Тот самый сантехник 8

Глава 10 - Дом, чей-то дом

Элитный посёлок Жёлтое золото располагался в живописном месте, среди густого леса. Притом не далеко, но и не близко за городом. Тихое и спокойное местечко. Здесь почти никогда ничего не происходило в плане суеты. И точно никогда не было воровства, разбоя и краж.

Однако, на поверку оказалось, что это не лучшее место для охранников. За последний квартал они менялись как перчатки у брезгливой дамы.

Если первых охранников в посёлке набрал сам Шац, то едва он отбыл служить, как Князев поставил своих людей. После проверки прокураторы в доках как раз нашлась пара резюме от некоего Семёна и Михаила. Ребята опытные и сговорчивые ещё по самому сотрудничеству на складах, где Князь часто хранил контейнеры с особым грузом или прикарманивал чужие под шумок. Там редко, когда поднимали шумиху. Ведь по документам контейнеры всё ещё были на месте. Кто часто проверять будет? Мелкие владельцы крупные контейнеры в доках не держат, а у крупных времени нет кататься на добро своё смотреть. Плюс страховка, если всё же обнаруживалось, что груз утерян.

Все в плюсе.

Однако, когда у самого Князева пропал контейнер с краденной им же до этого гуманитарной помощью, что-то пошло не так. Прокуратура следом нагрянула и давай шерстить. Тогда Князь своих охранников и перевёл под шумок на новое место работы. Как бы чего не нашли, за что срок можно впаять. Не дело это – документы проверять и камеры просматривать. Другое дело, когда нужные люди видео подотрут и докладные потеряют, чтобы лишним грузом не оседали на полках. Или в электронном варианте на твердотельных дисках места не занимали. Или на жёстких, если совсем старые компьютеры.

Но едва Семён с Михаилом попали в Жёлтое Золото, как око правосудия закрылось в доках и переместилось уже сюда. Вместе со следственным комитетом. Самому Князеву, правда, распознать звоночки не довелось. Он качественно и быстро взлетел на небо прямой доставкой вместе с компаньоном Битиным.

Но ребята в высоких погонах на этот раз сработали быстро, и охранники даже не все видео подтереть успели. А пока лишнее чистили, сами под общую гребёнку попали и загремели в места не столь отдалённые всё равно. За сокрытие улик, покровительство и укрывательство.

Что укрывали? Да хотя бы оружие. Куда делось – дело десятое, но точно мимо этого КПП ездило, а значит – причастны.

Когда на смену Семёну и Михаилу пришёл охранник Егор, которого уже Боря пристроил, отрекомендовав новому председателю посёлка – полковнику Вишенке, никто тоже подлянки не ждал.

Затих посёлок после всех проверок, вроде, уехали лишние люди в погонах, членов секты с собой прихватив, чтобы дважды не ездить. Но снова подвёл охранник, проворовавшись уже в секс-шопе. Словно карма какая над Жёлтым Золотом довлела, снова и снова всех, кто на проходной здесь работал – на нары отправляя.

После этого, сам полковник внутренних войск задумался крепко. Кого же теперь ставить? Одно взял, так к жене начал приставать. Писек в телефоне вроде не было обнаружено, (ребята проверили). Но чего это она туда-сюда ездила мимо него на КПП постоянно? Уволил его к чёртовой бабушке Бронислав Николаевич от греха подальше.

А кого теперь брать, когда у самого посёлка репутация теперь не то, чтобы блестящая. Оружие тут, охранники сели, сектанты развелись, того и гладишь, не Жёлтым золотом станет, а Золотым дождём посёлок. Тогда точно никто жить не захочет.

На помощь неожиданно пришла жена и посоветовала взять инвалида.

– Раз всё равно больше ничего происходить не будет из твоих силовых структур устраиваться после твоего разноса, то какая разница? – так и сказала Елизавета Валерьевна Вишенка. – Можно даже найти таких, кто не пьёт и не курит. Много ли на ту пенсию по инвалидности выпьешь и накуришься? А если им ездить далеко, то пусть у нас душ принимают, питаются горячим и работают по две смены сразу, а то и по двое суток. У нас всё равно две ванной комнаты. А во вторую я только убираться захожу. Там же никто не бывает. Зачем только такую домину купил?

