Торнбер

Глава 17

Шли недели, и Грэм обнаружил, что полностью погрузился в учёбу. Большую часть времени после полудня он проводил с Сайханом, который заботился о том, чтобы каждая тренировка в чём-то отличалась. Хотя постоянные перемены сперва доставали Грэма, он начал к ним привыкать, радуясь трудности адаптации к новым правилам и ситуациям. Его отношения с Чадом Грэйсоном также изменились.

Он начал проводить некоторые утра с охотником, бродя по землям вокруг Замка Камерон. Он быстро обнаружил, что несмотря на склонность лесничего к выпивке, тот предпочитал вставать рано, очень рано, хотя объяснение у него для этого было весьма интересным.

— Ш-ш-ш, — сказал он Грэму одним утром. — Ты слишком, блядь, громкий.

— Поблизости кто-то есть?

— Не, просто я с похмелья. Почему мне, по-твоему, по нраву охота?

Грэм об этом совсем не думал, поэтому ответил:

— Я просто полагал, что тебе нравится дикая природа. — Голос он опустил почти до шёпота.

— Ну, да, но другая половина — в том, что люди чертовски громкие. Здесь мне приходится мириться лишь со слишком ретивыми певчими птицами. Некоторые из этих ублюдков меня жутко бесят. — Он примолк, когда тишину нарушил жаворонок, будто подкрепляя его аргумент. Чад поморщился.

Грэм обнаружил, что с трудом подавляет смех.

— Думаешь, я шучу? Я абсолютно, блядь, серьёзно, малец, — с невозмутимым выражением лица сказал охотник. — Одно только радует — когда я совсем взбешён, я могу что-нибудь убить. В замке, если я рассержусь и убью кого-то, меня закуют в кандалы. А если я тут что-то убью, то могу принести это обратно, и повар мне ещё и выдаст ёбаную медаль.

Грэм сдался, и начал сдавленно смеяться.

— Прекрати, малец! — сказал охотник, и сам засмеялся. — Ты меня смешишь, а у меня от этого башка раскалывается.

Наступил фестиваль Рассвета Зимы, но впервые на своей памяти Грэм не особо его предвкушал. Праздник мешал. Ему уже начали нравиться его тренировки, и приготовления к фестивалю нарушили их за несколько дней до начала праздника, и скорее всего не позволят Грэму учиться ещё несколько дней после его окончания.

Он надел одни из самых лучших своих вещей — изысканный синий дублет с подходящей парой рейтуз, и мягкие чёрные сапоги. Недостатка в хорошем гардеробе он никогда не испытывал. Пояс его был украшен серебряными накладками и сочетавшимися с ними чёрными ножнами для его праздничного ножа. Единственным его украшением была серебряная цепь, сочетавшаяся с синевой его дублета.

— Даже мама была бы довольна, — заметил он вслух, думая о том, как она бы вокруг него суетилась, будь она здесь.

Брошенный в зеркало взгляд показал ему, что волосы у него были несколько растрёпаны, но ему было совершенно плевать на моду, согласно которой волосы надо было смазать маслом. Он предпочитал держать волосы свободными, а не в как мокро выглядящие локоны.

«Да мне и некого впечатлять», — подумал он.

Алиссу он в последнее время почти не видел кроме как во время трапез. Он замечал её раз или два гуляющей с Перри Дрэйпером. Каждый раз она ловила его взгляд, улыбаясь, и будто пытаясь общаться с ним одними лишь глазами — но затем она возвращала своё внимание обратно к Перри, а Грэм оставался гадать, не почудилось ли ему всё это.

Грэм вышел в Уошбрук в начале второй половины дня, и попробовал продававшиеся там сладости. Гуляя, он встретил Мэттью, и вскоре они вдвоём добрались до помоста рядом с «Грязной Свиньёй». В воздухе уже плыла музыка, но они были здесь ради рассказчиков. Некоторые из самых лучших в округе из них были здесь, плетя кружево историй и забавляя очарованные толпы.

Двое друзей всегда в первую очередь искали рассказчиков, по крайней мере с тех пор, как выросли достаточно, чтобы им позволяли ходить одним. Рассказы варьировались от самых старых, пересказывавших легендарные события и похождения героев прошлого, до более недавних, вроде рассказов о Графе, или о Дориане Торнбере.

