Три лица Януса

"ИСТЕРИКУ ОСТАВЬТЕ ЖЕНЩИНАМ"

Он перестал надеяться, когда узнал о том, что русские уже на Принцессепштрассе. Денщик принес ему черный кофе, и генерал, с неестественно спокойным видом, маленькими глоточками выпил две чашки дымящейся жидкости. Потом вызвал адъютанта и, приказав не беспокоить его, полчаса писал что-то, закрывшись за бронированной дверью подземного кабинета.

В одиннадцать часов утра генерал от инфантерии Отто фон Ляш вышел в небольшую приемную и увидел высокого эсэсовского офицера в разодранной фуражке и с большим кровоподтеком на правой щеке.

— Это к вам, экселенс, — сказал адъютант. Офицер вытянулся во весь рост и пытался щелкнуть каблуками, но колени его подогнулись, и он рухнул на стул, который едва успел подставить адъютант генерала.

— Можете сидеть, — сказал генерал Ляш.

— Господин генерал, — хриплым голосом произнес офицер, — я уполномочен сообщить вам, что крейслейтер Вагнер собирает совещание по вопросам дальнейшей обороны города.

— Обороны? — Ляш рассмеялся. — Креислейтер, оказывается, тоже ведает обороной. А я считал, что это моя прерогатива. Я тоже собираю совещание по вопросам обороны, майор. Ровно в тринадцать часов. Можете передать это крейслейтеру Вагнеру…

Когда первые советские солдаты появились у зоопарка, майор Вернер фон Шлиден находился в полуразрушенном здании варьете.

Чудом ускользнув из павшего уже форта "Ма-риенберг", где застал его штурм Кенигсберга, он целые сутки безуспешно пытался проникнуть к центру города, чтобы сорвать последнюю операцию гитлеровцев, за которую его "друг" Гельмут фон Дитрих уже заплатил своей жизнью. У самого зоопарка взрывом снаряда Вернера контузило, и вот уже восемь часов подряд он валялся на каком-то тряпье в зале бывшего бара вместе с сотней солдат и офицеров, ждущих с автоматами в руках первые цепи русских солдат.

Неизвестно, как развивались бы события дальше — перестрелка уже началась, а двигаться Вернер мог с трудом, — если бы не увидел он плечистую фигуру Хорста.

— Хорст! — крикнул фон Шлиден. — Хорст!

— Вернер, что вы делаете здесь?

Оберштурмбанфюрер наклонился над ним и сильным рывком помог подняться на ноги.

— Идти можете?

— Попробую, Вилли.

Хорст подозвал пехотного обер-лейтенанта и, сунув под нос ему какую-то бумагу, приказал выделить двух солдат для господина майора. Тот, проворчав о своих собственных раненых, повиновался.

Вернер обнял за плечи двух дряхлых фольксштурмовцев, боязливо поглядывавших на рослого Хорста, требовавшего пошевеливаться, и скоро почувствовал, что силы почти вернулись к нему. Но он продолжал держать за плечи солдат, решив, что беспомощным ему быть пока удобнее.

Артиллерия в этом районе перестала работать: русские опасались задеть своих солдат. Вокруг раздавались лишь взрывы гранат, дудуканье пулеметных очередей и треск автоматов.

На Хуфеналлее, заваленной горящими машинами и обломками зданий, их ждал зеленый бронетранспортер. Водитель нетерпеливо выглядывал из люка и, едва увидев Хорста с майором, тут же включил мотор.

— Вы думаете, мы сможем куда-либо проехать? — спросил фон Шлиден, когда они забрались в кабину.

…Бронетранспортер медленно плыл в море разрывов, пламени ч обезображенных остатков того, что когда-то называлось Кенигсбергом. Водитель, обливаясь потом, с остервенением ворочал рычагами, бросая машину то вправо, то влево, лавируя среди развалин.

Они были уже метрах в пятидесяти от горевшего здания Северного вокзала, когда из-за опрокинутого трамвайного вагона выскочил эсэсовец и, приставив к животу автомат, выпустил всю обойму по бронетранспортеру.