Озадачился полковник-председатель Вишенка, но следом подумал – а почему бы и нет? Заразу они всю из посёлка с ребятами из управления вычистили. А человек с ограниченными физическими возможностями воровать не будет точно. Одной рукой много не наворуешь. А если обе руки, то на одной ноге убежать далеко не выйдет. Главное, чтобы голова была у человека на плечах адекватная. И за место своё держаться будет, попутно кнопку контрольно-пропускного пункта вдавливая и на камеры поглядывая. Не велика работа.

– Только каких инвалидов брать? – поделился своими мыслями муж. – Вообще без ног – не пойдёт. На коляске много по посёлку не наездишься, особенно зимой. Да и приезжать-уезжать неудобно. Автобус-то до посёлка не ходит. Да и с костылями по льду туда-сюда бегать – не комильфо. Только с протезом кандылять можно. Одним. Если к примеру, по колено ноги нет, то пойдёт.

Жена руки в боки вложила. Продолжай, мол. Слушаю.

– Ребят с ментальными расстройствами тоже брать не стоит, – продолжил рассуждать Вишенка. – Накричат ещё на какого генерала, что в гости вздумает заехать, а мне потом разгребать, пока кочергу из задницы буду вытаскивать. Со сколиозом сильным тоже брать не стоит – много не насидят, устанут за сутки. А то и двое. Даже с душем – не вариант.

Жена уже хотела махнуть рукой на такой строгий отбор, но тут председатель посёлка добавил:

– Зато всех остальных – можно. То есть с протезами, без руки, одноглазых и так далее, – ходу перечислил он. – В общем, пусть резюме присылают и фотографии. Культуристов только не бери. Пресса нам мощного не надо и «банок».

– Но…

– Не надо же? – чуть строже уточнил Вишенка.

И жена сразу покачала головой. Сугубо, отрицательно.

– Вот, а дальше – сама отбирай кандидатов. И мне представишь.

Самому смотреть Брониславу Николаевичу было некогда. Пришлось делегировать полномочия супруге.

Оставив мечту заиметь офис в городе, Вишенка на стену готова была лезть от скуки в посёлке. С небывалым энтузиазмом взялась за выполнение миссии по поиску «охранников с пометкой» Елизавета Валерьевна.

Запрос составила и рекламу дала, где рекомендовала присылать ей на почту достоинства кандидатов. И о себе рассказать. А что за достоинства – не уточнила.

Тут-то ей почту хуями и закидали. А из тех хоть картотеку мужу составляй для одобрения или порицания. Но Вишенка была не дурой и лишние письма удаляла. Оставляла только нужные, чтобы как следует рассмотреть перед сном.

Особенно ей «резюме» одного карлика приглянулось. Сантиметров восемнадцать, не меньше. Такое вот достоинство на фоне небольшого роста выделялось кратно. А сколько именно – уточнять уже надо. Сразу не сказали, значит стесняются. Зато в ответ просили что-то прислать. Чтобы беседа завязалась.

Несколько дней Вишенка молчала, пребывая в состоянии лёгкой озадаченности. Но муж ждал отчёта, а КПП на посёлке простаивал.

– Проходной двор какой-то! – ворчал председатель и то одну, то другую службу фиксировал в посёлке «без согласования с начальством».

Поэтому Вишенка решилась и в ответ фотографию в халате отослала. Если что, то ничего такого. Голые лишь коленки и локти. Всегда отмазаться можно.

«Не мохна, конечно, кудрявая. Но я бы на этих коленках посидел», – почти тут же ответ по почте пришёл. И следом то ли вопрос, то ли предложение: «А в душе том ты мне спинку потрёшь? В условия проживания на дому входит?»

И только представила Вишенка, как спинку трёт, пока у него её что-то трётся, чтобы прямо по уровню стояло, возбудилась безмерно.

Тут-то у неё с человеком небольшого роста переписка-то и завязалась!

«А что, если потру? А ты мне что?» – первым делом спросила Елизавета Валерьевна, кудряшку из чёлки накручивая.

И тут он рассказал ей что, как, куда и сколько раз! А затем сам на откровения пошёл.

Как оказалось, фамилия карлика простая – Маливанский. И с таким хером, что почти третья нога, он никогда ничего не боялся.