Наверное, именно поэтому Мордэкай Иллэниэл редко появлялся на фестивале, пока на передний план не выходили вечерние музыка и танцы. Некоторые из рассказов его смущали, другие — заставляли грустить, а время от времени и просто бесили. Грэму и своим собственным детям он неоднократно советовал не верить большей части того, что они слышали.

Тем не менее, никто из молодых людей не мог устоять перед такой достопримечательностью. Был год, когда приехал знаменитый рассказчик из столицы, и Мойра заворожённо слушала рассказ о её тёзке, Мойре Сэнтир, во времена войны с Балинтором. Тот факт, что рассказ был о её истинной матери, делал эту историю особо интересной для неё.

В этом году большая часть рассказчиков была из местных, жителей Ланкастера или Уошбрука, и многие из их историй парни уже неоднократно слышали. Но они всё равно слушали, снова наслаждаясь ими, и запоминая подробности.

С наступлением вечера музыканты начали собираться у помоста, и вместо того, чтобы соперничать в разных уголках поселения, как было в течение дня, они выступать по очереди, играя как старые песни, так и новые. Зажгли костёр, и Джо МакДэниел начал продавать выпивку тем, кто сидел на скамьях и за столами, установленными рядом с его таверной.

Область вокруг костра расчистили, и музыка зазвучала громче, когда люди начали танцевать. Сперва выходили лишь самые уверенные танцоры, но по мере того, как выпивка текла рекой, всё больше и больше людей присоединялось к веселью. Когда достаточно людей было на ногах, начали созывать на «Данни Дровер», популярную песню, сопровождавшуюся традиционным танцем.

Мужчины и женщины выстроились в два ряда друг напротив друга, и вскоре воздух наполнился звуком топота ног, когда они начали топать в ритм песне. Даже Мэттью, не особо любивший танцы, присоединился на этот раз.

Когда танец закончился, музыка изменилась — кто-то попросил джигу. Некоторые из танцоров уселись обратно, оставив помост для тех, у кого хватало энергии и навыка для быстрых и сложных танцев. Большинство из этих людей были молодыми, но некоторые, вроде самого Джо МакДэниела, были из числа более старых, подвижных ветеранов.

Взгляд Грэма шарил по толпе, надеясь найти одну из хорошо танцевавших деревенских девушек. Дэ́йзи Уэ́ллхам он бы выбрал в первую очередь, ибо у неё были быстрые ноги и хорошее чувство ритма — однако кое-кто другой нашёл его раньше, чем он её заметил.

— Вот ты где, — послышался у него за спиной голос Алиссы.

— Ну и тебе не хворать, — сказал Грэм, одарив ей улыбкой. Он был в хорошем настроении, являвшемся естественным результатом танцев, в которых он уже успел поучаствовать.

— Помнится, ты говорил, что танцуешь, — сказала она с вызывающим блеском во взгляде.

— Говорил, и танцую, — уверенно ответил он. — Я как раз искал способную партнёршу. — Он снова позволил своему взгляду оставить её, ища в толпе Дэйзи.

Алисса прищурилась:

— Что же вы так мной пренебрегаете, Мастер Торнбер?

Он широко улыбнулся, показав больше зубов, чем обычно. Это было его место, и когда дело доходило до танцев, он не чувствовал ни капли своей обычной робости:

— Прошу простить, Леди Алисса, — чопорно отозвался он, поскольку она обратилась к нему так же. — Я не желал вас оскорбить, но играют сейчас «Джигу Ролли». Чтобы танцевать было интересно, партнёрша моя должна быть очень способной.

Она выгнула бровь:

— Возможно, я могла бы предложить себя на эту роль…

Он рассмеялся, наслаждаясь выражением соперничества на её лице. Он уже понял, что она хотела танцевать, но не мог удержаться от того, чтобы ещё немного её уколоть:

— Это — не вальс и не придворная павана. Я не хотел бы заставлять делать то, на что ты не способна. — Пока он это говорил, его глаза светились весельем.

— Я принимаю вызов, Грэм, и втройне расплачусь с тобой за твою неучтивость, — отозвалась она, беря его за руку. В её голосе звучала улыбка.

