Президент чувствует, как его берут в кольцо. Он наносит внезапный удар - смещает Черномырдина и разрывает удушающую петлю политической и финансовой зависимости. Делает это по своей инициативе, ничего не объясняя ближайшему окружению. Президент ни перед кем не обязан отчитываться.
В одном из интервью Борис Березовский, характеризуя особенности русских и евреев, занимающихся большим бизнесом, высказал одну интересную мысль. Говоря о различиях между этими двумя нациями, Березовский заметил уязвимость русских банкиров в том, что они не держат удара. Еврей, проиграв, заходит с другой стороны, любым способом будет стараться вновь и вновь внедриться в ситуацию до тех пор, пока не добьется результата. У русских ничего подобного нет. Громко проиграв, он не начинает дела сначала. Чаще махнет рукой: "А пошли они... !!!" И на этой эмоциональной ноте выходит из игры.
Если это и не общее правило, то достаточно точное наблюдение. Александр Коржаков назвал Березовского "липким человеком". Своими рассуждениями Борис Абрамович подтвердил это мнение о себе. Самое любопытное, что Березовский не в пример Григорию Распутину, с которым его любят сравнивать, не вхож к царю. Их встречи в неофициальной среде крайне редки. Но в этом и есть высший пилотаж привластной интриги - опутать верховную власть, не прибегая к близкому контакту с ней.
Правительство Кириенко было мало приемлемым для Березовского. Несмотря на очередное отлучение Чубайса, которое Березовский мог считать своей победой, появление Кириенко портило пейзаж хотя бы уже потому, что Кириенко был рекомендован Ельцину Борисом Немцовым. Ничего хорошего и перспективного олигархи от правительства "киндер-сюрприза" не ждали. Да и откуда? Ко всему прочему неожиданно, хотя и не надолго, вновь всплыл Чубайс с временной миссией извлечения из Запада кредитов.
Расклад был не в пользу Бориса Абрамовича. Но Березовский не просто бизнесмен или политик, как мы уже отмечали. Березовский еще и профессиональный математик. Что из этого следует? Одно немаловажное уточнение - Березовский умеет считать. Не сомневаюсь, что он просчитал, исходя из экономической ситуации, примерный срок существования правительства Кириенко у власти. Впрочем, это было нетрудно сделать, даже не будучи доктором наук. Именно поэтому, и только поэтому, менялись оценки, которые давал Черномырдину на протяжении этих четырех месяцев - с марта по август - Борис Березовский. Как вы помните, сохраняя лексику Бориса Абрамовича, Виктор Черномырдин из "неизбираемого" (имелись в виду выборы президента) перешел в категорию "предпочтительного". Примерно под таким девизом триумвират Борис Березовский - Валентин Юмашев - Татьяна Дьяченко повторно вывел Черномырдина на кремлевскую орбиту в августе 98-го года.
А вот сняли Черномырдина с дистанции не коммунисты, хотя формально их голоса и давали отрицательный результат, не аграрии и "Народовластие". Черномырдина снял с дистанции Юрий Лужков.
Каков же вывод? Он прост. Уметь считать в бизнесе еще не значит уметь считать в политике. Внешне это схожие умения. А по сути, разные системы координат. Провал Черномырдина это подтвердил. Во всей этой наполненной драматизмом ситуации была одна очень живая краска - недоумение самого Черномырдина: "Как же так, при встречах они сами (читай коммунисты и аграрии) убеждали меня - все будет хорошо. И вдруг такой поворот. Да не нужна им никакая программа. При чем здесь программа? Какая из них хоть раз была выполнена? Им нужен их интерес. Этого сняли, того назначили. Харитонов перед первым голосованием говорил: "Виктор Степанович, про мою квартиру не забудете?" Будет тебе квартира, будет. - отвечаю. А через день поднялся на трибуну и понес черт знает что! Ну как с такими людьми дело иметь? Снимайте, - говорит, - Виктор Степанович, свою кандидатуру".
Но вернемся к понедельнику 7 декабря. Вернемся к отставке Валентина Юмашева и всего ядра президентской администрации. Юмашев, сменив Анатолия Чубайса на посту главы администрации, проработал год и девять месяцев, из которых 12 месяцев администрация в этом составе проработала с правительством Черномырдина, четыре месяца с правительством Кириенко и сто дней с правительством Примакова. Два месяца безвластия. В течение одного из них не утверждали Кириенко, а в течение второго - Черномырдина. Ответ на вопрос: почему ушел Юмашев и его команда? - вопрос суммарный. Все гипотезы: потому что хотел сам; потому что растерял и упустил инициативу; потому что стал играть свою политическую игру; потому что превратился в карманного человека Березовского и утратил самостоятельность; потому что дезинформировал президента и вынудил его отступить после повторного провала Черномырдина в Думе; потому что ослабил влияние на средства массовой информации и те похоронили президента как политическую фигуру; потому что не противодействовал атакам экстремистов; потому что разладились отношения с семьей президента.
Эти "потому что" могут удлиниться в своей череде в несколько раз и все равно не дадут исчерпывающий ответ на вопрос: почему?
На мой взгляд, главная причина в ином. Давайте вспомним: разве не показался невероятным перепад, когда на смену профессиональному управленцу, которым принято считать Анатолия Чубайса, брошенного ранее на прорыв и возглавлявшего администрацию в самые трудные для президента дни, приходит непросвещенный в управленческих коллизиях человек? Не экономист, не профессиональный политик, не юрист? А журналист, единственным достоинством которого, помимо летописания президентского бытия, можно считать близость к семье Ельцина. Как это могло случиться? Только в одном случае - президент выздоровел, выздоровел гарантированно, посчитал, что правительственная команда устойчива и иметь дублирующий состав управленцев в президентской администрации нет необходимости. Иначе говоря, внутрикремлевский авангард подбирался под выполнение совсем иных задач. Сказанное справедливо, если мы уверены, что идея смены команды принадлежит самому Ельцину.
Не секрет, что юмашевский период имел одну специфическую особенность. Это был период президентских недомолвок, плохо скрываемого колебания относительно третьего президентского срока. Не будем уточнять - чьего колебания. Беспокойства, сомнения, как и решительность короля всегда вызревают в свите. Окружение президента удерживало его от категорического "нет" относительно третьего президентского срока. По расчетам президентских помощников и правительства, 98-99-й годы должны были стать годами большей устойчивости и стабильности в экономике, что позволяло президенту переместиться на роль небожителя, роль отца нации с рукой твердой и оком надзирающим, а не играть роль высшего должностного лица, главного работника России.
Многие из членов правительства отработали в администрации президента и тем самым как бы изжили вечное противоречие между президентской администрацией и правительственным аппаратом. Президент полагал, что это будет период его высокодолжностного представительства на всевозможных международных встречах. Отсюда советник по имиджу, поэтому журналист во главе администрации и рядом с ним еще один журналист в ранге первого заместителя. Наставало время творить для истории слово президента.
Так мыслилось, так предполагалось. Но экономическая неустойчивость и политический дисбаланс опрокинули замысел, если он, конечно, был. Президентской администрации, сформированной под другие задачи, пришлось решать проблемы, ей не свойственные и для нее непосильные. И хотя этого не хочется признавать, автором идеи назначения Юмашева был не Ельцин. Возможно, Чубайс, которому опорно-независимая администрация была бы дополнительной головной болью в его новом должностном исполнении первого вице-премьера. Для мелких неприятностей хватало одного Лившица, перекочевавшего из правительства обратно в президентскую администрацию. Но, скорее всего, автором замысла был вездесущий Борис Березовский. Они тогда еще ходили в союзниках с Анатолием Чубайсом. И вариант с Юмашевым устраивал обоих. Просто Березовский думал на несколько пунктов дальше, чем Чубайс. И как показали будущие события, в этом случае его переиграл. Поэтому мы наблюдали столь стремительное проникновение в управленческую ткань президентской администрации Бориса Березовского, который умело предложил свои управленческие, профессиональные услуги малокомпетентному в практике управления и экономике Валентину Юмашеву. Бесспорно, его советы были профессиональны и чисто житейски даже полезны. Березовский многому научил Юмашева. Эффективность этих советов снижалась по другой причине. Эти советы в меньшей степени отвечали государственным интересам, а в большей интересам самого Бориса Березовского и его сподвижников. Администрация президента оказалась в непростом, а порой и отчаянном положении, она не имела политического, хозяйственного опыта, а значит, не могла оказать значительного влияния ни на губернаторов, ни на депутатов. В таком раскладе администрация могла рассчитывать только на участие в политических интригах и только благодаря им сохранить свою относительную значимость близких к президенту людей, способных либо информировать его, либо блокировать информацию. Другого игрового поля для администрации, скроенной по подобному лекалу, попросту не было.
Черномырдин прислушивался к юмашевской администрации не потому, что она значима профессионально, а только в силу того, что может нашептать, а значит, помешать.
У Кириенко были другие отношения. Скорее, отношения сверстников. И я полагаю, это был наиболее благоприятный период юмашевского аппаратного бытия. Коллизия Кириенко-Ельцин, как уже было сказано, имела свой рисунок отношений: секретаря обкома комсомола с первым секретарем обкома партии, или, говоря проще, отношений беспрекословности, когда младший благодарит старшего по партийному званию за все что угодно, даже за собственную казнь. В этом случае роль Юмашева приравнивалась к роли заведующего орготделом, фигуры в обкомах ключевой, которая все слышит и обо всем знает, мимо кабинета которой положено проходить с поклоном.
После появления Примакова профессиональная, образовательная, как и политическая авторитетность главы администрации и премьера стали просто несопоставимыми. Следует обратить внимание, что в течение последних полутора месяцев администрации президента просто не было слышно, кроме появления Сысуева на экранах с неадекватной риторикой по поводу президентского самочувствия и необходимости президентских амбиций у премьер-министра. И было непонятно, чего именно ждет президентская администрация - досрочных выборов, примаковского пришествия или...
Администрация в этот момент была безынициативна. А значит, активно работала на политическое забвение президента. Вот главная причина смены ядра. Хотя Севастьянов и Комиссар должны были покинуть ряды администрации еще раньше. Президент не прощает своему окружению симпатий к кому-либо, кроме президента. В этом смысле Лужков изрядно проредил президентскую администрацию. Скорее всего, Севастьянов будет третьим, вслед за Кокошиным и Ястржембским. Но у него есть преимущество. Он дважды пострадал за симпатии к мэру столицы. К пониманию сложившейся ситуации Ельцина никто не подталкивал. Естественно, подлил масла в огонь щадящий режим работы президента, автором этой концепции выступал Юмашев. Ельцин физически окреп и, как всегда было в подобных случаях, потребовал установить на штанге больший вес, который прилюдно намерен взять. Ельцина хватит на два, в лучшем случае на три месяца. От себя не уйдешь. Затем непременно начнется очередное ухудшение самочувствия..
Чисто внешне смена администрации - шаг совершенно логичный и здравый. В связке с Примаковым должны работать совсем другие люди. Следует обратить внимание, что Ельцин ставит во главе администрации не просто военного, а пограничника. А рядом с ним еще один военный, из разведки, то есть люди, близкие пониманию Примакова по прежней его деятельности, и априори люди, уважаемые региональной властью, так как ранее представляли ведомство скорее закрытое, чем открытое, а значит, знающие о происходящих событиях несколько больше, чем лежит на поверхности. А тайна всегда рождает уважение страха. Не случайно первое же заявление нового главы администрации Николая Бордюжи было посвящено ближайшим встречам с губернаторами и недопустимости пренебрежения нормами исполнительской дисциплины.
Коммунистам ротация президентской администрации тоже не в пользу. Вроде как по оппозиционному статусу надо критиковать того, кого по партийной идеологии положено почитать и уважать.
Шута печальные глаза
Возможно, с тех самых времен, когда рядом с королем появился шут и устроился у его ног, было предопределено единожды и навсегда место искусства в тронном зале царствующих особ - у ног власти.
Переворачивались страницы эпох, шутов сменяли поэты, поэтов - шуты, но место образованного раба было неизменным.
Иное мышление, характер отношений, иной язык. Удел одиночек стал привилегией многих. Власть и поныне отъединена, а шуты разместились в общем шатре под зазывающим названием - творческая интеллигенция.
Когда властелин пребывал в скверном настроении, был сумрачен и милости ждать не приходилось, двор замирал в цепенеющем страхе. Наступал особый час - час шута. Только шут мог умиротворить властелина, вернуть ему расположение духа и погасить гнев.
И не всякий шут был удачлив, и тогда был удачлив палач. Шут становился первой жертвой разгневанного короля.
В этой мизансцене есть некая изощренность власти. Шут и палач всегда находились по разные стороны трона, но всегда рядом с ним.
Так уж повелось, королей и шутов помнят поименно.
В 95-м году мы отмечали два, удержим себя от превосходных степеней, хотя в этом случае они правомерны, два значимых и по-своему невероятных юбилея. И тот, и другой юбилей - поклонение актерам Божьего одарения.
80-летний Зиновий Гердт, сидящий на сцене в окружении родных, был скульптурен. Об этом знали близкие, но не догадывались зрители, тем более зрители телевизионные - юбилей-прощание. Великий актер задумчиво смотрел перед собой и чисто по-гердтовски поглаживал губу костистым пальцем кукловода.