«Но все вокруг ссут мне работу давать, потому что корни ирландские… Гормонов много!» – прилетело следующее письмо.

Тут бы Вишенке-кадровичке в интернет залезть и про Ирландию почитать. Тогда бы и поняла, что это он про нрав задиристый намекает. Но про ирландцев Елизавета Валерьевна только то знала, что рыжие они. Порой с веснушками. Так что на слове «гормоны» сосредоточилась. И в ответ написала с лёгким намёком:

«Если ты рыжий, то это ничего. Среди русых, чернявых и блондинов конкуренции тебе с твоими гормонами здесь не будет. Не говоря уже о седых, что вообще по посёлку доминируют в званиях высоких и должностях. Так что, пойдёшь к нам на работу?»

«Пойду, держи телефон!»

Позвонила тут же Вишенка и прониклась проблемами Маливанского. Всё-таки человек глубокой душевности оказался. И матершинных анекдотов знал много.

«Весёлый, значит», – сразу поняла Елизавета Валерьевна: «С напарником на рабочем месте будет о чём поговорить.

На собеседование его госпожа Вишенка к себе позвала с ходу. Если что не так будет, попросит уйти. А такси за свой счёт туда и сюда оплатит в любом случае. Ну а если хорошо всё окажется, то мужу вечером передаст. На согласование.

И пока Вишенка с Маливанским созванивалась, единственное адекватное письмо от женщины следом на электронную почту пришло. Некой Александры Приходько. А там анкета сразу с номером.

Созвонились.

Инвалидности своей Сашка не признавала, так как «не замечала особо».

– А что с одной рукой родилась и всю жизнь живу, так это мелочи. Давно привыкла, – заверила она по телефону весёлым голосом. – Некоторые вон в квартирах-студиях живут семьями и ничего. Терпят.

И Вишенка узнала, что в последнее время Сашке даже протез от государства дали. Пока натяжной, для красоты скорее и без чипа. Но дальше – больше.

– И даже с ним стеснение ушло, – заверила Сашка. – И такая жизнь началась, что только держись! Так что дома я сидеть больше не собираюсь и на всё-всё-всё готова была, лишь бы в «движуху попасть». так как насчёт работы?

Решив убить двух зайцев сразу, Вишенка парное собеседование назначила. Ясно же как божий день, что долго один охранник без сменщика не проработает. Лучше даже троих взять, чтобы полный штат был.

Но третьего письма пока не было.

Собеседование в коттедже Вишенок в тот день прошли оба кандидата. Один съел все конфеты, выдавив лишь пару слов в стиле «ну дык хули? Чего стесняться?».

А вторая, напротив, трещала без умолку. Но из полезного рассказывала лишь о том, что хочет выучить испанский, так как понять не может, почему испанцы вопросительный знак в своих письмах в предложениях переворачивают?

Глядя на обоих соискателей, что такие разные, но такие интересные, Вишенка уже собиралась мужу звонить, но Александре срочно домой потребовалось. Тогда как Маливанский, едва усадив её в такси, высморкался с морозца, помахал Приходько вслед, вернулся и заявил в лоб так соблазнительно, что хоть стой, хоть падай:

– Так что, ебаться будем или лясы точить?

– Послушайте, но нельзя же так… сразу, – начала кокетничать Елизавета Валерьевна, но соискатель зашёл с козырей и штаны снял.

А там – дрын торчит. Покачивается на фоне небольшого, но мускулистого тела. И в её сторону как магнитом тянет.

– Даже так? – сказала с хорошо заметным придыханием потенциальная нанимательница.

– Смотри, сам тебя выбрал! – хохотнул Маливанский и больше не говоря ни слова, сначала нырнул ей под юбку, а следом дрын и пристроил, едва бдительность потеряла.

Закинув голову к потолку и вознеся молитву богу за разнообразие людей на земле (и в особенности за беспринципных!), Вишенка смирилась и поплыла по течению. Не важно ведь, рыжие они, низкорослые или с большим достоинством, главное, чтобы совпало.

А тут так совпало, что жить захотелось!

У мужа, конечно, выдающиеся успехи на работе, но всё остальное уже не выдаётся. Говорит, от сидячей работы и нервов. А сам ни бегать не собирается, ни йогой заниматься для душевного спокойствия. Времени у него на чепуху нет. И видимо жену к той же чепухе отнёс, полностью перестав уделять внимание в постели.

