к месту. (Выходит направо.)

Паж.

Навуходоносор (тихо). Пусть умрут все, кто любит Курруби.

Нимрод. Тогда тебе придется истребить все человечество.

Навуходоносор. Я велю выжечь тебе глаза.

Нимрод. Выжги мои глаза, залей уши свинцом, заткни мне рот! Мои воспоминания тебе не вырвать из моего тела.

Навуходоносор. Архиминистр!

Архиминистр. Ваше величество? Навуходоносор. Брось бывшего царя в самое глубокое из моих подземелий.

Архиминистр. Я законодатель. В законе написано, что ноги царя должны покоиться на плечах его предшественника. Падет закон, падет и царь.

Навуходоносор. Тогда измени закон.

Архиминистр. Невозможно. Иначе рухнут пятьсот тысяч параграфов вавилонского законодательства, логически вытекающих из закона о власти царя, и в стране воцарится хаос. (Он удаляется.)

Нимрод (со смехом). Мне он тоже всегда говорил об этом.

Навуходоносор. Но количество параграфов каждый раз вырастало. До бесконечности.

Нимрод. Как и количество канцелярий.

Навуходоносор. Мне остается только подставка для ног.

Нимрод. И твой сын, наследный принц.

Навуходоносор. Твой сын.

Нимрод. Наш сын, наследник нашего могущества. Никому не известно, кто произвел его на свет. Мы оба пьяные пробирались тайком к его матери.

Навуходоносор. Мы связаны одной цепью, я и ты.

Нимрод. Навсегда, навсегда.

Навуходоносор. Вот уже многие тысячи лет.

Вместе. Сверху я, снизу ты, снизу я, сверху ты, и так без конца.

Навуходоносор. Палач!

Акки (входит слева). Ваше величество?

Навуходоносор. Подойди ближе.

Акки. Пожалуйста, ваше величество.

Навуходоносор. Ближе ко мне. Можешь снять свою маску.

Акки. Лучше не надо.

Навуходоносор. Я чувствую себя не в своей тарелке, если тебя нет рядом.

Акки. Не забывайте о том, что нас разделяет, ваше величество.

Навуходоносор. Ты самый низкооплачиваемый чиновник моего двора, а выполняешь самую трудную работу. Вот тебе чек на тысячу золотых.

Акки. Лишь бы он попал в хорошие руки.

Навуходоносор. Ты единственный в моем царстве, кто не притворяется, не выдает себя за другого.

Акки. Вы немного преувеличиваете, ваше величество.

Навуходоносор. Географы и астрономы уже наказаны?

Акки. Подземелья очищены от них.

Навуходоносор. С нищенством покончено?

Акки. Полностью.

Навуходоносор. А с Акки?

Акки. Даже вы не узнали бы его, окажись он перед вами.

Навуходоносор. Повешен?

Акки. Взлетел наверх.

Навуходоносор. Болтается туда-сюда под вечерним ветром?

Акки. Вращается в высоких кругах.

Навуходоносор. Впервые после Всемирного потопа чувствуется прогресс. Человечество принимает более четкие формы, движется навстречу гуманности. В социальной сфере мы навели порядок, теперь надо разобраться с интеллектуалами и выступить либо против поэтов, либо против богословов.

Акки (вздрагивает). Только не поэты. У нас всегда была такая тишина в подземельях, а теперь даже паж сочиняет стихи.

Навуходоносор. Ты его еще не казнил?

Акки. Согласно дворцовому церемониалу, казнь пажей производится в ночные часы. Давайте, ваше величество, примем меры против богословов. Они не так шумливы.

Навуходоносор. Мы решим этот вопрос после беседы с верховным теологом. Выполняй свой долг, готовь государственную виселицу.

Навуходоносор. Утнапиштим!

Утнапиштим. Что ты хочешь от меня, царь Навуходоносор?

Навуходоносор. Плюнь в лицо голове, что зажата у меня между ног.

Утнапиштим. По закону, который ты сам же и утвердил, я освобожден от этой церемонии.

Навуходоносор. Тогда предай подставку под моими ногами вечному проклятию.

Утнапиштим. Мой долг — молиться во благо человечества.

Навуходоносор. Можешь сесть.

Утнапиштим. Благодарствую.

Навуходоносор. Мне нужен совет.

Утнапиштим. Я слушаю.

Навуходоносор (немного поколебавшись). Ты был с нами в то злосчастное утро, когда на берегу Евфрата появился ангел.