Не случись того, что случилось, о гердтовском взгляде юбилейного вечера была бы написана нескончаемая череда толкований: мудрый, пророческий, страдальческий, печальный, бездонный. И все это было бы правдой. Но Гердт уходил от нас. И спустя несколько дней мы поняли, что он задумчиво прощался с жизнью. И взгляд у него был больше, чем может быть человеческий взгляд. Взгляд заглянувшего за край бытия. И уже ослабевающим сознанием и, может быть, в большей степени волей он удерживал в памяти мгновения, о которых в последний раз без гердтовского смеха (на смех уже не оставалось сил) рассказывал публике. А публика смеялась, не понимая, что берет смех взаймы у великого артиста и уже никогда не сможет вернуть ему этот долг.
Потом был юбилей Юрия Никулина. И опять на тронном месте сидел клоун с печальными глазами. Тяжесть прожитых лет, бездна пережитых мук?! Может быть. Хотя трудно назвать жизнь Юрия Никулина драмой. Он был удачлив, и удачлив поныне, любим, почитаем. Сам бы Никулин сказал, наверное: "Не тот юбилей, чтобы веселиться - 75". Не станем разубеждать. Клоун с печальными глазами - больше чем клоун, клоун - провидец. Возможно, и так, возможно.
И все-таки какое-то беспокойство не покидало вас, когда вы следили за этим зрелищем, всматривались в него. Из цирка, а юбилей Юрия Никулина есть торжество цирка не на Цветном бульваре, а цирка всеобщего, какие-то силы посторонние, разновластные, разночинные, вытеснили цирк.
И думалось - без сомнения, все российские клоуны, да только ли российские, съедутся праздновать своего признанного Патриарха.
Разумеется, киноактер! Признанный - в череде признанных. Но прежде всего клоун, вне череды и над ней.
Сменяли друг друга начальники, ведомства - более значимые, менее значимые. Шуты даже на арене цирка пятились и уступали место власти.
В общем-то это даже интересно, когда власть готова сменить амплуа и выступить в роли клоуна.
И сопровождаемый взмахом руки, печально отчаянный возглас Юрия Никулина, задавленного должностным, ранговым почтением, нескончаемой чередой цветочных букетов, приношений и подарков. "Отдайте все старикам!" Что в переводе - отдайте все моим сверстникам, товарищам. Отдайте все цирку и тем, кто творит это чудо. И простите, что на моем юбилее забыли о вас. Не будет парада клоунов и фестиваля шутов, не будет.
И вдруг начинаешь понимать, что публика в зале принимает эти правила игры. И Гердт, Никулин уже во-вторых, а может быть, даже в-третьих. Юбилей главного шута есть ритуал политический. И по фамилиям приглашенных, лицам, выхваченным телекамерами, "Независимая газета" может незатратно определять рейтинг ста ведущих политиков. И народ, по недомыслию, званых шутов тоже причислит к политикам.
Кажется, в 95-м в кинотеатре "Октябрь" после долголетнего перерыва "Литературная газета" решила повторить памятные поэтические вечера в Политехническом. На удивление, собрался полный зал. Это был прекрасный вечер. Впрочем запомнилась одна деталь: чиновник, вручая мне билет на этот вечер, с придыханием сказал: "У вас девятый ряд. В вашем ряду будут сидеть Анатолий Чубайс и министр иностранных дел Андрей Козырев".
А может быть, время такое?! И шутам надоело почитание шутов?
Им, как и банкирам, сверхнеобходимо почитание власти?
О, гениальные шуты, не заблуждайтесь!!
Это народ, толпа славит вас, как великих лицедеев.
А власть празднует приручение шутов. Занавес!
ОЛИМП В ГУСТОМ ТУМАНЕ
По всем признакам в стране проявляются симптомы предвыборной лихорадки. Еще не эпидемия, но наличие вируса очевидно. Лужков форсирует создание центристского монолита. Гайдар, Чубайс, Немцов, Борис Федоров, Кириенко сосредоточились на правом фланге, где намерены зафиксировать факт формального объединения и рождения новой политической коалиции "Правое дело". Лужков проводит съезд московской диаспоры "Отечества". Правые - свою презентацию в "Президент-отеле". Девиз агрессивен и самонадеян - "Мы обречены победить!". В рисунке этих событий просматривается странная алогичность. Разумеется, направляющий и объединяющий тезис един для всех победить любой ценой. Где именно и в чем конкретно? Не в региональном масштабе, а на федеральном уровне? Как выиграть выборы? Мало иметь деньги...
Разумеется, деньги, мощный рывок "паблик рилейшенз", просчитанная в деталях и во времени тактика, ну и, конечно, предвыборная команда. При прочих равных это значимые составляющие, работающие на победу, но...
Это "но" во много раз значимее всех составляющих, вместе взятых. Точное определение своего электората. При сложившихся политических симпатиях и антипатиях это достаточно трудно, особенно для новообразованных партий и движений. Подобная проблема стоит перед лужковским "Отечеством" и тем более правым блоком младореформаторов. Когда вы слишком много теряете, надо знать хотя бы приблизительно, где и в чем вы можете найти компенсацию своих потерь. Тем более когда речь идет о власти, которой вы уже привыкли быть.
Декабрь. 19-е. Суббота.
Организационный съезд движения "Отечество". Дом союзов. 10 часов утра.
Что радует? Очевидный магнетизм Лужкова. Мэр излучает уверенность и этим зажигает зал. Лужков, конечно же, талантливый хозяйственник, управленец, которого ввергли в пучину политики. Что из этого получится покажет время. Отношение к столице - болезнь отнюдь не российская. Жируют, живут за счет провинции. Там власть, она жить бедно не любит. Нечто подобное вы услышите и во Франции, и в Японии, и в Аргентине - всюду. Столица выделяется, концентрирует денежные потоки, слепит глаза. И всякий столичный мэр - всегда претендент на общенациональный масштаб, естественно, если он личность деятельная и заметная. Заметным Лужкова сделала не индивидуальность политика, а индивидуальность управленца. Как и кто, помимо Лужкова, рискнет переплести эти состояния, чтобы политик не гасил незаурядного хозяйственника и управленца, не отвратил политизированный электорат?
Скорее всего, появление Ястржембского в команде предопределено имиджевой операцией портрета Лужкова. МИДовская школа, возглавлял департамент печати и информации МИД, посол в Словакии, пресс-секретарь президента. Задача Ястржембского, приглашенного в московское правительство на должность вице-премьера по международным вопросам и связям с общественными организациями, очевидна - приучить Запад к образу Лужкова, интегрировать его в сферы западной высокой политики. Под силу ли это Ястржембскому? Вопрос, не имеющий четкого ответа. Для того чтобы менять, корректировать чей-то образ, надо иметь свой. А вот здесь у Сергея Ястржембского явный недокомплект. Ястржембский - человек с размытой индивидуальностью. Подтянутый, аккуратный, педантичный, спортивный. С внешностью карьерного чиновника, внимательно разглядывающего себя в зеркале. Как человек амбициозный, он готов за это взяться, но ему будет все время мешать интерес к собственному образу.
И тем не менее. Проблема электората - ключевая для лужковского блока, как блока, только что стартовавшего. Предстоит уяснить, кто в Москве отдал свои голоса за Лужкова? Не глушить противника цифрами, а разбить на составляющие это многомиллионное "ЗА". Сколько врачей, пенсионеров, работников ВПК, интеллигенции. Сколько предпринимателей, учителей. Сколько молодежи. И без каких-либо изменений перенести эту кальку на федеральное пространство.
У кого Лужков должен отобрать голоса? Прежде всего у Зюганова. Один из политиков, стоящих в оппозиции к Лужкову (кажется, это был Немцов), злорадно заметил: "Зал Лужкова в возрастном отношении мало чем отличается от зала Зюганова. Основная масса - это люди старше пятидесяти". Кстати, это не только минус, но и плюс.
В целом, суждение хотя и упрощенное, но не лишенное здравости. Если Лужков должен потеснить электорат коммунистов, то сам Бог велел ему работать в массе этого электората. По этой причине похожесть зала.
Различие зала Лужкова, если это зал учредительский, в неодиозности. Там масса знакомых лиц. В зале Лужкова впечатляешься хозяйственным, управленческим и творческим потенциалом.
Вынужденно привлеченный к управлению демократами, так как сами демократы никогда не были властью и навык управления постигали у своих антиподов, Лужков и опасен для КПРФ тем, что он социально ориентирован. Не было случая, когда бы москвичам задержали выплату пенсий, политика же мэрских надбавок малоимущим и прозорлива, и понятна, и авторитетна. Снос пятиэтажек, переселение коренных москвичей в более благоустроенные новые дома - еще один козырь Лужкова в мире пожилых избирателей. Если Зюганов готов своим избирателям вернуть "вчера", то позиция Лужкова неизмеримо сильнее. Он уже показал, что может материализовать для стариков пусть убывающее, в силу их возраста, но все-таки "завтра".
Второй очевидный козырь Лужкова - малый и средний предприниматель. Тот факт, что 50% налогов Москвы платит торговля и сословие среднего и малого бизнеса, значим настолько, что Лужков может внушительно поколебать надежды на это сословие со стороны правых младореформаторов и уж тем более коммунистов. Там - декларации и заверения, что ради них и производились реформы, и если не получилось и 17 августа разорило сословие, то в этом не их вина, а вина предшественников, которые, кстати, тоже числили себя демократами, и азиатского финансового кризиса. А рядом Лужков, который в политическом противостоянии отыграл судьбу челноков для Москвы. Федеральная власть беспомощна в защите малого бизнеса хотя бы уже потому, что всякий свой провал в бюджетной политике пытается залатать усилением налогового бремени. И в результате мы получаем два критических итога: либо предприниматель разоряется, либо уходит в теневой бизнес. И в том, и в другом случае казна теряет законопослушного налогоплательщика.
У Лужкова, пожалуй, пока у единственного кандидата есть весомые позиции в ВПК и крупной промышленности. У Зюганова они тоже есть, но там позиции идеологические, "воспоминательные" о временах непререкаемой привилегированности ВПК в мире хозяйственном и доктринном, и как итог обещание вернуть. Однако ответ на вопрос, что именно вернуть и как, коммунисты оставляют на послепобедную дискуссию.
В разговоре с директорским корпусом у Лужкова есть, разумеется, не два, а много больше, но два уж точно непобиваемых козыря. Это ЗИЛ и АЗЛК. Два автомобильных завода-гиганта, которые федеральная власть распластала и зарыла - заводы остановились. После аннулирования итогов прежних приватизационных авантюр и передачи заводов в ведение Москвы с выкупом контрольных пакетов их акций Лужков не просто реанимировал производство, он дал ему импульс динамичного развития в окружении повсеместного кризиса. Это тем более важно, ибо всякая кооперация вокруг мощного производства - это протоптанная дорога в регионы, которые, как принято считать, недолюбливают столицу. Не исключено, что директорский корпус на выборах пойдет не за теорией, а за практикой. Впрочем, ориентация на директорский корпус, как продуктивный механизм воздействия на подчиненных и избирателей, себя не оправдала уже дважды. Первый раз на первых президентских выборах, когда директора присягнули на верность Николаю Ивановичу Рыжкову и он сокрушительно проиграл Борису Ельцину. Второй раз на парламентских выборах 1995 года, когда Черномырдин загнал в свое движение весь чиновничий аппарат страны и получил опять же заверения директорского корпуса в поддержке НДР. Получился конфуз. Движение Черномырдина добилось сверхскромного результата (9,4 % голосов) и значимо проиграло коммунистам. Возможно, как в первом, так и во втором случае большинство директоров проголосовало за Рыжкова, а впоследствии за Черномырдина. Но этого однозначно не сделали подчиненные им рабочие.
Вопрос проникновения в толпу - вопрос кардинальный. Важна поддержка не директорского корпуса, а избирателей, работающих под его началом. Лужков как государственник, тяготеющий к патриотическим аттестациям, бесспорно, ослабил этот политический ресурс, сосредоточенный в закромах Лебедя и Зюганова. Антисемитский угар, который переживают необольшевики и, полагаю, который как катастрофу воспринимают Геннадий Зюганов, Алексей Подберезкин, Николай Рыжков, Анатолий Лукьянов, для Юрия Лужкова - подарок судьбы, который движение "Отечество" должно не промотать, как шальные деньги, и не превратить в пустолозунговый ажиотаж: "Ату их!" Это прекрасная возможность заявить свою концепцию национальной политики. Баркашов уже бросил запал в стан Лужкова, обвинив его в еврейском окружении.
Одна из уязвимостей Лужкова - его открытость, обретающая окрас драчливости, готовности ввязаться в любую потасовку. Журналисты провоцируют Лужкова, заставляя его отвечать на вопросы, которые, как им кажется, претендуют на сенсационность, хотя на самом деле это мешает Лужкову держать паузу - чрезвычайно продуктивный прием в серьезной политике. Лужков высказывается по всем вопросам, порой не успевая осмысливать целесообразность своих ответов. В этом случае он раб выбранного им образа открытого, более того, неравнодушного к вниманию прессы, а значит, зависимого от нее политика.