Глядя следом в потолок уже на супружеской кровати, (но больше ничуть не думая о ремонте), Вишенка сразу поняла, что подружатся они с новым охранником. Предыдущий-то о балете рассказывал и театре. А этот сразу все карты на стол выложил и изо всех сил класс показывает, чтобы точно на работу взяли.

«Первым повышение получит в паре», – пришла к определённому выводу Вишенка, когда в глазах круги поплыли, но голова при этом не болела.

И судя по движениям, старательный очень. Фору многим даст, кого пробовала, пока муж нервничает и на свалку истории её относит.

«Ну а раз в режиме два через два на КПП будет сидеть», – следом додумала Елизавета Валерьевна: «То теперь даже в город ездить к любовникам не надо. В радиусе сотни метров поселится и успокоится. А чтобы муж не подозревал ничего, Сашка его подменять будет».

С которой они тоже подружатся. Ведь теперь и самой стало интересно – на кой хрен они вопросительный знак-то переворачивают?

* * *

Когда внедорожник сантехника подъехал к КПП, Боря ожидал увидеть привычный поднятый шлагбаум, как и было утром. Но он был опущен, как в былые времена, когда всё в посёлке работали как часы.

«А ведь ещё и обеда нет», – напомнил внутренний голос: «Как с утра мужиков с аэропорта забрал, так и возимся».

– Походу, нового охранника взяли, – прикинул Глобальный.

– Как нового? – навострился Шац и подлез к окошку. – Сейчас узнаю!

Подъехав к окошечку даже за пределами отмеченной линии, (чтобы Лопырёву лучше разговаривалось через заднее опущенное), сантехник доверился случаю. Но Шац лишь присвистнул, едва увидел лоб охранника и немного кепку с логотипом «ХК Сибирь».

– Я не понял, Князь уже совсем берега попутал? – послышалось из окна. – Детей на работу брать вздумал? Они что там с Битой совсем рамсы попутали?!

– Слышь ты, лось! За базаром следи! – вдруг раздалось от «ребёнка». А пока Лопырёв рот приоткрыл, охранник добавил водителю. – А ты чё за линию залез? Сейчас выйду и обоим по шарам так наваляю, что неделю ходить не сможете! Ну-ка сдристнули назад оба! И документы показываем.

Теперь опустил челюсть уже и Боря. Мало того, что Шац снова о Князе как о живом говорит и Биту вспоминает, так ещё и новому охраннику номер его машины не вписали.

«И охранник ли это?» – ещё добавил внутренний голос: «Или сын охранника балуется. Но голос вроде не детский».

Шац со Стасяном мгновенно из салона выскочили. А Боря, не будь дураком, на всякий случай сдал немного назад. Мало ли?

«Что там за охранник тогда, если его сын так со взрослыми на джипах разговаривает?» – снова добавил внутренний голос: «Пожизненное в будку посадили отбывать может, чтобы обществу полезным был?»

Стучать в дверь не пришлось. На крановщика и морпеха выскочила сама ярость в оболочке от ста десяти до ста двадцати сантиметров, (в зависимости от того, считать ли подошву на гриндерсах).

Помимо них на карлике были штаны в камуфляже, армейская зелёная кофта и под ней тельняшка десантника. В синюю полоску.

– Вот это я понимаю взяли на полставки, – только и сказал Шац в растерянности, уже и не зная стоит ли связываться даже с одной второй десантника или пусть живёт?

Стасян же просто подхватил карлика и начал кружиться с ним на плечах. Карусель должна была немного успокоить пылкий нордический нрав рыжего охранника без всякого применения физического насилия. Всё-таки тумаков с крановщика на сегодня хватило. А вестибулярный аппарат у всех слабый, кроме акробатов и танцоров.

«Но вряд ли карлик сбежал с цирка», – ещё подумал Стасян: «Скорее, с бойцовской ямы, судя по нраву».

Глядя на эту карусель с озадаченным видом, Лопырёв лишь спросил:

– Где Князь?