Водитель медленно поднялся со своего сиденья, протянул руки вперед и, не сгибаясь, повалился на борт бронетранспортера. Хорст выхватил автомат водителя и выстрелил в эсэсовца, который продолжал стоять во весь рост, что-то крича и размахивая руками. Пули Хорста попали ему в ноги. Он подпрыгнул и закружился на месте. Вторая очередь оберштурмбанфюрера свалила его наземь. Хорст отбросил оружие, выбросил труп водителя и уселся за рычаги.

— Возьмите автомат, майор, сегодня слишком много сумасшедших! крикнул он Вернеру.

Но проехать они смогли не более ста метров. Из бункера выбрался тщедушный парнишка, большеротый, коротко остриженный, в длинном, не по росту, мундире. Он бросился наперерез машине, с размаху упал на землю, и Вернер вдруг увидел в его руках невесть откуда взявшийся фаустпатрон.

— Стреляйте, Шлиден, стреляйте! — страшным шепотом, видно, сорвав голос, прохрипел Хорст.

Пули фон Шлидена упали в асфальт за метр до обезумевшего солдата. Хорст рванул рычаг и бросил машину вправо, пытаясь опередить смерть… Вернер снова вскинул ствол автомата, нажал на спусковой крючок и увидел, как из раструба фаустпатрона вырвалось желтое пламя.

— Я не принял окончательного решения, — сказал генерал Ляш, — но считаю дальнейшее сопротивление бессмысленным.

Он сказал это довольно тихо. И хотя сверху доносились звуки разрывов, но все, кто находился в бункере, слышали эти слова. Крейслейтер Эрнст Вагнер вскочил во весь рост и протянул руку вперед.

— Это измена! — крикнул он. — Мой фюрер…

Голос крейслейтера сорвался.

Оберст фон Динклер потянул его за полу мундира. Вагнер порывисто повернулся, и в это время генерал Ляш вышел в светлый круг, отбрасываемый на бетонный пол лампами сверху.

Все молчали. Одни таращили воспаленные бессонницей и боем глаза на стоящего в центре командующего, словно надеясь прочесть на его лице грядущее. Другие сидели и стояли, опустив головы. Вернер фон Шлиден вдруг увидел, как поднялся Вильгельм Хорст и за спинами офицеров и представителей гражданских властей осторожно стал пробираться к выходу.

Вчера они уцелели чудом. Сумасшедший парень взял слишком высоко, и смерть в этот раз только дохнула на них, противно провизжав над головой. Бронетранспортер пришлось бросить, но до главной ставки они добрались без особых приключений.

— Истерику оставьте женщинам, — не глядя на Вагнера, сказал генерал Ляш. — Помимо "Майн кампф" надо заглядывать и в Клаузевица. Сопротивление бессмысленно, господин Вагнер…

Командующий пристально оглядел собравшихся и продолжал после минутной паузы:

— Поймите меня правильно, господа. Русские взяли нас в кольцо. Они отрезали войска гарнизона от моря и земландской группировки. Попытка вырваться нам не удалась. Не смогли пробиться к нам и соединения 4-й армии… На заключение хотя бы краткого перемирия русские не пойдут. Они несомненные хозяева положения. Единственный выход — капитуляция. Поступив так, мы сохраним немцев. Хороший коммунист — мертвый коммунист… Живой немец лучше мертвого немца!

— Простите, генерал… — запинаясь, произнес обер-бургомистр Кенигсберга доктор Гельмут Вилл, — может быть, попробовать прорваться на Пиллау?..

— Поздно спохватились, — сказал Отто фон Ляш. — Русские перерезали дорогу. Поздно… Но, сдаваясь сегодня, мы сохраним нашу Германию для будущего.

Крейслейтер Эрнст Вагнер выхватил вдруг парабеллум, поднес его к виску и скривился от боли, когда адъютант генерала фон Ляша выбил пистолет из руки партийного вождя Кенигсберга. Парабеллум глухо стукнул об пол. Генерал фон Ляш обернулся на звук, помедлил минуту; презрительно глядя на Крейслейтер а и придерживая рукой бронированную дверь внутреннего каземата.

— Щенок, — сурово сказал он, — мальчишка… Вы еще делали в штанишки, когда я командовал ротой. Найдите ему валерьянку, Генрих.