Тревожные сны царской свиты

Бесспорно, Чубайс - фигура, наносящая урон популярности президента в среде массового обывателя. И отправляя Чубайса в отставку, президент действовал по очевидному сценарию, подсказанному ему группой Коржакова. Но последующий расчет показал, что сама эта группа лояльными методами обеспечить успех предвыборной кампании, как и ее достаточное финансирование не может. Не следует при этом забывать, что наличие во главе штаба Сосковца не делало Черномырдина безбрежным союзником. Черномырдин понимал, что Сосковец не просто его дублер, а дублер, уже прошедший генеральную репетицию и получивший от президента все необходимые заверения относительно своего будущего в случае победы на выборах. И снова "но"...

Все решают деньги. Газово-нефтяной король, каковым считается Черномырдин, при всех равных составляющих, имел бесспорное превосходство перед нищим ВПК, интересы которого курировал Сосковец. Хотя его возможности не исчислялись только неработающими военными заводами, еще была металлургия, которая удачно экспортировала свою продукцию, прибавляла в производстве и становилась неплохим бизнесом. И все равно, газ и нефть оставались главной статьей дохода. Поэтому негромкое возвращение Чубайса в состав президентского штаба позволяло, с одной стороны, усилить поступление средств, в которых нуждалась команда Ельцина, а с другой - объединить демократическое крыло штаба под началом сильного организатора. И, наконец, в-третьих. Появление в штабе Игоря Малашенко, руководителя НТВ, компании, исповедующей независимые взгляды, повысило доверие к штабу со стороны демократической прессы, и если не сплотило ее в полной мере вокруг Ельцина, то сделало неизмеримо более лояльной к президенту в предвыборный период, чем можно было ожидать. В приватных беседах озвучивалась фраза-пароль: "Ельцин - не идеальный вариант, но это лучше, чем приход к власти коммунистов". А дальше уже как некая философия политической борьбы: "Давайте поддержим президента, а уж потом, в случае победы, скажем во всеуслышание: конец медовому месяцу, даешь полную свободу слова. Мы вам, Борис Николаевич, помогли стать президентом, а теперь будьте любезны выслушать нас".

Ничего подобного не произошло. Вынужденный медовый месяц затянулся. Чубайс из штаба плавно передвинулся в кресло главы администрации президента и сохранил привычку своих отношений со средствами массовой информации, какими они сложились накануне выборов: давить и требовать беспрекословной лояльности Ведь вопрос стоял: или-или.

Ну а пока Чубайс был негромогласно внедрен в штаб, где вместе с Татьяной Дьяченко, а позже уже и с перешедшим на их сторону Березовским и плюс к ним Гусинским, Илюшиным, Филатовым, Малашенко, Юмашевым стали готовиться к главной схватке с авторитарно-силовым крылом предвыборного штаба. Банкиры уже перешли свой давосский рубикон, заключили некий пакт, и Анатолий Чубайс обрел права полномочного банковского комиссара во власти.

Первый тур выборов прошел. Навязчивая идея Ельцина выиграть выборы непременно в первом туре и повторить успех 91-го года воплощения не получила. Разумеется, никто в штабе и не воспринимал эту идею как реальную, хотя открыто президенту возражать не решались. Надо отдать должное президенту, его личный вклад в сравнительную победу первого тура был значительным. Президент, начиная предвыборную кампанию, отставал от основного конкурента Геннадия Зюганова более чем в два раза. Уже в процессе самой кампании он не просто отыграл потерянные очки, но и за десять дней до голосования, по опросам общественного мнения, вышел вперед. Разумеется, в бой были брошены все силы: телевидение, радио, финансы, группы поддержки, эстрадно-музыкальный десант, плакатно-листовочное извержение - все. И разумеется, безмерная, без скидок на состояние здоровья активность самого Ельцина. Президент взял немыслимый темп для предвыборного марафона. Это нельзя назвать взрывом темперамента. Скорее, рывок отчаяния. Ельцин понимал - на второй тур его может не хватить, поэтому весь ресурс самомобилизации был задействован в первом туре.. Когда Ельцину сообщили результаты голосования, он принял их с мрачным раздражением. Кому-то выговаривать за неуспех было бессмысленно. Предчувствие не подвело его силы кончились. Великих усилий теперь стоили не сами действия, об этом можно было забыть, а даже мысль о них. Он сидел, широко расставив ноги, полуоткинувшись, желая одного: чтобы его оставили в покое. Именно тогда он произнес эту отчаянную фразу: "Второго тура я не выдержу".

И не выдержал. Выхода не было - второй тур надо было выигрывать по инерции. Финишный бросок был осуществлен уже без участия президента. Логический рисунок комбинации оказался верным. Создание блока Ельцин-Лебедь, плюс к тому неминуемое перераспределение голосов в пользу сильного, все микродоли электората Федорова, Шаккума, даже Брынцалова, даже Горбачева из двух зол, как им казалось, выберут меньшее - проголосуют против Зюганова. И, хотя Явлинский "своих" не благословил, капризные либералы пошли в общий коридор вслед за жириновцами. В этом субъективная причина значительного разрыва в количестве голосов на финише.

Ельцин выиграл выборы и угодил на операционный стол. Все разговоры о том, что скандал, разразившийся 19 июня, буквально в преддверии второго тура, повлекший отставки А.Коржакова, О.Сосковца и М.Барсукова, добавил Ельцину внушительное количество голосов - миф. Ельцин на этом скандале голоса потерял. И не потому, что плох или хорош кто-то персонально из этой группировки. Потерял суммарно образ власти, как власти склочной, жирующей на громадных денежных средствах. Это касалось и тех, кто выносил доллары в коробке, и тех, кто их ловил за руку. Потому как считать, что все случившееся вокруг Бориса Федорова (личности в общем-то малосимпатичной) не обошлось без участия тех, кто якобы контролирует и ловит, по меньшей мере непростительная наивность.

Весь драматизм российской повседневности в том и состоит, что борются не с воровством. А наказуют за то, что самим не дали украсть. И пуще того, укравшие, опередив конкурента, не желают делиться с теми, кому положено это самое воровство пресекать. Проще говоря, с властью. По этой самой причине криминал наступает, а власть пятится. Живем в перевернутом мире - МВД провоцирует вооруженные столкновения мафиозных группировок. Включается как бы незатратный механизм. Зачем пылить, тратиться на слежку, прослушивание? Засады и тюрьмы тоже денег стоят. А так, глядишь, сами друг друга перестреляют и сами же друг друга похоронят. И тут Кобзон совершенно прав: обществу предлагают страшный выбор: что лучше - вор в законе или вор государственный? И сам же Иосиф Давыдович отвечает: с авторитетом легче столковаться и он держит слово.

* * *

19 июня 1996 года - черная среда.

До второго тура выборов считанные дни. Нервы напряжены до предела. Общество раскололось почти пополам. Россия - страна политизированная и непредсказуемая. А непредсказуемость в политике - предвестие беды. Скандал грянул как гром среди ясного неба.

17.30. Управление охраны правительственных учреждений и государственных объектов задерживает на выходе из Белого дома двух активистов предвыборного ельцинского штаба: Аркадия Евстафьева, в недалеком прошлом пресс-секретаря Анатолия Чубайса, а ныне заместителя генерального директора ОРТ; и Сергея Лисовского, владельца и руководителя агентства "ОРТ-реклама". У задержанных изымают коробку из-под ксерокса, в которой находилась большая сумма денег - пятьсот тысяч долларов в полиэтиленовых банковских упаковках по десять тысяч в каждой.

17.40. На место происшествия прибывает начальник отдела Службы безопасности президента полковник Стрелецкий с двумя сотрудниками Уваровым и Васильевым.

17.50. Ознакомившись с документами задержанных и содержимым коробки, Стрелецкий связывается с начальником Службы безопасности генералом Коржаковым. После чего - не соблюдая необходимых при задержании формальностей, не составляя протоколов - группа во главе со Стрелецким направляется в комнату 2-17, где застает члена контрольно-учетной группы ельцинского штаба Бориса Лаврова с портфелем в руках и требует открыть портфель. Там обнаруживается еще одна сумма - 38 850 долларов США. Столь неадекватные действия Стрелецкого в полной мере подтверждают, что задержание не было неожиданностью, а являлось частью хорошо спланированной операции.

18.00. Александр Коржаков связывается с руководителем ФСБ Михаилом Барсуковым, а тот, в свою очередь, с начальником управления ФСБ по Москве и Московской области Анатолием Трофимовым.

20.00. На место событий по указанию Трофимова прибывает сотрудник московского ФСБ К. Лисовский и Евстафьев находятся в это время в специальном помещении Службы безопасности. Им разрешается позвонить по телефону и связаться с семьями. Лисовский ограничивается сообщением, что задерживается на работе. Евстафьев говорит о своем аресте и просит жену немедленно сообщить "кому надо". Для пущей драматизации ситуации Евстафьев намекает, что они вот-вот окажутся в Лефортово. Весть мгновенно разносится по штабным службам. Узнает о случившемся и Анатолий Чубайс.

Где-то в 12 ночи Чубайс связывается по телефону с Анатолием Трофимовым. Частности разговора остались непроясненными, однако о сути догадаться не трудно. Судя по тому факту, что Лисовский и Евстафьев остались под стражей, разговор Чубайса с Трофимовым результатов не дал. Натолкнувшись на упрямство Трофимова, Чубайс понял, что миром, не предавая факта задержания и изъятия денег широкой огласке, дело не решить.

Это был единственно возможный вариант действий при сложившихся обстоятельствах. Оппоненты Чубайса пребывали в состоянии восторженной расслабленности под впечатлением постигшей их удачи. Чубайс почувствовал эту дарованную судьбой мини-паузу и мгновенно сыграл на опережение. Он решает воспользоваться очевидным преимуществом - подконтрольностью телевизионных каналов. Практически через полчаса после безрезультатного и резкого разговора Чубайса с Трофимовым на экранах телеканала НТВ появляется Евгений Киселев и сообщает о случившемся. Факт задержания Лисовского и Евстафьева трактуется Киселевым как провокация Службы безопасности президента и ФСБ, осуществленная с единственной целью - сорвать второй тур выборов.

Выступление Киселева было экстренным и малопродуманным. Замысел сорвать второй тур при столь разительном превосходстве Ельцина и численно, и ситуационно (не забудем при этом и уже состоявшийся блок Ельцина и Лебедя, что практически предопределяло успех в финале) выглядел нелепым. Причина могла быть в чем-то другом, но в чем именно - в состоянии смятения и поспешности ни Чубайс, ни Березовский, ни Гусинский и уж тем более Киселев придумать не могли. Эта версия родилась лишь на следующий день.

Версия газеты "Московский комсомолец": 20 июня в 2 часа ночи в кабинете Барсукова зазвонил телефон. В дело вмешалась семья президента. Звонила супруга Бориса Николаевича Наина Иосифовна. Чубайс, не без помощи дочери Ельцина Татьяны, переиграл Коржакова. Он дал свою трактовку случившегося и, получив семью президента в союзники, сделал второй успешный ход. Тихий, негласный вариант развития событий для Чубайса мог оказаться пагубным. В негласном варианте преимущества заведомо оказывались у Службы безопасности, которая готова была положить на стол президента неопровержимые вещественные доказательства. И тогда Чубайс решил вскрыть ситуацию и первым предать ее огласке. Это лишь подтверждает реальность случившегося - деньги были, коробка с полумиллионом долларов действительно выносилась.

Коржаков, просчитывая ответные варианты со стороны демократов, действовал исходя из своей профессиональной логики: "Какой идиот, пойманный за руку или, как говорят, взятый с поличным, начнет вопить об этом во все горло? Провал столь очевиден, что во спасение собственной репутации (читай, репутации Чубайса) будет сделано все, чтобы замять скандал и погасить конфликт". А тут все вертится от противного: не то чтобы залить возникающий костер, виновники превращают костер в пожар, который виден не только жильцам дома, но и всей округе.

Коржаков не просчитал крикливости демократов. Знал о ней, недолюбливал ее. Но чтобы с такой дерзостью во всеуслышание и на всю Россию... Подобные действия вне логики служб безопасности. Коржакова подвел профессиональный менталитет.

А потом было утро.

20 июня.

8.00. Коржаков вместе с Барсуковым посетили Ельцина и выложили свои вещественные доводы на стол. Что ответил Ельцин и как отреагировал на информацию своих спецслужб, сказать трудно. Однако потерянный вид двух всесильных персон свидетельствовал, что из кабинета Ельцина они вышли не победителями.

Чубайс появился у Ельцина после Коржакова. Любопытное уточнение: пресс-конференция его была назначена на 10 часов утра. Чубайс назвал это время до визита к президенту. Следовательно, он был уверен в успешности визита. Обещанная пресс-конференция началась с опозданием на три часа. Чубайс появился перед журналистами, и стало ясно, что он перехватил инициативу и получил для себя удобный или, скажем точнее, лояльный вариант развития событий. Однако все могло сложиться иначе.

Президент мог посчитать рискованным отсечение патриотовгосударственников. Они были серьезным противовесом в штабе говорливым и не очень дисциплинированным демократам. Он решил не рисковать и не убрал ни тех, ни других. Дал нагоняй Чубайсу по поводу недопустимости таких денежных операций. Предупредил Коржакова, чтобы он был бдителен к очевидным противникам, а не искал постоянно врагов среди своих, возбуждая этими шагами неприязнь и еще большую подозрительность.