– Кто такой Князь? Любовник твой, да? Пустите, хуепуталы залётные, не то все на фарш на котлеты пойдете! – кричал Маливанский. – Вы знаете вообще кто я? Да я охранник, мать машу! У меня семеро братьев по всей стране… у меня… Пустите… обмудки… Не то всех… через колено… преломлю как… старый… хле…бушек! – с каждым новым оборотом вокруг своей оси крановщика с прокачанным внутренним ухом, говорящий немного затихал, пока совсем не заглох.

Тут-то Стасян и поставил его резко на землю с возгласом:

– Оба, на!

Но карлик словно ничуть не растерялся и побежал к своему обидчику… по дуге.

Только Стасян стоял на линии. Поэтому мини-боец неожиданно для всех подбежал к Боре и от всей души врезал сантехнику между ног. Чтобы инерция не пропадала.

– Получил, воробушек?! – обрадовался карлик и победно вскинул руки, как будто те в боксёрских перчатках.

Глобальный только стиснул зубы и рухнул на колени. Удар оказался столь же неожиданным, как и болючим.

В последний раз Боря получал по яйцам ещё от старшей сестры в детстве, когда из-за разницы в возрасте она могла щекотать его до беспамятства или заставлять делать работу по дому, которую родители поручали обоим поровну. А за что между ног получил, уже и не помнил.

И вот – повтор!

– Кто ты такой, блядь? – возмутился Шац, давно не встречая подобной дерзости в ближнем бою.

– Я – Маливанский! – закричал следом карлик голосом рефери, что пафосно объявлял бойцов по углам ринга. – Царь точки-дрочки! Короо-о-оль боё-ё-ёв без пиздо-о-о-ов!

Следом он показал всем победный танец с демонстрацией бицепсов. После чего побежал уже на Шаца, как иной ротвейлер не сможет. Но Стасян снова ловко подхватил его по трассе, подняв большими, длинными руками, как стрела крана груз.

– Мужик, ты успокойся, пока сам пизды не получил, – посоветовал крановщик следом и просто вытянул ношу над головой.

Прикинув, что падать с высоты примерно метра три, Маливанский замер. А затем добавил с сожалением:

– Что ж, ваша взяла. Высоты боюсь. Но если ещё раз такую хрень учудите, пиздец вам всем! А с тобой, великан, мы после поговорим. Услышал меня?

– Да понял, понял, – пытался не смеяться Стасян, которого по жизни всегда шваброй называли, оглоблей, йети и иногда даже баскетболистами, потому как тоже выделялся ростом, но всегда в большую сторону. Осознав, что человеку с низким ростом так же нелегко, а порой и больше, на этот раз крановщик карлика на землю поставил медленно и с достоинством. Даже добавил на всякий случай. – Ты это, не серчай на нас. Но нельзя так с людьми. Добрее надо быть, да?

– А хули делать? – пожал плечами карлик. – Работа такая!

Когда Боря снова смог ходить и даже сел за руль без матов, а конфликт с охранником был улажен обещанием от Стасяна «проставиться конфетами при случае за косяк», и Маливанский всё-таки записал номер автомобиля как сантехника посёлка на обслуживании, мужики с несколько озадаченными лицами прибыли к дому номер «восемь» по улице Лепестковой.

– Не, базара нет, – начал первым Шац. – Как охранник он – заебись. Прям заебца. Не всякая бойцовская собака такой манёвр повторит.

– Ещё и должны ему остались, – кивнул Стасян.

– Как увижу Князя, все предъявы ему будут, – тут же добавил Лопырёв.

Боря резко вдавил кнопку блокировки дверей и повернулся к Матвею Алексеевичу.

«Пришло время поговорить», – прикинул внутренний голос, пока тестикулы продолжали слать болевые сигналы.

– Шац, что происходит? – начал Боря.

– Насчёт охранника? – даже посочувствовал тот. – Ну бывает, чё. Сейчас баньку организуем и как миленькое всё пройдёт. А на рыжего не серчай. Перевоспитаем. Поговорить просто надо.

– Нет, братан. Я не об этом, – ответил Боря и тут же спросил. – Почему ты постоянно говоришь о Князе и Бите? Я тебе уже сколько раз говорил, что взорвали их. Это ты шутишь так? Или что? Это месть такая? Я понять не могу. Но не надо так, Шац! Ты реально пугаешь.

