Тот самый сантехник 8

Глава 19 - Возвращенцы

Лязг решётки распределителя не лучший звук, от которого можно проснуться ночью. Сонный Маливанский поднялся на скамейке, зевнул и с вялым интересом посмотрел на вошедшего, обронив без всякой угрозы в голосе:

– Чё хотел, командир? Выпустить меня пришёл?

Вишенка стоял на входе, немного покачиваясь. Он не прочь был уйти, но карлик был его последней зацепкой за жену. Положа руку на сердце, можно было даже сказать, что сцепились они будь здоров, раз решилась уйти из дома.

Но полковник любил свою жену больше обид. И даже себе не представлял, как домой без жены возвращаться. Даже если от стажёрок-секретарш и прочих симпатичных помощник младших звеньев.

– Слушай, а вы там с Лизой на пару никаких землянок рыть в лесу не собирались? – поинтересовался Бронислав Николаевич, сражаясь с сонливостью и депрессией под изрядной дозой «лекарства».

Единственный знакомый рецепт, который могут «выписать» в любом магазине состоял из всего, что выше сорока градусов крепости. Этим горе своё заливал и нервы лечил. В зависимости от того, что удавалось найти и откупорить: настойку с успокоительными или бутылку с горячительным.

– Да нет вроде, – подумал карлик, хохотнул и снова не смог сдержаться. – Зачем? Я ей и так такую дыру оставил, что никогда меня не забудет!

Маливанский заливисто рассмеялся. А Вишенка только вздохнул и обратно в коридор вышел, решётку закрыв.

«Не перевоспитался ещё», – понял полковник и понуро побрёл домой, в просторные, но пустые пенаты.

– Поссать-то пустите! – крикнул вдогонку карлик.

– Как же я тебя выпущу? – удивился Вишенка, но даже поворачиваться не стал. Пробурчал только сонно. – На тебе, может, ещё её следы ДНК есть. Да ты и сам как улика ходячая.

– Ага! На трёх ногах, – кричал ему вдогонку Маливанский. – Я, когда стоять устою, вместо подставки его использую! А знаешь, что про тебя Лиза говорила?

– Что? – тут же остановился Бронислав Николаевич.

– Что арбуз ей напоминаешь. Пузо растёт, а кончик сохнет и судя по частоте использования, скоро совсем за ненадобностью отвалится.

Вишенка знал, что это не правда. Потому злости не испытывал. Только сожаление. Вот зачем на него бочку катит? За что?

Полковник остановился, повернулся и всё же спросил:

– Слушай, а может… зимовьё? Все дела? А?

Он сделал последнюю попытку выйти на диалог.

– Берлогу брошенную медведя не находили, нет?

Карлик терпел с ответом ровно две секунды, а затем снова выдал:

– Я что, на гнома похож? Да я бы и в берлоге ей покоя не давал, коли так! Раз тебе некогда, я всегда готов удружить. Но землянок и зимовья не было! Всё в доме твоём проходило.

Вишенка только за сердце схватился. Тяжело осознавать, что не один ты в семье изменяешь. Но он то с поличным пойман не был. А значит, снова прав.

Или нет?

– На кровати удобней! – не унимался разбуженный карлик. – Хотя на КПП я присунул ей тоже! Подходит по чистосердечное признание? А в зимовье своё сам живи, если с женщиной своей спать некогда в тепле и заботе! Она, может, и не стала бы тогда на первого встречного кидаться.

– Врёшь ты всё, – глухо добавил полковник.

– Я вру? Переписку на почте посмотри!

Маливанский, может и рад был иной раз смолчать, но скверный характер словно был в разы больше его небольшого тела и постоянно выпирал в критических ситуациях. Если на других адреналин действовал так, что те бросались в бой, поднимали вес больше своего собственного веса или мучились диареей, то Гоша с поразительной скоростью находил для себя проблемы благодаря языку без костей.

Вишенка вздохнул и низко опустив голову, вышел из помещения. Ещё ни раз полковник коснулся холодеющими пальцами холодных решёток на выходе к солнцу. И если бы кто-то из сотрудников мог поставить ему точный диагноз в этот момент, подписал бы повышение немедленно. Или как минимум, дал внеочередной отпуск.