Мог быть сделан и жесткий, но лишенный логики ход: за грубое нарушение предвыборной финансовой дисциплины Чубайс отправляется в отставку. Этот шаг выглядит хотя и эффектным, но малорезультативным. В тот момент Чубайс не имел иного официального должностного назначения, кроме как член предвыборного штаба. И падения с несуществующей высоты никто бы не заметил. А общество отставку Чубайса, скорее всего, приняло без сожаления. Но в этом случае пришлось бы скрупулезно считать, что окажется значимее и выигрышней: отсечение Коржакова и К0 или отсечение Чубайса? Внешне в сознании общества Чубайс - большее зло. Его вывод из команды перед вторым туром дает определенное преимущество. Коржаков в этом случае фигура менее одиозная. Хотя среди интеллигенции все как раз наоборот. Расчет президента, если таковой был, выглядел примерно так: все, что я мог забрать от Жириновского, частично у Зюганова, забрал не я, а Лебедь. Он добавил мне эти голоса. Часть голосовавших за того же Лебедя мне свои голоса не отдадут из-за парадоксального упрямства, но таких не так много. Следовательно, все, что было необходимо сотворить в лагере непримиримой оппозиции, сделал Лебедь, а точнее, мой союз с ним. Отставка Чубайса в этом стане мне дополнительных голосов не принесет. А вот лагерь демократов отреагирует незамедлительно: президент расправился с последним реформатором. А что делать с деньгами, которые затрачены и которые дал пул коммерческих банков, возглавляемый Чубайсом? Да и второй тур без средств не проведешь. Отставка группы Сосковца, Коржакова и Барсукова не перевербует коммунистический электорат, слегка убавит пыл патриотов из лагеря Лебедя, но не более. Зато она консолидирует демократов и тех, кто ранее голосовал за "Яблоко" и другую либеральную россыпь. Она повысит престиж президента на Западе, который все никак не мог понять, почему глава личной охраны президента обрел такую власть не в сфере безопасности Ельцина, что было бы справедливо, а в государственном масштабе... Следовательно, Запад на отставку триумвирата отреагирует положительно. Поразмыслив таким образом, президент уже принял для себя решение: "Настало время убрать эту сплоченную и агрессивную группировку. Она стала излишне самостоятельной".

Скандал такого масштаба накануне второго тура мог обернуться политической катастрофой для Ельцина. И спешный анализ, сделанный в эти часы, был попросту необходим. Кто его сделал - сам ли президент или кто-либо из окружения, способный убедить президента в правильности расчетов такого рода (подобным человеком мог оказаться и Сергей Шахрай), - это не играет большой роли, важен факт.

Начиная пресс-конференцию, Чубайс выдержал уже заявленную линию публичности. После телевизионной артподготовки пресс-конференция выглядела как логическое продолжение, просматривался тактический рисунок команды.

В 10 часов утра (кстати, время, на которое первоначально была назначена пресс-конференция) Чубайс в сопровождении дочери президента Татьяны Дьяченко появился у Ельцина. Предварительно, судя по всему, было решено подправить трактовку случившегося: хорошо разыгранная провокация с целью дискредитации демократического крыла штаба. Что же касается срыва второго тура выборов, что Чубайс и Филатов называли главной целью, которую ставили перед собой "заговорщики", этот аргумент решено было исключить. Дело в том, что к моменту скандала самочувствие президента было настолько скверным, что любой возможности переноса выборов Ельцин был бы рад. Именно тогда, получив результаты первого тура, Ельцин пожаловался Коржакову, что он невероятно устал и может не выдержать сумасшедшей гонки, темп которой определил сам и навязал его штабу. Рассуждения Коржакова, что Чубайс и его команда специально загнали президента, а он, Коржаков, понимая это, старался уберечь Ельцина от трагических последствий, скорее, психологический трюк.

Во-первых, Коржаков лучше, чем кто-либо, знал Ельцина. Президент входил в предвыборную борьбу не в идеальном физическом состоянии плюс возраст. Ельцин, разумеется, чувствовал свое недомогание, но, как физически сильный человек, с присущим ему упрямством старался доказать обратное. Отсюда этот бешеный темп. И не в эту предвыборную кампанию споткнулось здоровье президента. И генерал Коржаков - лучший свидетель тому. Он мог многому воспрепятствовать, но он этого не делал и по причине страха, и сознательно. Расслабленный после выпитого президент был более податлив к внушениям. У многих из нас достаточно воспоминаний на этот счет. Есть они и у автора настоящей книги.

Олег Сосковец, Александр Коржаков, Михаил Барсуков, Павел Бородин чувствовали, что теряют инициативу. Черномырдин по-прежнему контролирует правительство. На президента усилилось влияние дочери. Демократы активизировались в предвыборной кампании. Надо было во что бы то ни стало переломить ситуацию и на финише выборной кампании освободиться от Чубайса. Нельзя было допустить, чтобы именно эти люди: Чубайс, Малашенко, Илюшин, Филатов, а вместе с ними еврейский банковский клан... Не будет секретом, что ветер скрытого антисемитизма погуливал в головах Барсукова и Сосковца. Да и сам Коржаков так часто причислял к кругу своих самых близких друзей Геннадия Хазанова, полагая, что тем самым обретает вечное алиби, что мысли, прямо противоположные заверениям генерала, вас посещали все чаще и чаще. Отсюда эта фраза, произнесенная при задержании Евстафьева... Она принадлежит одному из охранных чинов: "Ельцин одержит победу, но только не благодаря так называемым демократам, а при помощи истинных патриотов России". И может быть, не столь случайным покажется странное совпадение свою штаб-квартиру баркашовцы (наиболее очевидный вариант русского фашизма) арендовали в комплексе зданий, принадлежащих Службе безопасности президента. Кто-то же мешал Ельцину принять указ, пресекающий любые профашистские выступления и вылазки, как и проявления фашизма в любых видах на территории России.

За полтора месяца до выборов мне позвонил Илюшин и предложил встретиться. Илюшин полностью переключился на предвыборную кампанию и даже покинул свой кабинет в Кремле. Я об этом уже писал, и нет смысла повторяться. Но одна фраза в нашем разговоре была ключевой.

- Ответственные за победу уже расписаны пофамильно, - заметил Илюшин. - А вот кто будет отвечать за поражение?.. Желающих на это место нет. - Он помолчал, остановив на моем лице свои излучающие грусть глаза, а затем устало сказал: - Я для себя уже все решил. И президент знает об этом. Все, что в моих силах, для победы Бориса Николаевича я, разумеется, сделаю. Но в Кремль уже не вернусь.

- Что так?

Он ответил одним словом:

- Устал.

Я не стал донимать его просьбами о разъяснениях. Устал не принадлежать самому себе. Устал от хамства, интриг, неискренности. Устал от страха быть заподозренным. Всезнающий первый помощник догадывался, что в случае победы Ельцина придется работать с другим президентом, - президентом, которого он не знает. Но он был не так прост, этот невысокий, крупноглазый, не меняющийся во времени, с неслышной походкой человек. Это он предложил Ельцину сменить всю команду. Время уходило, и в этом убывающем времени Коржаков одержал еще одну победу. Сейчас трудно даже с приблизительной точностью назвать цифру, которая дает объективный ответ на вопрос: сколько стоило избрание Ельцина на второй срок?! Агрессивность банковских кругов в послевыборный период по-своему логична. Достаточно сослаться на известное интервью пяти банкиров, данное израильскому телевидению, а затем частично показанное на одном из телевизионных каналов в России и полностью перепечатанное в главной газете непримиримой оппозиции "Советская Россия". В этом пространном интервью банкиры заявляли свои непререкаемые права на коррекцию экономического и внешнеполитического курса страны, кадровую политику президента и премьера. Это по сути, ультиматум, требование о возвращении долгов. Главные действующие лица этого демарша Владимир Гусинский ("Мост-банк"), Борис Березовский, Александр Смоленский (банк "Столичный"), Фридман ("Альфа-банк"). В качестве исторической ремарки необходимо заметить: все ведущие коммерческие банки страны - это банки, состоявшиеся на обороте бюджетных, а проще говоря, государственных денег. Изъятие из активов банка бюджетных средств любой из этих банков приведет к краху. Наиболее впечатляющим в этом смысле явилось крушение "Тверьуниверсалбанка", одного из крупнейших в стране и внешне достаточно благополучного. Смешанное использование в предвыборной кампании Ельцина совершенно различных денежных средств усложняло контроль за движением денег. По признанию ряда членов штаба, его, по существу, не было. Образовывалось обширное поле финансовых нарушений. По утверждению полковника Стрелецкого, средства, исчисляемые сотнями миллионов долларов, оседали на зарубежных банковских счетах. Так ли было на самом деле или атмосфера подозрения специально нагнеталась Службой безопасности, сказать трудно. Скорее всего, было и то, и другое. На первом этапе Олег Сосковец, возглавлявший предвыборный президентский штаб, от имени правительства практически парализовал всю деятельность общественных организаций, задействованных в поддержке Ельцина. Способ был достаточно простым. Он едва ли не полностью перекрыл финансирование их деятельности. Хотя бы уже потому, что лично относился неприязненно к Сергею Филатову, возглавлявшему это направление. Маленький штрих, показывающий, как начинался разлад.

Естественно, Чубайс аккумулировавший не только организаторскую энергию, но и финансовые средства, вряд ли мог согласиться с таким сценарием: деньги для предвыборной кампании организует он, а контроль за их использованием осуществляет его главный оппонент. Да и банки, выделявшие эти средства, были противниками такой схемы. Существует понятие коммерческой тайны. И им совсем не хотелось, чтобы эта тайна стала достоянием службы Александра Коржакова. И без того влияние этого человека на повседневную деятельность президента превышало все допустимые пределы. И тем не менее, не уставая повторять президенту, что деньги растаскиваются и разворовываются, Коржаков добивается от Ельцина специального президентского указа, согласно которому Службе безопасности предоставляется право полного финансового контроля за расходованием средств, оказавшихся в распоряжении предвыборного штаба. Распоряжение президента по столь щекотливому вопросу, как контроль за финансами, чрезвычайно усиливало и службу самого Коржакова, и одновременно влияние коржаковской группировки в целом.

Небезынтересно уточнить: отслеживание всех финансовых операций проводилось совместно с ФСБ. Скандал, разразившийся в Белом доме, подтвердил эту связь со всей очевидностью. Распоряжение президента было подписано в мае, из чего следует, что президент, при всей предрасположенности к собственной дочери, еще реагировал на доклады противоположного крыла в своей команде и старался по возможности уравновесить влияние противостоящих групп. Данное решение президента было воспринято демократами как сигнал тревоги. Времени до выборов оставалось мало. С отчетностью можно было и потянуть, сославшись на предвыборные перегрузки. Служба безопасности находилась в состоянии готовности, и, получив официальное право на отслеживание денежных потоков и располагая уже необходимыми документами, она употребит это право на санкционированную слежку за людьми, в обязанности которых входит распределение и расходование средств. Слежка будет навязчивой, что породит нервозность и панику. Это деморализует штаб, особенно работу тех служб, которые занимаются непосредственной агитацией в регионах, на телевидении, в других средствах массовой информации, готовят предвыборные плакаты и буклеты, используют зарубежную полиграфию. Наступил всеобщий цейтнот. Обе стороны действовали в режиме максимальной поспешности. А как известно, решения, принимаемые в экстремальной ситуации, редко бывают безошибочными.

Все те же неофициальные источники сообщили, что беседа Чубайса и дочери президента с Борисом Ельциным была непростой, хотя президент уже был разогрет событиями предыдущего дня, по отношению к которым семья президента заняла вполне определенную антикоржаковскую позицию.

Президент был физически основательно вымотан, и его реакция на происходящее требовала немалых нервных усилий. И вот тут свою решающую роль сыграло слово. В отличие от косноязычного Коржакова и лишенного данных Демосфена генерала Барсукова, которые преуспели только в составлении докладных и информационных записок, как правило, компрометирующего характера, умно говорящий Чубайс, обладающий силой внушения, имел бесспорное преимущество. Чубайс был логичен и точен. Поставив под сомнение факт коробки с деньгами, якобы принадлежавшей Лисовскому, Чубайс заронил в душу президента сомнение. Обоснование следующего посыла тоже не составляло для Чубайс особого труда: показания Лисовского и Евстафьева получены под давлением, люди запуганы. Во всей этой истории, пожалуй, есть один вопрос, ответ на который - в понимании как ситуации, так и индивидуальности самого Чубайса - имеет громадное значение. Чубайс вводил в заблуждение президента осознанно, вовлекая в эту ложь и дочь президента, или?.. Всегда существует вероятность сослаться на неопределенность ситуации, что сам Чубайс ничего не знал. Хотя это невозможно, тем более что в скандале было задействовано доверенное лицо самого Чубайса - Аркадий Евстафьев.

