Я узнал его сразу. Это был тот самый океан вопросов и ответов, в котором я уже плавал не раз. Вода была розовой и слегка фосфоресцировала. Я зашел по пояс и смотрел, как почти у самого дна проплывают вопросы и вопросики.
Они стайками кружили у моих ног.
Я вошел в воду глубже и поплыл к горизонту. Я знал, куда плыть. Вода не ощущалась телом, но руки чувствовали ее сопротивление. Дышалось легко и свободно. Я замечал огромные темные тени, медленно скользившие подо мной, но не обращал на них внимания. Вперед и только вперед. Я не мог осознать, для чего мне это надо, но точно знал, что там, ближе к горизонту, найду то, что мне надо. На какое-то время меня отвлекла стая ответов, выпрыгивающих, подобно дельфинам, из воды. Они будто приглашали присоединиться к ним и поиграть.
Но я двигался вперед и наконец увидел его. Остров. Я был здесь впервые, но с таким чувством, будто он мне давно знаком. Выйдя из воды, я пошел по тропинке, двигаясь с уверенностью знающего аборигена.
Тропинка петляла до тех пор, пока я не вышел на лужайку. Там на пригорке стоял аккуратный деревянный домик. Казалось, если заглянуть внутрь, он будет пуст, но я знал, что там меня ждут. Я вошел.
Он стоял у окна и с улыбкой смотрел на меня. Я не мог видеть Его лица из-за света, который, вливаясь в окно, создавал ореол вокруг всего его тела и головы. Я различал лишь рваный силуэт. Но отчего-то ощущение улыбки на его лице оставалось со мной.
– Я пришел узнать, – сказал я.
– В этом твоя проблема, – ответил Он, наклонив голову, и я зажмурился от яркого света, ударившего мне в глаза.
– Все равно я хочу узнать, – настаивал я, прикрывая глаза ладонью.
– Вопросы и ответы – это лишь полюса мира, создающие его баланс. Избыток одного или другого нарушит его, и мир будет разрушен. Мир состоит не из них, а из души.
Он отошел в сторону от окна, и меня захлестнула волна белого пламени. Оно было яркое до изнеможения и холодное до безразличия.
Я закрыл лицо руками.
– Своими вопросами ты разрушил мир. Ты был как ребенок, которому в руки попал огонь. Ты можешь исследовать все тело человека, но найдешь ли ты там душу?
– Где мне найти счастье? – прокричал я, захлебываясь в собственных слезах.
– Ты разрушил мир. Теперь тебе предстоит создать его заново. Сделай его счастливым и живи столько, сколько сможешь.
Я набрался мужества и решил взглянуть на Него, чего бы это мне ни стоило.
Пусть я ослепну, но хотя бы на миг я увижу Его.
Я с огромным трудом опустил руки.
За окном яркий красный диск садился за горизонт. Я стоял на поляне, усеянной белыми цветами, и с замиранием сердца смотрел на красоту заходящего солнца.
Я плыл домой. Спешить было некуда, и я лежал на волнах, наслаждаясь покоем и глядя в небо. Облаков не было, и я мог свободно разглядывать замысловатые линии и кратеры на Луне. Впервые я ощутил интерес к красоте того, на что смотрел, и мне совершенно не хотелось задаваться вопросами. Я просто смотрел и от одного этого акта получал удовольствие.
Осип стоял в дверях и молча смотрел на гостя.
– Тебя отец прислал?
– Нет.
– А как ты меня нашел?
– Ты же адрес оставлял и телефон при регистрации.
– А чего не позвонил?
– Не знаю. Решил просто зайти.
– Ну заходи. Только ты меня разбудил. Я поздно заснул.
Вениамин вошел в квартиру, закрыл за собой дверь и стоял в прихожей в нерешительности.
– Проходи сюда, – раздался из комнаты голос Осипа.
Он уже был в рубашке и джинсах, убирал постель и складывал диван, на котором спал.
– Садись, – то ли устало, то ли безразлично проговорил он, а сам по привычке сел в кресло у стола с компьютером. – Слушаю.
– Я пришел, потому что мне показалось, что ты нуждаешься в поддержке. Все-таки мы братья, – осторожно сказал Вениамин.
– Да уж, братья, – скептически качая головой, заметил Осип.
– Я понимаю, ты, наверное, злишься на отца, но это зря. Он тоже переживает, хоть и не подает вида. Думаю, он не хотел, чтобы все так было. Он хороший, – пытаясь передать свои чувства, говорил Вениамин.
