Том 9

К. МАРКС ДОСТИЖЕНИЯ МИНИСТЕРСТВА[64]

Лондон, вторник, 12 апреля 1853 г.

Самое лучшее, по-видимому, что можно сказать в пользу коалиционного министерства, это то, что оно выражает бессилие власти в переходный момент, когда возможным является не реальное правительство, а лишь его видимость, когда старые партии сходят со сцены, а новые еще не консолидировались.

Каковы же достижения «правительства всех талантов» в течение первого квартала его деятельности? Два чтения билля об отмене ограничений прав евреев и три чтения билля о канадском церковном резервном фонде. Последний билль даст возможность канадскому законодательному органу распоряжаться некоторой частью доходов от продажи земель — доходов, которые прежде шли исключительно в пользу привилегированных англиканской и пресвитерианской церквей. Когда этот билль впервые был внесен в палату общин лордом Джоном Расселом, он состоял из трех статей. Третья статья предусматривала отмену закона, в силу которого за счет государственного консолидированного фонда следовало покрывать дефицит в те годы, когда сумма, вырученная от продажи канадских земель, не достигала 9285 фунтов стерлингов. Этот билль был принят во втором чтении, но когда он обсуждался в палате, заседавшей в качестве комитета[65] (18 марта), лорд Джон неожиданно предложил изъять им же внесенную третью статью. Следовательно, если бы канадский законодательный орган секуляризировал церковный резервный фонд, английскому народу пришлось бы ежегодно выплачивать из своего кармана около 10000 ф. ст. на содержание секты, находящейся от него на расстоянии нескольких тысяч миль. Радикальный министр сэр У. Молсуорт, который возражает против каких-либо субсидий духовенству, сам стал, по-видимому, приверженцем доктрины лорда Джона, согласно которой «британские колонии могут быть освобождены от такого бремени как государственная церковь только за счет английского народа в метрополии».

В течение первых трех месяцев деятельности министерства радикалы внесли три резолюции. Г-н Коллиер предложил упразднить церковные суды, г-н Уильямс предложил, чтобы налог на наследуемое имущество и пошлины, уплачиваемые при утверждении завещаний, были распространены также на недвижимое имущество, а г-н Юм предложил отменить все «чисто покровительственные» пошлины. Министерство, само собой разумеется, воспротивилось этим «радикальным» реформам. Однако коалиционное министерство противится им совершенно иным способом, чем это делают тори. Последние твердо заявили о своем решении сопротивляться «посягательствам демократии». Коалиционное же министерство фактически делает то же самое, но делает это под предлогом необходимости более тщательной подготовки реформ. Оно живет реформами, подобно тому как другие министерства жили злоупотреблениями. Делая вид, что оно ревностно занимается реформами, оно фактически придумало совершенную систему для их оттягивания: то «желательно дождаться результатов предстоящего расследования», то «только что назначена комиссия и ничего нельзя сделать до получения ее заключения», то «правительство как раз занято рассмотрением этого вопроса» и надеется, что его напряженная умственная работа не будет прервана, то «вопрос заслуживает внимания палаты и будет обсуждаться, когда представится подходящий случай», «надлежащее время еще не наступило», «недалеко уже то время, когда будет необходимо кое-что сделать». Частичные мероприятия должны быть отсрочены для того, чтобы реорганизовать всю систему, либо же вся система должна быть сохранена для того, чтобы провести частичные мероприятия. «Политика воздержания», провозглашенная в восточном вопросе, является также и внутренней политикой министерства.

Когда лорд Джон Рассел впервые огласил программу коалиционного министерства и она произвела всеобщее замешательство, его сторонники воскликнули: «Мы должны иметь что-то такое, что вызывало- бы энтузиазм. Пусть речь будет идти о народном образовании. Наш Рассел вынашивает поразительный план организации народного образования. Вы еще услышите об этом».

Теперь мы об этом услышали. 4 апреля Рассел охарактеризовал в общих чертах проектируемую им реформу образования.

Ее основные моменты заключаются в предоставлении муниципальным советам права взимать местный налог для поддержания существующих школ, которым вменяется в обязанность преподавание догматов англиканской церкви. Что же касается университетов, этих баловней государственной церкви, этих главных противников всякой реформы, то лорд Джон надеется, «что университеты сами реформируют себя». Хорошо известны злоупотребления благотворительными фондами, предназначенными для учебных заведений. О размерах этих фондов можно составить себе представление по следующим данным:

«Имеется 24 ежегодно пополняемых благотворительных фонда размером от 2000 до 3000 ф. ст., 10 — размером от 3000 до 4000 ф. ст., 4 — размером от 4000 до 5000 ф. ст., 2 — размером от 5000 до 6000 ф. ст., 3 — размером от 8000 до 9000 ф. ст. и по одному размером в 10000 ф. ст., 15000 ф. ст., 20000 ф. ст., 25000 ф. ст., 30000 ф. ст. и 35000 фунтов стерлингов».