Конечно же, знал, потому и построил разговор не как оправдание, а в стиле атаки. У него был впечатляющий козырь - ему не дали встретиться с задержанными, чтобы уяснить истинное положение вещей. Коржакову он не верит, а телефонный разговор с Трофимовым, начальником ФСБ Москвы, убедил его в откровенной враждебности этих людей к демократии, правительству, а по существу, к реформаторскому курсу президента. Более того, если бы это даже случилось, какой смысл разыгрывать этот спектакль накануне второго тура, разве не ясно, что это наносит убийственный удар по самому Ельцину, практически уже выигравшему выборы. Значит, кому-то победа Ельцина не нужна либо нужна вне демократической процедуры, но тогда это не победа, а поражение. Задержанные люди не бездельники и не воры, они отдают все свои силы победе Ельцина на выборах. Чубайс воспринимает эти действия Коржакова как издевательство, попытку сорвать выборы, обострить обстановку в стране, бросить вызов всему мировому сообществу, перессорить президента с деловыми кругами страны. "Президент привержен идеям демократии, и выборы лучшее тому подтверждение. Однако есть силы, которым это неудобно. Они желали бы вернуть страну к практике заговоров, путчей и военных переворотов. Демократическое сообщество их не воспринимает, и они боятся потерять власть. Своими действиями эти люди бросили вызов демократии и практически исключили возможность совместной работы. Президент должен сделать свой выбор. Мы не станем его оспаривать, каким бы он ни оказался". Примерно таким был монолог Чубайса.

И пресс-конференция, которую сразу после встречи с президентом провел Анатолий Борисович, и информация, просочившаяся в прессу, подтверждают достаточную истинность наших предположений. Прерывал ли президент Чубайса, задавал ли ему вопросы или уже весь был в своем нездоровье и только слушал - сказать трудно, хотя надвигающаяся болезнь и физическая слабость брали свое. Довод Чубайса, что время для скандала было выбрано специально, имел сокрушительную силу. Только сумасшедший, продолжал Чубайс, мог решиться на подобную затею накануне второго тура голосования. Сумасшедшим Александра Васильевича Коржакова назвать трудно, значит... Это "значит" повисло в воздухе как дамоклов меч.

Разумеется, у Коржакова были свои резоны - он торопился. Слишком поздно президент своим распоряжением о финансовой отчетности легализовал контрольные права Службы безопасности. А может быть, он это сделал не случайно, чтобы толкнуть Коржакова на скоротечные, а значит, не безошибочные шаги? И в зависимости от поворота событий принять то или иное решение? Тогда можно признать, что сам замысел, если таковой был, не лишен изыска. Коржаков перебдел, он начинал тяготить Ельцина. Он стал работать на себя. И вот тогда Ельцин...

Нет, нет, мы неисправимы, вечно преисполнены желания добавить героям разума, расчетливости и даже коварства. Напрасно. И уж тем более, когда речь идет о царевой знати. Очень многие поступки, и поступки президента не исключение, не суть продуманных комбинаций, а следствие поверхностного и ленного ума, как и распространенного заблуждения - для того, чтобы управлять, достаточно быть хитрым.

20 июня.

12.30 дня. Появился указ Ельцина об отставках Александра Коржакова, Михаила Барсукова и Олега Сосковца. Говорят, что почувствовав неблагополучную развязку, первые двое подали рапорты, предварив их устной многозначительной фразой: "Если вы нам не доверяете, мы готовы подать рапорты об отставке". Ельцин отмолчался и никак на этот скрытый вызов не отреагировал. И генералам ничего не оставалось, как выполнить свое обещание. Это тоже было в стиле Ельцина. Своим молчанием он развязывал себе руки. Они ведь сами подали рапорта.

20 июня - день примечательный. Из политической игры была выведена самая сильная группировка в окружении Бориса Ельцина. Относительно предрешенности победы Чубайса, о чем поспешили сообщить ряд газет и что беспрестанно муссировалось в телеэфире НТВ, здесь есть достаточное преувеличение. Президент мог поддержать Чубайса, но при этом не отправлять в отставку всесильную тройку, но это если рассуждать взвешенно, без эмоционального надрыва и не отдаваться во власть слухам. А они были достаточно настойчивыми. Последней каплей, переполнившей чашу терпения президента, была фраза, оброненная Коржаковым в разговоре с дочерью президента в ответ на ее исключающие сомнения слова: "Вы же хорошо относитесь к Борису Николаевичу"... Что произошло с Коржаковым, почему эта фраза, наверняка произносившаяся десятки раз, вызвала у него такую неприемлемую реакцию? Может быть, потому, что она была сказана дочерью президента, которая не жаловала Коржакова и которую недолюбливал Коржаков. И сказана была не просто, а с плохо скрытой иронией или недопустимым назиданием, мол, иначе и быть не может. Так или иначе, но главный хранитель президентского тела ответил раздраженно и с вызовом: "Да откуда вы взяли, что я к нему хорошо отношусь?" Фраза была произнесена незадолго до отставки. Ее нельзя трактовать как реплику обнаглевшего и всевластного человека, который дает понять, что перерос ранг телохранителя, что у него есть свои игры и держится он рядом с Ельциным не руководствуясь чувством любви, а побуждаемый соблюдением своего интереса. Ничего подобного. И выводы, сделанные на основании подобного толкования газетой "Московский комсомолец", не убедительны.

Коржаков произнес эту фразу как отчаянный вызов. К этому времени он почувствовал, что отношение к нему со стороны Ельцина меняется. И если раньше он дозировал настроение президента, сбрасывая в пропасть своих противников, способных оказать влияние на Ельцина, то теперь он впервые сам почувствовал холод, излучаемый этой пропастью. Он уже понимал, что вряд ли сумеет переиграть ситуацию в свою пользу. С ним разговаривала не просто дочь президента. С ним разговаривала дочь, ввязавшаяся в большую политику. Это был пробный шар. Он не сомневался, что его слова немедленно станут известны Ельцину. А значит, по отголоскам он поймет - усилила ли эта фраза состояние нерешительности Ельцина (ближе Коржакова у президента в его окружении человека не было) или ускорит развязку, позволит более отчетливо понять следующие шаги президента.

Эта фраза Коржаков самоинициативна. Сказал и пожалел или сказал не пожалев? Дочь президента уже находилась под влиянием сверстников, команды младореформаторов, которых Коржаков считал своими очевидными противниками. Так что отступать было некуда. Еще существовала надежда на долголетнюю привязанность президента. Но болезнь свела реакцию президента к нулю. Александр Коржаков устал быть высокочинным рабом, дядькой при дряхлеющем Отце нации. Нервы не выдержали, и он высказался.

Решительности Ельцину прибавила совсем иная ситуационная материя: идея политического союза с Лебедем, а в том, что автором замысла был, скорее всего, Сергей Шахрай, у меня нет сомнений - слишком изящна и умна интрига. Примечателен рисунок событий, случившихся через три месяца (отставка генерала Лебедя). Бытовала уверенность, что Лебедь захлебнется в Чечне и эти неудачи укоротят его нрав. Но наступило горькое разочарование. Вопреки всем предсказаниям, он остановил войну. Хасавюртовские соглашения зафиксировали поражение России, и отрицать это нелепо. Лебедь обменял ненависть генералов на любовь матерей.

Идея союза между Лебедем и Ельциным ситуационно неуязвима. Она обеспечивала самое главное - победу на выборах. Генерал запросил значимую должность. И Ельцин эту должность секретаря Совета безопасности генералу уступил. Никто из соавторов идеи не сомневался, что бунтующий, неделикатный характер генерала не впишется в рисунок кремлевских коридоров. Генерал начнет проявлять свое командирское властное диктаторство, и разразится скандал. Вопрос только во времени. Сразу после назначения на пост главы президентской администрации Чубайс произнес ключевую фразу: "Наша главная головная боль - Александр Иванович Лебедь".

Но вернемся к неожиданному решению Ельцина отправить в отставку всесильный триумвират. Бесспорно, больного Ельцина, а этот момент можно считать пиком его нездоровья, изнурял поток отрицательной информации. С одной стороны, на его стол ложились материалы, утверждающие, что деньги разворовываются и криминализация предвыборного процесса идет полным ходом (эту информацию поставлял Коржаков и его команда). С другой - такой же очевидности материалы об умышленном развале финансирования предвыборной кампании президента, о нежелании банков иметь дело с Сосковцом.

В этот момент наивысшего накала разыгравшихся страстей в состав предвыборного штаба вводится Анатолий Чубайс, за спиной которого стоит банковский пул, и поэтому именно Чубайс становится ключевой фигурой, регулирующей штабные финансы. Времени оставалось в обрез, финансовый профессионализм Чубайса был неоспорим, и он самолично решал: кому, куда, сколько и когда. Контроль же со стороны Коржакова Чубайс не без основания воспринимал как враждебные действия. Президент понимал, что прекратить эти взаимные обвинения возможно двумя способами. Первый - упразднить обе противоборствующие стороны, но это значит упразднить предвыборный штаб. Поступить так Ельцин не мог, значит, необходим выбор. И уже разбитый болезнью Ельцин, превозмогая себя, этот выбор делает.

В этот момент президентские решения утратили волевое начало. Они были, скорее, человеческим желанием отгородиться от неприятностей, скрытой мольбой оставить его в покое. В такие моменты негативное прошлое плюсуется с негативным настоящим. Нельзя исключить и чувственное начало. Болезнь предопределила итог. В такие моменты семейные узы сильнее служебных. Но и это было лишь частью президентской решительности. Мы уже писали, что первым, отреагировавшим на возможное участие Лебедя в политической игре, был Коржаков. Никакого особого плана Коржаков не вынашивал, но для защиты своих интересов на будущее - Коржакову Лебедь был выгоден. Именно в этот момент вокруг Лебедя стали появляться доверенные люди Коржакова. А когда обозначилась модель возможного политического союза Ельцин-Лебедь, Коржаков занервничал. Неожиданный телевизионный карт-бланш, полученный Лебедем на канале Березовского, был началом схватки за Лебедя - не в пользу президента, что само собой подразумевалось, а в пользу той или иной группировки в окружении Ельцина.

Можно ли считать, что эта предрасположенность к Лебедю главного телевизионного канала, находящегося под контролем Бориса Березовского, была предвосхищением будущего союза президента и генерала? Нет, Березовский вел свою игру. Ему нужен был в случае даже относительного успеха Лебедя политический капитал, товар, который он мог бы выгодно продать. И Березовский, переметнувшийся буквально накануне отставки триумвирата в другой лагерь, решил заявить свои права на политический товар с ярлыком "генерал Лебедь", но замысел неожиданно дал сбой.

Лебедь удачно использовал предоставленные ему телевизионные возможности, критику в адрес президента практически прекратил, был внешне лоялен к демократам, но внутренне быстрее двигался в сторону Коржакова ему импонировал девиз, предложенный главным телохранителем: "Мы патриоты". Принимая пост секретаря Совета безопасности, Лебедь решил, что секретная информация, которой располагает Коржаков, для него важнее демократических всхлипов Галины Старовойтовой. Президент понял, хотя, скорее всего, его подвели к этой мысли, что триумвират достаточно быстро превратится в квартет. И тогда А.Лебедь, натура неадекватная, обретет не только власть, но и силу, создать противовес которой будет практически невозможно. Появление Лебедя, независимо от его желания либо нежелания, предрешило судьбу "могучей кучки". Получить у себя под боком группировку, состоящую из первого вице-премьера, двух всевластных генералов и плюс к тому претендующего на сверхмасштабную власть секретаря Совета безопасности - это значит своими руками создать центр власти, едва ли не равносильный президентскому. Кто может поручиться, что завтра они не скажут: страной управляем мы, а не президент. Сосковец уже видит себя премьером. Нет, нет, этого допустить нельзя.

Отставка триумвирата обескровила А.Лебедя.

Не исключено, что в преддверии этих баталий президента насторожил факт покушения на Бориса Федорова, председателя национального фонда спорта. Фонда, в руках которого были сосредоточены громадные финансовые средства. Ведь Борис Федоров был в числе ближайших людей, если не из первого кольца президентского оцепления, то уж из второго точно. Достаточно того факта, что долгое время кабинет Федорова был в Кремле. И только после ссоры его с Шамилем Тарпищевым (человеком, создавшим фонд и осуществлявшим негласный контроль за ним) Федоров переезжает из Кремля на место своей официальной резиденции.

То, что Коржаков не просчитал последствий истории с покушением, несомненно. Вряд ли после покушения на Федорова в семье президента в независимости, были разговоры на эту тему или нет, не возникли чувства необъяснимой тревоги. Да и фигура Тарпищева обрела мрачную тень и насторожила семейство. Криминальная среда образовалась в двух шагах от президента. И еще одно. Президент вдруг заметил, что группировки близких ему людей концентрируются не вокруг него, а рядом с ним. Они постоянно заявляют о своей преданности президенту, что являются его опорой; дают понять, что именно они приведут президента к власти снова, в их руках после отставки Грачева сосредоточились все рычаги управления силовым аппаратом власти. Они все - антагонисты демократов. Они знают о президенте больше, чем знает о себе сам президент. Они входят в его дом. Они хранители всех мыслимых и немыслимых тайн. Они были всегда рядом с ним во время всех неурядиц. Все это так. Он сам наделил их силой, которая может привести его вновь к власти, но в такой же степени отрешить от нее любого, в том числе и самого президента.