Разумеется, обилие знакомых лиц на всевозможных совещаниях, съездах, оргкомитетах, проводимых Лужковым, предмет особых раздумий. Меня не покидает чувство, что я это уже видел. Оно не обманчиво. Я это видел на съездах НДР. О чем идет речь? О паломничестве чиновников в лужковские залы. О внушительном количестве губернаторов и мэров. Разумеется, это подчеркивает основательные позиции мэра Москвы в Совете Федерации. Не исключено, что без особого желания самого Лужкова, объективно он составляет конкуренцию Егору Строеву, как главе российского сената. О Лужкова споткнулся бывший премьер Черномырдин. И хотя Лужкову в настоящей ситуации это не очень нужно, но он может усложнить жизнь Егору Строеву.
Последнее решение нижней палаты о газпромовских налогах, которые должно получать по месту производства, а не из центральной резиденции "Газпрома", усложняет финансовое состояние Москвы. Нижняя палата уже проголосовала за этот закон. Скорее всего, сенаторы, многих из которых раздражает успешность Лужкова, одобрят его.
И все-таки о чиновничьей переизбыточности на съезде. Как говорится, хорошие чиновники - капитал весомый. Они управляют регионами, и это уже не мало. Лучше их иметь в союзниках, а не в противниках. Разумное откровение. Но именно обилие губернаторов и мэров позволяет пустить в пересуды расхожий логотип - партия власти. Именно эта констатация погубила на выборах 95-го года НДР. В происходящем есть некая алогичность. По своей внутренней сути Лужков - фигура самородковая и очень естественная, не отторгающая себя от общества, а буквально ныряющая в него. Достаточно вспомнить регулярные, как ход часов, субботние объезды города. Хозяин должен знать свое хозяйство в деталях, иначе он не хозяин.
Заверения ряда губернаторов о своей поддержке не лишены лукавства. Каждый губернатор отыгрывает свой интерес. При приближении выборов эта самость будет усиливаться. Надо застраховать себя от ложного оптимизма. Надо прорваться в толпу. Весь вопрос в том, что эти же самые губернаторы могут оказаться главным препятствием этому прорыву. Не предполагать, не просчитывать такой возможности было бы верхом безрассудства. Что же касается знакомости лиц нашей интеллигенции и всевозможных политических лидеров, полулидеров, как, впрочем, и мистификаторов, то их разнополюсность и радует и настораживает. Я многих из них видел в качестве интеллектуального шлейфа Горбачева, затем упоенно поддерживающих Ельцина, не чуждых В.Черномырдину, Е.Гайдару и А.Лебедю. Теперь они в лужковской аудитории. Это не укор и не упрек. Если угодно, это разновидность преемственности. Иосиф Кобзон предложил в качестве девиза движения "Отечество" слова "Последний шанс". Лужков подумал и не согласился. Наверное, увидел в этих словах что-то отчаянное, предпохоронное. Но логотип Кобзона символичен. Он очень точно определяет усталость интеллигенции. Надоело обманываться в надеждах, страдать от своей доверчивости.
Интеллигенция и власть - это особая тема. Творческая интеллигенция, да и всякая другая, свою значимость, свою необходимость обществу исчисляет отношением к ней власти. Что особенно очевидно сейчас. Лидеры политических движений и партий растаскивают интеллигенцию.
В 92-м году в моменты наивысшего напряжения в отношениях между президентом и парламентом Хасбулатов, тогда Председатель Верховного Совета, собрал интеллигенцию. Пришли те, кого не пригласил Ельцин. Разумеется, среди тех, кто пришел, были и те, кто относился к Ельцину враждебно, кого события 91-го лишили если не всего, то очень многого. Других привела обида, боязнь оказаться незамеченным, пропущенным, и для них уже не важно, какая власть позовет - правая, левая. Важно главное - позвала власть. Популярность и значимость - понятия хотя и близкие, но достаточно отличные друг от друга. Скажем, популярность попсовых пророков велика, на их концерты ломится молодежь - "Голосуй, а то проиграешь!". Но они не значимы для общества, для развития страны, как Иннокентий Смоктуновский или Марк Захаров. Хотя бы потому, что это, скорее, товар, который легко покупается и продается. Это поток, лишенный отбора, селекции. Кого-то раскрутили, кого-то нет. И талант исполнителя, его образованность в этом случае даже не во-вторых или в-третьих, а в-двадцатых. Их язык скуден. Они подражательны по сути, даже будучи чрезвычайно индивидуальными, как, например, Гребенщиков. Но все равно, если быть честным - они вторичны, они эпигоны. Их не интересует отношение к ним власти. Они работают на инстинкты толпы, они погружают тысячные молодежные тусовки в транс во время своих концертов, в транс упрощенного постижения, не напрягающего, а расслабляющего мозг. И дело не в одурачивании толпы. Они, эти идолы, не обманывают, хотя многие их в этом упрекают. Они работают в поле своего навыка и своего интеллекта (а он скуден), они тоже не умеют мыслить. Они сами работают на уровне видимой добычи, уровне инстинктов. Они вне культуры, интеллигентности, они представители шоу-бизнеса. У них другой общественный позыв. Наиболее успешные и удачливые среди них хотели бы числиться в рядах интеллигенции, им нравится, когда власть оглядывается на них. Но это чуть позже, по прошествии шальной молодости. А пока им нужна власть, которая защищает не культуру, - Бог с ней, - а бизнес! Они не обременены политическими терзаниями: с кем, за кого?.. Все проще и прагматичнее. Мы тебе нужны? Нет проблем - гони бабки. Ельцин обернулся, Ельцин позвал их на выборах 96-го года, он сменил первых на вторых. Разоренная культура утратила свое влияние на общество. Президенту нужны были голоса, а не аттестация чистопородности и просвещенности монарха. Вторые могли развеселить. Помочь забыться. Они не беспокоили разума. В этом и было их главное превосходство над первыми.
Власти провели ротацию идолов. Ельцину надоела интеллигенция, которая вечно что-то просит, на чем-то настаивает и досаждает своими приставаниями и плачем о бедственном положении культуры и науки. Эти умники, претендующие на роль пророков, раздражали царя. И окружение Ельцина решило сделать подмену культуры. Именно тогда Ельцин произносит свои знаменитые слова о народном телевидении, как напутствие новому председателю российского телевидения Эдуарду Сагалаеву. И известный представитель шоу-бизнеса соглашается с трактовкой президента. "Хватит о мрачном. Надо, чтобы у экранов народ отдыхал, а не возвращался мыслями к невзгодам жизни". Разумеется, расшифровка этого напутствия - не пересказ слов президента, а слепок того, во что превратилось государственное телевидение после подобных президентских волеизъявлений. Нация стала играть, смеяться, сопереживать боевикам, сексуальным маньякам на экране. Нация переместилась в виртуальный мир.
Мощный десант шоу-звезд на предвыборную площадку в 96-м году под девизом "Голосуй, а то проиграешь!" вроде как взбудоражил молодежь. Не просветил, а именно взбудоражил, перевел из одного кайфа в другой, но сколько молодых после этих шоу-инъекций оказалось на избирательных участках? Этот вопрос остается безответным. Ни одно социологическое исследование не дало убедительных доказательств эффективности этой психотерапии. Когда бы из 20 опрошенных хотя бы двое заявили, что пошли голосовать за Ельцина после концерта Лады Дэнс, Татьяны Овсиенко или Аллегровой...
Президент и его команда сделали ставку на другую культуру. Это горькое признание воспринималось интеллигенцией болезненно. Хотя многие из ее числа голосовали в 96-м году за Ельцина, голосовали вынужденно. Есть ли ответы на эти вопросы? И так ли они важны нынче? Идея участия звезд шоу-бизнеса в избирательной кампании принадлежит Александру Коржакову, а затем ее по инерции использовал Анатолий Чубайс, поддержала Татьяна Дьяченко. Власть выбирает ту культуру, которую она понимает. Теперь, по прошествии времени все чувствуют себя одураченными: и интеллигенция, и шоу-звезды, и культура, и молодежь.
Это небольшое отступление в недавнее прошлое необходимо, чтобы понять закономерность мелькания одних и тех же лиц. Истолкуем это как преемственность, точнее, как обратную сторону преемственности. Интеллигенция в силу своей наибольшей, по сравнению с другими слоями общества, образованности, предрасположена к сомнениям, разочарованиям. Для любого лидера интеллектуальное окружение - фактор, определяющий долголетие его лидерства. В этом случае, заполняя залы приемов людьми известными и достойными, власть берет взаймы их популярность, создавая некую иллюзию в сознании сограждан, что все эти уважаемые талантливые персоны, конечно же, поддерживают эту власть, что следует делать и их многочисленным поклонникам.
В этом месте нестыковка звеньев. Популярность и интеллект - понятия никак не тождественные. Популярность вне интеллекта встречается гораздо чаще, чем по причине такового. Мы уже говорили об историческом самообмане русской, а позднее советской интеллигенции, которая свою общественную значимость исчисляла по шкале своей нужности власти. И если власть проявляет к ней безразличие, интеллигенция всегда впадает в истерику: "Страна забыла нас". Ничего предосудительного в таком поведении нет. Если поверить в тезис, что власть избирается народом и тот же самый народ власть нанимает, доверяя избранным ее сформировать, в этом случае, опять же теоретически, власть отражает интересы общества, когда втягивает интеллигенцию в процесс управления государством. На самом деле все выглядит не так схематично и просто. Меня не позвали, значит, меня нет.
Я вспоминаю два прощания, которые привели в свое время высшую власть в смятение. Это похороны Василия Шукшина и Владимира Высоцкого. Как в первом, так и во втором случае власть никак не могла понять, что такое сверхнеординарное произошло и по какой причине собрались эти километровые и многотысячные толпы людей. Они допускали: Высоцкий был хулиган, народу это нравилось и вот они пришли. Но чтобы такое количество, способное парализовать движение в городе? Это вне здравого понимания. Это придуманная слава и придуманный ажиотаж - рассуждала власть. "А Шукшин, - сопел мне в ухо высокий чиновник Александр Камшалов, - ну что такое Шукшин? Один из числа - только и всего. И не самый, самый. Это ведь не Шолохов, не Толстой. Просто его знают многие как киноактера... Из-за любопытства пришли".
Тягостное откровение власти - процесс взаимообратный. Теперь уже власть в своем многотысячном чиновничьем исчислении полагает: раз она не приглашала, не замечала, не награждала - значит, этих неприглашаемых и незамечаемых попросту нет. Как же похожи рассуждения начальственной интеллигенции и рассуждения власти, измеряющей значимость интеллигента фактом своего властного внимания к нему. И неминуемый сердечный приступ не обласканного, узнавшего, что на его столе нет приглашения на торжественный прием. И раздирающий вопль подраненной души: "Обо мне забыли, меня нет!"
Почему же те же самые лица? В 87-м на приеме у Горбачева. В 92-м на приеме у Ельцина, в 1997 году на съезде НДР. В 98-м на съезде "Отечества".
Ответ прост. Надежды живут дольше, чем властвуют президенты и премьеры, надежды желают быть исполненными, они ищут своего бога. Геннадия Хазанова устраивал Горбачев, он дружил с Коржаковым и просил театр у Лужкова. Хотя общеизвестно, что Ельцин терпеть не может Горбачева, а тот ответно сверхотрицательно относится к Ельцину. Коржаков самозабвенно поносит Лужкова. Что стоит за этим - беспринципность эстрадного кумира, а может быть, одинаковость вкусов власти? Как версия допускается любое суждение.
Если же говорить серьезно, это бесспорный прогресс и свидетельство демократических глубинных перемен в философии власти. Власти интересны не только Геннадий Хазанов или Игорь Крутой, хотя она с удовольствием смеется над сатирическими монологами первого и не возражает, чтобы ее дети боготворили второго. Главное в другом - власть интересует зал: зрители, слушатели. Ей они понадобятся в момент выборов. Власть интересует народ. Она хочет его использовать. Демократический прагматизм - так это называется.
* * *
Последние дни уходящего 1998 года.
"Еще одна неординарная неделя".
Событие № 1. Примаков добился утверждения бюджета на 1999-й год в первом чтении.
Событие № 2. Встреча президента с руководителями трех общефедеральных телевизионных каналов.
Событие № 3. Отклонение земельного кодекса парламентом. Для развития экономики страны это ощутимый удар. Федеральная власть теряет один из самых мощных рычагов управления страной - земельные отношения. Еще одно подтверждение истины - России управление в форме парламентской республики противопоказано.
