Трепет света

Глава 8

Детектив Люси Тейт была высокой и темноволосой, одета в женскую версию брючного костюма детектива в штатском, на этот раз — чёрный с белой рубашкой. Казалось, у детективов отдела по расследованию убийств только цвет костюмов и менялся. Когда Люси вошла в дверь, я уж было решила, что она расследует дело об убийстве, и хочет услышать мнение фейри, но в руках у нее были три плюшевых медвежонка, и я была почти уверена, что на сей раз это дружеский, а не рабочий визит. Я оказалась наполовину права.

— Мерри, местная полиция обоснованно сомневается в безопасности особняка Мэйв Рид. Этот ублюдок похитил тебя прямо оттуда.

— Я не могу отправиться в убежище с малышами, — сказала я.

Сейчас палата казалась почти пустой. Большая часть цветов отправилась к другим пациентам в больнице, как и большинство игрушек. Мы оставили цветы и подарки от друзей и тех людей, отказаться от чьих даров было бы неразумным, и всем этим под завязку загрузили второй внедорожник, оставив местечко лишь для водителя. Медвежата Люси, два розовых и один голубой, были безопасны для новорожденных, поэтому убраны в вещи, которые мы возьмем с собой.

— Это же не проблема убойного отдела, детектив, так зачем вы здесь? — поинтересовался Дойл.

— Это друг, Дойл, — напомнила я.

— Друг, но сюда ее прислали, чтобы она убедила тебя в том, в чем не смогли другие, не так ли, детектив Тейт?

Дойл смотрел на Люси своими чёрными глазами на чёрном нечитаемом лице, безучастном настолько, что оно казалось почти угрожающим в своем абсолютном безразличии. Так же дикий зверь смотрит на тебя, будто говоря: «Я не хочу навредить тебе, но, если приблизишься, мне придется защищаться. Если ты не станешь напирать, сможешь уйти с миром, я предупредил. Уйди прочь, или все закончится плохо.»

Люси среагировала, отступив на полшага, поставив одну ногу перед другой, чтобы в случае чего у неё была возможность двигаться так, как нужно. Сомневаюсь, что она сделала все это осознанно, но коп в ней уловил скрытую угрозу и среагировал соответственно. Дойл не стал бы атаковать, а Люси не сделала бы ничего, что могло разрушить этот нейтралитет, но вид того, как моя подруга и возлюбленный стоят лицом к лицу, все равно нервировал. А я не хочу нервничать, я хочу покоя. Я просто хотела насладиться счастьем со своими малышами и любимыми, но мои кровные родственники собирались снова позаботиться о том, чтобы и этот этап моей жизни стал таким же болезненным, как и другие мои судьбоносные моменты. Мой отец защищал меня от них, пока мог, но после его смерти мне просто пришлось выживать. Я так устала от всего этого дерьма, так устала.

— Я не поеду в убежище, Люси. Я ценю это предложение, но в этом случае человеческая полиция станет просто пушечным мясом, если король нападет на нас. Прочти полицейские отчеты о том, что его сила сотворила с Дойлом, и подумай, что бы стало с человеком.

— Я видела отчеты, — сказала она.

— Вот как они уговорили тебя приехать, — предположила я.

Она кивнула.

— Он может превратить свет в жар и излучать его рукой, но это похоже на бред.

— Он Король Света и Иллюзии, он многое может сделать со светом, особенно с дневным, — сказал Дойл.

— Что же еще такого он может сделать? — поинтересовалась Люси.

Дойл покачал головой.

— Я очень надеюсь, что он еще не восстановил все свои старые способности. Ведь, если это так, то все закончится плохо, где бы Мерри ни была.

— Ну что за оптимист, — сказала она.

— Вместо того, чтобы быть рядом с Мерри и нашими детьми, последние сутки я проводил переговоры то с одним высшим двором фейри, то с другим. Придворные короля заверили меня, что он дождется результатов анализа ДНК. Если они покажут, что ни один из малышей не является его, тогда он не станет претендовать ни на них, ни на Мерри.

