Три лица Януса

ЧЕРНЫЕ ЦИФРЫ ФИШЕРА

— Пока я буду принимать ванну, Джим, закажи, пожалуйста, кофе, сказал Эл Холидей, выходя из спальни первоклассного номера нью-йоркского отеля "Уолдорф".

— Может быть, лучше виски? — спросил Джим.

— Виски мы выпьем позже, когда спустимся вниз. А сейчас кофе, по которому я соскучился. Ты ведь даже представить себе не можешь, какую гадость я пил в последние недели.

Эти слова Эл произнес, скрываясь в дверях ванной комнаты. Джим позвонил, заказал кофе, выложил на маленький столик сигареты и зажигалку, опустился в кресло я приготовился ждать. Закурив, он протянул руку к столу, взял журнал "Холостяк", с длинноногой красоткой на обложке, и увидел под журналом небольшой красный томик. Это была традиционная библия в издании Гендерсона, которой снабжают своих постояльцев хозяева всех отелей Соединенных Штатов. Джим отложил утеху холостяков в сторону, усмехнулся по поводу экстравагантного соседства и развернул библию.

Эл плескался за дверью, напевая и покрякивая от удовольствия. Мылся он не менее получаса, и, когда появился, запахнув мохнатый халат, Джим не преминул съязвить по поводу времени, прошедшего после последней ванны Эла.

— Ты зря смеешься, старина, — сказал Эл. — Европа сорок четвертого года — это серьезная штука, и совсем не комфортом определяется то, что там сейчас происходит.

Он хотел произнести еще какие-то слова, но в дверь постучали принесли заказанный кофе. Эл нетерпеливо схватил чашечку с подноса и, сощурившись от удовольствия, выпил кофе маленькими глотками.

Когда Эл был готов, они вышли из номера.

Лифтер, сопровождавший обоих джентльменов пятнадцать этажей вниз, равнодушно принял чаевые, скользнул безразличным взглядам по спинам выходящих из кабины лифта мужчин и вернулся к своим обязанностям. Обычные жильцы, да и только. Не миллионеры, не боксеры и даже не обитатели Голливуда. Так, биржевые маклеры или мелкие бизнесмены с Запада. И если бы лифтер знал хотя бы о малой доле деятельности этих джентльменов, его интерес к ним, несомненно, возрос бы.

А джентльмены прошли сквозь вертящиеся двери ресторана и, сопровождаемые услужливым метрдотелем, через огромный зал направились к указанному им столику у стены.

Деловой разговор начался сразу, и они умело меняли тему, когда к их столу, стоявшему несколько обособленно, подходил прислуживающий им официант.

— Наиболее впечатляющим для меня в России был тот неоспоримый факт, что коммунисты сумели мобилизовать все материальные и духовные ресурсы страны, — сказал Эл. Он добавил содовой в стакан с виски. — И сделали они это на самом высоком уровне. Я был у них в июле сорок второго. Та армия, которую я видел тогда, сейчас не может быть сравниваема с прежней ни в коей мере. Отличная техника, и в больших количествах. Уральские и сибирские заводы работают круглые сутки, выбрасывая все новые и новые танки и самолеты.

— Не сгущаешь ли ты краски, Эл? Пойми, это. может не понравиться кое-кому…

— Россию надо видеть своими глазами, Джим. Я видел русских. И тех, кто собирается идти в атаку, и тех, кто стоит у станков, и тех, кто направляет умы первых и вторых. Более десяти миллионов поставлено под ружье. Эта гигантская масса неудержимо рвется на Запад. Временные затруднения в Прибалтике русские ликвидировали, прижав немецкие дивизии к морю и отрезав их от Восточной Пруссии. Они уже освободили свою территорию и перенесли войну на чужие земли. И все это за короткое время, пока наши Айк и Монти[6] топчутся на месте.

— Это я знаю из сводок, Эл, — мягко остановил его Джим.

— Прости. Мне легче рассказывать, начиная с прописных истин. Для нас важно то, что в самых разных слоях русского населения можно услышать разговоры о необходимости покончить не только с немецким, но и со всяким нацизмом вообще. И это не просто лозунги, а трезвая убежденность в необходимости распространить освободительную миссию Красной Армии до берегов Атлантического океана. И у меня есть данные, правда не абсолютно точные, что таково и убеждение Сталина…

— Это следует особо выделить, — сказал Джим.