Но в отличие от дерзкого карлика, никто рисковать не собирался и просто держал язык за зубами при виде начальника.

* * *

Боря вернулся к КПП Жёлтое золото на рассвете.

Торчащий шлагбаум сиротливо заносило лёгким снежком, который растает уже через час-другой. К обеду всё вокруг превратиться в лужи, что на гравийке, что на асфальте. А там, где просто должна быть грязь, будет грязь. Потом трава, а следом – вырастет всё, что угодно. Даже то, что не садили.

Глобальный не потрудился остановился, заглянул в окошечко. В будке охранников никого не было. Только рука валялась на столе с согнутыми «в фигу» пальцами.

– Однако, – буркнул сантехник, но трогать ничего не стал. Сами разберутся.

Сантехник поехал к коттеджу Шаца. Несмотря на то, что хозяин где-то ещё бодрствовал с ночного загула, собаку выпустить прогулять надо. Телефона он не брал, а из травмпункта ушёл по свидетельству зевающего хирурга почти сразу. И запах дорогого коньяка не давал соврать человеку. Глаза выдавали, что хорошо и спать хочется. Плодотворно за ночь потрудился.

Мужики пропали и из бани, а в доме возвращению Глобального радовался только Боцман. Ротвейлер тут же умчался на прогулку, а сантехник только макушечку почесал и плечами пожал:

– И где все? – спросил он у тишины, так как ясеня поблизости не наблюдалось.

По пути из кабинета психолога, где так и заночевали на кушетке после длительного лечения, было подозрительно спокойно. Цветаеву он завёз домой отсыпаться, так как водить после бурной ночи она не могла, а как проснулись, едва шевелилась. Тогда как сам Боря умудрился даже выспаться, сразу заняв самое выгодное положение на тахте. У стенки. И на любые попытки закинуть на него ножки под утро просто не обращал внимания.

Решив, что утро должно быть плодотворным, Глобальный следом ноутбук из автомобиля принёс и сел про христианство читать. Чтобы с Лёхой на контакт выйти, да и для общего понимания не помешает.

Пока делал кофе на умной кухне, пытаясь договориться с кофеваркой полюбовно через приложение, на улице залаял пёс.

Боря вышел на звук и обнаружил крановщика во дворе, который с виноватым видом нёс две половинки розового велосипеда в руках. Каждая со своим колесом.

«Перелом рамы», – быстро поставил диагноз внутренний голос.

– Чего ты лаешь? Я и так на него больше трезвым не сяду, – уверял Стасян ротвейлера сокрушающимся тоном. – Я даже кататься не умею!

– Чего так? Не научили? – обронил Боря, наслаждаясь кофе и переваривая полученную информацию от статей в интернете.

– А так! – ответил раздосадованный, мало спавший Стасян. – У нашей семьи велосипедов в деревне отродясь не было. Где бы ты видел «Школьники» такого размера? А любой «Салют» и «Урал», который батя у соседа одалживал, ломался с первой же попыткой сгонять за хлебом в соседнее село по дороге. Так что только пешком ходили. Пешком полезнее!

Боцман, выслушав историю, отбежал. Раз Боря уже вышел, сам разберётся. Его запах всё-таки более знаком. И не раз мясом угостил, а месяцами кормил, мыл и гулял. Свой человек.

Подходя к крыльцу, крановщик поморщился от боли в ногах и зудящего правого плеча. А ещё болел пресс.

– Стасян, ты как вообще? – спросил Боря и посмотрев на то, как робко крановщик прислонил остатки велосипеда к забору, понял, что ночь была интересной. – Где Лапоть?

– Женится, – скупо ответил корешок.

– Как женится? – не понял Боря.

– Ну, тогда любится, – поправился крановщик, присматриваясь к кружке ароматного кофе. – А ты что делаешь?

– Историю христианства изучаю. Ты знал, что на первых иконах Иисуса Христа с волшебной палочкой изображали?

– Да ладно? Серьёзно?