О правоте наших доводов говорит фраза, произнесенная Анатолием Чубайсом на своей пресс-конференции 20 июня 1996 года: "Сегодня, когда Борис Ельцин принял решение об увольнении господ Сосковца, Барсукова и Коржакова, был вбит последний гвоздь в крышку гроба под названием "иллюзии военного переворота в Российском государстве". Там, наедине с Ельциным, этот довод сыграл решающую роль. Ельцин согласился, потому что наверняка в последние дни думал об этом сам. А может быть, просто устал, уступил: хватит с меня этих столкновений? Нет, непохоже, не в его духе.

И последним аккордом этой промежуточной драмы можно считать пресс-конференцию Чубайса. Как уже говорилось, она была задержана на три часа. Вместо 10 утра она началась в 13.00. Если учесть, что Анатолий Чубайс вместе с Татьяной Дьяченко были у президента в десять, то вряд ли беседа длилась более одного часа двадцати минут. Даже в прошлые времена, будучи достаточно здоровым, Ельцин не выдерживал бесед, встреч, заседаний, длящихся более полутора часов. Разумеется, это выдавалось за сложившийся стиль президента, нетерпимость к словоблудию, требование профессиональной опрятности. Сказанное соответствует реальности. Ельцин действительно человек высокой внутренней организации. Он никогда не опаздывает и крайне раздражается, когда это допускают подчиненные. Обладая при этом хорошей памятью, он непременно напомнит сотруднику о допущенном им нарушении. Я сам дважды оказывался в подобной ситуации. Так получилось, я не рассчитал время и опоздал на встречу с президентом на пять минут. Кстати, опоздание было вынужденным, вызванным изменениями режима Службой президентской охраны. Там, где раньше я проходил беспрепятственно, теперь требовалось согласование с приемной президента. Кто-то куда-то звонил, кто-то от кого-то ждал подтверждения.

Еще через три месяца я опоздал на очередную встречу на две минуты. Когда я появился в приемной президента, секретарь с укором заметил: "Борис Николаевич уже дважды интересовался, почему вас нет". Как в первом, так и во втором случае Ельцин сделал мне положенный выговор: "Заставляете президента ждать".

Так получилось, что еще одна встреча случилась в небольшом временном отдалении. На этот раз я приехал с достаточным запасом времени. К оговоренному часу Ельцин не появился. Он был на выезде, где-то в Москве. В приемную позвонили и просили передать мне, что президент задерживается. Я ждал не более 15 минут. Когда я вошел в кабинет президента, первыми словами, которые он произнес, были: "Счет 1 : 2. Пока в вашу пользу. Так что еще одно опоздание за мной". Это было другое время. И надо с грустью признать, что это был другой президент.

Крайний временной предел (не более 1,5 часа всевозможных дискуссий, встреч, бесед) зависел еще и от обкомовской привычки. Но в большей степени от здоровья президента. Президент чувствовал, что устает. И хотя не показывал виду, однако начинал раздражаться. И значимый разговор терял заявленную привлекательность и вне своей сути отступал в разряд малоудачных. В кабинете президента опасней всего было переговорить.

Появление Чубайса еще до свершения победы в качестве ключевой фигуры, обеспечившей переизбрание Ельцина на второй срок, можно назвать шагом дерзким и вызывающим, никак не прибавляющим авторитета Ельцину среди бедствующих сограждан. Но, с другой стороны, его можно считать шагом отчаяния. Электорат коммунистов даже после отставки Чубайса не изменил своего отношения к президенту. Нельзя искать компромисса с коммунистами, надо выигрывать у коммунистов, а это могут сделать только их очевидные противники. Чубайс среди них наиболее одаренный. И Ельцин согласился на риск. Если рассуждать серьезно, у Ельцина не было выбора. Он так и решил, что противовес Чубайсу он слепит потом, по выздоровлении.

Какое-то незначительное время, даже будучи членом президентского штаба, Чубайс держался в тени. Все полагали, что так и было задумано. Но то ли не удержался Чубайс, то ли все остальные штабисты были настолько безынициативны, что его всплытие случилось само собой. И тем не менее вопрос остается. Почему при очевидном отрицательном поле, не симпатиях сограждан к Анатолию Чубайсу именно он проводит пресс-конференцию по низложению всесильного триумвирата, своих ярых противников? Желание подтвердить свое возвращение во власть? Доказать свое всесилие? Или опьянение победой, утрата чувства осторожности?

Ни первое, ни второе, ни третье. Показателен отказ Черномырдина, которому и было предложено провести эту пресс-конференцию. "Я не в материале", - ответил премьер. Отговорка? И да и нет. Никто из членов штаба не хотел брать на себя ответственность, так как был не уверен в окончательности краха всевластного триумвирата. А Черномырдин тем более. Среди троих был еще вчерашний кронпринц.

ВРЕМЯ СЖИГАТЬ ДЕКОРАЦИИ

Ельцин одержал победу. Все, что положено сказать по этому поводу, было сказано с немыслимым превышением. Демократы вынужденно торжествовали. Победу неминуемо приписывали им, хотя бы уже по той причине, что главным соперником президента на финише оказался Геннадий Зюганов, лидер КПРФ. Интересно другое: практически все демократические силы в той или иной мере (в большей Г.Явлинский, С.Федоров, в меньшей Г.Старовойтова и Е.Гайдар) были оппозиционны президенту. И все равно, выигрыш Ельцина вопреки, казалось бы, логике и политической реальности войдет в историю как победа демократов.

Из двух бед, а Ельцин победил именно в этом диапазоне, выбирают меньшую. Так президент, фигурально говоря, из образа надежды общества за прошедшие четыре года трансформировался в образ меньшего зла. Вынужденно голосующие "за", а таких в электорате Ельцина оказалось почти половина, никогда не станут союзниками, а тем более союзниками надежными. Они постоянно будут напоминать о вынужденности своего решения. Александр Гельман по этому поводу высказался достаточно точно: "Мы же выбирали из двух зол меньшее. Но кто нам сказал, что меньшее значит маленькое? Так что придется терпеть!"

Из курьезных признаний, несколько забегая вперед. В своем заявлении, сделанном 20 декабря, когда президент сообщил, что приступает к исполнению своих обязанностей и считает для себя восстановительно-реабилитационный период законченным, он высказал, с одной стороны, наивно-простую, с другой - ошеломляющую мысль. Болезнь и вынужденное отсутствие убедили Ельцина в том, что стране президент нужен. А значит, конституционная концепция президентской республики себя оправдала. Более того, стране нужен здоровый, деятельный президент. Когда я слушал это заявление президента, мы стояли в холле одного из банковских офисов. Кто-то за моей спиной зло пошутил: "Какой сообразительный. Понадобилась операция на сердце, чтобы понял. Ему определенно полезно болеть".

Не станем корить соотечественников за злую иронию. Возможно, если бы не было Ельцина, а вместе с ним 90-го, 91-го и даже 93-го года - не было бы этого коммерческого банка с его солидными офисами. И, уж конечно, этих тугих краснопиджачных бизнесменов, не расстающихся с сотовыми телефонами, мрачно пережевывающих "Орбит" без сахара. Многого бы не было: и сверхнепонятного, и сверхдраматичного, а равно и сверхполезного. Не наступило бы другой жизни, на которую одни молятся, а другие от нее открещиваются.

Жизнь - всегда движение по спирали. А потому очередной виток - нечто похожее на эхо, которое вы опередили. Просто другой уровень. В этой разнице высот и есть новизна жизни, отсюда ощущение узнаваемости наступающего дня.

Разумеется, главной сенсацией президентских выборов стал предфинишный блок Бориса Ельцина и Александра Лебедя. Первыми симптомами изменения предвыборной тактики был внезапный прорыв Александра Лебедя в телеэфир. Где-то в мае стало заметным, что Лебедь присутствует практически в каждой информационной программе первого телевизионного канала в сопровождении сверхлояльных комментариев ведущих. Это не могло быть случайностью. Конкуренция была слишком ожесточенной. Ярослав Мельник, вновь назначенный первый заместитель председателя Всероссийской государственной телерадиокомпании (как свидетельствовала молва, подсаженный к Эдуарду Сагалаеву службой Коржакова с негласным заданием отслеживать действия не очень, как казалось Коржакову, надежного Сагалаева), остановил меня в коридоре неожиданным вопросом: чем я могу объяснить столь откровенное протежирование Александру Лебедю со стороны Бориса Березовского?

- Только одним, - ответил я, - изменениями, которые штаб Ельцина собирается внести в тактику предвыборной борьбы. Если первый тур, судя по поведению кандидатов, не имеющих практически никаких шансов и все равно отвергающих возможность какого-либо союза с партнерами с переуступкой своего крошечного электората (Шаккум, Брынцалов, Горбачев. С.Федоров), что позволяет говорить о торжестве стихии вычитания - каждый отбирал голоса у каждого, то второй тур потребует плюсования. Скорей всего, нас скоро познакомят с заготовкой ельцинского штаба.

Было ясно, что тот, кто наберет третью сумму голосов, станет предметом ожесточенного торга между главными противоборствующими силами. И неважно, кем оказался этот кто-то: А.Лебедем, Г.Явлинским, В.Брынцаловым, В.Жириновским, С.Федоровым, М.Шаккумом. Характерно, что все из названных кандидатов критиковали нынешнюю власть и были в очевидной и жесткой оппозиции коммунистам. Это делало предстоящие торги особенно интересными.

То, что наши рассуждения справедливы, доказывает заявление коммунистов, сделанное вторым лицом в КПРФ, Валентином Купцовым, буквально в день выборов: "У нас есть возможность в какой-то степени договориться с ним перед вторым туром выборов". Речь шла об Александре Лебеде.

Анализ предвыборной ситуации, особенно после телевизионных вливаний в раскрутку опального генерала, показал, что шансы Лебедя растут как на дрожжах.

Впрочем, рассуждая логически, и Борис Березовский асфальтировал генеральскую дорогу не из альтруистических соображений. От союза Ельцина с Лебедем он хотел бы иметь дивиденды. Это он, Березовский, обеспечил предвыборный рывок генерала.

Почему Ельцин якобы опередил коммунистов в этих торгах? Это тоже было просчитано автором интриги. Коммунисты, как утверждал Купцов, могли сколько угодно вести переговоры с Лебедем, о чем-то с ним договариваться. Но они ничего реального Лебедю предложить не могли. Они ничем не владели. Их шансы на выборах достаточно высоки, но победа и шансы на нее - это не одно и то же. И коммунистам больше, чем Ельцину, необходим был союзник. Но всю предполагаемую власть коммунисты уже поделили. Значит, придется перекраивать, и перекраивать солидно. Лебедя малым не ублажишь. А раз так уязвленные амбиции отодвинутых соратников и вероятность раскола в ближайшем будущем. Нет, коммунисты блефуют. Им нет смысла договариваться с А.Лебедем.

В руках Ельцина реальная власть, а значит, реальный прикорм. И после первого тура он не отставал, а опережал Зюганова. И шансов на вынужденное присоединение к его электорату поданных в первом туре голосов за Явлинского и даже Жириновского больше, чем у Зюганова. Разумеется, Лебедя сближала с коммунистами патриотическая риторика, и в этом смысле он основательно подъедал их электорат. Но опасности раскола, окажись Лебедь в лагере коммунистов, избежать было бы невозможно. Скорее всего, впоследствии отношения разорвал бы сам Лебедь. Вопрос в другом: ушел бы он один или увел бы с собой еще кого-нибудь? Иначе говоря, рана могла бы зажить или ее пришлось бы зашивать? Скорее всего, подобные варианты просчитал и сам Лебедь. Поэтому союз на этом этапе с Ельциным для Лебедя был более выигрышным. По крайней мере, на момент его заключения. Лично мне, да и не только мне, было ясно, что этот союз сугубо ситуационный и долговечным, скорее всего, не будет.

Добившись согласия Ельцина на союз, в большей степени вынужденный, с опальным генералом, следовало определить круг жертв, которые придется принести в обмен на уступчивость Лебедя. Реальных могло быть три поста: министр обороны, министр внутренних дел и секретарь Совета безопасности. Образ Кремля, по-видимому, более грел душу генерала, чем образ Белого дома на Краснопресненской набережной. Лебедь рассудил прагматически - надо присмотреться к помещению. Союз Ельцина с Лебедем убавил беспокойство по поводу результатов грядущих выборов. Уже мало кто сомневался: победа президента становилась необратимой. Спорили только о процентах, которые получит победитель, и насколько он опередит проигравшего. Разрыв превзошел ожидания. Предполагаемые 4-5% выросли почти до 12%. Это уже был не просто труднообъяснимый проигрыш, а крупное поражение непримиримой оппозиции. Причин поражения КПРФ и народно-патриотического блока на президентских выборах было несколько. Часть из них, наиболее очевидных, обсуждалась. Часть наиболее важных даже не называлась. Так случается. Обнаружив явный и больше всего нас устраивающий повод неуспеха мы не идем дальше. Зачем? Те, следующие причины не устранят этой, по общему мнению решающей. Действительно, зачем?

Есть два рода причин, объясняющих поражение. Одни названы победителями, другие - побежденными. В этом случае трудно сказать, чей взгляд на события более объективен. Скорее всего, они одинаково субъективны. Задача одних - преувеличить победу, это правомерное желание, когда побед не так много. Задача других - преуменьшить масштабы поражения. Им тоже не хочется терять власть. Не ту, главную, а власть в рядах оппозиции. Свой взгляд мы определим как взгляд со стороны. Сегодня отсутствие программы не есть довод "за" или "против". Ни одна из заявленных ранее программ не выполнена. Их ценность для избирателей, по существу, утрачена. Да и сами программы, если таковые есть, имеют сиюминутный, текущий, тактический рисунок, перегружены лозунгами и риторикой: "Бороться с коррупцией! Реформы должны иметь социальную направленность! Не народ для реформ, а реформы для народа! Защитить интересы отечественного товаропроизводителя! Повысить пенсии, покончить с неплатежами! Упорядочить систему налогов! Поставить заслон преступности! Реформировать армию! Завершить реформу судопроизводства!"