Любопытно, что в разряд событий попала сверхординарная встреча президента с руководителями трех телеканалов. Формально тому причиной был финансовый скандал вокруг ОРТ, когда судебные приставы стали описывать имущество компании, включая мебель в счет погашения долгов. Заговорили о банкротстве ОРТ. Скандал истолковывали по-разному. Началось вытеснение Бориса Березовского. Примаков раз и навсегда решил пресечь вызывающую оппозиционность на ОРТ по отношению к правительству. Компания защищалась как могла. План защиты был прост. Долги есть следствие срыва финансирования телекомпании со стороны государства. Следовательно, это не долги компании, а долги государства самому себе. Попытка взнуздать Бориса Березовского как самого крупного частного акционера ОРТ и таким образом получить деньги успеха не имела. Откровение Березовского было мрачным: "Наш канал всегда работал с убытками. Долгое время его финансировал только частный капитал. Он брал на себя ответственность, понимая все значение ОРТ, пока была возможность кредитовать его за счет других прибыльных направлений бизнеса. Теперь косвенных источников финансирования не существует, а попытки взять кредит банки встречают вопросом: почему бы вам, как государственной компании, не взять кредит у государства?"
Березовский не скрывает, что у государства есть только два выхода: либо дать деньги, либо передать часть государственного пакета другому собственнику, а проще говоря, в частные руки. Но это, считает Березовский, не будет решением проблемы. Когда ОРТ в очередной раз окажется в финансовой яме, ему потребуется новый кредит, а значит, операция по изысканию средств будет иметь зеркальное повторение: либо - либо.
Государство в лице госимущества отреагировало незамедлительно: при организации ОРТ государство уже внесло сверхвнушительный пай. Его не надо было проедать.
Сейчас президенту придется расплачиваться за все те глупости, которые навязаны ему Борисом Березовским и стреноженным им окружением Ельцина. Ельцин является главой попечительского совета ОРТ. Факт достаточно бредовый, но он остается фактом. Это льстивое аппаратное решение, придуманное тем же самым Березовским, для авторов акционирования ОРТ имело одну цель - получить право безнаказанно грешить.
Но политическим событием эту встречу сделал не финансовый кризис телекомпании и не агрессивные наскоки коммунистов с требованием замены руководства ВГТРК, введения наблюдательных советов во всех без исключения телерадиокомпаниях. Ничего подобного. Событием встречу сделали рассуждения президента о предвыборной кампании и о тех кандидатах, которые излишне спешат, и, как сказал президент, "рвутся впереди паровоза", и еще до официального объявления избирательной кампании уже ее ведут.
"... Я лично думаю, что это его ошибка. А с другой стороны, это хорошо, что люди его лучше узнают, они его раскусят". Президент не сказал "их", не употребил множественное число. Президент сказал "его", сказал нацеленно в адрес одного человека. С точки зрения большой политики это еще один просчет президента, оказавшегося в плену своей подозрительности, всячески нагнетаемой и семьей, и окружением президента. Президент никак не закамуфлировал эти свои слова, а сказал их в лоб, чем выдал собственное авторство. Вряд ли сказанное можно расценить иначе, чем слова-предостережения, слова-угрозы. И тотчас же пресса взорвалась вопросом: кого имел в виду Борис Ельцин?
Естественно, в поле зрения оказался Юрий Лужков. Он неделей раньше провел учредительный съезд своего движения. Провел внушительно, с четким обозначением своей позиции, которая вызвала неадекватную реакцию Кремля. Самое досадное, самое удивительное, что президент, обвиняя кого-либо в преждевременном старте, забывает, что глава его собственной администрации той же самой неделей ранее собирает совещание представителей президента в регионах. На обсуждение присутствующих предлагается два вопроса: подготовка к выборам в Думу в 99-м году и к выборам президента в 2000 году. Из чего следует, что Николай Бордюжа боится опоздать. И правильно боится. Так как понимает, что 19 декабря заканчивается регистрация партий и движений, имеющих право принять участие в выборах. И это самое завершение регистрации и есть негласный старт. До выборов остается год. Глава администрации президента это здраво подтвердил. В данном случае весь мини-монолог президента состоит из двусмысленных фраз, хотя и вполне очевидных. Прочтем их более внимательно: "...с другой стороны, это хорошо, что люди его лучше узнают, они его раскусят".
Вывод первый. Враждебность президента к этому "некто" очевидна. Понятие "раскусят" носит разоблачающий смысл. Наш президент говорит мало и скупо. Это создает некий дефицит смысла. Его пытаются достать, извлечь. Если не получается ни первое, ни второе, его стараются придумать. Радость президента по поводу того, что "люди его узнают... и раскусят", не скрывается. Так как и то, и другое итожится в самом начале словами "...с другой стороны, это хорошо...". Иначе говоря - что хорошо президенту, плохо кандидату. И наоборот, что хорошо и удачно для кандидата, не нравится президенту.
Во всякой главенствующей речи, не лишенной смысла, есть три составляющие: кем она произносится, когда и в какой аудитории? Характер аудитории отвечает на вопрос: какие процессы инициирует всевышняя речь? Аудитория была малочисленной, но значимой. Президент разрешил, дал команду "фас!". Можно кусать, рвать на части этого "некто".
Президент, как ему кажется, начинает главную интригу завершающей стадии своего правления. А если это так, то угадывается иной смысл ротации президентской администрации, как и вовлечения в круг прямого президентского управления еще двух ведомств: налоговой полиции и Министерства юстиции. Вряд ли президент верит, что переподчинение налоговой полиции прольет долларовый дождь в бюджетную корзину. Не потому и не для того столь неожиданная рокировка. Президент верен своей тактике противовесов. Если налоговая служба под премьером, то налоговая полиция под президентом.
Примаков принимает вызов и делает ответный ход - усиливает управленческую масштабность налоговиков. Теперь это не инспекция, а Министерство по налогам и сборам. Но это все частности. Скрытая причина переподчинения никакого отношения к якобы переаттестации этих ведомств в силовые структуры не имеет. Президент не первый раз самочинно нарушает Конституцию. В нашем случае это сделано буквально походя. И не когда-нибудь, а в преддверии выборов. И уже нет сомнения, что оба ведомства - и налоговая полиция, и Министерство юстиции будут использоваться президентом во время предвыборных баталий как некие регуляторы, усиливающие политическое и компрометирующее давление на ту или иную фигуру, участвующую прежде всего в предвыборном президентском марафоне.
Ельцин ревнив. Лужков слишком популярен, считает президент. Лужкова надо осадить. Осадить Зюганова Ельцин не может. Зюганов - непримиримая оппозиция. А Лужков другое дело. Лужков, в понимании нашего президента, человек из его свиты, позволивший себе выскочить вперед. И на шаг, а то и на два опережающий с трудом передвигающегося одряхлевшего царя.
Почему же происходит то, что происходит? Скрытое неприятие окружением президента Юрия Лужкова имеет давнишние корни. Было бы неверным считать, что президент, чувствуя это неприятие, своими поступками и решениями осложнял жизнь мэра столицы. Этого не было. Считалось, что президент единственный среди настоящей власти понимает и отдает себе отчет, что такое Москва в условиях непростого демократического развития страны. Политическое прошлое Ельцина было связано с Москвой. И именно Ельцин, будучи первым секретарем горкома партии, ввел Лужкова в акваторию московской политики.
Лужков, Москва, политическая стабильность в столице, устойчивое экономическое состояние десяти миллионов горожан - все это едва ли не самые весомые гаранты президентского правления в стране. Ельцин никогда не испытывал сверхсимпатии к Лужкову. В этом нет сенсационного открытия. Естественное состояние ревности высшей власти. Ельцин ценил Лужкова, отдавал должное его управленческому таланту и способствовал его управленческой самостоятельности. Положение резко изменилось с началом осени, когда Лужков отказался внять уговорам президента и поддержать повторное выдвижение Виктора Черномырдина на пост премьера. Ельцин этого не забыл.
Разумеется, трения начались намного раньше, с момента появления в ближайшем окружении президентской семьи Бориса Березовского. Но и до этого атмосфера лужковско-ельцинских отношений не была идеальной. Резко и остро интриговал против Лужкова Коржаков, подсаживал под Лужкова своего человека из ФСБ после отстранения Севастьянова. Боролся против Лужкова и Сосковец. По властным коридорам бродил небезосновательный слух, что Сосковец метит на место Лужкова, но есть одна небольшая закавыка - как убрать Лужкова? Уже тогда в спешном и всеобъемлющем масштабе эти порочные в своей основе силы собирали на Лужкова компромат, который должен был оказаться настолько значимым, что можно было бы отстранить мэра до истечения срока его полномочий или, на худой конец, до конца расследования, а после ввести в Москве прямое президентское правление и поручить это дело первому вице-премьеру правительства.
Сейчас все настроены искать ответ на вопрос: какую и когда сделал ошибку Лужков? Разумно ли было столь категорично отказывать в поддержке Черномырдину? Надо ли было отвечать на провокационные вопросы относительно очередной болезни Ельцина? Какая была необходимость столь категорично и регулярно муссировать идею пересмотра итогов приватизации "по Чубайсу"?
Можно пойти еще дальше - заговорить о небезгрешности лужковского окружения. Дескать, если собственный тыл неидеален, тогда зачем? Действительно, зачем? Все шаги Лужкова чрезвычайно свойственны его характеру. И ответ на поставленные вопросы - почему Лужков поступал именно так, а не иначе? - мне представляется вполне очевидным и даже простым.
Чтобы идти дальше, прорвать заслон перманентных кризисов.
Кто-то скажет: это ответ не политика. Он слишком очевиден и незащищен. Возможно. Лужков всегда и везде, во-первых, хозяин (а настоящий мэр иным быть не имеет права), а во-вторых, по вынужденности политик.
И возвращение Виктора Черномырдина, который, по сути, подвел страну к дефолту. И разговоры о тенденциях промышленного роста, которые, по утверждению правительственных чиновников, были настолько малы, что находились в пределах статистической ошибки, на самом деле являлись разновидностью блефа, так как несопоставимы с затратами на латание дыр бюджета, ради чего и брались очередные кредиты МВФ. Не под новые технологии, способные обеспечить будущий рывок, а на зарплату рабочим, в том числе и приватизированных предприятий, которые после приватизации и должны были обеспечить этот самый рывок.
И перманентное нездоровье президента, лишающее страну деятельной президентской власти. Идею импичмента подогревали не ошибки президента, возводимые непримиримой оппозицией в ранг преступлений. Это инерция ненависти коммунистов, попытка взять политический реванш. Однако эта идея прогрессирует, захватывает все новых сторонников, далеких от воззрений КПРФ. И причина импичментомании совсем другая. Президент такой страны, как Россия, должен, обязан много работать, а не свидетельствовать своим очередным появлением в Кремле единственный факт - я выздоровел.
И наконец, приватизация, не давшая ни денег, ни импульсов развития страны.
Все три составляющих - это тормоз, непомерное препятствие в движении вперед. Не говорить об этом, не противодействовать этому и есть ошибка политика, которому общество обязано будет задать вопрос: а где вы были раньше?
Давайте перевернем пирамиду, посмотрим на ситуацию под другим углом. Какую ошибку совершает президент, концентрируя свою, теперь уже плохо скрываемую неприязнь на Лужкове? Что за этим стоит? Обида за критику, которую высказал Лужков на съезде, посчитав ошибочным и катастрофичным для страны курс макроэкономических реформ, под знаком которых прошли последние семь лет? А ведь это был курс президента. Это был его выбор. Отчасти это объясняет слова президента, как и действия, которые непременно последуют за ними. Должно же что-то свидетельствовать, что президент выздоровел. Людей, работающих с Ельциным, как и противостоящих ему, постоянно подстерегают две опасности - переоценить здоровье президента либо переоценить нездоровье и немощь. Это постоянное неугадывание - причина большинства кадровых потрясений.
Несколько частных, но значимых уточнений. Рабочий график президента соединяет два противоречащих друг другу начала. С одной стороны, он однообразен, с другой - спонтанен и хаотичен. У президента не было и нет системы управления страной. В большей части это нечто среднее между монархическими традициями и обкомовской практикой. Кто-то скажет, постоянство в пренебрежении системой - это тоже система. Управление по Ельцину - это сумма президентских привычек, типа привык рано вставать, не любит длительных обсуждений, не терпит опозданий, приемлет лесть, считает непредсказуемость президентских поступков своим главным управленческим открытием.
Царь - помазанник Божий, отсюда эта пирамида, власть над властью. Взгляд небожителя. По той же причине барственная фраза, подсказанная президенту услужливыми холопами: "Не царское это дело!" Вообще, основополагающим профессиональным принципом партийного руководства всегда был факт колоссального объема работы, который выполняло первое лицо. Не будем сейчас рассуждать, насколько был продуктивен этот стиль, я говорю о принципах управления. Практика партийного руководства и любого другого управления эффективна, когда укладывается в формулу трех измерений: система, перспектива, контроль. Естественным пересечением этих измерений в единой точке в обкоме, ЦК было первое лицо. И как логическое исходное масштаб ответственности, громадные нервные и физические нагрузки, ненормированный рабочий день. От обкомовских норм у Ельцина осталась привычка "спрашивать", вызывать на ковер - извращенное толкование действенного контроля. И больше ничего. Сам президент продолжает оставаться вне любого дела, иначе говоря, вне его сотворения. Этот стиль "неучастия" в понимании президента тождествен объективности высшего лица, его праву непредвзято судить. Президента готовят к встречам по принципиальным вопросам. У него хорошая память. Это создает впечатление информированности высшего лица. Так ли это на самом деле?
