Товарищ гвардии король

Глава вторая

Машина тронулась, и Иосиф Виссарионович, нахмурившись, посмотрел на Будённого.

— Рассказывайте.

— О чём? — командующий бронетанковыми войсками всем своим видом показывал искреннее недоумение.

— Обо всём! И в первую очередь о том, почему я узнаю о визите руководителя дружественной страны, тем более короля, только случайно? Как вы это можете объяснить?

— Так он частным образом приехал, товарищ Сталин. Вроде как в командировку. Ведь мы же не требуем от каждого председателя райкома, попавшего в Москву по своим надобностям, переться в Кремль с докладом?

— Что-то я вас не понимаю, товарищ Будённый. Неужели вы хотите сказать, что независимое, ещё раз подчёркиваю — независимое Баварское королевство, для нас не более чем районный центр? Категорически не согласен с такой постановкой вопроса. Когда мы планировали создание этого государства, не вы ли с товарищем Сагалевичем убеждали меня, что оно будет безусловно суверенным и не потребует дополнительных финансовых вливаний из нашего бюджета?

— А разве требует? — удивился Семён Михайлович.

— Как же? — Сталин прищурился. — Неужели фон Такс приехал просто покататься на танках? Сколько вы ему обещали?

— Двести штук. Но, товарищ Сталин, это же не бесплатно!

— Вот как? И откуда у Баварского королевства такое богатство? Только не говорите, что король нашёл клад в своём саду или получил беспроцентный кредит от Соломона Боруховича. Оба варианта настолько фантастичны, что даже не будем и рассматривать.

— А если с процентами?

— Смеётесь? После Рижского аукциона вряд ли можно найти в Европе столь наивных людей. По моему мнению, товарищ фон Такс не производит такого впечатления.

Будённый самодовольно улыбнулся. В той истории и ему удалось заработать малую толику. Так, пустяки конечно, но пару-тройку дивизий можно будет перевооружить на полгода раньше запланированного. Славный удалось провернуть… э-э-э… как его там? Нет, не штрудель. А, неважно.

Всё началось ещё два года назад, когда незаслуженно забытая Латвия вдруг озаботилась своей безопасностью. По правде сказать, ей особо ничего не угрожало, да и что может угрожать стране, окружённой исключительно миролюбивыми соседями? У Балтийской Федерации даже армии своей не было, обходились немногочисленными пограничными войсками. А у Антона Ивановича Деникина и мысли такой не возникало — обидеть чем-то сопредельное государство, территория которого и так невзначай сократилась до разумных, с точки зрения Сагалевича, пределов.

К нему и обратились. А что ещё делать пожилому экономному еврею, если Латвия неожиданно для себя (кстати сказать — неожиданность тоже обошлась недёшево) вдруг стала ужасно воинственной и решила всеми силами отстоять свою независимость от возможной советской угрозы? Правильно — дать на это денег. Ведь даже древние этруски, воюя с римлянами под лозунгом "Свобода или смерть", предпочитали золото и тому и другому. Латыши второй пункт всё же вычеркнули, предусмотрительно выбрав первый и последний. Свободу они решили защитить сами, а деньгами должен был снабдить Сагалевич. Иначе для чего вообще существуют евреи?

Но Соломон Борухович не был человеком доверчивым, и не мог просто так отдать свои кровные людям, не привыкшим ими распоряжаться. Сколько помнила история — латыши всегда жили на чьём-то иждивении. То на немецком, потом на шведском и русском поочерёдно. Странно было бы ждать от них финансовой аккуратности. И потому предложил товарный кредит под скромные сорок процентов.

В Риге целый год царила эйфория и оживление, подкреплённые громким бряцанием оружием. А потом приехали представители Балтийской Федерации и испортили весь праздник, попросив предъявить предмет залога. Но форма к тому времени слегка поизносилась, консервы незаметно съелись, патроны частично расстрелялись, винтовки в большинстве продались на сторону, а оба торпедных катера вообще исчезли в неизвестном направлении, обогатив командующего флотом на кругленькую сумму… И кредиторы обиделись.