Призывы, заклинания, декларации настроений. У кого-то чуть больше цифр, у кого-то чуть меньше, у кого-то их практически нет. Общество утратило осмысленную стратегию своего развития. Равенство тупиковости - вот рисунок противостояния сегодня. Власть слабо представляет, что делать дальше. Недовольство неустроенностью реформ нарастает быстрее, нежели позитивные перемены. Оппозиция тоже зашла в тупик. Она желает власти и одновременно боится ее получить. Внутренний голос подсказывает - не время! Ту власть, которая продуцирует ответственность, власть президентскую, власть исполнительную. Обладание властью законодательной для коммунистов выигрыш очевидный - постоянный перевес на критическом поле. Всегда есть крайний, кто виноват во всем: президент, премьер, министры. Отказ коммунистов от обещаний быстрых перемен в случае прихода к власти (а иного они сказать просто не могут), лишает их козырной карты и ставит в один ряд с нынешней властью, которую они нещадно критикуют. Коммунисты тоже зашли в тупик в своей непримиримой оппозиционности. Наличие во фракции здравых людей, таких, как Маслюков, который в силу своего прежнего опыта союзного вице-премьера имеет перед глазами сравнительную шкалу, понимает, что значимого, а тем более яркого кабинета министров в составе объединенного блока нет. Это же самое понимает и Николай Рыжков. Там есть 5-7 фигур - те же Маслюков, Рыжков, Романов, Глазьев - но это еще не правительство. Плеяда рыжковско-павловского призыва. Так называемые "следующие" должны были в том горбачевском прошлом сменить "прежних", но за эти семь лет оказавшись невостребованными, по угасшему профессиональному темпераменту достигли если не полностью, то почти состояния "предшествующих". Да, есть такие забойные хозяйственники, как Виктор Ведьманов, один из лучших специалистов и организаторов строительной индустрии, но, и это факт, нет второго и третьего возрастного ряда. Поэтому и разговоры о коалиционном правительстве.

Сказанное не следует воспринимать как то, что данное правительство... едва не сказал - эталонное, подумал и рассмеялся собственной дерзости. Коммунисты могут создать правительство в принципе не хуже. Но категория "не хуже" не может быть лозунгом победителей, если коммунисты рассчитывают на победу.

Вторая причина неудачи коммунистов - несамостоятельность лидера, в определенной степени несамостоятельность вынужденная. Отличительная черта Ельцина как политика - он войдет в политическую историю России как лидер, пришедший к власти без команды. Свердловское обкомовское прошлое далеко позади. Московское партийное правление закончилось предательством ближайшего окружения. Затем предательство руководящего ядра Верховного Совета России. Тогда ему верным остался только его злейший оппонент в будущем Руслан Хасбулатов. Межрегиональную депутатскую группу можно назвать интеллектуальной средой того, теперь уже давнего, Ельцина. Но отношения не так просты, чтобы сказать: межрегионалы стали командой Ельцина.

Лидер без команды, который формулирует ее как бы с белого листа, когда он уже сам стал лидером, многое теряет в силу поспешности, вынужденности зачислять в свой легион людей непроверенных. Но по причине той же бескомандности лидер обретает максимальную свободу. Все те, кто оказывается рядом с ним, обязаны ему лично своим появлением в коридорах политической и государственной власти.

Мы уже говорили, практически каждый демократ на выборах 90-го года проходил тест по поводу своего отношения к Ельцину. К моменту выборов народных депутатов России Ельцин все еще едва ли не самая популярная политическая фигура. И неприязнь к нему всей верхушки партийной элиты (М.Горбачева, Н.Рыжкова, Е.Лигачева) лишь добавила мифообразности Ельцину, желания ему помочь и поддержать. В России издревле жалели сирых, гонимых и битых.

Ельцинскую манеру говорить можно назвать рациональной. Речь замедленная, упрощенная - вряд ли преимущество для политика, но на фоне горбачевского суесловия с подмешанным южнорусским акцентом и неправильными ударениями в глаголах, речь Ельцина представляется доступной и деловой. Это даже удивительно, как изъян, оттененный еще большим изъяном, превращается почти в достоинство. Положение Зюганова имеет обратный знак. Зюганов продукт коллективного согласия, чисто партийный продукт. Зюганова привело к власти его окружение, каждый из членов которого в своей сфере неизмеримо значимее и профессиональнее Зюганова: Рыжков, Маслюков, Ведьманов, Варенников. У Зюганова аппаратная колыбель, аппаратные политические отрочество, юность и зрелость. Вне этой среды Зюганов практически не существовал. Карьерный функционер наподобие карьерного дипломата. Как-то в разговоре Геннадий Андреевич с печалью заметил: "Беда нашего поколения политиков - мы оказались вне профессиональной практики, мы шли рядом с жизнью". Зюганов прав, его поколение сразу с вузовской скамьи оказывалось в аппаратных коридорах: сначала комсомола, затем партии. Вечные начальники: маленькие, средние, большие, очень большие.

Одержи победу на президентских выборах Геннадий Зюганов, мы получили бы самого несамостоятельного президента. Перед Зюгановым неминуемо встал бы тот же вопрос, что и перед ненавистным ему Горбачевым: как остаться лидером партии и одновременно главой государства? Претендующих на власть, как в целом в народно-патриотическом блоке, так и, в частности, внутри коллективного руководства КПРФ, достаточно. И еще не известно, что бы обрел Зюганов, оставив руководство партией, а по Конституции он вынужден был бы его оставить. И дело не в том, приостановил бы временно свое членство в партии Зюганов, не приостановил бы. Скорее всего, нет.

Сравнивать положение Зюганова с положением Ельцина образца 1991 года немыслимо. Зюганов уже лидер партии, в определенном смысле партии, имеющей большинство в парламенте, партии, настроенной на победу. И партийность президента в этом смысле - символ партии, одержавшей победу на выборах. Ни Клинтон, ни Миттеран из рядов своей партии не выходили. Ельцин покидал партию в момент провозглашения многопартийности, он покидал партию, которая, по сути, выталкивала его из своих рядов, сделала его изгоем внутри партии. Утратив КПРФ как структуру ему подчиненную, Зюганов попал бы еще в большую зависимость от коллективного руководства. А если учесть неоднородность блока народно-патриотических сил и невозможность удовлетворить притязания всех на высокозначимое кресло, он неминуемо попал бы под огонь внутрикоалиционной критики. Его вчерашние союзники не пожалели бы недавнего лидера КПРФ. Это тоже одна из причин, мешавших победе Зюганова на выборах.

И, наконец, самое главное. Рассуждение об информационной блокаде оппозиционных блоков в момент предвыборного марафона - чисто пропагандистский прием коммунистов, никак не соответствующий реальности. Мне часто приходилось отвечать на подобные обвинения в свой адрес, пока я возглавлял государственное телевидение и радио. В чем же на самом деле проблема? И существует ли она? Как может получиться, что вы занимаете первое место по количеству телевизионных сюжетов с вашим участием (Зюганов, Жириновский) и тем не менее кричите на каждом углу об информационной изоляции. Что это, осознанный обман общественности? Публичный кураж? Индивидуальная скандалезность, неодолимое желание ругаться по любому поводу или объяснимая возбужденная реакция на явную несправедливость?! Ничего подобного. Хотя возможно оценить иначе. Всего понемногу, а вывод абсурдный.

Дело не в количестве сюжетов, а в интонации. Я уже говорил, в информации важен не факт, а его толкование. Нет, нет, ничего с точки зрения фактологической не извращалось. Основная часть средств массовой информации, начиная с 1990 года, заняла в целом либерально-демократическую позицию. СМИ устали от диктатуры, цензуры, одноцветности. Слово обрело свободу и в этой свободной стихии, скажем честно, стало вести себя непредсказуемо. Свобода опережала Закон о свободе слова. И это правомерно. В любой сфере деятельности, неблагополучной и благополучной среде, сначала процесс, а затем закон, реагирующий на этот процесс.

В целом телевидение и радио симпатизировали демократии, а не коммунистам, и тут уж ничего не поделаешь. О проигрывающих демократах говорили с грустной симпатией, а в действиях их оппонентов непременно находили скрытую или откровенную агрессивность, желание расправы. Все эти черты в действиях коммунистов имели место, впрочем, и демократы в своих поступках не выглядели святыми. И тем не менее демократы еще не успели обрести историю порока. Хотя и до выявления родимых пятен на демократическом теле коммунисты запустили в обиход термин "так называемые демократы". И все-таки семьдесят лет существования тоталитарного режима никуда не спишешь. Надо признать, в преобладающем большинстве общество не симпатизирует коммунистической идее.

Но еще более досадно для коммунистов другое: 90% их электората - люди преклонного возраста. И вообще, 70% людей пенсионного возраста проявляют очевидное сожаление по утрате прошлого - нашего социалистического "вчера". Для КПРФ в этих соотношениях своя политическая драма: партию поддерживает поколение, не имеющее чисто физически будущего. И чтобы сохранить электорат, партия обречена выходить на выборы с программами, обслуживающими интересы этого уходящего поколения.

Непредрасположенность к идеологии коммунистов средств массовой информации даже при нескончаемом присутствии их лидеров в теле- и радиоэфире все равно оставляет ощущение чуждости. И еще один предсказуемо-непредсказуемый момент. В нынешней ситуации правительство неминуемый сторонник президента, действующая Конституция практически исключает иные варианты. А на период выборов деятельность правительства не прекращается, а значит, информация о деятельности правительства ежечасно появляется в эфире. Следовательно, действующий президент, настроенный выставить свою кандидатуру на повторное избрание, получает бесспорное преимущество в информационном пространстве. Если в эфире нет самого президента, присутствуют носители его идей. Любой президент, любой политической ориентации, согласно действующей Конституции, окажется в таком же положении. Вывод прост: никакой изоляции, блокады коммуно-патриотического движения не было, существовала антипатия к идеологии большевиков. Как и антипатия к ошибкам президента и правительства. О них говорилось и писалось постоянно.

Таковы пять причин поражения коммунистов на выборах. Впрочем, существует и шестая, на мой взгляд, главная. Оппоненты показали хорошую игру. Демократы еще раз доказали, что в политическом экспромте они сильнее коммунистов. Коммунисты прекрасно организованны, и в этом они кратно превосходят демократов. Причем они лучше организованны на улице, в толпе. У демократов, при их разрозненности, амбициозности, осталась одна маленькая привилегия - они быстрее думают. В момент реформ, с учетом их возможной неблагополучности, в обществе преобладает отрицательная энергия - энергия недовольства. Коммунисты умело аккумулировали эту энергию, они обрели навык работы в отрицательном поле, но они не учли одной немаловажной психологической частности. В обществе, уставшем от революций, они остались хранителями революционного пафоса, понятного, увы, численно убывающему поколению, но уже малопонятного иным возрастным группам.

Прошедшие выборы можно было бы охарактеризовать двумя словами: состязание страхов. Чей страх страшнее? Пропрезидентское телевидение не преуспело в полемике или сокрушительности доводов в пользу реформ. Оно дисциплинированно решало задачу - страх, подпитанный семидесятилетней большевистской историей, на телеэкране выглядел внушительнее страха листовочного, передаваемого из уст в уста, тиражируемого коммунистами: разворовали Россию, погрязли в коррупции, преступном беспределе. По итогам выборов Анатолий Лукьянов мрачно заметил: запугали страну. И то верно, грех, творимый в течение пяти лет (а что еще возможно приписать Ельцину?), несопоставим с пороками и неблагополучием, творимыми на протяжении семи десятилетий. КПРФ, настаивающая на своем праве преемственности по отношению к КПСС, испила эту чашу продолжения коммунистического рода. И вот на этой волне воссоздания образа исторического страха призыв к молодежи, уже захваченной волной несбалансированной свободы, а состояние свободы для молодого поколения физиологически более естественно, а эту свободу общество обрело в последние 5-7 лет, позволило демократам, опираясь на возможности телевидения, побудить молодых людей к участию в выборах. Вот те самые разрывы процентов в пользу Ельцина, которые как бы прошли мимо аналитиков, предполагавших разрыв в пределах 5-7%. А он оказался почти вдвое больше.

Но все это ситуационные преимущества. Как показала история недолгого российского президентства, Ельцин мучительно их обретает, но с удивительной легкостью теряет уже на старте следующей дистанции. Так было после путча 91-го года, затем после августа 93-го. Президентские выборы 1996 года в определенном смысле - некий очередной катаклизм. Не следует забывать, что полгода назад на выборах в Думу коммунисты одержали внушительную победу. Это обстоятельство и делало президентские выборы неординарными, превращало их в схватку на краю пропасти.

ПАЦИЕНТ №1

Непросто одержать победу с нездоровым президентом, но неизмеримо сложнее удержать власть, если нездоровье главы государства обретает хронический характер.