– Да я тебе говорю! Он ещё и про перерождение рассказывал, чисто – карму. Но среди реформаторов эти идеи не прижились. Отформатировали учения, адаптировали под свои задачи. А все ангелы вообще были без крыльев на картинах. Примерно до шестнадцатого века. Это потом уже их стали крылатыми изображать, чисто голуби!

– Во дела, не знал, – признался Стасян, старательно вытирая обувь о коврик и входя в дом на вкусный запах завтрака.

Так и пошли к кофеварке по ароматному шлейфу. Но дойти до умной кухни Боря не успел. Телефон позвонил. А на дисплее – «председатель» подсвечивается.

– Да, Бронислав Николаевич? – поприветствовал сантехник.

– Боря, где жена? – спросил тот без раскачки. И таким пьяным голосом, что едва язык ворочался.

Глобальный маковку почесал, подумал немного и решил действовать от обратного:

– Бронислав Николаевич, я вам чемодан её отдал?

– Отдал, – подтвердил полковник, обнимая тот чемодан в это утро дома чаще, чем жену за последнюю неделю. А то и месяц.

– Она в лес от нас убежала?

– Убежала, – грустно добавил он, припоминая следы, обнаруженные группой.

– Ехать с нами в город не захотела?

– Не захотела, – припомнил показания сантехника вместе с парой свидетелей полковник.

– Так где ваша жена? – вдруг спросил в лоб сам Глобальный.

– Где моя жена? – пьяно повторил Вишенка и задумался. А потом на всякий случай ещё раз повторил. – И где моя жена, Боря?

– Бронислав Николаевич, – пошёл на второй заход сантехник. – Я вам чемодан отдал?

– Отдал.

– В лес от нас с дороги убежала?

– Убежала.

– С нами не поехала?

– Не поехала, мать её!

– То есть в лесу осталась?

– Осталась!

– Вот в лесу её и ищите! – добавил резко Боря, чтобы не попасть в петлю бесконечности.

Он уже хотел положить трубку, чтобы человек проспался. Поговорить можно после, как в себя придёт. Но Вишенка сначала начал реветь белугой, а затем рыкнул медведем. И добавил уже почти по-человечески:

– Но там же волки, Боря! Жалко, аж сердце сжимается!

– Но вы же охотник! – напомнил сантехник и тут же подкинул наводящий вопрос. – У вас ружьё-то есть, чтобы на волков ходить?

– Патронов нету, Боря. Не купил. Не сезон ещё. И табельное на работе осталось. От греха подальше. Тут только… – он видимо начал некую инвентаризацию, после чего заключил. – … сумочка её и… и арбалет! Арбалет пойдёт?

– Ладно, пойдёт, – «разрешил» охоту на волков Боря, но тут же поставил условие. – Вы мне только докладывайте почаще, если что-то подозрительное заметите.

– Есть докладывать! – по привычке ответил Вишенка, слишком привыкнув по жизни подчиняться, чтобы жить свободно не только вне работы, но ещё и без жены в доме.

На этом связь закончилась. Стасян к этому времени отмыл руки от снега и грязи после падений с велосипеда, нарезал хлеба, наделал бутербродов. А как сели вприкуску, так на диалог и потянуло.

– Борь, вот ты как думаешь? Что находится за пределами расширяемой вселенной? – спросил первым крановщик, вместо того, чтобы чужих жён по соседям сдавать.

– Что находится? – повторил сантехник, чтобы не выглядеть глупым. Вроде про религии читает, а там нет такого ответа, догадки одни.

А человек всё-таки какие-то книги по космологии читает. Или астрономией интересуется. Которая созвучна с астрологией, только никого не обманывает и в заблуждения не вводит, а просто честно пытается рассказать людям зачем они появились. По-научному методу, без видений и общений по пустыням и на пике высоких гор, где кислорода мало.

– А я думаю, что за пределами расширяемой вселенной находится… – Стасян даже поднял палец для важности момента, совсем как Степаныч. – … потенциальная вселенная! А если там столько БЕСКОНЕЧНОГО потенциала, то чего мы тут все выёбываемся?