Стало опасной похожестью после встречи с президентом сообщать журналистам о его хорошем самочувствии (хотя накануне он отменил визит в некую страну); о его неоспоримой работоспособности (хотя два предыдущих дня он отсутствовал в Кремле и работал с документами в своей загородной резиденции); о точности и глубине задаваемых вопросов, что позволяло собеседникам делать вывод: президент владеет всеобъемлющей информацией о положении дел в армии, на телевидении, в судебной системе, международной политике, банковском деле. Не ставлю под сомнение эти оптимистические заявления высоких чиновников. Хотя, адресуясь к собственному опыту (а встреч с президентом у меня было более чем достаточно), я сталкивался с прямо противоположным. Президент всегда находился в информационном вакууме. А если и располагал информацией, то это была информация по большей части спецслужб и президентского аппарата. Причем и та, и другая строго программировалась на соответствующее настроение президента, которое, в свою очередь, продуманно инициировалось тем же самым окружением. И ничего общего с предметным пониманием дела эта информация не имела. Реакция президентских собеседников, как и лиц, приглашенных с отчетами о проделанной работе, тщательно отслеживается, что исключает какие-либо впечатления, кроме оптимистических и жизнеутверждающих: бодр, владеет ситуацией, выглядит много лучше, чем месяц, год, пять лет тому назад... Лица, менее зависимые от воли и каприза президента, но тем не менее оказавшиеся в поле его внимания, соблюдают установленные правила игры: после встречи с президентом, независимо от его состояния, "о президенте либо хорошо, либо ничего".
После последней встречи президента с руководителями трех федеральных телевизионных каналов гендиректор НТВ Олег Добродеев весь свой комментарий посвятил теме президентского здоровья и выполнил это действо почти в восторженных тонах, сообщив, что такого здорового и жизнерадостного президента он не видел ни в 94-м, ни в 95-м году. Но было бы неверно эти слова истолковывать всегда как дань должностной зависимости. Очень часто они, скорее, дань убеждениям, нежеланию подыгрывать непримиримой оппозиции, обуреваемой ритуально-мистической страстью как можно скорее похоронить президента.
* * *
И настойчивые советы президенту создать свою партию остались без внимания по той же причине. Идея не вписывалась в ельцинскую концепцию правления. Хотя более правильно утверждать, что концепции никакой не было. А вот наличие партии заставило бы президента ее иметь.
Создание президентской партии - это еще одно поле претензий к президенту, еще один круг функциональных обязанностей теперь уже лидера партии, чего Ельцин тщательно избегал. Президентская партия имеет смысл, если ее лидера избирают президентом. А если он на выборах проигрывает? Поэтому, и только поэтому в 94-м году президент сделал обходной маневр, предложив создать два политических движения, лояльных президенту. Одно должен был возглавить Виктор Черномырдин, другое Иван Рыбкин. Подчеркнем, не президентскую партию! А два движения, лояльных Борису Ельцину, как прообраз двухпартийной системы на манер США. Что из этого получилось, мы знаем. Сейчас, на старте новых парламентских выборов, эта идея переживает свой драматический финал. Движение "Наш дом Россия", возглавляемое экс-премьером Черномырдиным, названное в 95-м году "партией власти", находится в состоянии подавленности, если и преодолеет 5%-й барьер на выборах 99-го года, то ценой невероятных усилий. Нет очевидной социальной опоры. Есть реальный Черномырдин (тот, что с ярмарки), и есть молодой Рыжков, который нравится Никите Михалкову, но больших дивидендов пока не имеет, так как идеологически абстрактен и политически невесом.
Исходя из подобной управленческой хаотичности трудно логически просчитать и объяснить, почему президент решил встретиться с тем или иным лицом. В этот перечень не попадают обязательные встречи с премьером, которые идут строго по графику. По сути, других обязательностей просто не существует. Иные встречи порождаются критической вынужденностью поднять президента во весь рост и заявить, что он в стране есть. Подобный стиль управления страной чрезвычайно уязвим. Мало работающий президент, не задействованный как ключевая деятельная фигура на пересечении самых жгучих проблем государственной жизни, не может быть гарантом стабильности, процветания и благополучия страны.
Превращение России в парламентскую республику пагубно. Однако необходимость президентской власти доказывается ее эффективностью, а значит, настойчивым и созидательным президентским трудом. Других доказательств в пользу президентской республики просто не существует.
* * *
Появление в Москве белорусского президента в предпоследнюю неделю декабря из той же спонтанной серии. А затем переговоры, а затем широковещательные заявления о единой денежной единице, о создании союзного государства. Время для объединения не самое лучшее. Это понимают все: и противники, и сторонники объединения. Но происходит то, что происходит. Обыгрывается, детально обсуждается не целесообразность союза, а доказывается что-то почти мифическое - работоспособность выздоравливающего президента России. Отношение к случившемуся событию сверхсдержанное. В осадок выпадает единственная содержательная мысль, которую вяло начинают обсуждать: может или не может Александр Лукашенко стать президентом объединенного государства?
Предновогодние заботы мешают думать. А ведь суть затеи совсем в другом - продлить ельцинскую значимость в любом ином качестве. Президент никому не верит. Ему нужны гарантии своей безопасности на будущее. Такие гарантии дает только обладание властью. Цель ясна, но как ее достичь, когда в России твой президентский срок последний? Два объединенных парламента при нынешнем составе Государственной Думы этого сделать не дадут. Вывод очевиден - надо избрать другую по составу Думу и тогда... Тогда тоже остается много вопросов. Президент Белоруссии, несомненно, переизберется на второй срок - оппозицию он свел на нет. В России тоже пройдут выборы. Победу одержит лояльный Ельцину человек. По замыслу президента, как говорят на этот час, им может оказаться... Употребим отточие. Социологические опросы называют Примакова. Надолго ли? Президент не говорит ни "да", ни "нет", все ясно только относительно Лужкова - никогда!!! И вот тут жирный знак вопроса. Замысел слишком расплывчат. Он, возможно, и есть, но он малореален. Любой человек, названный президентом в качестве преемника, при столь низком общественном авторитете самого Ельцина станет черной меткой. Отсутствие очевидной кандидатуры в президентском шатре подтвердили суетно-смутные высказывания Березовского на этот счет. Дескать, он надеется, что в течение последнего года появится человек, который будет принят большим бизнесом и поддержан им в качестве кандидата в президенты. К этому времени при благоприятном стечении обстоятельств Ельцин уже формально может занять еще один ритуальный пост - почетного президента объединенного союзного государства. А дальше? Дальше - как по писаному.
Новый российский президент подтверждает свою лояльность Ельцину и выступает за сохранение его в качестве ритуального лидера двустороннего союза. Ну а к следующим президентским выборам, которые могут произойти уже в объединенном государстве, Лукашенко созреет и выдвинет свою кандидатуру. Разумеется, все это пока фантазии. В них есть и наивность, и авантюризм, и кураж. Иначе говоря - некая виртуальная действительность. Автор в эту гипотезу не верит. Однако кураж не зависит от воззрений и потому автор восклицает: пусть будет кураж! Союз Белоруссии с Россией необходим Лукашенко, как компенсация кризиса, экономических трудностей, международной политической изоляции, а значит, и социального дискомфорта, в зону которых угодила Белоруссия. Хрестоматийная ситуация - неуспехи во внутренней политике заставляют лидера искать равновесный положительный потенциал в политике внешней. Вспомним М.С.Горбачева. Как только перестройка забуксовала, началась сверхэнергичная деятельность Горбачева в сфере внешней политики. Хотя в той же Белоруссии в канун нового года объявлено о повышении заработной платы бюджетникам, этот шаг правительства, скорее всего, носит упреждающий характер. Отношения с Западом достаточно прохладные, и российский рынок - спасение для Белоруссии. Лукашенко это понимает и поэтому спешит. Перед новыми выборами ему необходимо положительное сальдо.
Александр Лукашенко - тема особая. Говорить об этой политической фигуре на бегу не имеет смысла. Если он станет реальным действующим лицом внутренней российской политики, мы к этой теме вернемся. А пока обратим внимание всего на одну знаковую частность. Лукашенко, в отличие от большинства президентов бывших союзных республик, не имел партийного прошлого, более того, не имел практически никакого политического опыта до избрания на высшую государственную должность.
О чем не устают повторять экскурсоводы перед памятником Аврааму Линкольну? В Америке любой гражданин может стать президентом. Даже чистильщик сапог.
98-й год уходит в историю. По традиции 30 декабря в Кремлевском дворце новогодний прием устраивает мэр столицы. Собирается все политическое руководство страны. Так было при советской власти. Эта традиция сохранилась и теперь. Завершающий штрих года - президент на приеме отсутствует. Присутствует супруга президента. Чтобы как-то сгладить неловкость, тележурналисты берут у нее интервью. Лицо у Наины Иосифовны спокойное, хотя и усталое. Улыбка тоже получается усталой. Не хочется отвечать, почему нет Ельцина. Любой ответ не в состоянии исключить домыслов:
- Год был едва ли не самым трудным, начиная с девяностого года. Нервные перегрузки сказались и на президенте. Все происходящее президент очень близко принимает к сердцу (Переживает? - уточнили журналисты). Конечно, переживает, - отвечает супруга президента.
Последняя фраза непосредственно о встрече Нового года.
- Как всегда, дома. Вместе с семьей. Семья большая - дети, внуки. Все соберутся за одним столом.
Юрий Лужков произносит главную речь. Смысл сугубо лужковский.
- Мы великая страна. Мы можем и должны жить лучше. Надо проявить волю и поднять страну.
Последняя фраза адресная. Ответ за правительством.
Примаков еще раз доказывает, что он человек с хорошим чувством юмора. На речь Лужкова он отвечает анекдотом:
- Муж возвращается из командировки. Вместо пятницы приезжает в четверг. Застает жену в обществе любовника. Бросается к письменному столу, выхватывает пистолет, убивает любовника, затем жену. Потом стреляется сам. Сосед рассказывает печальную историю милиции. Тяжело вздыхает и говорит:
- Вот так ... А ведь могло быть еще хуже...
- Хуже? - переспрашивает следователь. - В каком смысле?
- А если бы он вернулся в среду...
Будем надеяться, - заключил Примаков, - что среды у нас уже больше не будет.
И все-таки о возможных причинах отсутствия Ельцина на приеме. Их две: недомогание либо нежелание оказаться за одним столом вместе с мэром Москвы в силу возникшей натянутости в их отношениях. Если учесть, что именно 30-го президент записывал свое новогоднее обращение к народу, то...
Действительно, 31 декабря в 23.55 президент выглядел терпимо, но хуже, чем можно было ожидать. Опять хрипловатый голос. К концу выступления голос выровнялся. Вывод профессионала: зная президента и поведение его окружающих, могу допустить, что дочь Ельцина, а именно она патронирует выступления отца, не стала рисковать и делать дубль записи. Из-за опасения, что получится хуже.
Будем надеяться на лучшее, хотя после Нового года можно ждать сюрпризов с президентским самочувствием. И непонятно, какое предположение лучше. Если нездоровье, то ситуация при всей непредсказуемости предсказуема. Уже хорошо понятно, кто и что скажет по этому поводу. Вообще колебаниями своего самочувствия президент добился некой стабильности. Состояние его здоровья перестало влиять на курс рубля. И если такой сбой со здоровьем, не дай Бог, произойдет, то у президента есть время восстановить самочувствие до конца парламентских каникул.
Второе предположение менее исследовано. Объявлять войну Лужкову безрассудно. Произносить тост за Москву, а значит, за Лужкова, говорить какие-то располагающие слова президенту не хотелось. Да и не поверит этим словам никто. Лучше выдержать паузу. Пусть поломают голову, почему президент не приехал. Лужков, возможно, и не подаст виду, но настроение я ему испорчу. Во всяком случае, впредь в своих высказываниях он будет осторожнее. Наина женщина наблюдательная. Все, что положено увидеть, она увидит и поймет. Так что, отсутствуя на приеме, я ничего (или почти ничего) не теряю.
Занятие угадывать мысли президента неблагодарное, но интересное. То, что президент размышлял по этому поводу, нет сомнения. Как, впрочем, нет сомнения и в том, что он советовался. И кто-то с доводами президента согласился или был вынужден согласиться. Он мог предупредить и Лужкова. Этот штрих ничего не меняет. Президента на приеме не было. Был Примаков. Два возможных конкурента образца 2000 года сидели рядом. Достаточный повод, чтобы порассуждать и задуматься. Мэр на приеме был энергичен, гостеприимен и даже весел. И только удобно устроившись в машине, которая доставила его домой, он позволил себе вернуться к навязчивому вопросу: почему?
* * *
В своем докладе на учредительном съезде "Отечества" Юрий Лужков буквально сказал следующее: "России не нужна парламентская республика. Но безраздельная власть президента должна быть введена в приемлемые границы". И далее об изменениях, которые должны быть сделаны в Конституции. Съезд, как известно, проходил 9 декабря 1998 года. А 12 декабря, на приеме, посвященном Дню Конституции, президент высказался против пересмотра Конституции и предупредил, что любые изменения или дополнения в нее должны тщательно обдумываться и вноситься с большой осторожностью. На этом приеме Лужков отсутствовал, он в это время был в Швейцарии по поводу проведения Олимпийских игр в Москве. Отсутствие Лужкова президентом было замечено, хотя бы уже потому, что на нем отсутствовали также Зюганов и Селезнев.