Прижав её ближе, он влился в ритм, и закружил её прежде, чем эти слова успели сорваться с её губ. Однако она не стала колебаться, её ноги двигались в ритме с его собственными, и вскоре они рассекали по площадке, следуя резким траекториям, танцуя и шагая в такт музыке. Её голова наклонилась, любуясь им, пока они танцевали, и он отвечал ей взаимным взглядом.

Грэм быстро выяснил, что его партнёрша была отнюдь не новичком, когда речь заходила о музыке и движении. Вскоре джига закончилась, и за ней последовал стратспей, но Алисса не испытывала никаких трудностей. Она текла и плыла вместе с песней подобно лунному свету на поверхности ручья. Когда танец снова привёл её в его объятия, она прошептала ему на ухо:

— Ты поплатишься за свои слова.

От её дыхания по его спине пробежала дрожь, но ритма он не потерял. Когда выдалась следующая возможность, он ответил похожим образом:

— Буду рад, если попытаешься.

Они танцевали в течение часа, не замечая завистливых взглядов из толпы. Воздух вокруг них теплел по мере того, как их тела наполнялись жаром от постоянного бурного движения, но ни один из них не просил отдохнуть или прекратить танцевать.

Среди музыкантов была традиция играть до тех пор, пока все не сдадутся, не в силах угнаться за быстрыми кадрилями. Пары танцевали до тех пор, пока больше не могли продолжать, а когда все садились, музыканты смягчались, и переходили к более медленной мелодии, позволяя вернуться более умеренным танцорам.

После того, как миновал первый час, Грэм и Алисса всё ещё танцевали. Большинство других пар признали поражение, но эти двое отказывались сдаваться. Роберт Лиси и Дэйзи были последними из оставшихся, но даже они начали слабеть, движения их ног начали замедляться. В конце концов они оставили помост.

— Похоже, что мы победили наших врагов, — сказал Грэм, когда они снова оказались близко друг к другу.

Алисса поймала его взгляд своими тлеющими глазами:

— У меня ещё остался один противник. — Она пылала жаром подобно печке, а лицо её покраснело. Оба они не были взмокшими — они вообще промокли до нитки, обильно потея, несмотря на прохладный воздух начала осени.

Что-то в её голосе зажгло в нём пламя, новый огонь, с которым он никогда прежде не сталкивался. От её запаха у него заныло внутри, и Грэм понял, что хотел её отнюдь не невинным образом. Тяжело дыша, он продолжал танцевать, зная, что как только он остановится, она скорее всего уйдёт.

— Тогда мне придётся танцевать, пока ты не станешь умолять меня остановиться, — ответил он.

Шли минуты, и толпа стала хлопать, поддерживая ритм, когда музыканты сдавались один за другим из-за боли в натруженных пальцах. Они уступили лишь после того, как перестал играть последний музыкант, и Джо МакДэниел вышел вперёд.

— Да благоразумия ради, хватит уже! — крикнул Джо, выходя с двумя большими кружками. — Вы своё уже доказали! — Толпа засмеялась и возрадовалась, позволив хлопанью закончиться, в то время как Грэм закружил Алиссу в последний раз, и поймал её в объятия.

Задыхаясь, она уткнулась лицом ему в шею, пока он нёс её к скамейкам, где ждали Мэттью и Мойра, наблюдавшие за ними с открытым восторгом. Джо пошёл следом за ними, неся кружки, и порадовав толпу, когда объявил, что каждый получит бесплатную кружку в качестве приза за их танец.

Алисса была тяжелее, чем он ожидал, что было результатом атлетичной мускулатуры её стройного тела. Она ощущалась горячей в его руках, но он продолжал прижимать её к себе, отказываясь её отпускать, пока не добрался до скамей. Шагая, он чувствовал её губы на своей шее, мягкие и тёплые, и не мог быть уверен, оказались ли они там случайно, или намеренно. Его воображение говорило ему, что она целовала его шею, пробуя язычком его солёную кожу. Это наверняка было его воображение.

Острое ощущение её зубов на его коже прекратило этот внутренний спор.