Боря аж поперхнулся. Глобально!

– Давай по чесноку, – продолжил Стасян, молоко в микроволновке разогревая, чтобы в овсяную кашу добавить. - Одни говорят, что Вселенная 15 миллиардов назад появилась. Округлим чуток.

– А другие уверены, что мир семь тысяч лет как возник, – тут же добавил Боря, исходя из дат «от сотворения мира». – Всего.

– Пусть! – уже во всю махал ложкой крановщик, запаренную кашу перемешивая. –Пусть будет так. Главное, чтобы друг с другом не спорили и даже не пересекались. Это разный тип людей. Каждому своё. Теории, практики, вера, доверие.

– Но ведь в сумме всё равно «прах мы и в прах обратимся», – пробурчал Боря, хлеб с маслом подъедая, но и про статьи не забывая на ноутбуке.

– Да, как бы мы не жили, ради чего бы жопы не рвали, но прах тот – из частиц остывших звёзд появился! – дополнил Стасян. – А мы – меньше, чем ничто в масштабах Вселенной. Но даже на этом микроуровне умудряемся друг другу поднасрать и какие-то гонки устраивать. Что мы за люди вообще? А? Одна планета. Одна доминантная форма жизни. А делаем ли мы мир вокруг лучше? А вот нихрена! Делаем только хуже. Себе, животным, врагам, природе, снова себе. Потому что тяжело нам от этого бремени, Боря. А ни на чьи другие плечи не переложить. Ещё хуже будет. Похерят. Вот те крест!

Боря аж замолчал, слов не находя. Только в глазах уважение мелькнуло. А на губах вопрос возник:

– Стасян, ты вообще кем был в прошлой жизни?

– Думаю, таким же ебланом, – признался крановщик. – Но ещё и с чумой в обнимку. Или от гангрены умер. Ноги. До сих пор нога ночами чешется. В районе пятки.

В этот ответственный момент оставалось лишь хлебнуть на пару кофе. И оба снова себя людьми ощутили. Но тишина повисла лишь на мгновение. Потому что телефон зазвонил снова. А там подсвечивается уже «Вика Лопырёва».

– Вика, привет! – ответил сантехник, взбодрившись.

Всё-таки кофе крепкий сварил. Но если выбирать между ударами алкоголя по голове и кофеина, то Глобальный предпочитал такое, мягкое воздействие.

– Боря, привет. Я послезавтра прилетаю. Сможешь меня встретить? Я что-то до отца дозвониться опять не могу. Всю ночь не спала, звонила, а без толку.

– А, так он спит, – тут же придумал Боря, выгораживая Лопырёва. – Ночь была бурной. Праздновали возвращение. Конечно, встречу, Вик. Не переживай, – ответил сантехник, пытаясь понять, где Шац.

Но мог понять лишь где его пёс. И судя по отношению, тот явно к нему охладел.

– А Лариса Борисовна где? – тут же поинтересовался Боря.

– Как обычно. Захватывает мир, – донёсся такой тон от блондинки, что сразу понятно – сарказм. А как понятно – не понятно. Интуиция!

«Иногда надо просто верить своим ощущениям», – тут же вмешался внутренний голос, но лотереи не бери. Наебалово это всё. Легализованное.

– А Володя где? – добавил Боря.

– На реабилитации, – донёсся уже довольно ровный голос в ответ. – Его просили не трогать, пока в себя приходит. Вот я и дистанцировалась. В основном с роднёй время проводит. Но уже подумывает выйти на работу.

– Я рад, что он восстанавливается, – добавил Боря, уже собираясь подлить себе ещё кофе, но тут на улице послышался… взрыв!

Стеклянная чашка выпала из рук, а по стёклам как ударило. Но только в прихожей задрожало больше прочих. Сухо щёлкнуло и паутинкой разбежалась трещина.

«Это его ты поменял не так давно, сэкономив, когда бронированное не нашёл», – тут же напомнил внутренний голос.

– Вик, ты мне сообщением рейс скинь, я заберу… надо бежать! – скороговоркой проговорил Глобальный, уже спеша в коридор и следом отключил связь.