Глаза Лопырёва округлились. Он некоторое время не мог ничего сказать, затем потёр виски и переспросил:

– Это уже было, да? Блядь, а меня предупреждали!

– Что было? – не понял Глобальный и посмотрел на крановщика за подсказкой.

Стасян тоже повернулся к Шацу, поддержал:

– Что происходит, братан? Он прав, ты повторяешься. Даже я уже понял. Ты это… Нам-то можешь сказать. Я хер знает, знал ли тебя раньше, но ты же мне с больницы как родной стал. Говори уже. Что случилось, бро?

– Открой машину! – потребовал Шац и как будто начала задыхаться. – Открой или я выбью эту дверь нахер!

– Тише-тише, – ответил Глобальный и разблокировал замки.

Матвей Алексеевич первым вылез наружу, вдохнул полной грудью и только пачку сигарет достал, полностью игнорируя пакеты и сумку в автомобиле.

Но прикурить на ветру не получалось. То ли зажигалка подводила, то ли пальцы дрожали больше обычного.

– Ёбаный в рот! – наконец, прокричался он и швырнул зажигалку в снег. – Да что ж за хуйня-то по жизни происходит?! Только жить начал!

На помощь пришёл Стасян. Отобрал сигарету изо рта, прикурил, вернул:

– Держи, братан… затянись. Легче будет.

Шац затянулся один раз, другой, а на третий, когда выдохнул, начал говорить Боре:

– Нас же с этой оглоблей обследовали от рогов до копыт. Лёгкие в норме, сердце в норме, кровь, мать её…в норме. Чего мне ещё нужно было? Но чёрт дёрнул полное обследование пройти, в голову залезть, пока была возможность. Тут-то и выяснилось, что у меня прогрессирующий рассеянный склероз.

Замолчали. Переглянулись.

– В смысле? – не понял Стасян. – Это же у стариков только, не? Ну, когда память подводит… да?

Боря переспрашивать не стал, только достал телефон и вбил в поисковик. Яндекс сразу и подсказал, что рассеянный (или множественный) склероз – это хроническое прогрессирующее нейродегенеративное аутоиммунное заболевание центральной нервной системы, которое поражает головной мозг, спинной мозг и зрительные нервы.

Что это могло значить, Глобальный полностью не понял. Но звучало серьёзно.

Следом Стасян закурил и просто начал читать вслух подробнее:

– Хроническое аутоиммунное заболевание, при котором поражается миелиновая оболочка проводников головного и спинного мозга. Хотя в разговорной речи «склерозом» часто называют нарушение памяти в пожилом возрасте, название «рассеянный склероз» не имеет отношения ни к старческому «склерозу», ни к рассеянности внимания. «Склероз» в данном случае означает «рубец», а «рассеянный» означает «множественный», поскольку отличительная особенность болезни при патологоанатомическом исследовании – наличие рассеянных по всей центральной нервной системе очагов, где происходит замена нормальной нервной ткани на соединительную.

Крановщик уронил сигарету, переваривая.

Шац смотрел в небо и молчал.

Тогда Боря решился спросить первым:

– Выходит, ты… постепенно забываешь всё?

– Выходит, – вздохнул Матвей. – Блядь, я столько ещё всего не сделал! Вот… почему не пулю в лоб? – он резко повернулся к сантехнику, взял за плечи. – Почему осколком по виску не могло прилететь? А?

– Жизнь – рулетка, – тихо добавил Боря. – Никто из нас не родился с серебряной ложкой во рту. Разве что с железной и то в жопе. Вот и звенит жизнь…металл детекторами.

Шац уже не слушал. Отныне он скорее рассуждал вслух:

– Вот зачем мне просто превращаться в овощ, пока не забуду, как звать? Кому нужен слепой, оглохший старик, что превратится в изюм ещё к пятидесяти? Ну просто охуеть перспективы!

Ответа у Бори не было. Разве что вопрос. Один. И подойдя поближе, сантехник спросил:

– Ты поэтому Вике не звонишь?

– Вике? – удивился отец блондинки из Москвы с фамилией Лопырёва, что так и ждала звонка отца с фронта уже месяц.

И ещё больше жаждала – встречи. Ведь она думала о нём всю жизнь, но так никогда его и не видела. А он так и не звонил после первого прозвона с Борей, словно боялся показать себя дочери.