— Мерри уже была беременна, когда он… — она вдруг замолкла, словно испугалась, что уже сказала лишнего.

— Все в порядке, Люси, но генетики сообщили нам, что это может быть не так-то просто. Король — мой двоюродный дядя, и среди обоих дворов столетиями нередко практиковались смешанные браки; у нас может быть немало одинаковых генов. Этого вряд ли хватит, чтобы подтвердить отцовство, но достаточно, чтобы запутать дело, если дядя решит настоять на своих требованиях.

— Он не сдастся, — сказал Дойл.

— Это правда, что если он не способен иметь детей, то должен оставить трон? — спросила она.

Я постаралась сохранить нейтральное выражение лица. Я не представляла, что в человеческой полиции знают об этом, что вообще людям это известно.

— Ваши безучастные лица — уже достаточный ответ, — сказала Люси.

Я тихо выругалась про себя… Иногда одно лишь усилие не выдать тайну говорит само за себя. Главный вопрос в том, известно ли полиции, что Таранису грозит не просто свержение с трона, а казнь за то, что он обрек свой двор на бездетность, узнав о собственном бесплодии еще столетие назад? Давнее убеждение в том, что здоровье народа, его процветание и способность к деторождению зависит от правителя, очень верно в отношении фейри. Таранис сражается сейчас за свою жизнь. Знает ли об этом Люси?

— Что произойдет, если он уйдет в отставку? — спросила она.

— Он перестанет быть королем, — ответил Дойл.

— Это до меня дошло, но будет ли он изгнан из Фэйри?

— Нет, почему ты спрашиваешь? — поинтересовалась я.

Она пожала плечами.

— Потому что изгнание объяснило бы, почему он так отчаянно хочет доказать, что один из детей его.

— Думаю, все намного проще, Люси. Мне кажется, он просто не может смириться с мыслью, что больше не будет абсолютным правителем Благого двора, после всех этих столетий. Полагаю, он сделает все, чтобы сохранить свой трон.

— Что значит «все»? — уточнила она, и проницательный взгляд ее карих глаз мне не понравился. Она была умна и очень хороша в своем деле.

В колыбельке издал звук один из малышей. Люси проигнорировала его, лишь мельком взглянув на запеленатый кулек. Она была здесь по делу, а не для того, чтобы разглядывать малышей, но новый звук заставил нас повернуться, чтобы посмотреть, кто из детей проснулся.

Это была Брилуэн, она беспокойно вертелась в своей корзинке, своеобразной люльке внутри колыбельки. Дойл поднял ее своими большими, темными руками. Малышка казалась еще меньше. Некоторым из отцов было неудобно держать их, но Дойл держал нашу дочь с теми же легкостью и изяществом, с которыми делал все остальное. Глаза Брилуэн были приоткрыты и сверкнули на свету, подобно темным драгоценным камням.

— Могу я подержать ее? — спросила Люси, удивив меня своей просьбой.

Дойл взглянул на меня, и я ответила:

— Конечно. Мы ждем, когда медсестра привезет коляску, мне не разрешат просто уйти, а остальные мужчины помогают загрузить подарки.

Как только Дойл вверил в руки Люси Брилуэн, та, казалось, перестала меня слышать. Люси не знала, как держать ребенка, значит в ее окружении детей не было. Дойл показал ей, где нужно поддерживать, и устроив малышку на сгибе руки, Люси просто не сводила с нее глаз. Ее лицо светилось счастьем, почти блаженством, словно весь мир для нее сомкнулся на малышке в ее руках.

Я не ожидала, что Люси настолько очаруют младенцы, но, может быть, для нее наступило то самое время для женщины: «Пол жизни позади, а часики-то тикают».

— Детектив Тэйт, — окликнул ее Дойл.

Она никак не отреагировала, продолжив мягко напевать и нежно укачивать Брилуэн.