Не требуется особой проницательности для того, чтобы догадаться, почему олигархи, живущие за счет злоупотреблений этими фондами, проявляют весьма большую осторожность в обращении с ними. Рассел предлагает:

«Дела о благотворительных фондах с поступлениями, не превышающими 30 ф. ст. в год, должны рассматриваться в судах графств, а в случае превышения этой суммы — в канцлерском суде хранителем архивов. Однако ни в одном из этих судов дело не должно возбуждаться без разрешения комитета Тайного совета, назначенного для этой цели».

Чтобы возбудить в королевских судах дело о возмещении расхищенных благотворительных фондов, первоначально предназначенных для народного образования, требуется разрешение комитета. Разрешение! Но Рассел, даже выдвинув эту оговорку, не чувствует себя совершенно уверенным. Он добавляет:

«Если обнаружится, что администрация какой-либо школы виновна в злоупотреблениях, никому кроме комитета Тайного совета не будет разрешено вмешиваться».

Это — настоящая реформа в старом английском смысле этого слова. Она не создает ничего нового и не упраздняет ничего старого. Ее целью является сохранение прежней системы путем придания ей новой, более приемлемой формы, путем, так сказать, обучения ее новым манерам. Такова тайна «традиционной мудрости» английского олигархического законодательства. Суть этого, попросту говоря, состоит в том, что злоупотреблениям придается традиционный характер, для чего их, если так можно выразиться, время от времени обновляют путем вливания свежей крови.

Если, как всякий согласится, билль об отмене ограничений прав евреев был маленькой попыткой установления религиозной терпимости, если билль о канадском резервном фонде был маленькой попыткой признания колониального самоуправления, а билль об образовании был маленькой попыткой обойти вопрос о народном образовании, то финансовый проект Гладстона несомненно является самой маленькой попыткой справиться с гигантским чудовищем, именуемым государственным долгом Великобритании.

6 апреля, до обнародования бюджета, г-н Гладстон предложил палате общин несколько резолюций относительно государственного долга. Еще до этого выступления газета «Morning Chronicle» опубликовала специальное сообщение, что должны быть внесены крайне важные резолюции, «имеющие, согласно слухам, огромное значение и представляющие исключительный интерес». Благодаря этим слухам курс государственных ценных бумаг поднялся. Создалось впечатление, что Гладстон собирается погасить государственный долг. Однако, когда 8 апреля палата заседала в качестве комитета для рассмотрения этих резолюций, Гладстон неожиданно изменил их и притом таким образом, что они совершенно утратили и «значение» и «интерес». Теперь давайте спросим вместе с г-ном Дизраэли: «Чего ради был поднят весь этот шум?»

Конечной целью предложений г-на Гладстона было, как заявил он сам, понижение процента по различным государственным бумагам до 2¹/₂. В 1822–1823, 1824–1825, 1830–1831, 1844–1845 гг. уже имело место понижение процента соответственно с 5 до 4¹/₂, с 4¹/₂ до 4, с 4 до 3¹/₂, с 3¹/₂ до 3. Почему же не понизить и теперь процент с 3 до 2¹/₂? Предложения г-на Гладстона заключаются в следующем:

Во-первых, он предлагает объединить под одним общим названием различные бумаги на сумму в 9500000 ф. ст., связанные главным образом со старой дутой Компанией Южных морей, и принудительно понизить процент по ним с 3 до 2³/₄. Это даст постоянную ежегодную экономию приблизительно в 25000 фунтов стерлингов. Изобретение нового общего названия для различных бумаг и экономия в 25000 ф. ст. при ежегодных расходах в 30000000 ф. ст. не могут быть предметом особой гордости.