Застыл Шац, и слёзы в глазах застыли. Зыркнул так, что сантехник только взгляд опустил. Накатило резко так, что Боря следом лишь откинул голову и тоже в небо посмотрел.

«Красивое, но есть вопросы», - добавил внутренний голос.

Боря прикрыл рот, не зная, что ещё сказать. Такая весть сильнее, чем удар по яйцам. Глаза налились слезами сами собой. Отошёл, чтобы не показывать корешку сострадания.

«Говорят, то убивает. Но как быстро?»

– Блядь… блядь… блядь! – постоянно доносилось уже и от сантехника следом. – Шац, ну может вылечить можно?

Лопырёв молчал, продолжая смотреть в небо. Только слёзы текли по щекам. Тихие, молчаливые почти.

Пытаясь прикурить очередную сигарету, он сказал мгновенно осипшим голосом:

– Дочка, значит? Красавица? Или умная?

Боря, прикрывая лицо, кивнул:

– Скорее… красивая. Но работает!

Лопырёв улыбнулся криво. Сам всегда на тройки учился, в него пошла. Но в люди выбился. Не в оценках же дело. А в устремлениях. Кто на выходе из школы в первой луже споткнётся, а кто на дипломы наплюёт и своё дело откроет и будет его зубами грызть, пока костный мозг не распробует.

Глобальный подошёл поближе. Хотелось многое рассказать о Вике, повторить, что говорила, напомнить себе самому. Тщательно всё рассказать, теперь уже без вопросов и возмущений.

Но говорить он не мог. Живот вдруг стянуло, как будто смотрит на приговорённого, а сделать уже ничего нельзя. И сколько ему отмеряно – вообще никто сказать не может. Одно ясно – приговор подписан. Менять нервную ткань медицина ещё не научилась. Не в состоянии воссоздавать миллионы связей на клеточном уровне, где каждое такое соединение – уникально.

Так бы оба и стояли, если бы Стасян вдруг не открыл двери автомобиля, и начал подхватывать пакеты. Один за другим, как будто ничего и не происходило.

А когда крановщик весь оказался обвешанным ими, (взяв сразу весь десяток, как иную разгрузку), только тихо сказал:

– Смысл жизни ищут только сытые, остальные ищут где бы покушать. Так что я так считаю, мужики. Мы все равно или поздно сдохнем. Лекарства в виде бессмертия ещё не придумано, как бы не выёбывались трансгуманисты. Жизнь закончится смертью. Это неизбежно. Ну так и хули теперь ныть? А? Карлик в будке чего-то не ноет. Не жалуется, что жизнь не удалась. Напротив, по шарам Боре навалял, а нас хуями обложил. А всё почему? Да потому что каждым днём живёт. Мужик! Так что давайте и мы о хорошем вспомним. А если забудем, то дай бог рядом будут те, кто нам повторят… Но прежде всего давайте хорошо покушаем!

Высказавшись, Стасян первым к дому пошёл, просто перешагнув через низкий забор, как иной человек через небольшую лужу.

Шац усмехнулся, глядя доброму великану в спину, добавил в полголоса:

– Похоже, он восстанавливается. Что ж, Боря. В чём-то он прав. Забираем сумки и идём ко мне домой. Только давай сразу договоримся. Забуду – твой будет. А пока при памяти, ты мне важное напоминай… Хорошо?

Боря смахнул слезу, выдавил:

– Замётано... Только дом дочке передай. Она у тебя классная. Это её наследие по праву.

Шац застыл, не зная, что добавить. Возможно, хотел подробностей, а возможно боялся узнать их и забыть. А может, уже помнил и забыл? В вся пакость и особый цинизм болезни – всё существовавшее в статус «возможное» переведено будет. Не сразу, но всё же.

Но Глобальный сам подсказал:

– Сегодня мы ей позвоним. Оба. И попросим саму прилететь, раз такое дело.

– Думаешь, стоит?

– Конечно стоит! – ответил чуть громче Боря. – Иначе зачем вообще нужны родные и близкие?

Шац промедлил секунду, а затем крепко обнял как родного:

– Ты же мне как младший брат уже, считай.

– А ты мне как старший, братан!

Улыбнулись. И стало как-то легче.