– Поэтому он забыл меня? Чтобы оставаться хорошим? И почему он сразу не сказал мне все? Чего тянул? Размышлял, достоин ли я его?
– Да что ты? Он не знал. Правда, не знал. Для него это тоже было неожиданностью.
– Не знаю. Не верю. Знал он все, знал. Только молчал.
– А зачем ему это надо было? Он правда узнал, когда письмо твое пришло.
– А если бы письмо не пришло? Потерялось где-нибудь. Тогда что?
– Я не знаю, – грустно проговорил Вениамин. – Наверное, как-то по другому мы нашлись бы.
– Ага, нашлись бы, – сказал Осип скептически. – Мне умыться надо, посидишь?
– Конечно, конечно.
– Хочешь чай? Кофе у меня закончился.
– Можно, если тебя не затруднит.
Осип усмехнулся такой деликатности и пошел на кухню.
Вениамин огляделся. Комната была скупо обставлена, но дорогой компьютер и различные детали говорили о том, что человек, здесь живущий, не беден, но к вещам относится по принципу необходимости, а не значимости.
– Иди сюда, – позвал Осип Вениамина.
Когда тот зашел на кухню, Осип уже наливал кипяток в большую кружку на столе.
– Садись. У меня есть печенье, хочешь?
– Да нет, пожалуй.
– Ладно. Если что понадобится, поищи в шкафу, а я скоро.
Почему Вениамин пришел к Осипу?
Сам он считал, что это была его собственная инициатива, и двигал им целый комплекс чувств и ожиданий. Это был сложно переплетенный клубок, но четко выделялось следующее.
Во-первых, он всегда мечтал о старшем брате или младшей сестре, что довольно распространено в семьях с одним ребенком.
Во-вторых, он хотел попробовать себя в роли психолога.
В-третьих, он бы не признался, но, в случае успеха, рассчитывал на похвалу отца.
В-четвертых, пятых, шестых и так далее – это было просто интересно, хоть и немного цинично.
Следует иметь в виду, что вечером отец поговорил с ним немного о происшедшем. Скупо объяснил, что к чему и как, обронив при этом:
– Надо бы успокоить и поддержать Осипа. Хороший парень.
И все. Казалось бы, и все. Но, возможно, эта последняя ключевая фраза и стала толчком к дальнейшим действиям Вениамина. Хотя он так, наверное, и не считал.
Вернулся Осип. Тоже стал пить чай. Через некоторое время они обнаружили, что проговорили два часа. Причем по большей части говорил Веня. Осип оказался на удивление хорошим слушателем и внимательным собеседником.
Он многое узнал о своем отце, а точнее, о том, как тяжело жить с богом, который знает все, но еще больше не знает и все время пробует и пробует. И как хочется понимания и теплоты, а не рациональных знаний, и так далее и так далее.
Разговор плавно перетекал из одной темы в другую, пока Вениамин не признался, что давно влюблен в девушку с другого факультета, не может оторвать взгляд от нее, когда у них общие лекции. Старается в аудитории поближе к ней сесть, но она, к сожалению, его не замечает, а как с ней познакомиться, он не знает. В общем, детский сад.
– А почему просто не подойдешь и не познакомишься? – прямолинейно спросил Осип.
– Она никого не замечает. Раньше вокруг нее всегда были какие-то типы, а последнее время она все время одна.
– Ну вот и хорошо. Ты и подойди к ней.
– Да нет. Это нереально. Ты не видел ее. Она меня просто отошьет.
– Так ты же психолог. Заинтересуй ее. Предложи что-нибудь там. Я не знаю. Конспект попроси, что ли. Ну придумай.
Вениамин молчал, поджав губы.
– А тебе ведь лучше, – вдруг сказал он Осипу, как будто в озарении.
– В каком смысле? Ты о чем?
– Ну тебе ведь лучше. У тебя настроение изменилось, и вообще ты лучше выглядишь.
– Да? Может быть. Думаешь, отец помог?
– Да, и отец тоже. Мне надо идти, – Вениамин встал.
Расставаясь, они пожали друг другу руки и обменялись номерами телефонов.
Постепенно, шаг за шагом, их общение стало регулярным. Веня тянулся к старшему брату. Ему необходим был кто-то, кто мог бы разделить с ним его мысли и тревоги молодости. Отец, к сожалению, был слишком высоко, а Осип своей молчаливой улыбкой так вдохновлял его на откровенность, что стал для него необходимостью.
Да и Осипу было приятно появление в жизни родственной души, которой он хоть чем-то полезен. А это бывает так важно – кому-то помочь.