Утнапиштим. Событие, способное сбить богослова с толку. Я отказывался верить в ангелов и написал несколько трактатов против этой веры; пришлось даже сжечь на костре двух профессоров теологии, разделявших эту веру. Мне казалось, Богу не нужны помощники. Он всемогущ. И вот меня почти что вынудили пересмотреть мои устоявшиеся взгляды на ангелов, а это не так просто, как кажется людям непосвященным, ибо на всемогущество Господа нельзя поднимать руку.

Навуходоносор. Я тебя не понимаю.

Утнапиштим. Не беспокойтесь, ваше величество. Мы, теологи, тоже почти никогда не понимаем друг друга.

Навуходоносор (смущаясь). Ты видел, как я пинал девушку ногами.

Утнапиштим. Это потрясло меня.

Навуходоносор (с болью). Я люблю эту девушку, Утнапиштим.

Утнапиштим. Мы все любим это дитя.

Навуходоносор. Весь город слагает о ней стихи.

Утнапиштим. Знаю, я тоже пытался воспеть ее в стихах.

Навуходоносор. И ты тоже? Самый старый из людей.

Я оскорблен небесами.

Утнапиштим. Ты ревнуешь только к самому себе, царь Навуходоносор.

Навуходоносор (смущений). Продолжай.

Утнапиштим. Если мы, о царь, хотим разобраться в тайнах мироздания, которые, не скрою, существуют, мы должны исходить из предположения, что небеса всегда правы.

Навуходоносор (мрачно). В моем конфликте с небесами ты встал на сторону небес. Очень жаль, но мне придется тебя казнить. Палач!

Акки (радостно). Значит, все-таки богословы, ваше величество. Прошу вас.

Утнапиштим (с достоинством встает со своего места). Как тебе будет угодно.

Навуходоносор (испуганно). Садись, дорогой Утнапиштим. Я не тороплюсь. Палач немного подождет. Продолжай.

Акки. Только не давайте себя разжалобить, ваше величество. С богословами надо быть построже. (Выходит.)

Утнапиштим (холодно). Ты, кажется, склонен думать, что обманул небеса, выдав себя в ту ночь за нищего. Это смешно. Ангела ты ввел в заблуждение, но пославшие его небеса точно знали, кому он передавал девушку. Тебе, царь Навуходоносор. По-другому и быть не могло, ибо Господь не только всемогущ, но и всеведущ, как я доказал.

Навуходоносор (мрачно). Девушка предназначена небесами ничтожнейшему из людей.

Утнапиштим. Никогда не следует воспринимать слова небес буквально, их надо понимать в самом общем смысле. Если смотреть с того громадного расстояния, с какого небеса взирают на нас, то все люди покажутся почти одинаково ничтожными. Бог хотел одарить тебя своей милостью, а ты по собственной глупости отверг его дар.

Навуходоносор (немного помолчав, дружелюбно). То, что я сказал о твоей казни, конечно, чепуха.

Утнапиштим. Благодарю тебя.

Навуходоносор. И вообще в моем царстве надо способствовать развитию богословия. Все остальные науки я велю запретить.

Утнапиштим. Как ни похвально твое усердие, но злоупотреблять им не следует.

Навуходоносор. В таком случае повесим только поэтов.

Утнапиштим. Мне очень жаль.

Навуходоносор. В совершенном государстве недопустимо распространять вымыслы. В своих стихах поэты рассказывают о несуществующих чувствах, публикуют вымышленные истории и фразы, лишенные смысла. Я думаю, богословие должно быть заинтересовано, чтобы истребить все это.

Утнапиштим. Совсем не обязательно.

Навуходоносор. Палач!

Акки (входит слева). Иду, тороплюсь. Государственная виселица для верховного теолога приготовлена.

Навуходоносор. Я повелеваю арестовать поэтов.

Акки (испуганно). Поэтов?

Навуходоносор. Их нужно истребить.

Акки. Тогда уж только эпиков. Они спокойнее других.

Навуходоносор. Лириков и драматургов тоже.

Навуходоносор. Тем самым конфликт между государством и церковью улажен.

Утнапиштим. Уже в который раз.

Навуходоносор. И ты полагаешь, мне следует жениться на девушке?

Утнапиштим. Удивляюсь, что ты до сих пор этого не сделал.

Архиминистр (входя справа). Ваше величество! Ангел на глазах у всех спустился с неба в городской парк, он ловит колибри и собирает кокосовые орехи, перепархивая с пальмы на пальму.