На приеме 30 декабря уже отсутствовал президент. Его отсутствие заметили все. Как мы видим, независимо от причин - уважительных, менее уважительных, объясняющих отсутствие того или иного лица на встречах значимых, как случайность, выстроенные во временной последовательности они прочитываются иначе, так как создают рисунок человеческих и политических отношений.
ПОРАЖЕНИЕ ВСЕГДА СИРОТА
Это небольшое вступление к эпилогу книги не есть случайность, нащупывание автором ускользающего финала. Все как раз наоборот.
Переломом в событийности, в логике демократического развития России явились президентские выборы 1996 года. Они принесли победу Ельцину, победу вопреки. В победе не было чистоты помыслов, и, возможно, фатальность последующих событий была расплатой за это масштабное лукавство. Ельцин избирался повторно, уже будучи глубоко больным человеком. Он скрыл это от своих избирателей. Можно сказать, его заставили скрыть. Потому что он сам очень хотел скрыть это.
Ранней весной 96-го года мне позвонил Виктор Илюшин и предложил встретиться. Я только что ушел в отставку, точнее, был отстранен президентом от своей должности в достаточно грубой ельцинской манере. Но это к слову. Наш президент не обременен воспитанностью. А люди в столь значимом возрасте уже не меняются. Виктор Илюшин был свидетелем назревающего конфликта, на свой манер пытался предупредить меня. Наши встречи обычно заканчивались сочувственно-роковой фразой: "Определенные силы в Кремле и правительстве стараются поссорить президента с вами. Предпримите какие-то шаги, чтобы не допустить этого". Илюшин говорил вполне искренне и говорил правду. Я знал если не все, то почти все - кто, что и как информировал президента о деятельности Всероссийской государственной телерадиокомпании. Уже сложился триумвират моих устойчивых "доброжелателей" в лице Олега Сосковца, Александра Коржакова и Михаила Барсукова. Где-то на подходе делал вязкие круги Борис Березовский. Просить Илюшина как-то повлиять на президента было нелепо. Он по-своему боролся за выживание в кремлевских коридорах. И тот же Коржаков этому выживанию мешал.
Кстати, Коржаков, в силу своего удручающего непрофессионализма в восприятии СМИ как некой среды воздействия на сознание, был искренне убежден: раз Попцов не хвалит президента, не превозносит его мудрость, непредсказуемость, не говорит ежечасно о его исторической роли, значит, он его очерняет. И было бессмысленно этим людям объяснять, что правду неправдой делает не перечисление фактов, а их истолкование. Было бессмысленно объяснять, что существует психологический рисунок информационных программ. Что никакой желаемой объективности не существует вообще. И что объективность - это сумма субъективностей. И мастерство идеолога заключается в том, чтобы четко просчитывать количество слагаемых этой суммы и уметь дирижировать этими слагаемыми. Только так можно сохранить доверие к демократии и веру в независимость государственного телевидения. И что нельзя делать вид, что другой половины общества, оппозиционной президенту и молодым реформаторам, не существует. И своим неприятием этой половины мы переводим ее мироощущение в разряд ненависти. И мне казалось, что всякий раз, когда я покидал высокие кабинеты и еще не выветривался воздух после таких полемик, мне в спину смотрели недобрые глаза их владельцев и в их столах лежали пока не завизированные президентские указы о моем отстранении.
В ответ на очередной сочувственный монолог Илюшина я как-то ответил:
- У каждой двери не встанешь. Если президент хочет, чтобы нас поссорили и ему нужен повод, он не станет задумываться. Он сделает то, что хочет, предварив это привычными словами: "Мне со всех сторон говорят..."
И вот меня, отстраненного, обожженного президентским гневом, приглашает Илюшин, в то время уже сосредоточенный на подготовке президентских выборов. Первая фраза, которую произнес Виктор Илюшин при нашей встрече, была достаточно нестандартной:
- Я знаю, что вы вправе быть обиженным. И если эта встреча вам неприятна, вы можете встать и уйти. Я вас пойму.
Я усмехнулся и сказал, что никогда не был чиновником. А потому такие встречи вызывают у меня не служебный, а, скорее, творческий интерес. И Ельцин для меня не только президент, но и персонаж. И будем считать, что моя отставка - это часть творческого замысла. Моего замысла.
- Очень хорошо, - сказал Илюшин, и мы оба улыбнулись почти синхронно.
Наш разговор был посвящен выборам. Илюшину многое не нравилось, что и как происходит в предвыборном штабе. И его интересовала моя точка зрения. Вдаваться в детали разговора не имеет смысла, потому как я не помню - к этому времени предвыборный штаб возглавлял Сосковец или уже заступил Чубайс? Но как в первом, так и во втором случае Илюшин оставался контрперсоной. С первым он был в скрытых неладах, а второму был чужд как аппаратная тень президента. В том разговоре на вопрос, каковы шансы Ельцина, я сказал:
- Их еще надо сделать шансами. Ельцину нужен дублер.
- Это исключено, - ответил Илюшин. - Президент даже слышать об этом не хочет.
- Зря, - сказал я, - его может не хватить.
- Как вы себе это представляете?
- Дублер баллотируется, оттягивает голоса у коммунистов. Затем передает их во втором туре Ельцину
- Второго тура быть не должно. Так считает президент. Но я думаю - это нереально. Второго тура не избежать.
- Не избежать, - cоглашаюсь я.
С дублерами, разумеется, не все так просто. Единственная реальная фигура в тот момент - Черномырдин. Сосковец будет этому всячески препятствовать. Он на правах кронпринца. На что способно движение премьера "Наш дом Россия", уже ясно - 9, 4% голосов. Не густо. Партия "подавляющего меньшинства", так я бы ее назвал. После думских выборов Ельцин не сменил премьера, хотя повод был сверхдостаточным. В любой цивилизованной стране это бы произошло. В любой, но не у нас. Если быть логичным, формирование правительства поручается лидеру партии, одержавшей победу на парламентских выборах. В нашем случае такой партией оказалась КПРФ. Ельцин на это пойти не мог.
- Насколько я понимаю, во всякой ситуации существует задача и сверхзадача. Задача № 1 - повторное избрание Ельцина. Сверхзадача, в случае неординарной ситуации (Ельцин тяжело заболел) - удержать власть в руках так называемых реформаторов. Попытайтесь внушить это Ельцину!
- Как вы себе это представляете? Вы же хорошо знаете Ельцина. Кто это будет ему внушать? - Илюшин невесело хохотнул, видимо представив себя на месте внушающего.
- Это ваши проблемы. Разумеется, в этом замысле есть определенный риск. Поэтому он требует очень точной режиссуры. Черномырдин определенное количество голосов отберет и у Бориса Николаевича. И президенту это может не понравиться.
- Да не только президенту, - Илюшин продолжал хитро улыбаться, - и Виктору Степановичу тоже.
- И Сосковцу, и Коржакову, - добавил я, расширив круг потенциальных недовольных.
- И Сосковцу, - уже без улыбки согласился Илюшин.
Неожиданно я засмеялся. Илюшин с удивлением посмотрел на меня.
- Сразу после выборов Ельцин в отместку за отобранные голоса отправит Черномырдина в отставку. Вот будет спектакль. Дублер - всегда страхующий вариант. Ельцина может не хватить. Поэтому нужна страховка. Количество голосов должно быть достаточно внушительным, скажем третье или четвертое место, но не позволяющее дублеру выйти во второй тур. Лучше третье место. Перед вторым туром дублер делает официальное заявление и призывает своих избирателей голосовать за Ельцина. В случае критической ситуации президент оказывается на больничной койке. То, что он выходит во второй тур, это как бы не ставится под сомнение. Он делает то же самое. Он отказывается от участия в выборах, призывает своих избирателей голосовать за дублера. Третье место автоматически становится вторым и дублер одерживает победу на выборах. Разумеется, в этой интриге есть риск, но риск минимальный. В качестве дублера может рассматриваться только Виктор Черномырдин. Голосов больше президента он не наберет.
- А если наберет? - с ехидной усмешкой спросил Илюшин.
- Тогда ваш избирательный штаб надо разогнать еще до выборов,- ответил я.
Популярность Ельцина была, разумеется, несопоставимой как с 91-м, так и с 93-м годом. Она катастрофически падала. Социологические опросы давали неутешительные результаты. Но даже при всех удручающих изъянах неэффективности экономических реформ, войны в Чечне - некий ореол реформатора, человека, умеющего держать удар, разумеется, остался. У Черномырдина ничего подобного не было. С одной стороны, он был причастен ко всем экономическим просчетам. С другой - стиль держаться в тени, дабы не вызывать ревность президента, сослужил Черномырдину плохую службу. О нем стали говорить как о несамостоятельном человеке, который вздрагивает при каждом чихе президента. Разумеется, употребив определенную "ушлость" и, главное, деньги, премьера можно было раскрутить. У Черномырдина были свои плюсы - некая житейская основательность. Но деньги забрал президент, затухающую популярность которого надо было срочно раздувать. А без масштабных затрат сделать это невозможно. Разумеется, за Черномырдиным стоял "Газпром", но положить немалые средства только для того, чтобы во втором туре передать президенту 8-10% голосов... Тут мог воспротивиться и Вяхирев.
Илюшин, как опытный аппаратчик, был сдержан, немногословен и не высказывал своих истинных мыслей вслух. Он предпочитал, чтобы о них собеседник догадывался сам.
- Было бы время, - вздохнул Илюшин.
Идея с дублером была и правильной, и разумной, когда бы подготовку к президентским выборам начали в середине 95-го года, а не в 96-м. Именно это хотел сказать, но не сказал Илюшин. "Нет, - возразил бы я ему, - Ельцин лучше умрет со скипетром в руках".
Вообще, это интересный вопрос: что было бы с Россией, избери она в 96-м году другого президента? У нас неизлечимая болезнь - синдром безальтернативности. Альтернативы Брежневу нет, альтернативы Горбачеву нет, альтернативы Ельцину нет. А задолго до того ее, конечно же, не было Сталину. А теперь давайте подумаем: во что нам обошлась эта безальтернативность?
Уже в середине весны в разгар предвыборного марафона 96-го года самочувствие президента стало катастрофически ухудшаться. Коржаков об этом достаточно обстоятельно написал в своей книге. Нездоровье президента угадывалось невооруженным глазом. Об этом сообщили все западные информационные агентства, телевидение, газеты. Об этом, конечно же, знали в избирательном штабе. Знал Чубайс, знали банкиры, та самая "семибанкирщина", знала семья. В таких случаях говорят: поезд уже пошел и его нельзя остановить. И требование Ельцина победы в первом туре не следствие его властной капризности или абсолютной уверенности в успехе. Ничего подобного. Ельцин понимал, что здоровье разладилось окончательно. Больше всего его беспокоило сердце. Это было настолько серьезно, что внушало страх. Когда ему стали известны итоги первого тура он не смог скрыть разочарования и подавленно сказал: "Второго тура я не выдержу". Это было похоже на правду. Перед вторым туром Ельцин не разу не выступил.
Альянс с Лебедем - маневр в стиле Сергея Шахрая, хотя инициатором, скорее всего, был Борис Березовский. Боязнь возвращения к власти коммунистов, беспримерная по затратам рекламная кампания по инерции дали ожидаемый результат - тяжелобольной Ельцин выиграл выборы. Реформаторы удержали власть. Не станем возвращаться к коллизиям этих дней. Не станем говорить, что повторное избрание Ельцина - было единственно возможным вариантом для демократов, которые, по существу, уже давно были в сдержанной оппозиции к своему недавнему кумиру.
Что мы получили в итоге? Об этом есть смысл сказать несколько слов. Мы избрали больного президента, который перенес впоследствии сложнейшую операцию на сердце. Практически большую часть времени после своего избрания в силу объективного недомогания Ельцин был президентом де-юре, а не де-факто. Недомогание президента превратилось в деталь его образа, причем деталь, наиболее запоминающуюся. Мало работающий президент, независимо по каким причинам это происходит, ставит под сомнение эффективность и нужность президентской власти как таковой.
Мы часто любим употреблять модное для нашей развинченной политической жизни слово "гарант". Это слово очень нравится нашему президенту. Правда, президент, и не только он, воспринимает этот постулат как нечто статичное, наподобие скалы, прикрывающей нас от ветра или разбушевавшихся волн. Я есть - и этого достаточно. Президент гарант свободы слова, соблюдения Конституции. Гарант в политике, экономике, чужд статичности. Это всегда масштаб действия, движения, жизни, а проще говоря, результативного труда. Ибо результаты, и только результаты, могут что-либо гарантировать. Ослабленная президентская власть сделала малоэффективной всю исполнительскую вертикаль, обескровила ее. Правительство сплошь и рядом оказывалось в положении, когда оно вынуждено компенсировать мало работающего президента, не имея его полномочий. Правительство так и не поняло, что такое работа президента, какие дела обозначает для себя президент как обязательные, каждодневные. Имеет ли она отлаженные параметры, а значит, может ли быть предсказуемой? Если посмотреть со стороны, то создается впечатление, что в нашей стране президент живет своей жизнью, а правительство своей, сохраняя в аппаратах постоянный градус ревности друг к другу. Переход младореформаторов в стан заднескамеечников, отрешение их от власти - есть дань за избрание больного президента, когда желание обладать властью берет верх над целесообразностью и пониманием психологии собственной страны.