Они со Стасяном резко дали старт на улицу, не зная, что и думать. А за баней дым стоит столбом. Белый.

Оббежали только строение, а там Шац стоит над свежей воронкой и в нутро заглядывает.

– Здорова, мужики! – послышалось от него. – Не разбудил?

А сам стоит, улыбается. Ни тревоги на лице, ни забот. Ещё и глаза светятся, как и у одной дамы, что вновь в будке на КПП смену взяла. И протез приладив, песенки напивает под нос, да конфеткой закусывает. Пропало желание мастурбировать у неё. Но желание жить только укрепилось.

Это Шац мог сказать наверняка, так как будто незримая связь между ними протянулась. А пока тянулась, новые формы памяти создавая в голове вкупе с привязанностью, вспомнил резко Лопырёв, для чего впервые участок в глухом лесу у министерства обороны в числе первых выкупил… Золота в его недрах было изрядно!

Неглубокого залегания, от трёх до сотни метров жила, считай. Копай, да намывай. Хочешь – обогащай вдобавок, но там уже без спецоборудования сложнее породу отделять.

Шац сложности не любил. Но металл детекторы пищали по всему лесу, куда не сунь. Решив не размениваться по мелочам, так и приобрёл участок пять на пять квадратных километров.

Сначала к нему дорогу пришлось прокладывать. Так появилась грунтовая трасса. Потом начал копать экскаватором и прочей спецтехникой, но без фанатизма. И пока слои поверхностные на пробу брал, так первые котлованы и вырыл.

Но Князь не дремал. Караулил, как вечный оппонент. И в лес нагрянула инспекция с проверкой на предмет незаконной вырубки леса. Пришлось делать вид, что копает бункера, и вообще готовит строительную площадку под фундаменты. Как следствие, пришлось оформлять дома под строительства, затем забор в рост баскетболиста по периметру поставил.

Так первые дома в посёлке и появились. Место оказалось столь чистым, сколь и прекрасным, что даже рекламы не потребовалось. Первые желающие приобрести дома Жёлтое золото сами нашли. Пришлось для отвода глаз уже следом за высоким забором улицы грейдерами ровнять, а затем вовсе бетонную дорогу прокладывать.

От своих замыслов Шац тоже не отступал. И бурить продолжал в поисках золота. Как продолжал и скрывать этот факт. И на следующий раз добыча по бумагам прошла под видом бурения скважин. Чтобы далеко не ходить – одну, артезианскую. На всех. А затем трубы начал прокладывать вдоль улиц и снова копать.

В какой-то момент золота оказалось так много, что в плюс все работы вышли. Что не сделает, только на пользу процессу идёт.

Свет на столах прокинет для буровых – растёт цена на землю благодаря освещению посёлка. Скважину пробурил – вода пошла, снова хорошо всё, цены вверх. Частичную канализацию отвёл под видом строительных работ – снова рады потенциальные покупатели. А когда на место бетонки асфальт пришёл, чтобы замести следы, посёлок вдруг статус элитного получил.

– Так Жёлтое золото и развивалось, – улыбнулся отец-основатель, рассказывая эту историю. – Я так прикинул. И понял, что в сумме землю в шестьсот раз дешевле купил, чем потом участки распродал. Всё хорошо было, пока Князь не нагрянул со своими идеями. Он всерьёз решил, что я бомбоубежищами заняла. Пришлось… проникнуться! И заняться, – добавил весело Лопырёв, забыв про сигареты и даже не вспоминая о похмелье.

Он не курил и был бодр. Глаза светились искрой.

«Какой-то новый источник энергии его теперь подсвечивает», – прикинул внутренний голос.

– Ты вспомнил Князя? – только и спросил Боря, воронку остывшую разглядывая и на коробку с тротилом поглядывая под крыльцом бани.

А тот по форме как мыло хозяйственное выглядит.

«Да только мылиться таким устанешь», – предупредил внутренний голос: «А если прикурить мысль в душевой придёт, то пеняй на себя».