Утнапиштим (радостно). Мой секретарь сообщает, что число вступивших в лоно государственной веры превзошло наши самые смелые ожидания.

Архиминистр. В политическом смысле явление внеземного создания оказывает не такое уж положительное влияние. Народ в восторге. Толпа прорвалась во двор резиденции и требует, чтобы ваше величество женились на Курруби. Девушку, увенчанную цветами, в паланкине банкира Энггиби несут сюда.

Утнапиштим. Мятеж?

Архиминистр. Стихийное восстание. Оно, правда, отличается консервативно-вавилонским характером, но все же вызывает некоторые опасения.

Навуходоносор и Нимрод (одновременно). Подавить!

Архиминистр. Нужно не подавлять восстание, а направить его к нужной нам цели.

Навуходоносор и Нимрод (одновременно). Наш трон в опасности. Мы слушаем тебя, архиминистр.

Архиминистр. Ваши величества! Вавилонский трон, это возвышенное сооружение, берущее начало в седой древности, основанное нашим национальным героем Гильгамешем, это подлинное средоточие земли, к которому тянутся все народы…

Навуходоносор и Нимрод (вместе). Какая точная, какая остроумная формулировка!

Архиминистр. …в ходе тысячелетий стало вызывать такое недоверие, что его повсюду рассматривают как позорное правление всех времен.

Навуходоносор и Нимрод (вместе). Как ты осмеливаешься говорить такое. Палач!

Архиминистр. Ваши величества, вам незачем беспокоить палача. Речь идет не о моем личном мнении, а с констатации политического характера.

Навуходоносор и Нимрод (вместе). Продолжай.

Архиминистр. У вавилонян считается хорошим тоном придерживаться республиканских взглядов. Сборище возбужденного народа во дворе резиденции — только симптом. Надо действовать решительно, не то исчезнет царство.

Навуходоносор и Нимрод (вместе). Как исчезает с приходом весны снег в северных районах.

Утнапиштим. Что же делать, архиминистр?

Архиминистр. Надо немедленно сделать царицей девушку Курруби, красота которой покоряет даже меня, старика.

Утнапиштим. Постулаты религии и государственные интересы смыкаются самым тесным образом.

Архиминистр. Никогда еще заведомо гиблое дело не разрешалось столь удачно. Как политик, я восхищен. У нас появилась возможность метафизически закрепить то, что в политическом отношении было крайне неустойчивым. В Курруби, в небеса верят сегодня все. Если мы сделаем девушку нашей царицей, идея республиканизма исчезнет на несколько тысячелетий. Надо только подчиниться массам, и все будет в полном порядке. Можно надеяться, что вскоре у нас появится новый наследник престола. Хотя благодаря превосходной работе моих канцелярий даже не очень способный правитель вряд ли сможет принести много вреда, но с политической точки зрения это, разумеется, нежелательно.

Навуходоносор и Нимрод (вместе). Введите девушку.

Архиминистр (восторженно). Вот она!

Утнапиштим. Входи, дочь моя.

Архиминистр. Входи, дитя мое.

Навуходоносор и Нимрод (вместе). Добро пожаловать к нам.

Курруби (останавливается в испуге). Двойное существо.

Навуходоносор и Нимрод (вместе). Ты стоишь перед царем Вавилона.

Курруби (видит переодетого палачом Акки). Кто этот человек в красном?

Навуходоносор и Нимрод (вместе). Палач.

Курруби (испуганно). Кто это?

Навуходоносор и Нимрод (вместе). Безобидное существо, иногда оно тут гуляет.

Курруби (боязливо подходит ближе). Ты самый могущественный из людей?

Навуходоносор и Нимрод (вместе). Самый могущественный.

Курруби. Чего ты от меня хочешь?

Навуходоносор и Нимрод (вместе). Вавилоняне желают, чтобы ты стала моей женой.

Курруби. Я не могу стать твоей женой.

Навуходоносор. Ты любишь?

Курруби. Я люблю.

Навуходоносор. Поэта?

Курруби. Поэтов я люблю за то, что они поэты.

Навуходоносор. Тебя видели со старым мошенником и сочинителем на улицах, а ночью под мостами.

Курруби. Нищего Акки я люблю, как любят отца.

Навуходоносор (с облегчением). А кого ты любишь любовью девушки?

Курруби. Нищего из Ниневии с труднопроизносимым именем, великий царь.

Навуходоносор. Нищего из Ниневии?

Курруби (обрадованно). Ты его знаешь?