Будённый улыбнулся, вспоминая, как семнадцатая и двадцать вторая отдельные танковые бригады судебных приставов, при поддержке парашютного десанта понятых предъявили латвийскому правительству исполнительный лист. После короткой процедуры банкротства в Риге появился внешний управляющий в звании генерал-майора, а среди должников был проведён аукцион за право не отрабатывать долги на стройках народного хозяйства. Список возможных объектов и географическую карту любезно предоставило советское правительство.

— Улыбаетесь? — голос Сталина прервал приятные воспоминания. — Разве я спросил что-то смешное?

— Извините, — лицо Семёна Михайловича приобрело подчёркнуто серьёзное выражение. — Так, о своём задумался.

— Вот это вы зря, — упрекнул Иосиф Виссарионович. — Привыкайте мыслить другими категориями — сначала о Родине, а потом о себе.

— Виноват, — согласился Будённый. — В последнее время все мысли только о танках.

— Вот именно, — Сталин выдержал долгую паузу, рассматривая какую-то деревушку за окном автомобиля. — Вы так и не рассказали, чем будет рассчитываться товарищ фон Такс за поставки военной техники.

— Этими, — командующий бронетанковыми войсками неопределённо покрутил рукой, — как их там… аннексиями и контрибуциями.

— Чем?!

— А что, нельзя? Вроде это только пролетариям запрещено, но баварский король по происхождению вовсе наоборот…

Сталин шумно выдохнул и негромко отдал приказ начальнику охраны:

— Товарищ подполковник, передайте сигнал остановиться. Очень уж поговорить кое с кем захотелось.

Филиппов бросил в рацию несколько коротких фраз, заглушённых шумом мотора, и через несколько минут машины затормозили у придорожной шашлычной. Подобные заведения появились на всех оживлённых трассах ещё прошлым летом, и пристальное внимание фининспекторов гарантировало, что собачатину второй категории здесь не подадут. Корейская и китайские кухни в Советском Союзе как-то не прижились.

Будённый первым выскочил из автомобиля и, видимо решив оттянуть неприятный разговор, решительно зашагал к стоявшим под навесом столикам. Навстречу командующему уже спешил небритый тип в огромной кепке и засаленном халате когда-то белого цвета. На солнце блеснули шампура, зажатые в руке. От неожиданности Семён Михайлович схватился было за кобуру, висевшую на поясе, но многолетняя выучка вдруг перехватила контроль над телом и включила рефлексы. Уход с линии предполагаемой атаки, резкий удар по ногам, в солнечное сплетение с правой… И вот уже поверженный противник лежит, уткнувшись носом в берёзовые кругляши, которыми вымощена площадка перед шашлычной, а торжествующий победитель приставил к затылку наградной маузер.

— Звание, номер части, фамилия командира? Как пройти к вашему штабу? Тьфу… Документики попрошу, гражданин.

— Что происходит, товарищ Будённый? — голос подошедшего Сталина прервал экстренный допрос.

— Да вот, — радостно ответил самый главный советский танкист, передавая пленного подоспевшим охранникам. — Он на меня… А я… Да супротив полного георгиевского кавалера… Помню с турками как-то…

Подполковник Филиппов тем временем быстро обыскал повисшего между двумя сержантами незадачливого террориста и протянул Сталину сложенную в несколько раз бумажку.

— Временное гражданство? — Иосиф Виссарионович неторопливо развернул справку. — Теодоро де ла Борзо, бывший подданный Испании… Выдана… Печать, подпись… Беженец?

— Си, сеньор, — полузадушено пискнул тот. — От кровавого режима.

— От которого? — уточнил Сталин, не дав договорить.

— Сразу от всех, сеньор.

— Это почему?

— Видите ли, я писатель… И за своё творчество приговорен к расстрелу и франкистами и республиканцами.

— Вот как?

— Си, сеньор. У меня тут есть книга…

Подполковник тоже не стал дослушивать. Он коротко кивнул подчинённым, и через минуту один из сержантов уже вернулся, держа добычу двумя пальцами на вытянутой руке.

— Ох, ё-ё-ё-ё…, - выдохнул Будённый. — За такую обложку и я бы расстрелял. Это по-испански? А как переводится?

Смущённый общим вниманием писатель пробормотал что-то себе под нос.

— Что? — не расслышал Семён Михайлович. — "Встреча каки с клизмой"? Футуристично.

— Отпустите, — приказал Сталин, возвращая документы. — Кто из нас в молодости не ошибался? Не будем мучить талантливого человека.