— Детектив Тэйт, — снова позвал он с большей настойчивостью в голосе.

Когда она вновь не отреагировала, я приблизилась к ней и спросила:

— Люси, ты меня слышишь?

Она не отвечала, что бы мы ни говорили.

— Люси! — на этот раз довольно резко окликнула я.

Она заморгала на меня, словно только пробудилась ото сна. Люси уставилась на меня, пытаясь сказать хоть что-то, но ей пришлось моргнуть еще пару раз, прежде чем удалось наконец спросить:

— Ты что-то сказала?

— Мне нужно подготовить Брилуэн к выходу.

Я забрала ребенка из ее рук, и она неохотно отпустила ее, но когда на ее руках больше не было малышки, Люси, похоже, пришла в себя. Ее заметно трясло, как бывает от кошмара, и она проговорила:

— Ого, просто мороз по коже.

Я кивнула.

— Бывает.

Люси снова поежилась, и ее взгляд, обращенный на меня, стал обычным. Детектив Тэйт снова была собой.

— Прости, Люси, надеюсь, у тебя из-за этого не будет неприятностей с начальством, но нам нужна более серьезная защита от моего дяди, а особняк Мэйв Рид магически защищен лучше любого убежища.

— Мы подключим магов полиции, Мерри.

— Последний раз, когда мы с тобой работали вместе, одним из плохих парней был такой же маг, — напомнила я.

— Это не честно, Мерри.

— Возможно, но это правда.

— Хочешь сказать, что больше не доверяешь полиции?

— Нет, я хочу сказать, что, даже чувствуя себя в безопасности, ты скорее всего ошибаешься.

— Веет безнадежностью, — заметила она.

— На мой взгляд реализмом.

Она улыбнулась, но эта улыбка не была счастливой.

— Мы выставим дополнительные патрули в вашем районе. Один звонок — и мы на месте.

— Я знаю, — сказала я.

— Пообещай, что в случае чего, вы позвоните в полицию и не станете пытаться справиться самостоятельно.

— Я не могу обещать этого.

— Потому что не можешь лгать, — сказала она.

Я кивнула.

— Вы разберетесь со всем сами, если получится, не так ли?

Я снова кивнула, прижав к себе Брилуэн.

Она повернулась к Дойлу.

— Ни тебе, ни кому-то еще из тех, кого она любит, не нужно играть в героя, чтобы в итоге погибнуть, если этого можно избежать.

— Мы приложим все усилия, — ответил он.

— Очень надеюсь. Мерри вас любит, и я не желаю держать ее за руку, пока она будет оплакивать тебя или Холода, или Галена, или кого-то другого. Мы копы; служить и защищать, рискуя жизнью — это наша обязанность.

— Это также и наша обязанность, когда дело касается Мерри и детей.

— Да, но если мы будем ранены, Мерри не будет опустошена, и если погибнут при исполнении копы, малыши не останутся без отцов.

Дойл едва заметно кивнул.

— Я запомню твои слова и благодарю за то, что ставишь наши жизни выше своей ради счастья Мерри.

— Я не хочу умирать, никто из нас не хочет, но не дать этому ублюдку снова причинить ей боль — наш долг.

— И наш, — сказал он.

Она нахмурилась и взмахнула руками.

— Вы же все равно поступите так, как решили. Скажу им, что я пыталась.

— Мы правда ценим, что ты пришла к нам, Люси.

Она улыбнулась мне.

— Я это знаю. Я просто очень хочу добраться до этого парня.

Я поняла, что мое изнасилование затронуло Люси лично, потому что мы были подругами. Она еще более стала мне дорога, и я от всего сердца сказала:

— Спасибо, Люси.

Она улыбнулась чуточку шире.

— Оставлю вас, чтобы вы могли подготовить к выписке своих крошек, и пойду помогу копам сдерживать толпу.

— Прессу, я так полагаю, — предположила я.