Во-вторых, он предлагает выпустить новые ценные бумаги под названием бон казначейства на сумму, не превышающую 30000000 фунтов стерлингов. Эти боны могут размещаться без взимания каких-либо комиссионных, принося до 1 сентября 1864 г. 2³/₄ процента, а начиная с этого срока до 1 сентября 1894 г. 2¹/₂ процента. Это означает не что иное, как создание нового финансового механизма в интересах денежного и торгового класса. Но как Гладстон может сохранить в обращении векселя казначейства на сумму 18000000 ф. ст., приносящие 1¹/₂ процента и одновременно выпустить боны казначейства, приносящие 2¹/₂ процента? Не является ли убытком для страны платить по бонам казначейства на 1 процент больше чем по векселям казначейства? Каково бы ни было это второе предложение, оно ни в малейшей степени не способствует уменьшению государственного долга.

В-третьих, наконец, мы переходим к самому главному, единственному важному пункту резолюций Гладстона, а именно к трехпроцентным консолям и к трехпроцентным пониженным бумагам, составляющим вместе капитал почти в 500000000 фунтов стерлингов. Hic Rhodus, hic salta!^{3} Поскольку существует постановление парламента, запрещающее принудительное понижение процента по этим бумагам без предварительного предупреждения за двенадцать месяцев, то г-н Гладстон избирает метод добровольного обмена и предлагает на усмотрение держателей трехпроцентных бумаг различные комбинации по обмену их на другие бумаги, которые должны быть выпущены согласно его проекту. Держатели трехпроцентных бумаг смогут выбрать один из следующих путей обмена каждых 100 ф. ст. в этих бумагах:

1. Каждые 100 ф. ст. в трехпроцентных бумагах могут быть обменены на бону казначейства такого же достоинства, приносящую до 1864 г. 2³/₄ процента, и после этого до 1894 г. 2¹/₂ процента. Если бы 2¹/₂-процентные боны казначейства на всю сумму в 30000000 ф. ст. заменили собой трехпроцентные бумаги на сумму в 30000000 ф. ст., то получилась бы экономия, равная в течение первых десяти лет 75000 ф. ст., а позднее —150000 ф. ст., всего же — 225000 фунтам стерлингов. Однако правительство было бы обязано выплатить все 30000000 фунтов стерлингов. Этот проект не ведет к сколько-нибудь значительному сокращению государственного долга.

2. Согласно второму предложению, держатели трехпроцентных бумаг за каждые 100 ф. ст. в этих бумагах могут получить 82 фунта 10 шиллингов новыми 3¹/₂-процентными бумагами, по которым до 5 января 1894 г. будут уплачиваться 3¹/₂ процента. Результатом явилось бы то, что лица, согласившиеся принять 3¹/₂-процентные бумаги, получили бы с каждых теперешних 100 ф. ст., вместо 3 фунтов 2 фунта 17 шилл. 9 пенсов дохода. Ежегодный доход с каждых 100 ф. ст. в этом случае сократился бы на 2 шилл. 3 пенса. Если бы все 500000000 ф. ст. были обменены подобным образом, нация должна была бы выплачивать ежегодно вместо нынешних 15000000 ф. ст. только 14437500 ф. ст., что означало бы экономию в 562500 ф. ст. в год. Но ради этой экономии в 562500 ф. ст. парламент должен связать себе руки на целое полстолетие и гарантировать процент, превышающий 2⁴/₅, в такое неустойчивое время, когда крайне ненадежна любая процентная ставка! Но с другой стороны, г-н Гладстон, по крайней мере, выиграл бы одно: по истечении сорока лет ему не пришлось бы беспокоиться относительно трехпроцентных бумаг, ограждаемых в настоящее время правилом о двенадцатимесячном предупреждении. Гладстон имел бы дело только с 3¹/₂-процентными бумагами, которые парламент мог бы выкупить по номинальной стоимости. Гладстон предлагает не устанавливать предельной суммы для выпуска этих 3¹/₂-процентных бумаг.

3. Третье предложение состоит в следующем: вместо каждых 100 ф. ст. в трехпроцентных бумагах держатели получают 110 ф. ст. новыми 2¹/₂-процентными бумагами, с уплатой процентов до 1894 года. Когда г-н Гладстон 6 апреля впервые внес свой проект в палату общин, он не ограничивал суммы этих подлежащих выпуску (2¹/₂-процентных) бумаг. Но когда г-н Дизраэли указал на то, что, сравнив эти предложения с двумя другими, каждый разумный человек предпочтет обменять 100 ф. ст. в трехпроцентных бумагах на 110 ф. ст. в 2¹/₂-процентных и что в результате обмена всей суммы в 500000000 ф. ст. в трехпроцентных бумагах на новые бумаги страна, с одной стороны, сберегала бы 1250000 ф. ст. ежегодно, но зато, с другой стороны, основная сумма государственного долга увеличилась бы на 50000000 ф. ст., — тогда г-н Гладстон на следующий день изменил свой проект и предложил ограничить выпуск новых 2¹/₂-процентных бумаг 30 миллионами фунтов стерлингов. Из-за этого ограничения третье его предложение теряет свое значение с точки зрения его влияния на государственный долг. Оно приводит к увеличению основной суммы этого долга лишь на 3000000 фунтов стерлингов.