Работающий в щадящем режиме президент не есть катастрофа, когда его обязанности, скорее, представительски-формальные или, как принято говорить в таких случаях, в пределах обязанностей английской королевы. Ничего подобного у нас нет. Президент в России согласно Конституции наделен всеобъемлющими, если не сказать больше, неограниченными полномочиями. Когда писалась Конституция, а она писалась именно под этого президента, Ельцин чувствовал себя хорошо. Впрочем, это чувство могло быть и обманчивым. Абсолютно здоровым, начиная с 1990 года, президент не был никогда. И тем не менее тех самых полномочий, которых ему так не хватало в 91- 93-м годах, он получил в полном объеме. С той лишь разницей, что теперь они не называются чрезвычайными, теперь это просто конституционные права президента России. Их всеохватность и довлеющая значимость оказались столь высоки, что по сравнению с ними любые чрезвычайные полномочия смотрятся как легкий политический насморк власти. Но существует незыблемое правило. Полномочия не живут сами по себе. Если они не чрезвычайные и не утверждены на некий кратковременный срок, значит, они повседневные. И повседневно востребованы к исполнению. Здесь, в пересечении предполагаемого и реального, общество получило незапрограммированный эффект безвластия. Карта президентских прав и обязанностей оказалась намного обширнее карты президентских возможностей, как физических, так и профессионально-интеллектуальных. Властному дому противопоказаны пустоты. А если они все-таки образуются и не заняты властью предписанной, то с ее негласного согласия их занимают ее имитаторы или, проще говоря, "лжевласть".
Вот, по существу, самая опасная болезнь системы правления. Президентская власть в России оказалась поражена именно этой болезнью.
Можно по-разному истолковывать поведение президента, глубокомысленно предполагая стратегический и тактический замыслы. Ей-Богу, мы никогда не отрешимся от нашей извечной болезни нереально оценивать высшую власть, придавая ее поступкам некую прозорливость, которой на самом деле нет. И никакая свобода маневра тут ни при чем. Ничто не изменит отношение коммунистического электората к Ельцину, и ничто не скроет его неприязни к КПРФ. Так что некой третейскости в поступках президента нет, не было и не будет. Ельцин избрал свое положение "над" как некое отделение, сохраняющее тайну высшей власти. Всякая недосягаемость - суть бесконтрольность, - вот почему Ельцину не нужна своя партия. "Над" - пусть не полная, но гарантия невмешательства в президентскую повседневность со стороны конкретной политической силы, которая, в случае его согласия ее возглавить, вынуждала бы его прибавить себе дополнительные обязанности гаранта ее политической успешности и властных претензий. А иначе - зачем он им? Брать лишний груз на плечи - с какой стати? Да и вся эта суета демократических тусовок с выяснением, кто из них главнее и приближеннее к президенту, ему надоела. Сказать честно, он и в прошлом эти либеральные посиделки недолюбливал, но терпел. Тогда в Межрегиональной депутатской группе случилось совпадение интересов. Сахаров умер, куда они без Сахарова, а тут появился лидер, да еще и опальный. Он был нужен им. А они ему. Свои-то партийцы все разбежались. Горбачев до конца не верил, что межрегионалы объединятся вокруг Ельцина. Он, Горбачев, и породил их. И вдруг такой кульбит. Почему они пошли с Ельциным, а не с ним? Все просто - Горбачев дал им трибуну, а я дал им власть. Эти новые демократы мало чем похожи на тех, прошлых, горбачевской поры. Тех приходилось терпеть, а с этими надо возиться.
За всеми шагами по выбору формулы управления стоит закамуфлированная леность Ельцина, его слабость как управленца, работающего в повседневном режиме. Отсюда этот миф, растиражированный СМИ и всячески подогреваемый самим Ельциным, что он "политик экстремальных ситуаций", когда надо сконцентрировать силы в коротком временном пространстве. Но не в этом суть неадекватности президента, выступающего в образе лидера, делающего неожиданные ходы. Дело в том, что решения, принимаемые в экстремальных ситуациях, всегда имеют алиби экстремальности. Вы имеете право сказать: иначе поступить было нельзя. Время для принятия решения было слишком ограничено. Это устраивало Ельцина. Младореформаторы хотя и говорили о ельцинской партии, но говорили вяло. Их тоже стала устраивать формула президентского правления в режиме "над". Он там - на облаке, или в резиденции, или в ЦКБ, - а мы здесь правим, занимаем пустоты властного дома. Ну, а президентская партия, она нужна была "до того", ну, скажем, до 96-го года. А теперь президенту необходим щадящий режим. И модель этого сверхщадящего режима должна разработать преданная администрация, выдержанная в домашне-семейных тонах. Под таким углом на политическом небосклоне взошла судьба Валентина Борисовича Юмашева, человека на сто процентов чуждого этой роли и должности. Кстати, и сам Юмашев этого никогда не скрывал.
Итак, у нас есть все основания подвести некий итог. Перманентное нездоровье президента, как это ни парадоксально, вполне органично вписывается в выбранную Ельциным формулу президентского присутствия "над". Высшее лицо государства независимо от своего собственного самочувствия всегда вне ситуации, где-то над повседневностью. Почему так опасны его внезапные выходы из среды неучастия, которую он сам для себя сотворил? Потому что это почти всегда вмешательство из неадаптированного мира. Если признать, а не признать нельзя, что Кремль оторван от жизни, то всякое отсутствие Ельцина в Кремле его отдаляет от повседневности кратно, ибо оно еще умножается на щадящий режим жизни.
Ушел 98-й год, наступил 99-й. Наконец в стране появилось правительство, которое не тратит 80% своих усилий на противостояние с парламентом. О том, как сложится судьба этого правительства, видимо, будет написано немало страниц. Мы ограничимся одной фразой. Прошлое лишило их средств, чтобы войти в будущее.
И если говорить о преемственности, то это есть полное повторение ситуации, в которой оказалось в 1990-м году правительство Силаева, а в 92-м году правительство Гайдара. Только теперь пустой казну сделали не коммунисты, а демократы. Это малоприятное признание не есть свидетельство симпатий и антипатий автора к тем или иным политическим силам, напротив, мы являемся свидетелями традиционной неумелости выстраивания власти. И той, что претендовала на диктатуру, и той, что утверждала коллективное руководство, и той, что поспешила объявить новую эру и назвала себя демократической. Поэтому, закрывая дверь за трудным, насыщенным, драматичным 98-м годом, надо признать, что он оказался годом финальным, не совпадающим с конституционной финальностью: выборами нового состава парламента и выборами нового президента. Период демократического правления длился семь лет. Эти семь лет были достаточно красноречивыми как с точки зрения минимальности успехов, так и с точки зрения масштабности провалов и ошибок. Не станем систематизировать объективные и субъективные обстоятельства, обеспечившие этот скромный и, скорее, печальный итог. Признаем, что демократические силы действовали в неблагоприятных условиях, но при этом уточним, что, когда они становились властью, эта неблагоприятность существовала как данность и всякие ссылки на некую непредсказуемость событий либо политическая несостоятельность, либо лукавство. Поэтому назовем несколько очевидных причин поражения демократических сил и команды младореформаторов, как новой команды управленцев в России.
Грубейшие ошибки,
заставившие младорефораторов уступить политическую сцену
Ошибка № 1.
Относительность понятия "демократическая власть" действительно существует. В 1991 году власть никто не брал. И обретение власти для демократов было достаточной неожиданностью. Крушение институтов компартии и партийной номенклатуры представлялось более длительным. Но август 91-го, затем распад Союза не просто предрешили судьбу КПСС, но и развалили власть мгновенно.
Вывод. Нельзя брать власть, не имея резерва профессиональных управленцев и осмысленной кадровой политики. Нельзя опираться на философию настроений. Опираться надо на философию убеждений. Демократическое движение конца 80-х и начала 90-х было движением настроенческим, протестным, лишенным предыстории, вызревшей демократии, не имеющей какого-либо управленческого опыта. Ситуация была неким прообразом 1917 года, но на другом культурном, образовательном и жизнеукладном уровне развития нации.
Не взять власть было невозможно. Существовало две силы: традиционная коммунистическая, находившаяся в состоянии интенсивного распада, а потому теряющая и авторитет, и власть; и демократическое движение, опьяненное политической свободой, напрочь лишенное осмысленной властной концепции, ускоренно копирующее институты западной демократии. Вопрос: брать или не брать власть? - рождал не ответы "да" или "нет", а другой вопрос: если не брать, то кому ее отдавать? Третьей реальной силы на тот момент попросту не существовало. У демократов, оказавшихся властью, лишенных кадрового резерва, не было другого выхода, кроме как воспользоваться исполнительным аппаратом прежней власти. Страна продолжала жить в своей повседневности, которую надо было обслуживать, творить свое повседневное бытие. Именно поэтому понятие "демократическая власть" было неким чувственным состоянием, прикосновением к запретному плоду, а не суммой убеждений и умений. Это было странное, алогичное здание власти, в котором верхушечное ядро демократически настроенных лидеров опиралось на исполнительный аппарат старых убеждений, враждебно принимающий любые демократические перемены.
Вот главная и фундаментальная причина искаженного развития экономических и политических реформ в России.
Ошибка № 2. Никакая победа не способна вместить всех, претендующих на соавторство в ее достижении.
Получив в наследство враждебный к демократическим реформам управленческий аппарат и не будучи в состоянии отказаться от его услуг, новая власть оказалась перед дилеммой: либо переварить этот аппарат, заразив его вирусом демократического развития, тем самым превратив противников в соратников; либо распрощаться с ним и укомплектовывать правительственное ведомство за счет нового призыва чиновников. Вопрос: откуда их взять и какая гарантия, что они в большей мере будут соответствовать демократическим воззрениям, - завис в воздухе. Не присутствие в управленческом мире "до того" делало новую власть заложницей собственной управленческой слепоты.
Уже позже, гораздо позже, многие из нас, причастных к сотворению новой власти, поймут, что демократия равнодоступна как людям ее проповедующим, так и ее противникам. Для одних она среда обитания, для других - механизм достижения своих целей - получить власть, после чего уничтожить демократию как нормы, не соответствующие национальной идее. С поразительной откровенностью мы поймем, что демократию способен раздавить бюрократизм, помноженный на свободу.
Откуда и почему в демократическом государстве (а нам хочется считать Россию таковым) возник, и возник скоротечно, немыслимый бюрократический аппарат, разросшийся до размеров раковой опухоли? По примерным подсчетам бюрократический аппарат федерального управления современной России в два с лишним раза превышает аппарат СССР. Показатель безумный и удручающий.
Тенденция к разбуханию, неуемному размножению аппарата не есть наследственная болезнь коммунистического прошлого. Представить ситуацию таким образом - значит извратить суть. Это очевидная болезнь новой власти с характерными для этой власти симптомами.
Все началось в 90-91-м годах, когда демократические силы совершили прорыв в коридоры власти. За все надо платить. За внезапность обретенной власти - тоже. Необходимость сохранить старый аппарат, чуждый пониманию новых идей, но имеющий навык управления, поставил демократов, оказавшихся у власти, в полузависимое состояние. Во-первых, приход к власти это всегда претензия на соответствующие посты. Вполне естественная реакция победителей. Но когда аппарат управления в большинстве своем сохранен, эти посты заняты. Площадь власти оказалась меньше числа желающих ею обладать. И тогда стали создаваться новые структуры - министерства, комитеты, комиссии, подкомиссии, отделы, фонды, контрольные службы - как новые, так и в параллель существующим, чтобы удовлетворить должностные запросы победителей. В этом действии демократического руководства было еще и осмысленное желание иметь управленческий аппарат, пусть без навыков управления, но разделяющий твои политические убеждения.
Как видим, схожесть с октябрем 1917 года не так уж призрачна. Не важно, что ты умеешь. Важно другое - за кого ты, за "белых" или за "красных"? Процесс тиражирования аппарата получил импульс, и его уже было трудно остановить.
Аппарат вернул себе привычные ощущения номенклатурной власти.
Ошибка № 3, или Вторая криминальная революция.
Концепцию экономических реформ в режиме прорыва, а не вялотекущей эволюции обосновал Явлинский в своей программе "500 дней". Явлинский отдавал себе отчет, что все предыдущие попытки реформировать социалистическую экономику, предпринятые сначала Хрущевым, а затем, в более принципиальном и значимом варианте Косыгиным, захлебнулись в многонациональном партийном бюрократизме. Именно бюрократизм задушил косыгинские реформы. Отсюда идея: разрез на теле консервативной, изживающей себя социалистической экономики должен быть стремительным, обширным и глубоким. Новации, уподобленные лекарствам, должны были закачиваться с такой быстротой, чтобы они парализовали бюрократическую ткань и лишили ее возможности затянуть реформаторский разрез. Это образный или почти графический комментарий к идее экономических реформ.