— Разумеется. Я беседовал с Авереллом[7]. Он не хочет этому верить и отказывается официально сообщать в государственный департамент, пока мы не представим ему надежную информацию.

— Как тебя принимали русские, Эл?

— Хорошо. Ты знаешь ведь, что ехал я с прикрытием, но чекисты отлично помнят меня. Впрочем, я играл с ними в открытую. Ведь мы союзники! усмехнулся Холидей. — Правда, "опекали" меня крепко, — продолжал он, вежливо, предупредительно, но надежно. Сам я почти ничего не смог сделать. Лишь через третьи руки собрал информацию у прежних агентов, введенных сейчас в работу.

— Как вербовка среди русских?

— Почти никаких результатов. Возросший во сто крат патриотизм и наши союзнические отношения — основные причины. На нашу долю остаются явные подонки.

— Ладно., Хватит пока о России, — сказал Джим. — Переезжай в Восточную Пруссию. Вернее, перелетай. Ты ведь по воздуху попал туда?

— С помощью русских, — сказал Холидей.

— Наши войска, как вам известно, товарищи, готовятся перейти границу Восточной Пруссии. — Подполковник Климов подошел к карте и отдернул штору. — Настало время серьезно заняться "вервольфом" и восточно-прусской агентурой, которую гестапо и СД оставляют в будущем тылу нашей армии. Впрочем, наш отдел и существует для этого… Начнем с "вервольфа".

Что они знали о "вервольфе"? "Волк-оборотень" — так переводится это слово. Сказалась в названии немецкая приверженность к напыщенному слогу, символике и мистике. Ведомство доктора Геббельса настойчиво проводило параллель между будущими оборотнями и русскими партизанами. Цель преследовалась двоякая: с одной стороны, объявить отряды головорезов, формировавшиеся исключительно из членов национал-социалистской партии и "Гитлерюгенда", народными мстителями, а с другой — заранее распространить миф о их будущей неуязвимости, по аналогии с партизанами.

Организация отрядов оборотней началась после минского котла, показавшего, что война вот-вот перебросится на территорию третьего рейха. Шестого августа 1944 года создание "вервольфа" было оформлено особым актом. Основное руководство по организации отрядов возлагалось на рейхсфюрера Гиммлера, который развернул бурную деятельность, постоянно докладывая главе тысячелетней империи о новых и новых когортах "сильных и смелых", призванных задержать Красную Армию. Наиболее широкой и хорошо оснащенной предполагалось сделать сеть восточнопрусских оборотней.

— По имеющимся у нас данным, стало известно, что формирование "вервольфа" в Восточной Пруссии закончено, — сказал подполковник Климов. Возглавлял его майор Шмитцель, недавно он заменен оберштурмбанфюрером Гетцелем. Штаб "вервольфа" находится в Кенигсберге, на Ленсштрассе, 3/5. Нам также известна.часть, примерно одна треть, потайных складов оборотней, фамилии некоторых командиров отрядов. Это, разумеется, очень и очень мало.

— Русские помогли мне выброситься в Восточной Пруссии после тщательных попыток прощупать цель моего визита туда, — сказал Эл.

— Мы сделали все, чтобы такое разрешение тебе дали.

— Спасибо, Джим. Конечно, никаких явок, никакой связи с их агентурой. "У вас там должны быть свои люди, мистер Холидей", — сказал мне по-английски с техасским выговором один русский чекист. Не удивлюсь, встретившись с ним в Сан-Антонио. Конечно, они правы, эта их всепоглощающая конспирация, сплошная засекреченность приносит плоды. И потом, у русских отлично налаженная разведка в Европе, да и не только там. Просто удивительно, как много они достигли за столь короткое время… Вспомни хотя бы деятельность "Красной капеллы" в Западной Европе, доктора Зорге, столько лет водившего за нос знаменитую контрразведку джапов, или совершенно точную информацию, полученную советской разведкой от ответственных работников министерства экономики и министерства информации с помощью латиноамериканского негоцианта, оказавшегося офицером советской разведки, о том, что после взятия Ростова Гитлер обязательно пойдет на Сталинград…

— Тебя прельщает место преподавателя истории разведки в одной из наших школ, Эл? Стареешь, парень…

— Извини, давно не говорил по-английски. Терпеть не могу этот фельдфебельский язык джерри, на котором болтал и даже думал целый месяц.