— Добить? — оживился Будённый.

— Зачем? А кто нас будет сегодня кормить?

Семён Михайлович не то чтобы не доверял подполковнику Филиппову, но вошёл внутрь первым, держа в руке всё тот же наградной маузер. И сразу взгляд зацепился за яркое пятно на стене.

— Это ещё что за антисоветчина?

Большой плакат гласил:

Испанец вздрогнул и побледнел:

— Это Маяковский, сеньор…

— Вздор, — возразил Будённый, — Владимир Владимирович не будет кушать баранину вместе со шкурой.

— Но он это написал…

Из-за спины Семёна Михайловича выдвинулся начальник охраны, также настроенный на литературную критику.

— Сеньор Теодоро, вы настаиваете на своей версии?

Представитель творческого общепита кивнул:

— Да. Плакаты присланы из Союза Писателей СССР.

— Вот как? — удивился подошедший следом Сталин. — А зачем им это надо? Что, больше заняться нечем, как нести культуру в массы?

Теодоро де ла Борзо обомлел. Прав был покойный Густав Короб-Бейро, предупреждая о страшном ОГПУ. А тут ещё страшнее… Ноги привычно подкосились, но усилием воли испанец заставил себя устоять. Лишь бы не заглянули в подвал….

— Неужели нельзя сесть под навесом, чтобы ветерком обдувало? — Будённый вытер вспотевшее лицо платком. — Тут же натуральная баня, только веников не хватает.

— Нет, вы уже достаточно принесли хлопот нашей охране, — ответил Сталин. — Ещё хотите?

— Старым большевикам не стоит прятаться от своего народа, — не сдавался Семён Михайлович..

— Глупости говорите. Кто прячется? А вам не кажется, что они — это и есть мы?

— А-а-а…?

— Не поняли. Что же, объясню проще. Посмотрите вокруг — все народ и большевики одновременно. Спросите хоть у товарища фон Такса… Ваше величество, Вы большевик?

Баварский король отвлёкся от изучения меню:

— Ещё нет, товарищ Сталин, но когда у меня будут две сотни танков….

— Зачем вам они?

— Разве вам не докладывали о планирующейся агрессии против моего королевства?

Иосиф Виссарионович вопросительно посмотрел на Будённого. Тот виновато развёл руками:

— Извините, но план интервенции ещё полностью не разработан, и Генштаб ещё не назначил день её начала. Но Борис Михайлович обещал закончить работу недели через две. Успеем, товарищ Сталин.

— Вы меня с ума сведёте своей секретностью.

— Но ведь вот, — Семён Михайлович ткнул пальцем в сторону висящего плаката. — Откуда-то произошла утечка информации про подготовку зимнего обмундирования? Поверьте, я знаю Владимира Владимировича достаточно долго… Он такого написать не мог. Очередную глупость о пробках в Моссельпроме — да. Но только не проговориться…

Сталин задумался. Подготовку к поддержке свободных выборов в Финляндии, на которых должен был победить кандидат от "Всемирного конгресса народов Лапландии", велась в строжайшей тайне. Видимо иностранные разведки получили доступ к статистическим данным. А в них чётко было видно увеличение поголовья овец в Советском Союзе, утроившийся выпуск валенок, полушубков, шерстяного обмундирования. Кто это? Американцы, англичане, или сами финны? И почему вдруг решили объявить о своём знании таким необычным способом?

В злой умысел или предательство Маяковского Иосиф Виссарионович тоже не верил. Тем более, что человеку скомпрометировавшему себя поэзией в прошлом, ничего секретного не доверяли. Да ему и не нужно было — Владимир Владимирович так увлёкся своей работой, что в Москве практически не бывал. А в последнее время вообще пропадал на Крайнем Севере, лично вручаю паспорта каждому отловленному в тундре оленеводу.

Так что же, кому выгодна его дискредитация? Сталин мысленно перебрал несколько кандидатур, но не нашёл подходящей. Даже намёка не было на то, что устранение Маяковского послужит чьим-то интересам.

— Мы кушать сегодня будем? — проворчал недовольный задержкой Будённый.

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант, — откликнулся фон Такс поводя носом. — Чувствуете дымок?

Семён Михайлович тоже принюхался.