Навуходоносор. Забудь о нем. Он был печален, расстроен и одинок.

Курруби. Я не могу забыть его.

Навуходоносор. Он пропал. Его имени нет в списках моих канцелярий.

Курруби. Я ищу его.

Навуходоносор. Это был призрак, возникший в тумане над Евфратом.

Курруби. Я его видела.

Навуходоносор. Он мог тебе присниться.

Курруби. Я его поцеловала.

Навуходоносор. Ты любишь того, кого нет на свете.

Курруби. Он есть, потому что я его люблю.

Навуходоносор. Тогда уходи.

Курруби (кланяясь). Благодарю тебя, великий царь.

Курруби (узнает сначала Нимрода). Пленный, которому я дала напиться.

Нимрод. Да, это я.

Курруби. Нищий из Ниневии, которого я люблю.

Навуходоносор. Нищего, которого ты ищешь, не существует. Это был ночной призрак, он растворился, превратился в ничто. Ты любила нищего, теперь же тебя любит царь. За пинки, полученные от меня, я дам тебе всю землю. Знатные люди империи будут склоняться перед тобой, я принесу небесам неисчислимые жертвы. (Хочет подвести ее к трону.)

Курруби (словно пробудившись). Ты не царь. Ангел отдал меня тебе, потому что ты нищий.

Навуходоносор. Я никогда не был нищим, я всегда был царем. В тот раз я только переоделся нищим.

Курруби. Это сейчас ты переоделся царем. На берегу Евфрата ты был человеком, которого я любила, а теперь ты призрак, которого я боюсь. Давай убежим!

Навуходоносор. Дорогая Курруби, мне надо править миром.

Нимрод (злорадно). Я буду им править!

Навуходоносор. Прочь отсюда!

Курруби. Забудь об этом страшном сне. Ты не царь. Стань снова нищим, каким ты был всегда. Уйдем из этого каменного дома, из этого каменного города. Я буду просить для тебя милостыню, заботиться о тебе. Мы будем спать на земле, прижавшись друг к другу, под звездным небом.

Навуходоносор. Верховный богослов!

Утнапиштим. Чего ты хочешь от меня?

Навуходоносор. Бывшему царю едва не удалось снова сесть на трон, а девушка требует, чтобы я стал нищим. Она не понимает, что я никогда не был нищим. В человеческих делах она неопытна. Общение с ангелами и особенно с поэтами вскружило ей голову. Поговори ты с ней.

Утнапиштим (сердечно). Я вавилонский богослов, дитя мое.

Курруби (радостно). О, значит, ты думаешь о Боге?

Утнапиштим (улыбаясь). Я все время думаю о Боге.

Курруби. Ты хорошо его знаешь?

Утнапиштим (с легкой скорбью). Увы, не так хорошо, как ты, дитя мое, ты вблизи видела его лицо. Я всего лишь человек, а от людей Бог скрыт. Нам не дано видеть его, нам дано только искать его. Ты любишь царя, дитя мое?

Курруби. Я люблю нищего, которому отдал меня ангел.

Утнапиштим. Царь и этот нищий — одно и то же лицо. Следовательно, ты любишь царя.

Курруби (опускает голову). Я могу любить только нищего.

Утнапиштим (улыбаясь). Значит, ты хочешь, чтобы царь стал нищим?

Курруби. Я не хочу ослушаться ангела.

Утнапиштим. Который отдал тебя нищему, а нищий оказался царем. Ты в замешательстве, я понимаю. Не знаешь, стать ли тебе царицей или царю стать нищим. Разве не так, дочь моя?

Курруби. Так, ваше преподобие.

Утнапиштим. В дни моей молодости, когда начался Всемирный потоп, я был убежден, что небеса, выражаясь нашим странным языком богословия, предъявляют нам, людям, абсолютные требования, но чем старше я становлюсь, тем яснее понимаю, что это не совсем верная точка зрения. Небеса требуют от нас прежде всего возможного. Они знают, что нас нельзя одним махом сделать совершенными существами, так нас можно только погубить. Поэтому небеса любят нас при всем нашем несовершенстве. Они терпеливы с нами и удовлетворяются тем, что снова и снова наставляют нас на путь истинный, как отец наставляет маленького сына, чтобы таким образом воспитать нас в течение тысячелетий.

Курруби. Да, ваше преподобие.