– Конечно, вспомнил! – ответил хозяин участка на радостях. – И кое-что ещё помню. К примеру то, что в этом самом месте больше всего золота у поверхности.

И он снова присмотрелся к воронке.

– Я почему тут свой дом и решил ставить? Думал на пенсии с киркой во двор выходить буду. Только вместо грядок золотишко добывать. У Князя каналы по оружию отлично и для сбыта золота работают. Чёрный рынок вопросов не задаёт.

– Ну даёшь! – радовался Боря неожиданному улучшению здоровья приятеля и возобновившейся деловой хватке. – А я уже думал на кой хрен ты забор Зое-то изрешетил?.. Кстати, к тебе послезавтра Вика едет.

– Какая Вика? – тут же повернулся Лопырёв.

Боря посмотрел на Стасяна. Крановщик повертел головой и добавил:

– Не всё сразу, Борь! Дай ему времени ещё с бабами погулять. Проветрится, там и ещё чего вспомнит, – тут крановщик приблизился и добавил шёпотом. – Но меня больше беспокоит то, что он забывает новое. Странно всё это. Не похож он на больного.

Боря задумался.

Всё же энергии предпринимательства в Шаце было больше усталости. И он, достав небольшой кусочек земли из рытвины, продолжил:

– А ещё я помню, что ты говорил, что соседка в кругосветку укатила. Так что не до забора ей пока. Но к осени новый поставим, ещё краше. А нам пока можно по весне покопаться под видом строительных работ. Мол, новый забор ставим, если кто поинтересуется. Вишенка всё-таки туповат, но тоже хуй узлом не вяжет. Накрыл же Князя с оружием по итогу. Говорил я им с Битой – доиграются! Не верили, смеялись.

Тут Шац треснул небольшим молоточком по краю местами обугленной от взрыва породы, извлечённой из земли, подул, потёр и на свете вдруг жёлтым заиграло.

Самородок!

– Верю каждому зверю! – первым обрадовался Стасян дарам природы, что тоже как известно из праха звёзд появились. Но следом перевёл взгляд на Лаптева, который шёл от калитки к ним с деловым видом. В тапках, шортах, пуховике и с сигаретой. И крановщик нахмурился, тихо добавив. – А этому ежу погожу!

Шац только отмахнулся и Стасяну самородок в руку сунул:

– На, грызи! – а сам Борю за плечи приобнял и продолжил объяснение. – Слушай, а ты ведь тоже дом хотел строить?

– Ну как хотел? Хочу! – поправил Глобальный, припоминая все разрешения, что уже стопочкой валялись в бардачке. – Земля только чуть подтает и начну. С фундамента. А пока на стены поднакоплю и крышу.

– Это всё классно, Борь, что взял в каких-то ебенях участок, где вообще ничего нет, кроме перспективы сажать картоху, но вот что я тебе скажу, – и Шац перешёл на шёпот, чтобы только для них двоих. – Бери участок за забором Жёлтого золота. Да хоть весь выкупи его по периметру. Он один хрен тебе по той же цене обойдётся, что один кусочек внутри этого забора.

– Зачем мне участок за забором? – не понял Боря, ещё не привыкнув делать деньги из воздуха.

Шац улыбнулся и пожурил:

– А ты не спеши. Купи, оформи, получи разрешение, пока по кадастру стоит как мышки хвостик, а затем я тебе магию зонирования покажу. Сначала забор отчасти уберём с одного края, потом подвинем и уже ЗА твоим участком поставим. Следом столб со светом будет, труба с водой. А дальше моргнуть не успеешь, как твой участок будет стоить ничуть не меньше, чем тут стоит. Сейчас. А если сразу много выкупишь, без шуток, я и новую дорогу проложу и новую улицу назовём – Глобальная. Хочешь, а?

Боря как стоял, так и застыл. Так вот что значит современное выражение «крутиться и изгаляться». А он тут работает каждый божий день без продыху, вместо инвестирования.

– Слушай, ну это надо обдумать, – признался Боря.

– Думай… только не долго, – хмыкнул Лопырёв. – А то сам займусь.