В этом смысле автором кардинального экономического реформаторства в России, конечно же, оказался Григорий Явлинский. Гайдаровская команда видоизменила подходы Явлинского, но режим прорыва, реформирование в сжатые сроки сохранила. Идея в упрощенном виде выглядела примерно так. Провести реформы в экономике, и прежде всего приватизацию, с такой скоростью, чтобы страна не успела опомниться и понять, что же произошло, чтобы не успели созреть силы сопротивления. Приватизация была уподоблена сходу лавины: когда откопали засыпанных сограждан, их собственность уже была перераспределена. Приватизация должна была решить, по крайней мере, четыре задачи.
Первая - отделить собственность от государства, ранее владевшего практически всей собственностью за исключением личной. Принцип "и все вокруг колхозное, и все вокруг мое" делал собственность бесхозной не с точки зрения управления, а с точки зрения ее использования. Приватизация, по сути, должна была нащупать хозяина, вскрыть энергетику частнособственнического начала.
Вторая. Приватизация укрепит государственную казну, так как обеспечит значительные поступления, полученные от продажи собственности компаниям и частным владельцам.
И наконец, задачи № 3 и № 4 - ради чего и во имя чего. Собственность, оказавшаяся в руках нового хозяина, заинтересованного в прибавлении продукта, а значит, во внедрении новых технологий, без чего невозможен выход отечественного производителя на мировой рынок, становится более восприимчивой к техническому прогрессу. Иначе говоря, приватизация и есть предпосылка технологической революции во всех сферах товарного производства. По замыслу реформаторов, именно приватизация делает нашу промышленность привлекательной для инвесторов, что в конечном итоге обеспечит прибыльность предприятия. А значит, увеличит налоговые поступления в бюджет.
Ничего этого не произошло. Достигнута была только одна цель из четырех. Отделение государства от собственности. Но в силу того, что это делали с завидной поспешностью, собственника не выбирали, не до конкурсов. Кто брал, тот и сгодился. Так собственность оказалась в руках полукриминального и криминального мира. Никакой модернизации промышленности не произошло. Никакого технологического прорыва не случилось.
Из откровений премьера Е.М.Примакова: "На сегодняшний день семьдесят процентов невыплаты зарплаты приходится на приватизированные предприятия! Далее следует недоуменная пауза, а затем столь же недоуменный вопрос: Какой же это рынок?!"
Реформаторы склонны считать приватизацию, несмотря на немыслимые ошибки и нарушения при ее проведении, своим успехом. На их взгляд, произошло самое важное - бескровное перераспределение собственности. Это слова Бориса Абрамовича Березовского. Но бескровное не значит справедливое, разумное и, самое главное, эффективное. Именно приватизация привела к массовой криминализации общества и коррумпированности власти. В руках чиновника оставался пакет разрешающего права. И он этим правом торгует направо и налево.
Оппонирующий Березовскому Лужков требует пересмотра итогов приватизации в тех случаях, где она была проведена в обход закона. Березовский пугает общество неминуемой кровью, которая прольется, если грянет новый передел собственности? Странное утверждение. Разве не разумно провести ревизию хозяйства после массовой и скоротечной кампании по продаже собственности? И если исправление нарушения закона вызовет стрельбу, то правомерен вопрос: в чьих руках оказалась собственность? В руках вооруженного преступного мира, а не законопослушных граждан? Тогда тем более необходима ревизия.
Нежелание Березовского возвращаться к вопросам приватизации очень близко к еще одному его утверждению: коррупцию невозможно побороть. Из этого следует вывод - Березовский хотел бы за олигархами и преступным миром, с которым олигархи ладят, сохранить существующие правила игры. "Надо не обижаться, - говорит Борис Абрамович, - что тебе досталось меньше или больше, а конкурировать!" В то же время Березовский настаивает на пересмотре результатов тендера по приобретению "Связьинвеста", как несправедливого. Следовательно, если на процедуре такого рода настаивает Лужков - она вредна. А если Березовский - оправданна и необходима.
Первичное накопление собственности, а мы переживаем именно этот период согласно всем экономическим теориям, сопряжено с чрезвычайной криминализацией общества. Это нельзя было не предвидеть и не сделать упреждающих шагов, чтобы не допустить преступного беспредела. Общество оказалось беззащитным перед преступным миром. Преступный мир сломал демократическую власть, подмял ее под себя. И любой здравый человек эти немыслимые страдания и унижения, этот страх перед волной заказных убийств и бандитизма всегда будет связывать с эпохой Ельцина и демократами, которым либо не хватило политической воли и мужества, чтобы не допустить криминальной революции в России, либо их преследовала боязнь, что, понадеявшись на саморегулирующие способности рынка, они оказались в сетях, расставленных криминалом, потому как эти сети реформаторы сплели сами.
Размытость целей и невыверенность путей их достижения - свидетельство политического инфантилизма власти молодых реформаторов, ухитрившейся получить достойное высшее образование, минуя среднее. Реплика швейцарского миллионера господина Гаона после встречи с министром внешней торговли Петром Авеном. Обсуждался вопрос погашения кредита, полученного правительством Силаева в 1990-м году под чековую программу "Урожай-90". Гаон - аскетической внешности старик, выдавший России почти миллиардный кредит в тот момент, когда на Западе никто не решался на подобный шаг. Гаону 80 лет, сухое старческое лицо, обтянутое смуглой кожей. Глаза живые. Даже в критические минуты Гаон не теряет чувства юмора.
"Откуда взялись эти молодые люди, скажите пожалуйста. Все министры говорят на английском языке. - Гаон прицокивает языком, воздевает сухопалые руки вверх и в чисто еврейской, почти одесской манере заканчивает мысль: Я вам скажу так, господин Попцов. Английский язык - это хорошо. Но это не самое главное".
Где-то в середине февраля газета "Московские новости" сделала выезд в Санкт-Петербург. Было решено провести "круглый стол" под условным названием "1999-й - год коммунистического реванша или продолжение демократического развития страны?". Там у меня случилась полемика с профессором Ясиным, экс-министром экономики. Я рассказал о том, как Гайдар был назначен на пост премьера. Ельцин с Егором Гайдаром ранее не был знаком. Он мог ориентироваться только на аттестацию Геннадия Бурбулиса. Разговор длился не более двадцати пяти минут. Как рассказывал мне сам Гайдар: "Когда президент сделал мне предложение стать премьером после столь недолгой беседы, я настолько растерялся, что согласился". Сидящий напротив меня академик Алферов, вице-президент Академии наук, тоже участник этой дискуссии, среагировал мгновенно:
- Это возмутительно!
Но тут подал голос Ясин:
- Это неправда!
И стал говорить о том, что Гайдар с командой экономистов готовил концепцию экономической политики страны, на которую ушли десятки бессонных ночей. И никакой случайности в происшедшем не было.
Я заметил, что не оспариваю ни концепции, ни изнурительного труда, затраченного на ее разработку, а лишь говорю о факте встречи с президентом и реакции Гайдара на нее, которому все случившееся представилось каким-то фантастическим сном.
А теперь о сути. Реакция Гайдара, а ему тогда было 36 лет, выглядела настолько искренней и незамутненной, что лично у меня вызвала колоссальную симпатию к нему. Во время нашего разговора он продолжал находиться в нервном возбуждении. И хотя случившееся было уже достаточно позади и Гайдар мучительно премьерствовал, но всякий раз, возвращаясь в разговоре к этому моменту, он начинал нервно потирать руки, как-то неестественно подхмыкивая, то ли подсмеиваясь над собой, а может, сострадая себе. Но фразу, ту итоговую фразу, которую он произнес, оценивая случившееся, я запомнил очень хорошо: "Вообще, если говорить серьезно, это черт знает что такое! Мне все представлялось по-другому!"
Потом, после этой встречи он двинется в обратный путь по долгим высокопотолочным кремлевским коридорам. Наверное, какое-то время будет ощущать легкость и приподнятость, которую может вселить столь высокое назначение. Но вот дверь закрылась за ним. Он оказался на просторной кремлевской площади. В груди что-то оборвалось. И может быть, не ведая того, его полноватые губы прошептали: "Бог мой, что же я наделал?" Нет, не как осуждение, не как уступка внезапно навалившемуся страху, а как естественная и разумная оторопь перед непомерным масштабом ответственности. Впоследствии, уже после своей отставки, как первой, так и второй, Гайдар, отвечая на вопрос о своем отношении к президенту, скажет примечательные слова: "Он дал нам шанс!" Согласитесь, в оценке есть что-то от игры.
Так при чем здесь инфантилизм? Инфантилизм - в определенной степени состояние возрастное. Возраст между тридцатью и сорока даже биологически определен как самый амбициозный. Разумеется, никто из команды младореформаторов не воспринимал ответственность таких масштабов как нечто реальное, потому что чисто биографически никогда с подобной ответственностью не соприкасался. Более того, они считали, что все разговоры об ответственности - некий пропагандистский трюк, при помощи которого великовозрастное поколение старается удержаться у власти - в политике, науке, производстве, культуре. Отсюда агрессивная реакция подбор команды только из числа своих сверстников. И характер совершенных ошибок есть результат той же возрастной коллизии.
Ошибка № 4, или Запад нам поможет.
Не будем скрывать, что в упрощенном виде экономическая стратегия младореформаторов имела две составляющие. Невозможность поднять страну за счет внутренних ресурсов в ситуации осени 91-го года. Действительно, пустая казна, действительно, отсутствие резервов продовольствия и опасность голодных очередей. Действительно, распавшийся почти мгновенно Союз и так же мгновенно разорванные интеграционные связи. Из всего этого вытекает обоснование "вынужденной переориентации на западный капитал и его возможности". Рассуждение очень простое - должны же они нам заплатить за отречение от коммунизма и за демократические реформы, переход на рельсы рыночной экономики. Короче, "Запад нам поможет". Вся внешняя политика выстраивается по этой модели. Эта модель могла быть вполне эффективной, сохрани Россия свою державную мощь и экономический потенциал. Но дело в том, что период экономических и демократических реформ в России совпал с невероятным политическим, экономическим, стратегическим и структурным ослаблением России. Логичный результат демонтажа старого режима. Монстр был несовершенен, но он был. Помощи Запада ждал и Горбачев. Однако за политические реформы Запад не спешил платить. Его требования были масштабны: демонтаж режима и рыночные реформы.
Так в общественном сознании стал рождаться новый идеологический постулат: жить в долг так же естественно, как вообще жить. Все страны без исключения живут в долг, утверждали реформаторы. И на сознание сограждан с грохотом обрушивались цифры государственного долга США,Франции, Японии. Долга внешнего и долга внутреннего. Показывалось, что в сопоставлении с этими цифрами наш российский долг величина пятиразрядная. Иначе говоря, жить в долг - значит жить цивилизованно. Вот откуда эта философия финансовых пирамид.
Почему молодые реформаторы обратили свой взор на Запад? Не станем обсуждать объективные причины, тем более что я их уже касался. Скажу об одной субъективной, но крайне весомой. Большинство младореформаторов чисто профессионально и диссертационно были специалистами по западной экономике, более того, экономике американской. Понимание же собственной страны и знание ее оказались многомерно меньшими в силу возраста и профессиональной биографии. Там, на Западе, они смотрелись как предвестники рыночной России, поголовно говорящие на английском языке. Здесь, на Востоке, - это некие яйцеголовые эпигоны. Любопытно, что Егор Гайдар всего девять месяцев возглавлял правительство в 92-м году. Но именно на его счет списываются все неудачи и катастрофичность реформ, хотя роль Черномырдина в этих неудачах, если их считать таковыми, неизмеримо более значима.
Возможно, по той же причине консультантами наших реформ оказались именно американцы - чикагские мальчики (экономическая школа Принстонского университета). И реформы мы проводили по американской модели. И вот здесь проявилось одно "но". Правильно ли в качестве модели брать страну не просто иной укладности, вероисповедания, но и иной философии жизневосприятия? Америка - страна эмигрантская. Да, многонациональная, и это сближает ее с Россией, но лишенная национальной статичности. Америке от роду 250 лет.
Россия - страна с тысячелетней культурой, по своей сути антимиграционная, население которой тысячелетне проживает на одном географическом пространстве. Мы исключаем вынужденную политическую эмиграцию. В этом смысле Россия гораздо ближе к Европе. Америка "монострана" с точки зрения собственности. Только частная собственность. Для Европы же характерна другая модель жизнеустройства. В Германии, Франции, Англии государственный сектор собственности не просто существует, он значим. И факт государственного регулирования рыночных отношений Европе не чужд. Так ли уж неоспорим выбор американской модели для страны, в которой свыше семидесяти лет частная собственность вообще не существовала и несколько поколений выросли в атмосфере враждебности по отношению к ней? Да, это досадно, но такова реальность нашей жизни. Поэтому вопрос, какая модель рыночных реформ для России более разумна - американская или европейская? - вопрос не праздный. И не надо бить себя в грудь и кричать: для России наиболее реальна российская модель. Рынок - понятие всепланетное, и наличие единого модуля - это наличие экономической здравости.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги