Третий не лишний

Глава 53

Филипп.

– В любом случае решать ей, – закрываю папку с документами на квартиру Бурковского и двигаю ее в его сторону.

– Я ее уговорю. За ту хату мать глотку перегрызет, – хмыкает, криво усмехаясь, – пусть соглашается на эту, либо ждет суда.

– Она сама решит. Твои уговоры ей давно побоку.

Откинувшись на спинку стула, Темыч берет со стола чашку с кофе и делает глоток, глядя на меня исподлобья.

Я ознакомил их с иском в суд и предложил вариант мирного урегулирования вопроса раздела имущества. Или они по доброй воли переписывают на Крис долю в квартире ее родителей и помещение, в котором раньше была кофейня, или все то же самое мы забираем через суд, но уже с участием СМИ и соцсетей. Вариант для набирающего популярность Старого Леса, прямо скажем, убийственный.

В итоге, после долгих колебаний Темыч пошел навстречу, а его мать – нет.

– Ну, та квартира все равно полностью ей не достанется, придется продавать или менять. Так что, пусть соглашается на мою.

– Как скажет, так и будет.

Двинув нижней челюстью, Бурковский ставит локти на стол и подается ко мне.

– Мы бы с Кристиной и без тебя все решили, адвокат хренов…

Пи*дит, как дышит. И даже глазом не моргнет.

– Чего ж не решили? Она разве не просила свою долю?

– Решили бы, Фил! – ударяет по столу раскрытой ладонью, – решили! Даже если бы не вернулась!

– Ну, скажи спасибо, что я помог тебе ускорить процесс.

– Спасибо, бл*дь!.. Что бы я без тебя делал!

Словно выдохшись, падает обратно и яростно растирает лицо. Неприятно, понимаю, и девочку потерять и недвижимость. Он же до последнего верил, что никуда не денется она, что поиграется со мной в отношения, разочаруется и вернется в Старый Лес.

Уверен был, что я побрезгую ее себе оставить. Но ему знать о моих загонах не обязательно.

– Обращайся. И еще… по поводу тех фото, – протягиваю руку, – телефон мне свой дай.

Скользкая тема, и я, если честно, боялся, что он, узнав об иске, пустит их в дело, опустится до шантажа и угроз.

Но нет. Бурковский ни разу о них даже не напомнил, чем немало удивил меня.

– А больше ты ничего не хочешь? – хохотнув, выставляет фак.

– Удаляй, на*уй! Прямо сейчас! – цежу сквозь зубы, чувствуя, как кровь бьет в виски.

– А то что?

– Разъ*бу. И тебя и телефон!

Откинув голову, Бурковский ржет на все кафе. Сидящие за его спиной две тетки обе на нас оглядываются.

– Да удалил уже, – выдает, проржавшись.

– Не дай Бог, узнаю, что…

– Иди на хер, Эйне! – перебивает, допивая кофе одним глотком, – нах*я мне в телефоне чужая пилотка? Еби на здоровье!

Отставив пустую чашку, лениво поднимается и снимает со спинки стула свою куртку.

– Не говори ей про эти фотки. Было да было…

– Своим скажи, чтобы не трепались.

– Не ссы, – застегивает молнию, пихает телефон в карман и забирает папку со стола, – никто уже не вспоминает про… твою Крис. Нету тела – нету дела.

– В твоих интересах, чтобы так и было, Темыч.

Растянув губы в широкой улыбке, вдруг подмигивает.

– Поплыл, да?.. А то «такого добра не надо»…

– Пошел ты…

Смотрю в окно, как он, перепрыгнув через сугроб в своих желтых кроссах, бежит к тачке, которая смотрится в унылом зимнем городском пейзаже, как красный прыщ на жопе. Наблюдаю, как дрифтуя задними колесами, вылетает с парковки.

А потом беру телефон и набираю Кристине.

– Освободилась?

– Еще полчаса примерно. Мне в ресторан ехать?

– Дождись. Я заберу.

Завожу машину с брелока и расплачиваюсь за кофе.

У нее сегодня последний день преддипломной практики, которую она проходила в лаборатории вуза. Работала с какими-то катализаторами. Устала жутко, занималась ночами и почти не спала.

А если учитывать, что практика началась всего через пару недель после Нового года и всех последующих праздников, которые мы с ней провели в работе без выходных в ресторане, то сейчас ей по праву положен полноценный отдых где-нибудь на морях.

Предлагал. Отказалась ехать без меня.

До вуза добираюсь за час, через шлагбаум вкатываюсь на парковку и сразу ее набираю.

– Приехал?

– Выходи.

Отключиться не успеваю, как тяжелая дверь отворяется и из корпуса выходит Кристина. В белой куртке, светло-серой шапке, голубых джинсах и высоких ботинках. Издалека как Дюймовочка. Маленькая, тоненькая, на ножках – тростинках.

Смотрю на нее, и струны вдоль ребер натягиваются, впиваются в легкие и давят до ощущения удушения и легкой тошноты. Впечатавшись затылком в подголовник, сжимаю пальцы на руле.

Засада. Не соскочить уже.

Спускается с гранитных ступеней и, покрутив головой по сторонам, замирает. Бью по клаксону ладонью и вижу, как заметив меня, она улыбается и машет рукой.

Закинув рюкзак на плечо, торопливо идет к машине. А у меня сердце в такт ее шагам долбит, и от предвкушения зуд под кожу забирается.

– Привет, – садится в машину в облаке морозного воздуха, – мы в ресторан поедем?

– В ресторан хочешь? Голодная?

Подтягиваю за ворот куртки и захватываю прохладные губы. Кристина тут же открывает рот и пускает в него мой язык. Приветственный поцелуй традиционно затягивается на несколько минут и не прекращается, пока оба задыхаться не начинаем.

– Честно? – шепчет задушенно, – домой хочу.

– Поехали.

Пока тащимся по пробкам, расспрашиваю ее о делах в универе. Оказывается, говорить она умеет так же хорошо, как и молчать.

– Осталось отчет написать и сдать, и все, можно приступать к диплому.

– А с отчетом что? Сложно его написать?

– Да нет… – легкомысленно пожимает плечами, – все результаты же есть. Просто в записях порядок надо навести и в таблицы все оформить. Ну… и заключения и выводы сделать.

Для меня химия вообще темный лес. Она иногда такими терминами сыпать начинает, что мне приходит в поисковик лезть, чтобы понять, о чем она вообще говорит.

Но судя по тому, что я успел понять, специалист из нее выйдет толковый, и работать по профессии Кристина очень бы хотела.

– Как там в ресторане? Нормально все?..

– Нормально.

– Завтра моя смена…

– У тебя отпуск, Крис, – перебиваю решительно, – не обсуждается.

Почесав кончик носа, она отворачивается к окну. Выдыхая пар изо рта, чертит по нему пальцем.

– И что я буду делать? Целыми днями сидеть в твоей квартире?

– Во-первых, выспишься. Во-вторых, спокойно съездим, соберем твои вещи и перевезем их ко мне…

– Филипп…

– В-третьих, сходишь на выставку, о которой ты говорила…

– Фил, я же не давала согласия на переезд.

Начинается.

– Ты ночуешь у меня семь ночей в неделю, – проговариваю ровно, – ты уже переехала ко мне, Кристина. Остались вещи.

Убеждаю уверенным тоном, хотя и понимаю, что ее держит. Она чувствует мои загоны. Понимает их едва ли не лучше меня самого.

Чем глубже я в ней увязаю, тем чаще меня атакуют воспоминания. Жрут ночами, мучают детальными подробностями. Сидят в груди как осколки битого стекла. Беспокоят, царапают, режут.