— И простых людей, желающих увидеть маленьких принца и принцесс. Не каждый день в Америке появляются на свет члены королевской семьи.

— И то верно, — согласилась я, улыбнувшись ей.

Она улыбнулась в ответ, а затем оставила нас, заметив:

— Обычно я детей не слишком жалую, но она очаровательна.

Мы поблагодарили ее и, как только двери за ней закрылись, переглянулись с Дойлом. Он подошел ко мне, и мы вместе посмотрели на Брилуэн.

— Больше не зачаровывай людей, — велела я ей.

Она моргнула своими необычными глазками. Маленькая вязаная шапочка прикрывала большую часть ее рыжих локонов и полностью скрывала зарождающиеся рожки. Она была крошечной и совершенной, и уже обладала магией.

— Думаешь, она понимает? — спросила я.

— Нет, но у нас есть ответ на один вопрос.

Я взглянула на Дойла.

— На какой?

— У ребенка Мэйв Рид человеческая няня, но мы так рисковать не можем.

— Хочешь сказать, мы не можем рисковать тем, что наши дети зачаруют няню-человека?

— Да, это именно это я и хотел сказать.

Я посмотрела на наш маленький сверток счастья.

— Она наполовину фея-крошка или слуа, одни обладают самым мощным гламором из всех фейри, а другие — последней дикой магией, что еще осталась в Фэйри.

— Это связано с дикой магией, моя Мерри, — сказал Дойл, указав на дерево и лозы дикой розы.

Я улыбнулась.

— Верно, но я никогда не видела, чтобы ребенок зачаровывал кого-то так быстро и так хорошо. У Люси сильная воля, и, похоже, она носит какой-то защитный амулет против гламора фейри, просто на всякий случай. Большинство полицейских, что имеют с нами дело, тоже их носят.

— И все же Брилуэн затуманила ее разум и чувства, как будто на Люси ничего не было, — заметил Дойл.

— Это было очень быстро и хорошо сделано. Я знаю сидхов с многовековым опытом, которые на это не способны.

Он с нежностью коснулся макушки Брилуэн ладонью, такой темной по сравнению с разноцветной шапочкой. Малышка моргнула на нас.

— Они будут очень могущественными, Мерри.

— Как научить их контролировать свои силы в таком нежном возрасте, Дойл? Брилуэн еще не отличает хорошее от плохого.

— Нам придется защищать людей от них, пока они не подрастут настолько, чтобы научится контролю.

— И как долго это будет продолжаться?

— Я не знаю, но едва они появились на свет, уже неосознанно пользуются магией, им не нужно ждать половой зрелости, чтобы проявилась их сила.

— Было бы значительно легче, если бы их магия подождала, — сказала я.

— Было бы, но не думаю, что наш путь будет легким, моя Мерри. Чудесным, красивым, восхитительным, захватывающим, даже пугающим, но не легким.

Я приподняла Брилуэн, чтобы поцеловать ее щечку. Я уже ее любила; она была моей, нашей, но сейчас я была немного напугана. Если она уже может заставить людей желать держать ее и укачивать, то на что она ещё способна? Детские психологи утверждают, что дети рождаются социопатами, и совесть в них развивается постепенно. Обычно она появляется в возрасте около двух лет, а до тех пор они не могут руководствоваться совестью, чтобы понять, что хорошо, а что плохо.

Я держала нашу красивую маленькую социопатку и молилась Богине, чтобы она никому не навредила, прежде чем мы не научим ее, что это неправильно.

Запах роз наполнил комнату, и это была не тонкая сладость дикой розы, а более насыщенный густой аромат садовых растений. То был пьянящий аромат ответа Богини. Обычно этого было достаточно, чтобы развеять мои страхи, но сейчас в моей душе осталась капелька тревоги. Как могла я сомневаться в ней после того, как она показала мне все, что пробудила вокруг меня? Но я не сомневалась в Богине, просто тревожилась. Я стала матерью, а мамы тревожатся.