— Но говоришь ты на нем как бог… Немецкий бог!

— Итак, высадка прошла удачно, — пожав плечами, продолжал Холидей. Нашего Ирокеза я разыскал, чувствует он себя хорошо. Пользуется серьезным влиянием в СД. Местечко — просто клад для такого человека. Когда я сидел с ним за бутылкой в Кенигсберге, то еще и еще раз мысленно благодарил всевышнего за удачу в Женеве. Ведь если б я не убрал Зероу тогда, на кладбище, он спокойно бы прибыл в Кенигсберг и Ирокезу пришла бы крышка.

— Операция "Кактус"? — перебил его Джим.

— Начинает развиваться. Ирокез готовит к этому своих немецких хозяев. Англичане продали нам идею, а сами, как обычно, хотят остаться в стороне. Я их немного щелкнул по носу, перевербовав в Польше нескольких второстепенных деятелей из Армии Крайовой. Будут работать для нас.

— Послушай, Эл, есть что-нибудь по "Проекту Мэн"? — спросил Джим. — Ты ведь знаешь, что наши "большие мозги" из кожи вон лезут, чтобы обогнать немцев. И успехи у них огромные. Но беда в том, что русские тоже интенсивно работают в этом направлении. Мы получили значительную информацию от Интеллидженс сервис. В Норвегии остались интересные материалы по новому оружию. Немцы стараются любыми путями перебросить все это в Германию, и я боюсь, что тебе снова придется поехать в Европу.

У Холидея вытянулось лицо.

— Ладно-ладно! Может быть, поедет кто-нибудь другой, только ты сам никому этого не позволишь доверить. Расскажи мне лучше о твоей встрече а Женеве с доверенным Гиммлера…

Оставив собутыльников в особняке на Хертеаллее, гауптман Вернер фон Шлиден, размахивая саквояжем, спешил в.магазин Фишера на Оттокаррштрассе.

Открывал Фишер всегда поздно, и гауптман, зная об этом, миновал витрины магазина, затянутые сейчас жалюзи, свернул в переулок и остановился у железной решетчатой калитки. От нее тянулась к небольшому, приятному на вид особняку красноватая дорожка.

Шлиден нажал кнопку звонка, и в глубине двора почти сразу показалась кряжистая фигура хозяина.

— Господин гауптман! — Фишер издали поднял вверх правую руку и заспешил к калитке.

— Меня ждут друзья, Фишер, — сказал Вернер. — Вы понимаете?

— Конечно, конечно! — Фишер с готовностью притронулся рукой к локтю офицера и повел его по дорожке.

Потом они свернули направо и вышли на задний двор магазина.

Фишер увлек офицера на крыльцо. В небольшой кладовой с полками, заставленными бутылками, Фишер принял у гауптмана саквояж и стал наполнять его. Потом он достал снизу еще одну бутылку и протянул Вернеру:

— А это только для вас, господин гауптман, коллекционное.

Шлиден поблагодарил хозяина и протянул пачку кредиток, вложенных в одну, покрупнее, согнутую пополам.

— Передайте сегодня, Фишер. Новые сведения по "вервольфу". Правда, это далеко не все. К сожалению, полностью отдаюсь операции с графиком движения транспортов с рудой. Сообщите: кое-что сдвинулось.

— Все сделаю, — сказал Фишер. — Деньги возьмите обратно.

Он взял сложенную пополам кредитку, спрятал ее в карман, а остальные ассигнации передал Вернеру фон Шлидену.

— Вам нужны еще деньги? — спросил бакалейщик гауптмана.

— Спасибо. Пока нет. Добудьте мне сведения о начальнике порта. Это необходимо сделать быстрее. Боюсь, что график движения транспортов постоянно изменяют. Последние данные по "вервольфу" передали?