Вам теперь известно, что представляет собой «один из наиболее важных и грандиозных финансовых проектов, которые когда-либо вносились». Быть может, вообще нет большего надувательства, чем так называемые финансы. Простейшие операции, касающиеся бюджета и государственного долга, жрецы этой тайной науки облекают в непонятную терминологию, за которой скрываются самые обыденные уловки с выпуском бумаг различных наименований, обменом старых бумаг на новые, понижением процента и повышением номинальной величины основной суммы, повышением процента и уменьшением основной суммы, установлением премий, бонусов и привилегированных вкладов, введением различия между погашаемыми и непогашаемыми аннуитетами и искусственной градацией льгот по передаче различных бумаг. Вся эта отвратительная биржевая схоластика и невероятное нагромождение деталей совершенно сбивают с толку публику. В то же время каждая такая финансовая операция создает благоприятную возможность для усиления вредоносной и хищнической деятельности ростовщиков, которые алчно стремятся использовать эту возможность. С другой стороны, экономист обнаруживает в этом кажущемся лабиринте замен, перестановок и комбинаций предмет, относящийся не столько к области финансовой политики, сколько к простой арифметике, либо же к чистой фразеологии.

Без сомнения, г-н Гладстон является мастером подобного рода финансовой алхимии, и его предложение не может быть лучше охарактеризовано, чем словами г-на Дизраэли:

«Мне кажется, что изобретательность и ум самых ловких казуистов никогда не смогли бы придумать более сложного и замысловатого механизма для получения столь ничтожных результатов. В сочинении Фомы Аквинского есть глава, в которой рассматривается вопрос, сколько ангелов могло бы танцевать на острие иглы. Это — одно из самых редкостных рассуждений, какое только мог породить человеческий гений, и я нахожу в предлагаемых резолюциях нечто общее с этим выдающимся творением ума».

Мы уже говорили, как вы помните, что конечной целью плана г-на Гладстона было введение «нормальных» 2¹/₂-процентных бумаг. И вот для достижения этой цели он намерен выпустить весьма ограниченное число этих 2¹/₂-процентных бумаг и неограниченное число 3¹/₂-процентных. Для осуществления ограниченного выпуска 2¹/₂-процентных бумаг он понижает процентную ставку на ¹/₂ процента и, с другой стороны, в целях проведения в жизнь этого понижения устанавливает десятипроцентный бонус. Для того чтобы избавиться от стеснительных трехпроцентных бумаг, «огражденных» правилом относительно обязательного предупреждения за 12 месяцев, он предпочитает связать себя определенным законом на 40 лет вперед. Короче говоря, если он добьется своего, два поколения будут лишены каких-либо шансов улучшить свои финансовые дела.

Положение коалиционного министерства в палате общин явствует из статистики голосований. По вопросу о Мейнуте[66] в комитете всей палаты министерство получило лишь незначительное большинство в 30 голосов. При голосовании билля об отмене ограничений прав евреев (по которому еще не состоялось третье чтение), когда в палате присутствовало всего 439 депутатов, министерство получило большинство даже меньше, чем в 30 голосов. При обсуждении билля о канадском резервном фонде, после того как Рассел взял назад им же предложенную третью статью, министерство было спасено голосами тори против своих собственных сторонников. Большинство было получено почти целиком за счет консерваторов.

Я не буду останавливаться на внутренних разногласиях в кабинете, проявившихся в дебатах по канадскому биллю, в горячих спорах между правительственными газетами по вопросам о подоходном налоге и, прежде всего, о внешней политике. Пет ни одного вопроса, на который коалиционное министерство не могло бы дать такой же ответ, какой в свое время дал Гейза — венгерский король, принявший христианство, но продолжавший тем не менее соблюдать свои прежние языческие обряды. Когда его спросили, какого из двух вероисповеданий он в действительности придерживается, Гейза ответил: «Я достаточно богат, чтобы придерживаться обоих вероисповеданий».

Написано К. Марксом 12 апреля 1853 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 3753, 27 апреля 1853 г

Подпись: Карл Маркс

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

На русском языке полностью публикуется впервые