Будучи моложе шестнадцати, Грэм почти не имел опыта с женщинами, хотя уже смирился с юными порывами, сопровождавшими зрелость. У него и раньше бывали недолгие моменты ощущения страсти, когда он смотрел на кое-кого из молодых женщин в городе, и он более чем единожды видел ответные чувства — но никогда не думал о том, чтобы им поддаваться. Он был воспитан не злоупотреблять женщинами, которые были в более низком положении — а именно это и случилось бы, реши он трахнуться с одной из них. Грэм хорошо знал, что жениться он мог лишь на женщине надлежащего сословия, и что заигрывать с остальными будет жестоко, и может вылиться в появление у него бастардов.

Но Алисса не была простолюдинкой, и она полностью осознавала его обстоятельства, и свои собственные.

Похоть поднялась в нём подобно неистовому зверю — заслонившая собой все иные его мысли сила, которая была мощнее всего, что он когда-либо воображал. Он мягко опустил Алиссу на её место руками, которые едва удерживались от того, чтобы сделать нечто большее, в то время как его взгляд бродил по местам, которых он не осмеливался касаться руками. Она ответила на его взгляд с такой алчностью, что был бы скандал, если бы кто-то этот взгляд увидел, и язык Алиссы коротко вынырнул наружу, смочив её губы.

Это почти заставило потерять голову. Он стоял, наклонившись близко к ней, ещё не успев выпрямиться, и на миг он ощутил неотложное желание поцеловать её. Прижать её спину к столу, и…

— …Грэм! — снова сказал Мэттью. — Ты что, оглох?

Он бросил на друга взгляд, совмещавший в себе вину и раздражение:

— Прости, что?

Мэттью поднял кружки, которые передал ему Джо МакДэниел:

— Забирай, не буду же я их вечно держать.

Мойра покосилась на брата, прежде чем закатить глаза, поражаясь отсутствию у него наблюдательности.

— Вы двое были просто потрясающе выступили! — сказала она, чтобы вернуть атмосферу к нормальной.

Грэм кивнув, а Алисса ответила:

— Спасибо.

Взяв у Мэттью тяжёлую кружку, он поднял её, и начал вливать себе в горло, будто прохладный эль мог утолить всю глубину его жажды. Но взгляд его не отрывался от Алиссы. Она прихлёбывала из своей собственной кружки, уже начав болтать, но её взгляд часто возвращался к нему. В конце концов она перевела разговор в его сторону..

— Наслаждаетесь фестивалем, милорд? — спросила она у Грэма, дразня его.

— Сомневаюсь, что когда-либо бывал на праздниках лучше этого, — отозвался он.

Тут подошёл Роберт Лиси, с улыбкой их поздравляя:

— Я думал, что у меня сердце вырвется из груди! — объявил он. — Не знаю, как вы сумели танцевать так долго!

Дэйзи всё ещё была рядом с ним, имея дружелюбный вид, но выражение её лица скрывало лёгкую ревность. Она ни за что не ожидала потерять своего лучшего партнёра по танцам, или уступить новенькой.

— Хорошо танцуете, Леди Алисса. Трудно поверить в то, что вам хватило на это сил.

— Благодарю. Частично я этим обязана силе и пылкости моего партнёра… — ответила она, одарив Грэма очень откровенным взглядом, — …но женщины из моей семьи вообще известны своей выносливостью.

Щёки Дэйзи покрылись румянцем в ответ на такой едва прикрытый посыл, но Роберт засмеялся. К нему подошёл Перри, слегка покачивавшийся. Он слишком много выпил, наблюдая за их танцем.

— Возможно, леди доставит мне удовольствие танца — теперь, когда темп музыки сменился более медленным, лучше подходящим для нас, простых смертных, — сказал капитанский сын.

Он пытался говорить обаятельно, но его слова прозвучали слегка обидчиво.

— Я едва ли успела отдохнуть, но полагаю, что смогу это сделать, — отозвалась Алисса. Она протянула руку, и позволила ему поднять себя на ноги.

Грэм метал в него кинжалы своим взглядом, но промолчал, а потом и Мойра вмешалась, чтобы его отвлечь:

— Я и сама была бы не против сделать короткую вылазку на поле танцевальной битвы, — пожаловалась она, прежде чем кашлянуть, чтобы привлечь его внимание.

Он понял намёк, и повёл её танцевать. Музыка играла медленная, величавая павана, и хотя Мойра была отличной танцовщицей, его внимание не отрывалось от Алиссы, кружившейся и танцевавшей с Перри.

— Не думаю, что тебе есть, о чём волноваться, — подбодрила его Мойра.