Довольные предложением и компанией друг друга, они вернулись к мужикам, а там Стасян стоит смущённый. И ладошку протягивает. А на ней самородок на две части разломан. И следы зубов виднеются.

– Ты нахуя самородок перекусил?! – округлил глаза Шац.

– Ты же сам сказал – грызи, – напомнил Стасян. – А мне золота в организме не хватает. Видишь, зубов золотых нет? – И он улыбнулся.

Шац только сплюнул и к дому сразу пошёл, на ходу уже договаривая:

– Боря, забери его домой, пока по воде не пошёл. Или воду всю в вино нам по скважине не переделал. Нам всё-таки ещё мыться!

– Погоди, Шац! – побежал следом за ним Стасян. – Да давай я тебе тот забор по осени и поставлю вместо бригады. За пару часов управлюсь! А если за территорией, то… за день!

Они следом уже о чём-то своём договаривались, а Боря с Лаптем стояли и смеялись.

– Слушай, а что там за кипишь с женой Вишенки? – спросил между делом сантехник. – Мне председатель звонил. Набуханный и явно не в себе.

– Никакого кипиша, любовь у нас, – улыбнулся Лаптев и судя по виду, был весьма доволен её результатом. – Ты только это. Не болтай много, да? И всё хорошо будет.

– А если НЕ будет? – на всякий случай спросил Боря. – Полковник же!

– Да брось, – растянул губы Лапоть, от очередного бычка избавляясь, чтобы никотином эффект от многократного применения трения двух организмов умножить хотя бы на полтора. Ведь лучше жизнь уже не будет! Берём то, что есть и живём… Но ты подумай. Кто ж жену в собственном посёлке на соседней улице искать будет?

– А, ну если так, – добавил в сомнениях сантехник, больше думая о камерах.

– Всё хорошо будет, Боря. Не ссы. Камеры на своей улице я отключил. Вроде как неполадки. Нам бы только из дома Вишенки арбалет ещё незаметно обратно спиздить, пока Матвей не чухнул, что проебали.

– Какой арбалет? – переспросил Боря и губу прикусил, уже зная ответ. – Погоди, ты сказал НАМ?

«Это точно не лучшая идея дня в дом полковника за арбалетом лезть!» – предупредил внутренний голос почти строго.

– Да в том-то и дело, – добавил Лапоть, закуривая последнюю в пачке. – На нём отпечатки Стасяна. Этот чудо-человек на охоту в ночи гонял, а добыл Вишенку. Удачно съездил, базара нет. Но я хрен знает, сдавал он в картотеку свои пальцы или мимо прошёл?

Боря только рот открыл. Дела вроде нет, но интерес есть. А это порой хуже любого дела.

– Так что прав Шац, на время в деревню его отвези. Целее будет, – прикинул Лапоть, прикуривая. – А, чтобы совсем подстраховать, лучше обратно всё взад вернуть. Мол, как висел, так и висел. Не брали. А кто это лучше сделает, как не сантехник? Ты же в любой дом вхож. Так придумай что-нибудь.

Боря подзавис. Столько вопросов сразу появилось.

– Так, тормози. Вишенка либо охотится, либо уже отсыпается. Это раз. И ты хоть знаешь, где Стасян живёт? Я только знаю, что туда пидорить часа два-три. Бате его пытался дозвониться, да трубку не берёт.

– Выходит, от ста до двухсот километров радиус. Надо на карте посмотреть, – кивнул Лаптев и обратно к своему дому направился. – Ладно, не ссы, я обязательно поинтересуюсь. А ты пока в гости к Вишенке сходи. Проведай.

И он пошёл, не оборачиваясь. В сланцах. И почти летел над подтаявшим асфальтом, синюшных ног не чуя.

Ведь когда дома снова ждут, на душе легко, а дорога пролетает незаметно.

«Боря, не спеши. Надо всё тщательно обдумать», – добавил внутренний голос: «Пойдём лучше ещё про христианство почитаем. Вдруг ты тоже из избранных? Не даром же голос в голове слышишь. Но мозгоправу тебя не сломить… Разве что забеременеет немного».