Сегодня 8 февраля 1997 года.

Ельцин практически не появляется в Кремле. Фраза о том, что "президент работает с документами и готовится выступить с ежегодным посланием к Федеральному Собранию", вызывает раздражение. Похоже, что это послание так же многостранично, как роман Л.Толстого "Война и мир". Минимальность эфирного времени, уделяемого спонтанным встречам президента, подтверждает невеселые сомнения. Последнее сообщение, что традиционная встреча с премьером по вторникам, ради которой президент прибыл в Кремль, продолжалась 25 минут вместо запланированных сорока, неминуемо обретает однозначное толкование на Западе. Слова президента Франции Жака Ширака после встречи с Ельциным, что он поражен, с какой быстротой выздоравливает российский президент, воспринимаются с иронией. Даже снимки в газетах, сделанные с дальней точки, не могут скрыть контраста. Немолодой, но здоровый Ширак, а рядом с ним почти такого же возраста старик, ссутулившийся, с неуверенными движениями, сильно похудевший. Этот старик наш президент. Его фамилия Ельцин.

Последняя встреча с Чубайсом, состоявшаяся 7 февраля, никаких видеоподтверждений не имела. Этот факт не требует комментария. Президент плох. Сейчас не до интригующих уловок. Никаких встреч Чубайса с журналистами не последовало, что еще больше взвинтило воображение.

Опять заговорили о кризисе власти, о неуправляемой стране. Неделя с 3 по 10 февраля оказалась достаточно насыщенной. Олимп никак не может освоиться с отсутствием монарха. Сам Чубайс избрал тактику "непоявления". При обостренном восприятии его личности законодателями и непростой ситуации в регионах эту тактику можно счесть единственно правильной. Однако конец января и начало февраля добавляют новые краски.

Естественное торможение, вызванное болезнью президента, желая или не желая того, повторило тактику затянувшейся паузы, сопутствующей Ельцину на всех переломных этапах его политической биографии. Так было в 91, 93, 95-м и 96-м годах. И неважно, что было тому причиной: победа на выборах, подавление путча, начало войны в Чечне, отпуск или болезнь. Эти непрограммируемые паузы создали своеобразный рисунок аритмии власти. Как теперь уже ясно, очень точно повторяющий кризисные периоды в физическом состоянии Ельцина, что тщательно скрывалось, но, по сути, было именно так. Ельцин, по манере, политик не предрасположенный к экспромту, скорее, медленного выжидательного стиля. И если к этому добавить количество незапрограммированных пауз, то общий рисунок как внутренней, так и внешней политики обретает характер рискованной неспешности, никак не соответствующей стремительности общественных и экономических процессов, которые характерны для реформируемого государства. Отсутствие Ельцина вынужденное или тактическое - должно быть компенсировано деятельностью энергичных политиков. Это нормальное поведение в экстремальных ситуациях, которые переживает страна. Однако ничего подобного не происходит. Никакого прорыва не совершается, все оглядываются на президента, зная его непомерную ревность и подозрительность, которую он в последнее время насаждал и культивировал. Любая самоинициатива воспринимается как попытка принизить авторитет высшего лица, подчеркнуть его немощность. В этом случае власть теряет импульс самостоятельности. Страна обретает состояние конвульсивного застоя. Второй срок президентства - состояние особое. Лидер нации решает задачи более масштабные, выходящие за пределы внутригосударственных отношений. Если президент избирается повторно, это предполагает удовлетворенность нации деятельностью главы государства внутри страны, иначе зачем она его избирает на второй срок. Такова классическая формула отношений власти и народа. Россия страна непредсказуемая. Она повторно выбрала своего президента, побуждаемая не чувством любви и признательности, а, скорее, во избежание большего зла. Такова отличительная черта последних выборов. Всякая затянувшаяся пауза не повышает уверенности в деятельности президента, напротив, усиливает стартовые претензии оппозиционных сил. В этом смысле оппозиционны и противники и сторонники. Сторонникам нужны стартовые накопления, чтобы удержать власть, противникам - чтобы ее взять. В этой связи один из вопросов обретает навязчивый характер.

МИСТИФИКАТОР

Шумный указ Ельцина об отстранении Чубайса от должности первого вице-премьера, подписанный в январе 96-го года, а затем, спустя месяц, приглашение его для участия в своей предвыборной кампании, в которой Чубайс оказался практически ведущей фигурой, а затем, уже в июне, не менее шумное, если не сказать шоковое, назначение Анатолия Борисовича на пост руководителя президентской администрации говорят о неадекватности президента. Хотя если предположить глубоко и всесторонне продуманный замысел, то....

Состояние президентского здоровья инициирует неадекватность и противоречивость всех его решений на протяжении всего этого года. Чубайсовские взлеты и падения лишь в незначительной мере зависят от самого Чубайса. Тогда в чем же дело? В очевидном: самочувствие президента перестает быть фактом личной биографии Ельцина. В зависимости от состояния его здоровья выстраивается тактика давления на президента. Больной президент более сговорчив. Отставку Чубайса можно было охарактеризовать сжато - выиграли Сосковец и Коржаков. Они подыграли тем политическим силам в лагере Ельцина, которые утверждали: Чубайс - камень на ногах ельцинской команды; освободись Ельцин от Чубайса, и его популярность поползет вверх. Отставка Чубайса могла быть воспринята как предвыборный трюк Ельцина, когда его штаб возглавлял Олег Сосковец. Его додавили, и он уступил. Он мог освободить Чубайса без комментариев, и в этом шаге было бы больше ельцинского, но он странным образом разговорился и практически изложил философию тех, кто работал на уничтожение Чубайса. Чубайс, оказавшийся в предвыборном штабе, есть результат сопротивления демократов. Банкиры еще к тому времени не созрели. Они еще занимались политическим спиритизмом, вызывая дух Международного валютного фонда. Они еще гадали, с какой карты начать игру. И хитрый Березовский еще числился в команде Сосковца.

А вот новое назначение А.Чубайса - это уже в определенной степени и результат его собственных усилий. Чубайс вывел из игры Сосковца, Коржакова, Барсукова и, если можно так выразиться, расчистил дорогу на Олимп. Наступил час массированного давления. На этот раз давление уже оказывали другие силы, получившие доступ к телу. Ельцин решился обновить, а по сути, заменить окружение. Шаг и разумный, и доказанный историческими аналогиями в политической жизни других стран. Боязнь оказаться совсем без окружения делает президента более уступчивым в момент формирования кремлевской команды нового состава. Как ни странно, период смены команды, тем более когда президент нездоров, - период наибольшей зависимости лидера от ситуации. Те, кому верил, покинули его, иных выгнал сам. Они вместе с собой унесли знание его просчетов и слабостей. Эти новые, молодые, полные энергии, должны компенсировать его убывающие силы. Начальная уступка им с его стороны есть плата за предполагаемую верность. Он всегда может сказать: я взял Чубайса не вопреки Коржакову и Сосковцу (с этими все ясно), я выбрал Чубайса вопреки недовольству общества. Я буду поддерживать Чубайса, пока могу. Последней фразы президент не произносил, но она в некотором роде фраза штатная, из ельцинского гарнитура. И высказывалась она ранее применительно к другим людям, помеченным высочайшим доверием: Юрию Петрову, Владимиру Шумейко, Виктору Черномырдину, Павлу Грачеву. Продолжительность рокового "пока" определяет сам президент. Именно в такие моменты начинают вспоминать о президентской интуиции.

Причина вторая. Следовало сменить тактику, а точнее, "самовидение" собственного окружения. Практика максимальной приближенности не оправдала себя. Человек, располагающий доверительной информацией о жизни и поведении президента, в случае изменения своего должностного положения или отстранения от должности, может использовать эту информацию в корыстных целях и во вред президенту. Никакого кодекса должностной чести не существует. История с Коржаковым и Баранниковым оставила достаточный след. Сейчас, оглядываясь назад, стоит сказать добрые слова в адрес Геннадия Бурбулиса, который, пережив период максимального доверия со стороны Бориса Ельцина, не употребил его впоследствии во зло президенту, хотя был долго мучим незаслуженной обидой. Новая кремлевская команда президента - команда дистанционная. Это, скорее, проамериканский вариант формирования президентской команды: более рациональный, более холодный, но и более цивилизованный, лишенный банно-массажного либо застольного синдрома "Ты меня уважаешь?!". Именно в такой тип команды Анатолий Чубайс вписывается наиболее органично. Они могут и не любить президента, но именно он привел их к власти, когда им было по тридцать с небольшим, опередив их возможные выдвижения при старых порядках как минимум на пятнадцать лет. Без него они бы не стали властью. Оставшись наедине, они сочувствуют себе и ругают президента. Его болезнь - это ловушка, в которую они угодили. Но тут же добавляют: "Все равно, это лучше, чем..."

У них непростая задача: как при больном президенте доказать свою самостоятельность и эффективность как управленцев, как добыть авторитет внутри страны? Самое поразительное, что даже больной президент их опора. Разумеется, они помогли ему победить на выборах, но без его имени этой победы быть не могло. Даже спустя пять лет в уравнении власти не поменялись слагаемые. Не от их присутствия зависит его значимость как президента, а при наличии его в этой должности у них остается шанс оставаться властью, как таковой. Казалось бы, прекращение войны в Чечне достаточно развязывает руки, позволяет сосредоточиться на других, более насущных проблемах. Надо отдавать себе отчет, что усиливающаяся помощь России со стороны Запада будет тиражировать проблемы. Мы странная страна. На протяжении многих лет мы пугали наших оппонентов своей силой, теперь мы пугаем разрушением этой силы. Удручающе точны слова генерала Лебедя: "Наших обломков хватит на всех!"

Опять власть оказывается в положении, когда львиная доля ее усилий будет потрачена на сохранение власти, а не на развитие страны. Видимо, в этом пасьянсе самой спорной является карта Чубайса. Чубайс - это кремлевский громоотвод. У него сложные задачи: не называя своих властных возможностей (их наличие в руках Чубайса раздражает оппозицию), тем не менее употреблять их для страхования очевидно растерянного правительства. Ситуационная критическая масса нарастает. Ни одна из проблем (неплатежи, разгул преступности, спад производства, кризис системы образования, суверенные посягательства региональных элит) не имеет даже начальных импульсов положительного решения. И уже не понять, какой кризис первичен, а какой вторичен. Кризис отечественного производства и социального развития страны порождает кризис власти. Или кризис власти, снижение энергетики управления порождает общественную и общегосударственную деградацию. Поведение власти в таких условиях симптоматично. Недавняя февральская поездка Анатолия Чубайса в Давос в ранге руководителя кремлевской администрации, сразу после посещения этого экономического форума Черномырдиным, выглядит по меньшей мере необъяснимой. Тем более что акцент в выступлении Чубайса был сделан на проблеме расширения НАТО на восток. Жесткая позиция, которую по этому вопросу занял Чубайс, должна продемонстрировать не столько решительность многонациональной России, сколько показать Западу, что отношение реформаторского крыла российской власти столь же негативно к этой идее, как и консерваторов, умеренных и даже оппозиции. Тем самым развеяна иллюзия, что реформаторы в этом вопросе являются союзниками НАТО.

Вряд ли доклад Чубайса, произнесенный на английском языке, усилил русский текст Черномырдина. Как мы сказали, он решал совсем другую задачу. Тем более что вопросы внешней политики - прерогатива самого президента, а в его отсутствие - премьера, но никак не главы президентской администрации. Что этим шагом хотел подчеркнуть президент, если он давал согласие на эту поездку Чубайса в Давос? Недоверие к премьеру? Вряд ли. Да и зачем? Усилить экономическое давление и показать, что Кремль не просто страхует правительство, но и в параллель ему расширяет поле экономической игры? Общеизвестна связь Чубайса с западными банкирами и финансовыми группами он пять лет был ключевой фигурой в правительстве, отвечал за эффективность экономических реформ. Но во всех случаях Чубайс был вице-премьером и маловероятно, чтобы его экономический курс был отличен от курса премьера. А может, он поехал разъяснять западной финансовой элите, почему Дума уничтожает Чубайса и заигрывает с Черномырдиным? Вопросов масса, а ответов, должных объяснить сверхнеобходимость этой поездки, нет.

Попробуем чуть-чуть попятиться и оказаться в последней декаде января 97-го года, когда разразился скандал вокруг Чубайса. Были преданы гласности доходы главы президентской администрации, с которых он якобы не заплатил налоги. Доходы, в мироощущении российского обывателя, который в большинстве своем не шикует, значительные - 296 тысяч долларов, переведенных на один из банковских счетов Чубайса, странным образом преданный огласке. Факт сам по себе дикий, полностью перечеркивающий принцип цивилизованного рынка сохранения тайны вкладов. Чубайс легко отбил эту атаку и доказал, что и декларации о доходах заполнил, и все положенные налоги заплатил сполна.

Как и следовало ожидать, парламентская оппозиция на этом не успокоилась. По слухам, цифры доходов Чубайса стали расти, как и количество якобы чубайсовских банковских счетов. На все это можно было бы махнуть рукой. Очередная политическая склока, затеянная депутатами-коммунистами. Очередной компромат. Как я уже сказал, непонятным в этой ситуации остается утечка информации из "Мост-банка", который славится наиболее профессиональной службой безопасности. Остается предположить, что эта утечка была санкционирована определенными персонами внутри банковского пула, что по-своему симптоматично и подтверждает предположение о разрыве брачных уз между ведущими банкирами и Чубайсом. А если это так, то можно предположить, что поспешная поездка Чубайса в Швейцарию была связана с этими скандалами. А точнее - дадим волю своей фантазии, - наличием счетов в зарубежных банках и желанием проверить их гарантированную защищенность от слухов и скандальной огласки.

