Мой разум все еще дрожит от осознания того, что я, вероятно, ношу ребенка Джейса. Почти не слышу выстрелов, которые начинаются на фоне моего дэт-метал-марафона. На самом деле, я их вообще не замечаю, пока стекло в одной из французских дверей не раскололось, и в нем не образовалась аккуратная дырка от шальной пули, только что застрявшей в стене надо мной.
Я задыхаюсь, когда кусочки штукатурки со стены падают мне на лицо и грудь, как снег. Кто-то стреляет в дом.
Мое беспокойство сменяется волнением, когда я повторяю эту мысль в своей голове.
Кто-то стреляет в дом.
Тогда мне вспоминаются последние слова проспекта. Скоро все закончится. Это то, что он имел в виду? Я пытаюсь освободить руки, но все, что мне удается, — это затянуть узлы еще крепче. Однако по какой-то счастливой случайности один из вкладышей выпал из моего уха.
Потрясающе. Я слышу выстрелы в одном ухе и неразборчивые крики дэт-метала в другом. Я не уверена, какой из них хуже.
Проспект распахивает дверь и входит, избегая зрительного контакта, и развязывает мне руки. Я сжимаю руки, чтобы кровь текла, а он поднимает меня на ноги.
— Что происходит? — резко спрашиваю я, с тревогой глядя на пулевое отверстие в окне. Еще одна пуля пролетает мимо моей головы и врезается в стену в тот момент, когда он тянет меня к двери, и я визжу. Это был слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно.
— В нас стреляют. Пока не станет безопасно, тебе придется вернуться вниз.
Он вытаскивает меня в коридор и захлопывает за нами дверь, украдкой оглядывая длинный коридор.
— Ну давай же.
Я стою, не желая двигаться, пока он не скажет мне, что происходит.
— Кто стреляет? — требую я ответа. — Икуда ты меня ведешь? Если ты думаешь, что я вернусь в эту чертову комнату…
— Это именно то место, куда ты направляешься, — говорит голос позади меня.
Я вздрагиваю, оборачиваюсь и вижу, что там стоит мой возлюбленный, но в данный момент он уже не тот мужчина. Он сейчас кто-то другой.
— Джейс? — говорю я, задыхаясь.
Он похож на мрачного жнеца, полностью одетый в черное, с автоматом в руке, выражение лица напряженное и сосредоточенное.
На данный момент я не знаю, он здесь, чтобы спасти мою жизнь или забрать ее.
— Иди, — говорит он, толкая меня кончиком винтовки.
— Ты меня не застрелишь, — отзываюсь я, мгновенно сожалея о выборе слов.
— Я сделаю это вместо него, — говорит Проспект, направляя на меня свой пистолет. — Босс говорит, что мы должны обеспечить твою безопасность. Так что поторопись, черт возьми, и двигайся!
Бл*ть. Я начинаю идти, в ушах бешено стучит собственное сердцебиение. Мне хочется повернуться и закричать на Джейса — я чертовски сбита с толку, — но стрельба вокруг нас становится все громче и чаще, и я, кажется, потеряла способность думать самостоятельно. Поразительное осознание, которое я испытала, когда был связана и застряла, слушая дэт-метал, вернулось и буквально ударило меня под дых. Я задыхаюсь, чувствуя, как что-то прижимается к моей тонкой коже изнутри.
Твою мать. Если бы я не знал лучше, я бы подумала, что это ребенок пинается. Не слишком ли рано для этого?
Несколько минут спустя мы снова в этом сыром маленьком подземелье. Я останавливаюсь в дверях, с болью глядя на голую кровать, где Дорнан связал меня и изнасиловал. Где он срезал мою плоть. Где он накачал меня наркотиками и пытался меня уничтожить.
Я думаю о бедном ребенке, который все это время находился в моем чреве, и задаюсь вопросом, как он мог пережить такой продолжительный натиск.
Все еще переживает. Я здесь. Я еще не умерла.
— Что, черт возьми, происходит? — спрашиваю я парней, когда меня заталкивают в комнату. Они игнорируют меня, проспект кивает Джейсу и выходит из комнаты.
— Куда он идет? — обеспокоенно спрашиваю я Джейса. — Джейсон, что, черт возьми, происходит?
Он подходит ко мне, его щеки пылают, его присутствие подавляет.
— Послушай меня, — говорит он в отчаянии. — Если кто-нибудь придет сюда, ты меня боишься. Испугана. Ты понимаешь?
Я киваю. Это правда. Я боюсь его.
Джейс оглядывает комнату, будто только сейчас осознав, где он находится.
— Господи, — задыхается он. — Вот где ты была все это время?
Я ничего не могу с собой поделать. Я стерва, и мне не следует этого говорить, но я говорю.
— Почему ты не пришел и не спас меня? — срываюсь я.
Джейс хватает меня за руки и трясет.
― Ты сбежала!» — говорит он, его глаза дикие и стеклянные. — Я даже не знал, что ты у него. А потом Эллиот позвонил мне…
— Эллиот звонил тебе? — прерываю я его. — Эллиот здесь?
Господи, с каждой секундой становится все хуже.
— Джейсон, что, черт возьми, происходит?
Джейс жестом предлагает мне оставаться на месте, выходит в коридор и оглядывается вокруг, прежде чем вернуться и присоединиться ко мне, где я стою как вкопанная. Я сейчас в таком замешательстве, и, если Джейса нет рядом, чтобы помочь мне, ему лучше просто выстрелить мне в лицо прямо здесь и сейчас.
— Послушай меня, — тихо говорит Джейс, глядя на дверной проем через плечо. — Три года я был здесь. В этой чертовой комнате. После того, как я увидел, как умер твой отец… после того, как он умер у меня на руках… они привезли меня сюда. Закрыли дверь. И оставили. Я попытался стереть его кровь, но она впиталась в мою кожу. Проникала в поры, пока, наконец, не стала частью меня. Он стал частью меня. Ты не единственная, кто хотел отомстить, милая девочка. Я жаждал этого, как умирающий человек в пустыне ― воды. Я так сильно этого хотел. Боролся. Сопротивлялся. Чертовски злился. Но три года могут означать и триста. Могут означать вечность.
Я думаю о трех месяцах, которые провела в этой комнате, и о том, как могу умереть здесь сегодня вечером.
Я не хочу умирать.
Никогда не хотела жить больше, чем сейчас.
― Не знаю, как ты выжил, — шепчу я, мое сердце разрывается.
Он грустно улыбается.
— Я думал о тебе. И как сильно я любил тебя. И как, когда наконец выйду на свободу, я собирался убить всех чертовых братьев-цыган за то, что они с нами сделали.
Я резко вдыхаю.
— И что случилось?
Он пожимает плечами.
— Я заставил их поверить, что мне промыли мозги. Что я был одним из них. Я сделал татуировки, ездил на мотоцикле, я, — он болезненно колеблется, — убил достаточно людей, чтобы доказать, что я достоин их.
Я с тревогой смотрю на дверь, когда раздаются новые выстрелы, на этот раз ближе.
— Если бы ты знала, что я сделал… — срывается он.
— Стоп, — говорю я. — Я убила четырех твоих братьев. Знаю, что значит необходимость кого-то убить. Но я в замешательстве. Ты говоришь, что отсутствовал три года, Джейс. Почему бы не убить их? Зачем занимать свое место сына Дорнана?
Он стиснул зубы.
— Однажды я чуть не убил их всех. Но потом я встретил человека, который предложил мне помочь подарить им что-то похуже смерти.
Мои брови взлетают вверх в предвкушении и недоверии.
— Джулс, — говорит он. ― Я работаю с управлением по борьбе с наркотиками. И могу сказать, что они чертовски разозлены тем, что появилась какая-то девушка и начала убивать братьев-цыган, разрушая их грандиозное дело.
Я тяжело сглатываю. Конечно. Знала, что должна быть причина, по которой он так хотел остаться в клубе после всего, что произошло. Облегчение разливается по моим конечностям, присоединяясь к панике и страху, которые уже там присутствуют.
— Джейсон! ― слышу рев голоса издалека, чтобы мы могли еще провести несколько мгновений вместе.
— Господи, — говорит Джейс. — Джулс, обещаю, сегодня вечером мы уйдем отсюда. Но сначала мне нужно заставить Дорнана поверить, что я на его стороне. Я должен причинить тебе боль. Ты понимаешь?
Я взволнованно киваю.
Он отводит кулак назад и держит его там.
— Черт, — бормочет он, опуская руку. — Я не могу причинить тебе вред!
Его взгляд падает на мой рот, и, прежде чем я успеваю осознать, его губы уже на моих. Мимолетный, пламенный поцелуй, который зажигает мое сердце.
Он неохотно отстраняется, когда в другом конце коридора раздается голос Дорнана.
— Он идет, — в отчаянии шепчу я. — Он убьет нас обоих, если ты меня не ударишь.
Стискиваю зубы.
— Сделай это. — Он колеблется. — Если любишь меня, черт возьми, сделай это! — шиплю я, шлепая его по лицу. Для него этого достаточно.
Надежда и страх пронзают мою грудь, когда его кулак касается моего лица, и я чувствую, как кровь льется из моего носа.
Я ударяюсь о стену позади себя и скатываюсь на пол. Во рту и носу кровь, сладкая и приторная. Я перекатываюсь на спину и задыхаюсь, когда кровь стекает по горлу.
— Джейс? — шепчу я, чувствуя мокрую кровь на губах.
Он поворачивается ко мне: горе и ярость написаны на его лице. Он вопросительно поднимает брови.
Я эгоистична, знаю. Так чертовски эгоистична, когда я рассказываю ему новости, которые, вероятно, отвлекут его настолько, что он может быть убит. Но если мы умрем, я хочу, чтобы он хотя бы знал, что к чему. Что я принадлежу ему. Что его любили.
Пытаясь заговорить, я кашляю кровью.
— Ребенок, — задыхаюсь я сквозь дымку крови, выстрелов и полнейшего отчаяния. — Он твой.
Его глаза расширяются, и он на секунду замирает. Кажется, я вижу, как в его глазах появляются слезы, как вдруг позади него раздаются шаги. Он вытирает свои красные глаза и бросается ко мне. Он тащит меня за горло, и мой крик больше похож на болезненное бульканье.
Дорнан стоит в дверях, его глаза горят беспокойством и гневом.
— Джейсон! — кричит он.
Глаза Джейса такие грустные, что я думаю, что мое сердце разобьется на две части прямо здесь и сейчас. Так больно.
— Отпусти! — умоляю я, борясь с его мертвой хваткой на моей шее. Он роется в кармане, извлекая тряпку. Выражение его лица просто чертовски страшное.
Сейчас, когда он засовывает тряпку мне в рот, думаю, что, возможно, я ошибалась на его счет.
— Заткнись, сука! — кричит он, нанося последний удар мне в голову. В моей голове звенит, когда я падаю на землю, и он смеется.
— Сладких снов, чертова шлюха, — плюет он, подталкивая меня ботинком.
Дверь хлопает, выстрелы становятся слегка приглушенными благодаря толстой двери, и я слышу удаляющиеся шаги Дорнана и Джейса по коридору, пытаясь сдержать рыдания. Я притворяюсь, что потеряла сознание, и неловко лежу, пока мои мышцы не начинают дрожать от боли. Когда я наконец думаю, что рядом никого нет, медленно сажусь. Я вся в синяках и у меня все болит, но, к счастью, кажется, ничего не сломано.
Меня тошнит, когда кусок тряпки, засунутый мне в рот, касается задней части горла. Я вытаскиваю ее изо рта, кашляя при этом, и тогда чувствую среди тряпки что-то маленькое и твердое.
Я сжимаю пальцами место на тряпке, мое сердце едва верит, что это именно то, что подозреваю. Смотрю на дверь, снова прислушиваясь к любому шуму, и рву тряпку, пытаясь найти, что внутри нее. Наконец я нахожу небольшой кусок металла, но это нечто большее.
Рыдание вырывается из меня. Это ключ.
Это мое спасение.
Несколько секунд спустя я медленно иду по тускло освещенному коридору, а наверху продолжается стрельба. Дохожу до конца коридора, прежде чем понимаю, что понятия не имею, куда иду. Я знаю дорогу обратно наверх, но именно там и происходит стрельба, поэтому хочу избежать основной части дома. Вместо того, чтобы подниматься по лестнице, я иду по коридору, пока не дохожу до конца. Вот дверной проем, слабый солнечный свет струится сквозь него и падает на пол, и я полагаю, что это на шаг ближе к тому, чтобы оказаться снаружи. Могу спрятаться там и дождаться прекращения огня — или пока все друг друга не перебьют.
Боже, я надеюсь, что с Джейсом все в порядке.
Я выглядываю из-за угла, не вижу ничего опасного в том, как выглядят полки с продуктами, и прокрадываюсь внутрь, обходя мешки с рисом и консервированными фруктами, сложенные почти до потолка. Поднимаю глаза, видя, что свет исходит из окна, расположенного высоко в стене, и внутренне стону. Оно чертовски высоко и, вероятно, заперто. Я помню об этом как об альтернативе, пока продвигаюсь вперед, выхожу из помещения с продуктами и поворачиваю за другой угол, в нечто, похожее на большой винный погреб.
Я слышу щелчок еще до того, как вижу его. Слегка подпрыгиваю, когда холодный металл прижимается к моей шее сзади.
— Как, черт возьми, ты сюда попала? — хрипло спрашивает Дорнан, хватая меня удушающим захватом и притягивая к себе так, что моя спина крепко прижимается к его груди.
— Взломала чертов замок, — говорю я сквозь стиснутые зубы.
— Ну, — говорит он, таща меня в сторону. — Разве ты не настойчивая?
Я впиваюсь ногтями в его толстую руку, но он даже не вздрагивает. Черт возьми! Свобода так близка, что я чувствую ее вкус на языке, а теперь он приставил чертов пистолет к моей голове.
Я чертовски тупая. Мне следовало пойти наверх.
Он продолжает тащить меня, и я задыхаюсь, когда на нас обоих направлена куча оружия. Меня нервирует, когда в меня направлено столько стволов, даже если некоторые из них пытаются пройти мимо меня, чтобы застрелить Дорнана.
Мои глаза расширяются, когда я смотрю на игроков в этом мексиканском противостоянии. Вот Эмилио, с пистолетом в каждой руке, оба направлены на Эллиота. Проспект нацелил один пистолет на Эллиота, другой на меня. Эллиот нацелился на голову Дорнана, красная лазерная мишень из его впечатляющего пистолета прямо между глазами Дорнана. А Джейс нацелен на Эллиота, хотя тот выглядит чертовски спокойным.
Пока он не видит меня.
Его лицо вытягивается, когда он видит, что Дорнан использует мое тело как щит.
Дорнан посмеивается над множеством мужчин с направленным на него оружием, и никто не осмеливается сделать первый шаг и запустить серию смертоносных домино. Стреляйте и будьте застрелены. И никто не в состоянии выстрелить достаточным количеством пуль, чтобы уничтожить всех, прежде чем они нападут на него.
Очаровательно. Ужасно.
— Отпусти ее, — говорит Эллиот, направляя пистолет на Дорнана.
Дорнан смеется.
— Я пристрелю ее прежде, чем ты успеешь нажать на курок, мальчик, — грубо отвечает он, прикрывая себя моим телом.
Эллиот изо всех сил пытается прицелиться в него; я могу сказать это по тому, как они оба постоянно двигаются. Я все еще пытаюсь держать себя в руках от такого количества оружия в одной комнате, особенно того, которое вонзается в мой висок.
Прямо передо мной, прежде чем я успеваю понять, что происходит, проспект стреляет Эмилио между глаз. Какого черта? Шум настолько же оглушительный, насколько и неожиданный. Я задыхаюсь, когда кровь и кусочки мозга Эмилио вырываются из его затылка, ударяясь о стену позади него с громким шлепком, когда он падает на землю, безжизненный.
Дорнан напрягается позади меня, душа меня сильнее, так что я едва могу дышать.
— Ты, чертов маленький предатель, — говорит он сквозь стиснутые зубы. — Джейс, пристрели его для меня.
Джейс направляет пистолет на проспекта, который направляет пистолет на голову Дорнана. Я изо всех сил пытаюсь наверстать упущенное, изо всех сил пытаюсь дышать, изо всех сил пытаюсь понять, кто, черт возьми, в чьей команде. Джейс продолжает целиться в проспекта, пятясь к тому месту, где мы стоим, и занимая позицию рядом со своим отцом.
Я сейчас чертовски запуталась.
Однако то, что происходит дальше, очень быстро все проясняет.
В мгновение ока Джейс резко поворачивается лицом к отцу, теперь его пистолет плотно прижат к голове Дорнана.
— Отпусти ее, — говорит Джейс отцу, и я чувствую, как Дорнан крепче сжимает меня.
— Убери свой чертов пистолет от моей головы, — сплевывает Дорнан.
Джейс не сдвигается с места, но у него ненадолго будет власть.
— Младший брат, — раздается голос позади Джейса.
Кто, черт возьми, еще здесь? Я слышу, как взводится еще один пистолет, и внезапно Джейс уже не выглядит таким самодовольным. С того места, где я стою — или, скорее, меня держат под прицелом — я не вижу, кто стоит за Джейсом, только то, что револьвер направлен ему в затылок. Я не могу уследить за игроками в этом масштабном мексиканском противостоянии. Это было бы почти смешно, если бы мы все не были в одном шаге от того, чтобы нас самих застрелили.
— Микки, — неохотно говорит Джейс. — Тебе следовало держаться подальше от этого, чувак.
— Защищать сучку, убившую наших братьев? Кем, черт возьми, это тебя делает? — спрашивает голос позади Джейса. Микки, который, как и Донни, отказался погибнуть в результате взрыва, разорвавшего их мотоциклы. Я до сих пор не понимаю, как они пережили взрыв, который должен был уничтожить их всех.
— Это делает его чертовым предателем, — сердито говорит Дорнан. Он глубже вонзает пистолет мне в висок, почти настолько, чтобы порвать там хрупкую кожу. Оу.
Я смотрю на Эллиота, о котором, кажется, все забыли, и замечаю, что его цель — голова Дорнана. Он слегка приподнимает брови, глядя на меня, затем на мгновение смотрит в пол.
Я думаю, он просит меня пригнуться. Но я не знаю, когда. Вижу, как он слегка меняет цель, не делая этого очевидным, и когда он подмигивает мне, происходят две вещи. Во-первых, взрыв невероятно близко к моему уху, когда Эллиот стреляет из пистолета прямо в руку Дорнана. Дорнана резко отбрасывает назад, и прежде чем он успевает потянуть меня за собой, я падаю на колени, уползая с дороги. За те две секунды, что прошли с тех пор, как Эллиот выстрелил Дорнану в руку, он перенес прицел на Микки и нажал на спусковой крючок во второй раз, отбросив парня назад, забрызгав Джейса кровью. Вой Дорнана. Его рука бесполезна и искалечена, а пистолет лежит на полу. Он подхватывает его прежде, чем Эллиот успеет совершить еще один чистый выстрел, и целится прямо в него.
Я ползу к Эллиоту, который ближе Джейса и не заблокирован Дорнаном. Я стараюсь не запачкать руки кровью Эмилио, но избежать этого почти невозможно; вещество так быстро растекается по полу.
— Пап, — говорит Джейс, все еще направляя пистолет на отца. — Брось пистолет. Все кончено.
Дорнан обращается к своему младшему сыну с едва сдерживаемой яростью.
— Я так не думаю, — говорит Дорнан. — Я пристрелю этого ублюдка прежде, чем ты успеешь выстрелить, я тебе гарантирую.
— Не стреляйте в него!
Я смотрю на Дорнана, имея в виду Эллиота. Дорнан в мгновение ока переводит прицел на меня, и внезапно я оказываюсь на коленях, мои руки покрыты липкой кровью Эмилио, и на меня направлен пистолет. Большой. А я думала, что почти свободна.
— Ты не застрелишь меня, — говорю я, глядя на Дорнана. — У меня есть кое-что, что тебе нужно.
Он склоняет голову набок.
— Просто попробуй, черт возьми, сбежать и посмотри, как быстро я вышибу тебе мозги, малышка.
Я тяжело сглатываю, веря ему. Не имеет значения, что он думает, что я ношу его ребенка. Он выстрелит в меня в упор, даже не раздумывая.
Дорнан качает головой, будто с ним только что произошло что-то смешное.
— Знаешь, — говорит он Джейсу, — я удивлен, что она приняла тебя обратно после того, как ты рассказал ей о том, как ее папа умер на самом деле.
Джейс неловко переминается на ногах, его цель все еще сосредоточена на Дорнане.
— Заткнись, старик, пока я тебя не прикончил.
Что-то в реакции Джейса меня беспокоит.
— О чем он говорит? — спрашиваю Джейса. В ответ он смотрит на отца.
— Ничего. Он просто трахает тебе мозг.
— Джульетта, — спрашивает Дорнан с притворным сочувствием, — хотела бы ты знать, кто на самом деле убил твоего папу?
У меня кровь стынет в жилах, когда я в недоумении смотрю то на отца, то на сына.
— Я уже знаю, кто его убил, засранец. Ты выстрелил ему в голову, а потом заставил всех поверить, что это он убил Мариану. Я знаю, что это ты убил их обоих.
Дорнан смеется, его пистолет все еще направлен мне в голову.
— Это правда, я убил эту суку, и она, черт возьми, это заслужила. Я никогда не лгал тебе, Джульетта. Поверь мне, когда я говорю, что не убивал твоего отца.
Взгляд Джейса мечется между его отцом и мной, Эллиот поминутно ерзает рядом со мной.
— Скажи ей, сынок. Расскажи ей, что ты сделал.
Ошеломленная, я смотрю на Джейса, ожидая, что он станет все отрицать.
Но он этого не делает.
— Скажи мне, что он лжет, — говорю я Джейсу. — Скажи, что он лжет, и пристрели его.
Он мне ничего не говорит. Он просто смотрит на своего отца, из него льются пот и ярость.
— Скажи что-то! — умоляю Джейса.
Он смотрит на меня глазами, наполненными болью. Глазами, которые видели самые темные глубины ада и выжили, чтобы рассказать эту историю.
— Это не то, что ты думаешь, — наконец выдает Джейс.
Его внимание переключилось на меня, и Дорнан выбрал именно этот момент, чтобы выстрелить в Эллиота. Я кричу, ударяясь о землю, когда Джейс наносит Дорнану шквал ударов и борется за пистолет Дорнана. Раздаются еще два выстрела, и затем кто-то поднимает меня под руки и утаскивает. Я не сопротивляюсь — я узнаю объятия Эллиота где угодно, и я прижимаюсь к нему, пока мы бежим к двери, оставляя все позади так быстро, как только можем. Мы запрыгиваем в фургон, и он толкает меня на пассажирское сиденье, запуская двигатель и сжигая резину, въезжая прямо через запертые на замок ворота, отбрасывая в воздух кованое железо и цепи.
Я вся в крови, но кажется, что она не моя. Я сосредотачиваюсь на Эллиоте и ахаю, когда вижу, как из его плеча льется кровь.
— Господи, Эллиот. В тебя стреляли.
Он указывает на полотенце на полу, и я хватаю его, прижимая к его ране.
— Это всего лишь царапина, — говорит он, пожимая плечами.
Я смотрю в заднее окно фургона, как мы проезжаем мимо деревьев и зданий с огромной скоростью. Он определенно превышает разрешенный лимит.
— Мы просто оставили их там», — говорю я, внезапно ужаснувшись.
Эллиот бросает на меня пристальный взгляд, а затем снова смотрит на дорогу.
— Они справятся, — говорит он. — Или их застрелят. Моя забота ― ты, не они.
Мое сердце замирает, когда я представляю Джейса и Дорнана, попавших в перестрелку. Я могу себе представить, что только один из них выйдет из этого живым.
Звонит мобильный телефон Эллиота, и он хватает его с приборной панели и нажимает кнопку «Ответить».
— Да?
На другом конце провода доносятся неразборчивые крики, и Эллиот быстро завершает разговор, бросая телефон обратно на приборную панель.
— Они выбрались, — говорит он безучастно. — Джейсон и Луис. Хотя, учитывая последнюю новость, я не уверен, что это хорошо.
Луис. Это имя проспекта. С облегчением я продолжаю надавливать на рану Эллиота, наблюдая, как его кровь просачивается сквозь ткань и попадает на мою ладонь.
— Ты спас меня, — говорю я с удивлением, наблюдая, как его красная кровь быстро впитывается в белое полотенце.
Он одаривает меня злобной улыбкой, завершаемой подмигиванием.
— Зови меня Суперменом, дорогая.