— Это не мясо. Это что-то другое горит.

Подполковник Филиппов, до того спокойно сидевший в сторонке, вдруг резко встал, опрокинув столик, и бросился к выходу. Не совсем сразу бросился — сначала красиво перекатился по полу, выхватывая пистолет, и в изящном пируэте ударил в дверь двумя ногами. По всей видимости, Виктор Эдуардович решил, что она злонамеренно будет заперта неизвестными террористами, устроившими поджог. Но злоумышленников не было. Вместо них в проёме мелькнули чьи-то ноги, и через пару долгих секунд послышался удар тяжёлого тела об землю.

Начальник охраны выглянул на улицу — возле лежащего без движения сеньора Теодоро уже хлопотали бойцы. Один из них довольно профессионально пытался привести в чувство испанского шашлычника, но лёгкие удары кулаком по лицу своего лечебного действия почему-то не оказывали.

— У него общий ушиб организма, товарищ подполковник, — доложил добровольный медик. — А в сознание приходить отказывается.

— Давай аптечку из машины, — приказал Филиппов, уже неторопливо спускаясь по ступенькам.

Сержант кинулся к автомобилям, но остановился на полпути.

— Товарищ подполковник, у нас йода не хватит, чтобы его целиком намазать. Может и зелёнку прихватить?

— Погоди, — Виктор Эдуардович задумался. — Йодом не надо. Холодное к нему бы приложить, а то синяк будет. Вот только где летом взять?

— Может тут холодильник есть? Я поищу?

Стукнуло открываемое окошко, и послышался насмешливый голос Будённого:

— Вы его ещё в морозилку засуньте, варвары. Вот до чего людей доводит городское воспитание — ни хрена не знают. Ледник поищите.

— Чего? — переспросил подполковник, твёрдо знавший, что ледниковый период давно уже закончился.

Семён Михайлович прокашлялся и с видом университетского преподавателя, да и с теми же интонациями, пояснил:

— Погреб это такой, забитый снегом с зимы. Где-то обязательно должен быть.

— Рыбаков, — Виктор Эдуардович посмотрел всё на того же сержанта, — бери ещё двоих, и осмотрите территорию. И это… давай без своих игрушек.

— Я что, совсем уж без понятия, товарищ подполковник, — обиделся боец. Но потом расплылся в довольной улыбке. — Сразу на поражение стрелять буду. Разрешите идти?

— Давай, — Филиппов проводил подчинённых взглядом и тоже улыбнулся, вспомнив недавние события.

Пару месяцев назад сержант Рыбаков, более известный под позывным "Клятый", каким-то образом (по его словам вполне законным) проник на склад Московского военного округа и среди прочей добычи приволок оттуда занятные игрушки. Как он умудрился отыскать валявшиеся ещё с дореволюционных времён французские духовые ружья, так и не сознался. Изначально они стреляли каучуковыми шариками, но после некоторой модернизации боеприпасов превратились в страшное оружие. Нет, убить так никого и не убили, но начинённые масляной краской пополам с какой-то едкой дрянью снаряды доставили немало хлопот.

Первой жертвой пал Михаил Иванович Калинин, при проверке документов у Боровицких ворот попавший под обстрел неизвестных снайперов. Шарик влетел в открытое окно автомобиля и окрасил бороду всероссийского старосты в радикальный красный цвет. Видимо в силу крестьянского происхождения пролетарский колер товарищу Калинину не понравился, и на террористов была объявлена охота.

Их так и не поймали, хотя комендантская рота восемь часов в полном составе гоняла шестерых шутников по Кремлю. Конец веселью положил сам товарищ Сталин, когда в окно его кабинета влетела шальная пуля. Недоразумение объявили учениями, комендант получил выговор за недостаточную подготовку личного состава и новую должность в охране Хабаровского авиационного завода, а сержант Рыбаков — официальное разрешение проводить тренировки смежников в любое удобное для него время.

Сталин встретил подполковника укоризненным покачиванием головы:

— Товарищ Филиппов, вы так быстро нас покинули, что оставили совсем без охраны.

— И без обеда, — добавил Будённый. — Кто шашлык жарить будет? За что писателя ушибли?

— За дело, — ответил Виктор Эдуардович, на лице которого появилось весьма странное выражение. — Товарищ Сталин, вы не могли бы спуститься в подвал? Мы нашли кое-что интересное.

— Бриллианты для диктатуры пролетариата? — усмехнулся Иосиф Виссарионович.

— Хуже.

— Вот как? Тогда показывайте дорогу. Посмотрим что такое ужасное вы обнаружили.

Вход в подвал обнаружился с обратной стороны шашлычной. Вслед за Филипповым все спустились вниз.

— Это склад макулатуры? — недоумённо спросил Будённый, окидывая взглядом помещение. — Или на растопку мангала бумага заготовлена?

— Не совсем макулатура, товарищ генерал-лейтенант, — подполковник пнул один из плотно перевязанных тючков. От сильного удара бечёвка лопнула и он разлетелся.

— Ну ни хрена себе! — Будённый наклонился и поднял один из листков. На одной стороне были напечатаны всё те же стихи Маяковского, а с другой на бронетанкового командующего глядела размалёванная девица, одетая только в бижутерию. — Тьфу! Так это вот чего писатель сжигал!

— Порнография, — со знанием дела подтвердил баварский король. — У меня в королевстве за такое пять лет полагается.

Сталин пошевелил носком сапога валяющиеся на полу плакаты.

— Я бы с вами согласился, товарищ фон Такс, но тут дело политическое.

— Да?

— Конечно. Налицо попытка дискредитации советской власти в целом, и начальника государственной паспортной службы в частности. И я бы не хотел, чтобы наш серпастый и молоткастый, как правильно выразился Владимир Владимирович, в дальнейшем ассоциировался вот с этим…

— Звоню, товарищ Сталин? — уточнил подполковник.

— Да. И пусть тут разбирается Вышинский.

"Москва. "Правда" 5 августа 1936 года

Формула обвинения.

Следствие считает установленным, что:

1. В 1933-36 г.г. по заданию враждебных СССР иностранных разведок обвиняемыми по настоящему делу была составлена заговорщицкая группа под названием "Союз писателей Лемберга", поставившая своей целью шпионаж в пользу иностранных государств, нацистскую пропаганду, подрыв военной мощи СССР путём гнусных пасквилей и клеветнических книг, террор и, наконец, свержение существующего в СССР общественного политического строя и установление капитализма и власти буржуазии.

2. "Союз писателей Лемберга" вступил в противоестественные сношения с некоторыми иностранными разведками в целях получения с их стороны финансовой помощи для осуществления своих преступных замыслов.

3. "Союз писателей Лемберга" систематически занимался в пользу указанных государств шпионажем, осуществлял выпуск вредительской литературы антисоветского и антирелигиозного содержания.

4. "Союз писателей Лемберга" организовывал задержку в выплате гонораров выдающимся деятелям литературы А.М. Горькому, Г.Ю. Орловскому, М.А.Булгакову, А.Н.Толстому, А.В.Шмалько, В.П.Катаеву, нанеся этим невосполнимый ущерб советской литературе.

Все обвиняемые уличаются как показаниями свидетелей, так и имеющимися в деле документальными данными и вещественными доказательствами и полностью признали себя виновными в предъявленных обвинениях.

На основании изложенного обвиняются:

Аврааменко Пейсах Александрович, 1888 года рождения

Камерерский Глорх Андреевич, 1910 года рождения

Светловани Епифан Дмитриевич, 1891 года рождения

Коробкомский Иосиф Мартынович, 1900 года рождения

Корчмович (Бомбардов) Еврипид Юрьевич, 1873 года рождения

Золотарский Владимир Преторович, 1889 года рождения

Сержантов Даниил Мастерович, 1893 года рождения

в том, что являясь активными участниками антисоветского заговора, совершили тягчайшие государственные преступления, указанные в п.п. 1–4 формулы обвинения, предусмотренные ст. ст. 58-1а, 58-2, 58-7, 58-8, 58-9 и 58–11 УК РСФСР, а обвиняемый Аврааменко, кроме того, совершил преступление, предусмотренное ст. 154а УК РСФСР.

Вследствие изложенного все указанные обвиняемые подлежат суду Военной коллегии Верховного суда СССР.

Настоящее обвинительное заключение составлено в г. Москве 23 июля 1936 года.

Прокурор Союза ССР А.Вышинский"