Поездка Чубайса в Давос не сломила решительности Запада по отношению к расширению НАТО на восток, она лишь усилила недоумение по поводу согласованности действий внутри общероссийских властей.

ПАРТИЙНЫЙ ЛАБИРИНТ

Всякая власть временна. Просто исчисление временности разное. При власти диктатурной - одно, при власти демократической - другое. Интересно, что долговечность власти опасна застоем, привыканием к власти, а значит, снижением импульсов развития. В той же степени и кратковременность власти, частая сменяемость есть, по сути, разновидность торможения развития.

Россия за тысячелетнюю историю так и не выработала приемлемой для ее развития временной формулы продуктивной власти.

Первый же опыт повторного президентства споткнулся о болезнь президента и уже не представляется удачным. И выздоровеет президент или не выздоровеет, во всех случаях это будет президент, перенесший тяжелую операцию, которому противопоказаны любые, даже самые легкие заболевания. Чего избежать практически невозможно. Скорее всего, Россия так и не сможет сделать вывод, чем первый президентский срок отличается от второго.

Если говорить о смене команды, что справедливо для президента, пускающегося в повторное плавание, то нелепо сужать понятие команды до рамок президентской администрации. И вот здесь возникает главный вопрос. Начиная свой второй срок, президент не решился на смену премьера. Мы опять делаем уточнение - больной президент. Это решение принимал Ельцин, испытывающий крайнее физическое недомогание. По сути, все решения Ельцина, принятые в этот период, а он продолжается и поныне, когда автор пишет эти строки, обречены иметь одно и то же уточнение: Б.Н.Ельцин был нездоров. Исторически подтверждено, что повторное президентство в любой стране - это качественно иное президентство, иная политика, иная самостоятельность, раскованность президента, проводящего эту политику. Поэтому смена команды в этом случае воспринимается как естественный, более того, необходимый шаг со стороны президента. Политикой государства, внутренним курсом, внешнеполитической деятельностью занимается правительство. Несменяемость премьера говорит в определенной степени о неизменности курса. А еще неизвестно, хорошо это или плохо. Никакой особой новизны в ельцинском президентстве до 2000 года ждать не приходится. Можно сказать и по-другому. У Ельцина нет запасных игроков. Чубайс - возможная фигура, но он непроходим в парламенте. Неслучайна при утверждении бюджета 1997 года ситуация в Думе: коммунистическая оппозиция была поделена на два поля, белое и черное.

Левый фланг коммунистов в лице Илюхина третировал президента по поводу его неспособности исполнять свои обязанности по причине болезни, а правый фланг (Зюганов) вел продуктивный диалог с премьером и, что не вызывает сомнения, поддерживал его. Вывод напрашивается сам собой: с декабря 96-го по февраль 97-го года премьер Черномырдин устраивал оппозиционное большинство в парламенте. И во избежание большего зла в лице Чубайса оппозиционное большинство готово было поддержать Черномырдина. К этому времени премьер уже отпраздновал свое четырехлетие на этом посту.

20 февраля в ряде газет снова появляется информация о возможной отставке Черномырдина, называется имя Владимира Шумейко. Спустя день неожиданное заявление спикера думы Селезнева: он не исключает, что по истечении первого квартала года Дума заслушает отчет правительства и, скорее всего, проголосует за его отставку.

22 февраля на заседании политсовета движения "Демократический выбор России" Егор Гайдар в своем докладе в несвойственной ему жесткой манере критикует деятельность правительства, обвинив его в неспособности продолжать курс реформ, предлагает кардинально изменить его состав. Гайдар не потребовал отставки правительства, полагая, что тем самым сохраняет образ лояльной оппозиции. Только ли забота об образе была побудителем февральских возмущений Егора Гайдара? Ему еще предстоит раскрыть смысл сказанного: "У правительства был шанс, но оно им не воспользовалось". Какой шанс Гайдар имел в виду? Недопущение налогового абсурда, когда общество делится на две категории: полицейские и воры? Согласно модели реформ, предложенной правительством Гайдара, государственно-номенклатурный капитализм проклюнулся, а народный - нет. Передел собственности произошел. И теперь мы недоумеваем, почему собственность, сменившая свою укладность, не желает жить по нормам социальной справедливости времени развитого социализма.

Та сила, которая якобы декларировала этот принцип - государство, своей, возможно и малопродуктивной, собственности лишалось. Но собственность, поменяв владельца, не обрела импульс развития, она превратилась в пофамильный товар, который стал на конвейер перепродажи. Приобретенный у государства за бесценок, чуть позже этот же товар, наспех подкрашенный, появился на рынке как значимый товар, не обремененный долгами. А уплаченные долги, по существу, мизер от истинной стоимости. Но именно долги, их образ использовался авторами приватизации как фактор пугающий, что откровенно выразил Альфред Кох (идеолог и мотор масштабной приватизации): "Да кто их стал бы покупать, одряхлевших, отставших, да еще с долгами?" В этом был замысел и секрет превентивной приватизации. Все выглядит как оправданное лукавство. Деньги правительству нужны позарез: "Продайте как можно быстрее".

Надо признать - нарождающийся предпринимательский слой лишен чистоты, он слишком далек от классического образа. Он самосоздался вне среды, в чреве демонтажа старой системы и поголовно возвратившего нацию к ощущениям 17-го года: "до основанья, а затем..." За налогами на танках, в масках и камуфляже. Общество, отравленное философией неприятия процветающего и благополучного человека, будет неминуемо ставить препоны нарождающемуся предпринимательскому сословию. А всякая неблагополучность созревания дает в итоге неполноценный урожай. Почетность бедности, выдаваемой за признак чистоты, делает общество ущербным. Мгновенность, с которой появились богатые по причине легализации теневого капитала социалистических времен (он составлял почти 40% товарного оборота) и благодаря законодательному вакууму (старое рухнуло, а новое не сложилось), сразу сделала эту категорию людей в обществе хотя и приметной, но не любимой. Столь неудачное и уродливое начало предрешило отрицательное отношение к нарождающемуся сословию, выявление наиболее деятельных, предприимчивых, способных создавать собственное честное и продуктивное дело. Мы постоянно недовольны, мы постоянно требуем по причине непосильности бытия, бедности, перешагнувшей допустимые и недопустимые границы, - социальной справедливости. Мы хотим, чтобы достижения реформ были доступны всем. Не все станут миллионерами, но пусть жизнь большинства улучшится. Среди процветающих достает ворующих. Впрочем, как и среди не процветающих...

Вор не может быть олицетворением нарождающегося сословия. Попытка навязать обществу именно такое толкование перемен свойственна не только непримиримой оппозиции. В общем хоре угадываются также голоса либералов и демократов, не сумевших, не успевших, и потому возмущенных. Неудержимая сила непросвещенности, неумения власти управлять страной выталкивает страну на тропу слепого бунта - к третьему переделу собственности. Бунту безумному, но по-своему праведному. И тогда уже в какой раз будет уничтожена, выкорчевана наиболее способная, несмотря на все изъяны и пороки, умеющая творить богатство и обновлять жизнь часть общества. Это неприятно признавать, но это факт. К этому сословию сначала приходит богатство, а затем культура. Все потому же. Социализм уничтожил чувство предпринимательства. Быть богатым считалось постыдным.

Если этот прогноз даже отчасти справедлив, России суждено пережить очередной исход интеллекта - четвертую волну массовой эмиграции. Страну покинут те, кто был способен заложить основы здорового капитализма в России.

Черномырдин отметил свое четырехлетие на премьерском посту. Болезнь помешала президенту сосредоточиться на проблеме дублера. Верный своему пристрастию выстраивать противовесы, президент не избежит этого искушения еще раз. Нет запасных игроков - вот в чем проблема. Нет их у Ельцина, нет их у Черномырдина. Когда на заседании правительства министру финансов выговаривают за его излишне ироничную улыбку, неприличествующую драматичной ситуации, можно понять, что дефицит конструктивных идей достиг своего апогея.

23 февраля 1997 года.

Президент возложил венок на могилу Неизвестного солдата и сделал первое за последние полгода задиристое заявление: "Я полностью выздоровел и после операции, и после воспаления легких". Насчет атак Думы президент отреагировал по-ельцински: "Все эти наскоки бессмысленны. Я ведь могу и ответить, в том числе и Думе. На сей счет ни у кого никаких заблуждений быть не должно!" По тону, похоже, и вправду выздоравливает, а там посмотрим.

Отсутствие президента ощутимо. Правительство занимается только текучкой. Во время первого возвращения президента в Кремль, о чем раструбили СМИ, случился фальстарт. По русской традиции, после бани разгоряченный президент окунулся в снежный сугроб. Вопрос по существу: что происходит? Где мы живем? Диагноз врачей - глубокое воспаление легких по причине чрезмерно охлаждения организма. Когда ответственность не тяготит, можно искупаться и в проруби. Почему президент позволяет себе поступки, которые не имеет права себе позволять? Интересный вопрос.

Во-первых, у президента чисто царские замашки и его ближайшее окружение его патологически боится. Это произошло не сразу. Президент свел свое окружение до роли челяди, которую он одномоментно может изгнать со двора. Сведенное до такого положения окружение влиять на президента вообще не может. Отсюда спонтанная абсурдность в поступках Ельцина. Жертвы, два месяца назад положившие головы на плаху в ожидании царской кары, поспешили убрать их, дабы не простудиться. Двор тщательно готовился к встрече президента, но, похоже, тоже "перегорел". Надо самозаряжаться еще раз.

Появление Анатолия Куликова на посту вице-премьера - типичный ельцинский ход: назначить человека, на которого будет постоянно оглядываться премьер. Илюшин, оказавшийся в правительстве, с ролью назревающего дублера справиться не мог. И должность первого вице-премьера (а не просто "вице") была обусловлена близостью первого помощника к президенту.

Именно Куликов мог претендовать на премьерство, естественно, при других обстоятельствах, но мог. Кто-то ностальгически прибавит - и при другом президенте. Нет, при этом самом. Куликов - первая ласточка из гнезда новой президентской философии управления страной.

Февраль перевалил за половину. А президент все еще не выступил с посланием к Федеральному Собранию. Последний срок - 6 марта. Если говорить профессионально, поздно, очень поздно. И дело не в том, что Конституция не определяет такой даты, дело в реальном восприятии жизни. Уже более десяти дней лежит у президента Закон "О бюджете 1997 года". Он не подписан. Замерли все финансовые потоки. В чем причина внезапной паузы? Если учесть, что все происходит на фоне оптимистичных заявлений президента: "Я полностью оправился от болезней... Работоспособен, работоспособен и еще раз работоспособен..." В бюджет вносятся коррективы? Это вряд ли возможно после того, как бюджет прошел верхнюю палату Федерального Собрания.

Кстати, о Совете Федерации. После очередных губернаторских выборов сенат обрел новые краски. У президента впереди непростой путь выстраивания отношений с обновленным составом сената. Все сенаторы прошли процедуру прямых выборов в своих регионах. Президент не властен, как прежде, отстранить их от своих постов. Мы еще переживем сенатский бунт. Что будет тому причиной? Очередное весеннее либо осеннее наступление профсоюзов? Премьер или сам президент? Не станем гадать. Демократия - оружие обоюдоострое. Не все исповедуют ее философию, но все хотят воспользоваться ее возможностями.

ТЕМПЕРАТУРА 36,6

24 февраля, понедельник.

Президент встретился с премьером в Кремле. Накануне он заявил о своем полном выздоровлении. Рабочая встреча с премьером должна была это подтвердить. Ожидания оправдались - президент был строг: "Народ недоволен деятельностью правительства, премьера. А значит, и президента. Недовольство обрело массовый характер. Таких на сегодняшний день уже больше половины населения". Далее следовали размышления по поводу возможных изменений в составе правительства. Особая неудовлетворенность социальной политикой кабинета.

Первая реакция - заговорили об отставке премьера. Длительное отсутствие президента в Кремле, когда факт его участия в повседневной жизни государства был, скорее, плодом журналистского воображения и творчества пресс-секретаря Сергея Ястржембского, создали ситуацию, при которой самым обыденным, малозаметным словам президента придается сверхзначительное и полузагадочное толкование.

Президент высказал рабочую критику в адрес правительства, встретился с командующим Дальневосточным военным округом Чичеватовым. И тут же начинает трясти армейский Олимп, называются предполагаемые кандидаты на отставку. Президентский шепот, усиленный газетно-телевизионной стихией, превращается в громовые раскаты. Вяло изрекаемые ельцинские фразы преподносятся как прозрения пророка. В регионах, на заводах, в школах, больницах бушуют житейские страсти, растут триллионные задолженности по зарплате, а здесь имиджмейкеры расчерчивают движение президентских бровей, артикуляцию его губ. Гримаса одобрения, гримаса недовольства, гримаса беспокойства, задумчивости, гнева. Все это превращает власть в мимический театр. Так что же будет с Черномырдиным? Переживет он 97-й год в должности премьера или ...

Непредсказуемость Ельцина - еще один журналистский фантом. Загадочность монарха импонирует верноподданным. Всякая власть в своем начале есть неопознанный летающий объект. Ее непредсказуемость обратно пропорциональна долголетию власти. Ельцин не стал исключением из общего правила. Появление Куликова в ранге вице-премьера - за последнее время самый сильный, хотя и не лишенный риска, ход президента. С одной стороны, это должностное повышение Куликова завершает комбинацию. С другой - только начинает ее. Тактика противовесов - как же мы устали от нее.

Появление Илюшина на посту первого вице-премьера, хотя по внешним признакам и напоминает привычную комбинацию (первый вице-премьер лицо максимально приближенное и преданное президенту), таковой комбинацией не является. Илюшин был предан президенту в должностном пребывании, но не в личном. Никто не сомневался в преданности Илюшина, конечно же, не сомневался в ней и президент. Однако другом семьи в общепринятом понимании Илюшин не был. И Коржаков, и Сосковец, и Шумейко, и Грачев были более понятны и близки Ельцину по внутренней сути. Это чисто российские черты, когда высшей степенью доверия оказывается общее застолье или банный день. У Илюшина в этом смысле есть изъян. Виктор Васильевич - человек непьющий. Что же касается президента, и этот факт не является секретом, он человек, "употребляющий" многолетно. На слуху расхожие слова - "увлечение вином и женщинами в России не является пороком". Я сам пережил этот диктат начальственного пьянства и знаю, как непросто складываются отношения непьющего человека в высокоранговом кругу. Вообще, непьющий - у людей привычно и обильно выпивающих всегда вызывает плохо скрываемое раздражение и подозрение. Когда он десятый подчиненный, микроконфликт решается просто "Пшел вон!". Хуже, когда он равнозначим по должности и влиянию. Его присутствие на доверительном застолье всегда вызывает беспокойство: "Вот мы сейчас сидим, пьем, разговариваем. А о чем думает он?" По мере выпитого в сознании пьющих выстраивается более жесткая оценка трезвого коллеги: "Он ставит себя выше нас. Он презирает нас. Он смеется над нами". Это уже сигнал, пьющие начинают терзаться мыслью: как избавиться от непьющего? Формула приговора проста - не наш! И дело не в том, кто, сколько и как пьет. Дело в вечном вопросе: в каком состоянии та или иная персона власти принимала свое решение и контролирует (или не контролирует) она свои собственные поступки?

Назначение Илюшина на пост первого вице-премьера можно считать благодарностью президента своему первому помощнику за верную службу, хотя благодарностью относительной. Прежнее влияние Илюшина на политический процесс было неизмеримо большим, чем на посту первого вице-премьера, курирующего социальную политику правительства. Человека подвесили над пропастью, глубина которой растет ежечасно. При этом выдали новенький мундир с высокозначимыми галунами. Черномырдин принял предложение президента, и Илюшин без особого напряжения стал членом правительства. Я уже говорил, что Илюшин Черномырдина в определенной степени устраивал. Бесспорно, ответственный работник, бесспорно, провальный участок. Впрочем, на что-либо другое Илюшин и не мог рассчитывать, не хватало профессиональных навыков в сфере экономики, промышленности и финансов. А потому, если даже очень захочет оказаться "царевым оком", будет это ему сделать трудно. Илюшин не кронпринц. И это Черномырдина устраивало. Однако то, что хорошо для Черномырдина, не всегда хорошо для президента. Фигура-противовес Ельцину была нужна. Так в правительстве в ранге вице-премьера появляется министр внутренних дел Анатолий Куликов. Куликов появляется в новой должности, ему вменяется в обязанность не только курирование силовых ведомств, но и контроль за сбором налогов. Иначе говоря, экономическая ВЧК обретает свой меч революции. Разумеется, в этом есть не столько признание проблемы, сколько свидетельство управленческой немощи правительства. Катастрофически беднело общество и разорялось государство. Классический механизм рыночного саморегулирования западного образца не мог справиться с неклассической, неакадемической российской реальностью массового казнокрадства, финансового плутовства и банковского жульничества, которые вкупе стали оттеснять государство и как собственника, и как управителя. И теперь бурлящие финансовые потоки правительство пытается уже силой вернуть в проложенное русло. Это если говорить образно. И дело не в том, хватает или не хватает жесткости еще одного вице-премьера - министра финансов Лившица. Просто всякое действие порождает равное противодействие. Безумная налоговая система породила систему сопротивления налоговому безумию. И она оказалась сильнее и изворотливее налогового прессинга. Фискальная налоговая политика - всегда политика силового давления. Продвигали Куликова под аккомпанемент вынужденного согласия Черномырдина - поступление налогов в казну недостаточно и наталкивается на сопротивление юридических и физических лиц. Премьеру дополнительный приводной ремень тоже нужен. Ельцин играет вразрез между Чубайсом и Черномырдиным. Он понимает, что Куликов никогда не будет стратегическим союзником Чубайса, и это Ельцина устраивает. Куликов нацелен на атаку и захочет получить доступ на территорию сверхмонополий, являются ли они финансово-промышленными группами или мощными банками. Там, считает Куликов, лежат невостребованные налоговые залежи. В этом смысле он скрытый оппонент и Черномырдина. А значит, и противовес ему.

И, наконец, гипотеза № 3. Куликов - силовая фигура, противостоящая Лебедю. Тогда, в ноябре 96-го, Ельцин отклонил рапорт Куликова об отставке, вызванный столкновением с Лебедем. Под давлением Чубайса, и не только его, Ельцин принял сторону Куликова.

Куликов получил одобряющие слова президента, а чуть позже и орден из его рук. Ну а Лебедь... Лебедь подал в отставку, покинув своего протеже генерала Родионова, который успел сориентироваться накануне отставки Лебедя и на всякий случай с ним повздорить по поводу сокращения десантных войск, чем дал понять президентскому окружению, что он, Родионов, фигура самозначительная, а никак не карманный человек скандального секретаря Совбеза. Лебедь тут же откликнулся и назвал месяцем ранее хвалимого им же генерала "человеком зарапортовавшимся". Чуть позже, уже погрузившись в стихию общественного недовольства, бывший секретарь Совета безопасности отпустил злую шутку, адресованную Игорю Родионову: "Дедушка спекся". Так бесславно кончился теплый роман между генералом армии Игорем Родионовым и генерал-лейтенантом Александром Лебедем. Игорь с Сашей не поладили. Но вернемся к другому генералу армии - Анатолию Сергеевичу Куликову. Укрепляя позиции Куликова, Ельцин полагал, что укрепляет свои позиции на силовом пространстве. Уже ни у кого не вызывает сомнений, что одним из вероятных претендентов на будущее президентство окажется Александр Лебедь. И в этом случае Ельцина даже смутила откровенная поддержка позиции Куликова со стороны КПРФ. Ельцин взвесил все "за" и "против", а может, и не делал этого - отставка Лебедя была подписана в момент наиболее кризисного состояния президентского здоровья. И слова, произнесенные Ельциным в момент подписания указа, хотя и были засвидетельствованы всеми телекамерами мира, но произносились с большим трудом.

Диктатурность генерала, его очевидный вождизм напугали даже коммунистов. И Ельцин не исключает, что в случае выборов, обусловленных конституционными сроками либо досрочных, союз коммунистов и демократов против А.Лебедя вполне реален. Но все это в пересчете на настроение января и февраля. Март и так называемое "весеннее наступление", вызванное невыплатой заработной платы, все может изменить.

Первого марта на съезде своей партии "Российский общенациональный союз", занимающей прослоечное место в народно-патриотическом движении, Сергей Бабурин призвал общество к акции неповиновения власти, чтобы первым воспользоваться энергией слепого бунта. На этом съезде Бабурин раскритиковал соглашательство коммунистов, вождизм Лебедя, продажность демократов и разобщенность патриотов. Беда Бабурина, что вот уже пять лет, претендуя на лидерство, он никак не смирится с фактом своего личностного несоответствия с ролью, на которую он претендует.

Интересна еще одна деталь. Ровно через месяц после назначения Куликова слухи о возможной отставке Черномырдина обрели новый импульс. Такое совпадение редко бывает чистой случайностью. Может, никто и не собирается отправлять Черномырдина в отставку, но пригрозить необходимо. Это стиль Ельцина. И если все-таки...

Первого марта 97-го года, после завершения работы Межгосударственной парламентской ассамблеи, Егор Строев, отвечая на вопрос корреспондентов относительно его возможного премьерства, бросает примечательную фразу: он не очень серьезно относится к навязчивым слухам, пусть эту проблему - кому быть, а кому не быть - решает президент. И тут же развивает свою мысль: "Надо не стоять, а двигаться по пути реформ", что в продуманном контексте, бесспорно, является оценкой деятельности правительства.

Егор Строев - двойной дублер, на двух скамейках запасных. Во-первых, на президентской. Сверхвероятно, что Строев окажется на дистанции будущих президентских выборов. А во-вторых, на скамейке премьерской. Он, как и Куликов, бесспорно, будет поддержан, в случае выдвижения, Государственной Думой, чего никак нельзя сказать о Чубайсе. На последнем перегоне своего президентства Ельцину как воздух нужна сильная президентская администрация. Ему не захочется отпускать Чубайса, энергетический ресурс которого компенсирует угасающие президентские силы. Чубайс на своем посту главы президентской администрации достаточно страхует кадровую и экономическую политику правительства, хотя чисто формально опасается очевидного вмешательства, но вынужден к этому вмешательству прибегать. Таков расклад сил и настроений. Если Чубайс во главе правительства, то только и.о. премьера. Троекратное отклонение Думой кандидатуры, предложенной президентом, в итоге дает роспуск Думы и внеочередные выборы.

К выборам никто не готов: ни партия, ни правительство, но самое главное, экономика страны. Следовательно, Чубайс может появиться в должности первого заместителя как человек, контролирующий весь блок экономических реформ. Но тогда его увольнение годичной давности выглядит полуидиотизмом. Чубайс может появиться в роли первого зама при Строеве, и это не более чем оттяжка очевидного конфликта, который непременно возникнет между премьером и его первым заместителем, хотя бы уже потому, что в правительственной кухне этот первый зам более сведущ.

26 февраля Егору Строеву исполнилось 60 лет. Сергей Филатов, посетивший Строева с поздравлениями, уехал в состоянии недоумения: "У меня было странное ощущение, что не я поздравляю его, а он меня. На прощание он обнял меня и тихо проговорил мне в ухо: "Будьте рядом". Интересная деталь, если учесть, что интеллигентный и бескорыстный Филатов, судя по всему, импонирует Строеву. А как же Лужков?! Он тоже поздравил Строева. Они тоже обнимались. И кто кому и что шепнул на ухо в этот момент? Черномырдин просто поздравил, просто обнял без шепота. А может, шепнул: не торопись. Изменения в правительстве, конечно же, произойдут. Вопрос в другом: сколь кардинальные и когда?

Правительство и президент обеспокоены грядущей весной. 6 марта, в пятницу, президент обратится со своим ежегодным посланием к парламенту. Уже сообщено, кто и как готовит послания и в какой последовательности работает конвейер идей и статистики. Интересно, что в команде как бы три составляющих: Гайдар и группа; правительство и группа; Чубайс и группа. А дальше обобщает президент. Одна из значимых особенностей данного документа, как свидетельствуют авторы, - строка отчетности правительства перед президентом и пофамильной ответственности конкретных лиц в правительстве за те или иные директивные меры и события. Увы, все это свидетельствует не о силе, а о слабости власти, когда атрибуты внутренней аппаратной стилистики обретают характер общенациональной политики.

Разговоры о кадровых изменениях, которые произойдут буквально на следующий день после оглашения послания президента, не утихают. Президент истолковывает эффективность своего правления по количеству отстраненных и "повешенных". В простонародной лексике этот маневр называется "выпустить пар". Президент пригрозил, стукнул кулаком, и обнадеженное общество вздохнуло с облегчением. Наконец-то!! А что наконец?! Уйдет, допустим, председатель Пенсионного фонда Барчук, ну и что?! Добавится средств в Пенсионном фонде?! Покинет свое кресло министр труда и плюс к нему министр здравоохранения? С чем там еще проблемы? Ах да, с армией! Покинет свой пост Родионов, придет Чичеватов, у которого развал в собственном округе. Или Николаев? Нет, Николаев не придет. Слишком тщеславен, интеллигентен и амбициозен. Это власти претит. Возможно, появится новый министр МВД. Это уже фигуры высшего пилотажа: усилить по должности и ослабить по существу. Думаю, что если и будет сделан этот ход по отношению к Куликову, то чуть позже. Вообще, процедура реструктуризации правительства и его обновление будет разбита на два этапа. До весеннего наступления оппозиции и профсоюзов, чтобы ослабить это движение и доказать, что президент - фигура реальная. А затем, после материализованного возмущения масс, тогда и жертвы будут более весомы - в стране может появиться новый премьер. Не следует забывать, что по истечении трех месяцев исполнения закона о бюджете Черномырдину придется отчитываться перед Думой. И Дума не хочет лишать себя шанса отправить правительство в отставку. И вот тут возникает сущностный вопрос. Останется ли Черномырдин значимой политической фигурой в случае своей отставки? И сможет ли после этого остаться на трассе президентских гонок?