Утнапиштим. Поэтому мы совершаем ошибку, когда видим в небесах слишком строгую инстанцию, которая предъявляет нам чрезмерные требования; такие требования вносят в наши души смятение и оборачиваются бедами. Ты понимаешь меня, дитя мое?

Курруби. Ты добр ко мне, преподобный отец.

Архиминистр. Можно поздравить?

Навуходоносор. Мы как раз уговариваем ее.

Утнапиштим. Точно так же обстоит дело с тобой и царем. Понимая волю небес слишком буквально и требуя, чтобы царь стал нищим, потому что ангел отдал тебя нищему, ты нарушаешь человеческие порядки. Людям хочется, чтобы небеса одаривали своей милостью их царей, а не их нищих, им хочется видеть тебя царицей, а не жалкой нищенкой в лохмотьях. Только будучи царицей, ты сможешь помогать людям, дитя мое, а они нуждаются в твоей помощи. Ты будешь наставлять царя на истинный путь, благодаря тебе он будет творить добрые дела. Выходи за него, и молитвы о мире и справедливости будут услышаны.

Архиминистр. Пора действовать! В колоссальную статую его величества со сменяемой головой толпа швыряет камни!

Утнапиштим. А как моя статуя?

Архиминистр. Украшена розами и невредима.

Утнапиштим. Слава Богу, они все еще в лоне нашей церкви.

Нимрод. Должна немедленно выступить армия.

Архиминистр. Но как? Она отправилась в поход на селения по ту сторону Ливана. Осталось только пятьдесят солдат дворцовой стражи.

Утнапиштим. Вавилон погибнет от бесконечных завоевательных походов!

Навуходоносор (жалобно). Не успел стать царем, как снова превратился в подставку для ног. Так быстро ситуация еще никогда не менялась. Мы все катимся в пропасть.

Архиминистр. Вы слегка преувеличиваете, ваше величество. Люди вроде нас всегда найдут способ оказаться наверху.

Нимрод и Навуходоносор (вместе). Что же делать, архиминистр?

Архиминистр. Ваши величества, прежде всего нужно выяснить причину бунта.

Нимрод и Навуходоносор (вместе). Выясни, архиминистр.

Архиминистр. Разве только желание видеть Курруби царицей приводит вавилонян в бешенство? Крики толпы вроде бы подтверждают это, но у опытного политика иной взгляд на вещи. Причина мятежа в другом: авторитет государства разрушает явление ангела.

Утнапиштим. Я протестую. Вклад в богословие высказываний ангела, которые я собрал, может быть выяснен только после тщательною анализа, но с точки зрения государства они безвредны, в них нет ничего крамольного.

Архиминистр. Его высокопреосвященство не так меня понял. Моя критика направлена не против ангела, а против его появления. Это же просто яд. Сейчас, к примеру, он парит над висячими садами и окунает голову в море. Я спрашиваю: разве можно так себя вести? Государство, здоровый авторитет возможны только тогда, когда земля остается землей, а небеса небесами. Земля — это реальность, которую создают политики, а небеса — высокая теория богословов, она касается только их, и никого другого. Если же небеса становятся реальностью, как случилось с появлением ангела, порядок на земле рушится, ибо перед лицом воочию представших небес государство поневоле превращается в фарс, и вот перед нами результат этой космической неразберихи: восставший против нас народ. А почему? Только потому, что откладывается женитьба. Стоило ангелу немного полетать над нами — и уважение к нам исчезло.

Нимрод и Навуходоносор (вместе). Нам это понятно.

Навуходоносор. Поэтому лучше всего объявить, что никакого ангела нет.

Утнапиштим. Это невозможно. Его все видели.

Архиминистр. Мы объявим, что это был придворный артист Уршанаби.

Навуходоносор. Ты противоречишь сам себе. Еще недавно ты приветствовал появление ангела.

Нимрод. Ты хотел укрепить метафизические основы нашей власти и искоренить республиканские идеи.

Архиминистр (кланяясь). Чем чаще политик противоречит самому себе, тем он значительнее.

Утнапиштим. Мне, как богослову, ангел тоже совсем некстати, но его появлению церковь обязана своим обновлением.

Архиминистр. За разрыв с церковью надо наказывать смертной казнью.

Утнапиштим. Я не прочь пожертвовать частью атеистов, но взамен хочу половину государственных доходов.

Архиминистр. Невозможно, ваше высокопреосвященство.

Утнапиштим. Тогда я отказываюсь объявлять, что ангела будто бы не было.

Архиминистр. Мятеж грозит нам всем.

Утнапиштим. Но не мне, архиминистр. Народ выступает против монархии, а не против церкви. В настоящее время я самый популярный политик в Вавилоне. Половину доходов — или я создаю государство, в котором власть будет принадлежать церкви.

Архиминистр. Треть.

Утнапиштим. Половину.

Архиминистр. Но тогда я требую, чтобы вы энергично опровергли появление ангела, ваше высокопреосвященство.

Утнапиштим. Об этом будет возвещено со всех амвонов.

Архиминистр (все еще колеблясь). Но я же хотел примириться с небесами.

Утнапиштим. Примиритесь, ваше величество. Это можно сделать и в частном порядке. Нужно жениться. На небесах ценят счастливые семьи.

Архиминистр. Я и теперь не имею ничего против примирения, если оно произойдет в частном порядке, но в будущем явление ангелов следует готовить тщательнее.

Нимрод и Навуходоносор (вместе). Нам надо еще прийти к единому мнению относительно происхождения Курруби.

Архиминистр. Мы объявим ее внебрачной дочерью герцога Ламашского.

Нимрод и Навуходоносор (вместе). Немедленно приготовь соответствующие документы.

Архиминистр (достает пергамент). Документы уже составлены в моих канцеляриях.

Нимрод и Навуходоносор (вместе). Немедленно совершить официальный акт.

Протогенерал. Мы разбиты. Стража перешла на сторону народа. Ворота разбивают тараном.

Нимрод. Мы пропали.

Навуходоносор и Утнапиштим (вместе). Успокойтесь, ваше величество, возьмите себя в руки. Пока мы еще в состоянии вершить государственные дела, не все пропало.

Навуходоносор (радостно). Я снова наверху.

Архиминистр (торжественно, обращаясь к Курруби). Дитя мое, чтобы почтить тебя и выразить тебе свою любовь, его величество провозглашает тебя внебрачной дочерью герцога Ламашского, дочерью не очень удачливого, но высокочтимого политика, скончавшегося в прошлом году. Он оставил тебя в корзине на берегу Евфрата при обстоятельствах, которые еще предстоит выяснить нашим историкам. Этим объясняется и твоя нынешняя нищета. Документ официальный, усомниться в твоем происхождении никто не смеет. Мы просим тебя подтвердить это народу.

Курруби (в ужасе). Объяснить людям?

Архиминистр. Это простая формальность. Мы сейчас же, в сопровождении десяти горнистов, идем на балкон.

Курруби. Я должна отречься от того, что создана Богом?

Утнапиштим. Разумеется, нет, дочь моя.

Курруби. От того, что ангел принес меня на землю?

Утнапиштим. Да нет же, доченька. Мы знаем, откуда ты явилась, и рады, что увидели это чудо. Никто из нас не требует, чтобы ты навсегда забыла об этом. Напротив. Храни эту тайну в своем сердце, как я храню ее. Это священная истина. От тебя мы требуем только одного — объяснить это чудо людям, которые все необыкновенное рассматривают как сенсацию.

Курруби. Ты сказал, преподобный отец, что всегда думаешь о Боге. Ты не можешь допустить такого.

Утнапиштим (с болью). Так будет лучше, дочь моя.

Курруби. Значит, ты тоже согласен с архиминистром?

Утнапиштим. Да нет же, дочь моя. Но мой долг не дать небесам навредить себе же. Головы вавилонян забиты суевериями о многоруких призраках и крылатых богах, церкви с большим трудом удается держать людей в повиновении, проповедуя единобожие. Явление ангела внесло бы сумятицу, породило бы ложные представления.

Курруби (к Навуходоносору). Ты слышишь, возлюбленный мой, что от меня требуют?

Навуходоносор и Нимрод (вместе). Мы должны это требовать.

Курруби. И мне надо предать небеса, откуда я спустилась на землю, по воле которых мы любим друг друга?

Навуходоносор и Нимрод (вместе). Так складываются обстоятельства.

Курруби. Ты не хочешь бежать со мной?

Навуходоносор и Нимрод (вместе). Мы не должны терять рассудок.

Курруби. Тогда отпусти меня, вавилонский царь.

Навуходоносор. Но почему?

Утнапиштим. Я не понимаю тебя, доченька.

Архиминистр. Ведь все складывается хорошо, дитя мое.

Курруби. Я ухожу искать нищего, которого люблю.

Навуходоносор. Я был этим нищим.

Курруби. Ты лжешь.

Утнапиштим, архиминистр и протогенерал (вместе). Мы это подтверждаем. Мы это подтверждаем.

Курруби. Вы никогда не говорите правду. Отреклись даже от ангела. Отпустите меня. Я хочу найти возлюбленного, которого потеряла.

Навуходоносор. Твой возлюбленный — я.

Курруби. Я не знаю тебя.

Навуходоносор. Я Навуходоносор, царь.

Нимрод. Ты Навуходоносор, бывший царь.

Курруби. Я не знаю, кто ты. Ты принял облик моего возлюбленного, но ты не мой возлюбленный. Ты то царь, то подставка для ног. Нищий, которого я ищу, настоящий, а ты одна видимость. Его я поцеловала, а тебя не могу. Он пинал меня ногами, ты же не можешь этого сделать, ибо не осмеливаешься отойти от своего трона, боясь потерять его. Твоя сила — бессилие, твое богатство — нищета, ты любишь не меня, а себя самого. Ты вроде есть, но тебя нет. Отпусти меня, царь вавилонский, я уйду из твоего города.

Навуходоносор. Ты видела фундамент моего могущества — наследника. Он тут прыгал через веревочку. Мое царство унаследует идиот. Без твоей любви я пропал. Я не могу прикоснуться к другой женщине.

Курруби. Я люблю нищего и предам его, если не уйду от тебя.

Архиминистр. Конфуз, полный конфуз! А все оттого, что девушек стали создавать просто из ничего.

Навуходоносор (спокойно). Впустите народ.

Протогенерал. Ваше величество…

Навуходоносор. Пусть войдет народ.

Утнапиштим. Это конец династии.

Навуходоносор. К счастью, у меня уже готова республиканская конституция.

Навуходоносор. Вы ворвались в мой дворец. Тараном разбили ворота. Зачем?

Первый рабочий. Мы пришли…

Второй рабочий. Девушка…

Энггиби. Ваше величество, произошли такие чудеса, что мы решили явиться к тебе, не испросив разрешения у инстанций, окружающих трон.

Голос. Браво, банкир.

Энггиби. Ангел пришел в Вавилон. Он привел с собой девушку, жениться на которой его величество, видимо, никак не решится.

Голос. Отлично. Всыпь ему.

Энггиби. То, что мы, вооружившись, стоим в этом зале, что дворцовая стража перешла на нашу сторону, что народ взял власть в свои руки, вовсе не означает, что мы принуждаем его величество к женитьбе. Мы хотим видеть девушку царицей, но совсем не обязательно его величество — царем.

Первый рабочий. Долой царя!

Второй рабочий. На фонарь его!

Нимрод (торжествующе). Посадите меня на его место. Я построю государство подлинной социальной справедливости.

Первый рабочий. Знаем мы ваши государства подлинной социальной справедливости!

Гиммил. Они служат только обогащению царей и чиновников!

Нимрод. Я заново завоюю землю! Взываю к вавилонскому национальному чувству: раз есть селения за Ливаном, то есть они и за морями.

Второй рабочий. Оба они — кровавые собаки.

Жена первого рабочего. Они сожрали наших детей.

Первый рабочий. Не нужны нам новые завоевания!

Навуходоносор. Я отпускаю девушку. Она принадлежит тому, кто ее больше всего любит.

Мужчины (перебивая друг друга). Мне! Мне! Я ее люблю! Я люблю сильнее всех!

Энггиби. Девушка принадлежит мне. Только у меня есть финансовые возможности содержать ее так, так подобает ее происхождению.

Навуходоносор. Ты ошибаешься, банкир. Девушка любит нищего, чье имя она забыла, которого потеряла на берегу Евфрата. Она потребовала от меня, чтобы я стал этим нищим. Того же она потребует и от тебя.

Навуходоносор. Ты не хочешь ее? Не хочешь отказаться от своих миллионов? Боишься стать ничтожнейшим из ничтожных? Кто из вас тот нищий, которого ищет девушка? Кто отдаст все, чтобы стать возлюбленным, которого больше не существует? Продавец молока? Полицейский? Солдат? Рабочий? Выходи.

Навуходоносор. Молчите? Отвергаете милость небес?

Навуходоносор. Может, девушку возьмет эта красивая дама?

Табтум. В мой бордель? Эту девицу? У меня приличное заведение, ваше величество.

Навуходоносор. Никто не хочет взять небесное дитя?

Первый рабочий. Пусть достанется нищему Акки.

Навуходоносор. Нищий Акки мертв.