— Что ты имеешь ввиду?

Она одарила его осведомлённой улыбкой:

— Я сперва подумала, что ей нравится Перри, но за тобой она наблюдала с самого первого дня. Даже когда он водил её погулять, она всё время оглядывалась, пытаясь заметить тебя.

— Он водил её гулять?

Мойра кивнула:

— Он ухаживает за ней с тех пор, как она сюда прибыла, и до сегодняшнего дня ты не показывал никаких признаков интереса.

Мойра была ему почти сестрой, поэтому он не стал утруждать себя отрицанием своих чувств, спросив вместо этого:

— Если он ухаживал за ней так долго, то, судя по твоим словам, беспокоиться мне таки следует.

Она покачала головой:

— Если бы твоя мать увидела взгляд, которым Алисса одарила тебя, когда вы только что садились, то она заточила бы её в темницу.

— У нас нет темницы.

— Леди Роуз приказала бы построить её, специально для Алиссы, — чопорно сказала Мойра.

Он засмеялся, ощутив вызванную элем лёгкость в голове. Танец подходил к концу, и он отпустил её руки.

— Посмотрим, смогу ли я дать матери какой-нибудь весомый повод для волнения.

Мойра подмигнула ему, садясь обратно на скамьи, а Грэм коснулся плеча Перри:

— Не против, если следующий танец будет за мной? — спросил он.

Алисса улыбнулась ему, но Перри был менее чем доволен:

— Ты и так порядком потанцевал с ней, уступи очередь другим, — слегка невнятно ответил он.

— Думаю, леди сама может решить, — сказал Грэм с ноткой угрозы в голосе.

Перри отпустил её, протрезвев от наплыва адреналина. Он повернулся к Грэму, и его лицо начало багроветь:

— Ты что, пытаешься испытать меня на прочность, красавчик?

В груди Грэма взвился красный демон, наполняя его яростью, но прежде чем он смог ответить, Перри споткнулся. Сын капитана шагнул назад, пытаясь сохранить равновесие, но Алисса поймала его за руку. Хотя она и попыталась помочь ему, он совершенно потерял над собой контроль, и упал. К сожалению, он повернулся при падении, и вместо того, чтобы шлёпнуться на пятую точку, Перри неуклюже приземлился на плечо. Его плечо издало ясно слышимый щелчок, выйдя из суставной ямки, и молодой человек заорал от боли.

Грэм наблюдал за его падением, сначала с весельем, а потом — с озадаченностью. Хотя большинству наблюдателей могло показаться, что Перри просто споткнулся по пьяни, Грэм видел, что это было не так. Перри поднял стопу, собираясь шагнуть вперёд, когда Алисса коснулась подошвы его сапога кончиком своей стопы, заставив его подумать, что он на что-то наступил. Когда он споткнулся, её «помощь» не только обеспечила ему потерю равновесия, но и повернула его руку в позицию, из-за которой он вывихнул себе плечо.

Но никто другой, похоже, не осознал этой истины, включая самого Перри.

— Кто-нибудь, помогите ему, — позвала Алисса, ища помощи у нескольких мужчин из толпы. — Думаю, он слишком перебрал с выпивкой, — подала она мысль. Роберт Лиси организовал их, и вскоре они вели бедолагу Перри домой.

После их ухода она посмотрела на Грэма:

— Ты вроде бы хотел ещё потанцевать?

— Думаю, что хотел, — сказал Грэм, отвешивая ей короткий поклон. Взяв её за одну руку, вторую он положил ей на талию, начав вести её в элегантном вальсе.

— Я видел, что ты сделала, — тихо сказал он.

— Правда?

— Правда.

— И что ты подумал?

— Очень впечатляет, — сказал он, изучая её лицо. Там была уверенность, соседствовавшая с чем-то ещё… с желанием.

— Я могу быть очень прямой, когда что-то решаю, — сказала она ему, — и ситуация всё равно вот-вот отбилась бы от рук. Думаю, такой исход был лучше для всех.

— И ты решила, что очень хотела потанцевать? — подал Грэм мысль, притягивая Алиссу к себе, и опуская свою ладонь вниз дальше, чем, строго говоря, позволялось приличиями.

— Возможно, — ответила она, смещая свою руку у него на плече поближе, чтобы погладить пальцами его шею.