— Да.

— Это хорошо!

— Рюмочку настоящей водки, Вернер? А? — сказал Фишер. — За победу…

— Вы змей-искуситель, Фишер, — сказал, улыбаясь, гауптман. — Ну, разве что рюмку водки! У вас, поди, и огурчик соленый найдется!

— Огурчика нет, а вот капусты, маринованной по особому рецепту моей Шарлотты, я вам предложу. Деликатесная, скажу я вам, вещь…

Фишер вышел и через несколько минут вернулся с бутылкой, обернутой в папиросную бумагу. В другой руке он держал фаянсовую салатницу с капустой. Бакалейщик поставил капусту на стол и стал разворачивать бутылку.

— Ого! — сказал Вернер. — Настоящая водка!

— А вы думали, я угощу вас эрзацем? Я, лучший бакалейщик Кенигсберга?! Еще в сорок первом заказал с Восточного фронта три ящика. Сейчас осталось две бутылки. Эта и еще одна. Ту мы разопьем с вами в день, когда вы снимете свою форму, господин гауптман.

Вернер пододвинул рюмки:

— Для того дня одной бутылки нам будет мало, господин лавочник…

Они рассмеялись.

— Ну, поехали! — сказал Фишер. — Прозит!

— Как идет торговля? — спросил Вернер, заедая водку хрустящей капустой.

— Торговля моя идет плохо. Поставщики почти все исчезли, сижу на старых запасах…

— Не горюйте, Фишер. Будет и на нашей улице праздник.

— Спасибо, Вернер.

Вольфганг Фишер крепко пожал гауптману руку.

Фон Шлиден похлопал хозяина по плечу, поднял изрядно потяжелевший саквояж с бутылками и направился к выходу.

Фишер проводил его до калитки и вернулся в дом. По узкой лестнице он поднялся наверх, где был небольшой кабинетик, приспособленный для проведения коммерческих операций.

Давно осевший в Кенигсберге бакалейщик Вольф-Ганг Фишер, антифашист и докер из Гамбурга, оказался оборотистым торговцем и талантливым разведчиком. Главную свою задачу — организацию разведывательной сети в Восточной Пруссии и руководство ею — он выполнял так же добротно, как и торговал бакалейными товарами, надежно ограждая от провала своих людей.

Сам Фишер не занимался непосредственно сбором разведывательных данных. С ним сотрудничали другие, доставлявшие бакалейщику иногда через третьи и четвертые руки необходимые сведения. Он принимал курьеров из Центра, руководил подпольной радиосвязью, был связан с деятельностью нелегальной антифашистской организации, наблюдал за работой групп Сопротивления в лагерях военнопленных.

Когда Янус прибыл в Кенигсберг, Вольфганг Фишер получил указание Центра обеспечить деятельность Ахмедова-Вилкса необходимой помощью: людьми, деньгами и связью.

Гауптмана Вернера фон Шлидена знал лишь Вольфганг Фишер. Частые визиты к бакалейщику любящего покутить с приятелями старшего офицера отдела вооружения штаба генерала Ляша не могли ни у кого вызвать подозрений.

И вот теперь, после встречи с Янусом, Вольфганг Фишер поднялся в свои кабинет, вошел в комнату, тщательно запер дверь, сел к столу и вытащил ассигнацию, переданную ему ранним покупателем. Затем он подошел к небольшому стеклянному шкафчику, служащему домашней аптечкой, и достал два небольших пузырька. На одном было написано "Желудочные капли", второй, без этикетки, содержал в себе бесцветную жидкость.

Вернувшись с пузырьками к столу, Фишер выдвинул один из ящиков и достал две кисточки. Осторожно разгладив кредитку на столе, он, обмакнув одну из кисточек в бесцветную жидкость, стал водить ею по поверхности ассигнации. Покрыв ее полностью, Фишер осторожно поднял за угол и несколько раз помахал ею в воздухе, чтобы скорее просохла.

В пузырек с желудочными каплями он окунул другую кисточку и осторожно провел по ассигнации. На ее поверхности неожиданно появились черные цифры.