Второй рабочий. Давайте предложим ее поэтам.

Толпа. Поэтам! Поэтам!

Навуходоносор. Давайте их сюда.

Первый поэт. Ваше величество, мы только что совместными усилиями сочинили оду в поддержку государства.

Поэты. Мы не участвуем в этом мятеже.

Навуходоносор. Кто из вас хочет получить девушку?

Первый поэт. Она слишком анархична для поэта с чувством ответственности перед государством.

Поэты. Она подстрекает народ.

Жена первого рабочего. Отдай ее палачу!

Толпа. Палачу!

Навуходоносор. Палачу!

Девушка твоя.

Курруби (к толпе). Помогите!

Возьми меня к себе, преподобный отец.

О, поэты, вы любили меня.

(В отчаянии, к толпе) Помогите! Спасите меня!

Ангел. Курруби! Дитя мое Курруби!

Все. Ангел!

Ангел. Не пугайся, дитя мое. Должно быть, я выгляжу довольно странно. Я только что вынырнул из моря, с меня еще свисают водоросли и стекает вода.

Курруби. Спаси меня, ангел!

Ангел.

Курруби. Ты появился очень кстати, ангел, очень кстати! Возьми меня с собой!

Ангел.

Курруби. Отнеси меня обратно, ангел, к себе на небеса, к лику всемогущего Создателя. Расправь свои крылья! Я не хочу умереть на этой земле! Я боюсь. Все от меня отвернулись.

Ангел.

Курруби (в отчаянии). Забери меня с этой земли, мой ангел, возьми меня с собой!

Ангел. Прощай, Курруби, дитя мое, прощай навсегда. (Исчезая.) Прощай навсегда!

Навуходоносор. Ангел улетел. Растворился среди равнодушных звезд. Ты осталась одна. Небеса отвернулись от тебя, люди оттолкнули.

Курруби (окончательно сломленная, тихо). Мой ангел, возьми меня к себе, возьми меня к себе, мой ангел.

Навуходоносор. Иди с девушкой в пустыню, палач. Умертви ее. Зарой в песок.

Навуходоносор (печально). Я жаждал совершенства. Я ввел новый порядок. Я старался искоренить бедность. Я хотел утвердить разум. Небеса не заметили моих трудов.

Протогенерал. Твое войско вернулось, царь Навуходоносор. Дворец окружен, народ в твоей власти…

Все. Смилуйся, великий царь! Смилуйся!

Навуходоносор. Я предал девушку, чтобы сохранить свою власть, министр предал ее ради сохранения государства, священнослужитель — в угоду богословию, вы же предали во имя спасения своей собственности. Теперь моя власть оказалась выше вашего богословия, вашей государственной политики, вашей собственности. Отведите народ в тюрьму, свяжите богослова и министра. Я выкую из их тел оружие, которым отомщу за свой позор. Смелее же! Неужто небеса так высоко, что до них не доходят мои проклятия? Так далеко, что недоступны моей ненависти? Неужто они могущественнее моей воли? Возвышеннее моего духа? Упорнее моего мужества? Я загоню человечество в загон для скота и в самом центре воздвигну башню, которая вознесется выше облаков, измерит бесконечность и поразит моего врага в самое сердце. Я хочу противопоставить творению из ничего творение человеческого духа и посмотреть, что лучше: моя справедливость или несправедливость небес.

Палач. Моя антикварная лавка! Я не могу найти свою лавку!

Навуходоносор. Нет. Нет.

Акки. Вперед, дитя мое, вперед! Навстречу песчаной буре, которая завывает все громче и рвет на мне палаческий плащ.

Курруби. Я люблю нищего, которого больше не существует.

Акки. А я люблю землю, которая все еще существует, землю нищих, неповторимо прекрасную и столь же опасную, пеструю и дикую, с возможностями великими, землю, которую я знаю и каждый раз заново открываю, в ее красоту влюбленный, властями гонимый, но непобедимый. Вперед же, девочка, вперед, дитя мое, к смерти приговоренная, но чудом спасенная и мною вновь обретенная, бежим отсюда. И пусть Вавилон, закованный в сталь и бетон, башню все выше вздымает: он свой конец приближает; а там, перед нами, за сыпучими песками, которые мы пересекаем, спасшись от всадников, от их стрел и мечей, пряча лица от солнечных лучей, преодолевая барханы, там, вдали, лежат новые страны, из темноты выступая, в море света утопая, полные новых опасностей, новых ожиданий и новых песен!