Три поцелуя

8

Апрельский воздух больше не казался Кло сладким и пьянящим. Она бездумно бродила по шикарной современной гостиной Анжелики.

— Итак, для того, чтобы отправить каталог в издательство, осталось дождаться только фотографий Чеславского? — спросила Анжелика, незаметно бросив на нее изучающий взгляд. — Мне нравится писать заметки, но лучше этим заняться тебе, детка. У меня сейчас полно работы в банке. Мой братец где-то что-то напутал в очередной раз, и в банк набежали аудиторы. — Она засунула между пальцами ног шарики из ваты, встряхнула флакон с вишневым лаком и, одернув короткую ночную рубашку с леопардовым рисунком, сладко потянулась. — В нашем городке нужен хороший салон красоты. Я не могу доверить свои волосы или ногти этой прыщавой Минни Пэйчек.

Она еще раз взглянула на Кло, которая по-прежнему мерила шагами чисто убранную гостиную, в обстановке которой преобладали стекло и хромированные поверхности. Анжелика сама спланировала, заказала и построила на свои деньги этот современный дом из красного дерева на холме. С его широкой веранды открывался вид на Лоло и особняк Гилкристов.

— Кло, перестань убиваться! — не выдержала она. — В твоей стычке с Майклом не было ничего страшного. Деточка, вы оба уже не подростки. Ты должна была ожидать, что Майкл захочет завершить поцелуй, который ты первая начала много лет назад.

Кло сразу напряглась, повернувшись к подруге.

— Откуда ты знаешь?

— Ну, дорогуша, я ничего не знаю… Просто сопоставила некоторые сведения. Представь, появляется городской пижон — весь из себя в сшитых на заказ джинсах и ботинках из крокодиловой кожи. Въезжает в Лоло в новом джипе, а потом ваши с ним машины видят на проселочной дороге. Затем возле них резко останавливает свой старый джип Майкл Бирклоу. Следующий сюжет построен чисто в духе вестерна — пижон вытягивает билет прямо в преисподнюю. Видимо, ковбой в драке ломает ему нос, потому что через полчаса, с ватными фитилями в носу, пижон садится в свой джип у местной больницы и отбывает назад, в цивилизацию. Затем Сид Одилл проезжает мимо тебя и Майкла. Вы спорите, видимо, по поводу будущего урожая, чуть не убивая друг друга прямо на обочине дороги. При этом Майкл почему-то сидит на земле, и вид у вас, как Сид поведал всем в баре, довольно взъерошенный. Сид даже успел заметить травинки на твоей спине и высказал остроумное предположение, что тебя как будто припечатало к земле что-то тяжелое и горячее.

Анжелика внимательно всмотрелась в побледневшее лицо Кло, затем открыла лак и стала наносить его на ногти, целиком уйдя в это занятие. Не дождавшись никакой реакции подруги, она вздохнула и продолжила:

— Идем дальше. В полдень ты появилась на почте с травой на спине и с лицом убийцы. В три часа ты задерживала покупателей в кулинарии, не в силах сразу подсчитать сдачу, калечила знаменитые мясные сандвичи Стеллы и пролила итальянский фасолевый суп на любимый стетсон Клейтона Фрея. Потом чуть не опрокинула черные бобы на Лили Уотерс, безумно испугав ее своей бледностью… Бедная Лили, ей просто необходимо теперь сесть на диету: она съела от волнения в три раза больше обычного, — увлеченно рассказывала Анжелика, делая вид, что не замечает мрачного взгляда Кло. — Затем ты появилась здесь, несясь, как на всемирных гонках, а теперь бродишь как неприкаянная и совсем не слушаешь меня. Ты уже вышла на тропу войны, детка, и красные пятна на твоих щеках похожи на ожоги. Ко всему сказанному стоит прибавить твои распухшие лиловые губы. И, судя по тому, как горят твои глаза, смею предположить, что развод с Россом теперь отошел для тебя на задний план, и это меня радует.

Кло быстро посмотрела в зеркало и увидела довольно очевидный результат поцелуев Майкла. Она вздрогнула, вспомнив, как он положил руку на ее грудь, как ласкал ее сосок. Нет, это не было лаской! Его пальцы были настойчивыми и требовательными, и хуже всего, что ей это нравилось! Она хотела этих бесстыдных ласк…

— Майкл такой же невыносимый, как и прежде. И я не желаю больше слушать эти бредни!

— Хм, — с сомнением произнесла Анжелика. — Мне он никогда не казался невыносимым. На самом деле я даже рада, что он остался на ранчо. Мне он нравится и всегда нравился. А если к нему добавить Лайма Маккензи и тебя, в этом городке станет по-настоящему интересно! Кстати, вас уже объединили в одно целое члены Клуба и называют — «эти приезжие». Мне нравится любое противодействие Клубу, а вы трое на них действуете, как сильнодействующее слабительное. Дерьмо из них так и лезет! А теперь представь, что может из этого получиться… Если попытаться организовать какое-нибудь крупное предприятие в Лоло, привлекая ваших иногородних знакомых в качестве инвесторов. Что ты можешь предложить?

Кло промолчала, и Анжелика в отчаянии уставилась на нее.

— Слушай, давай съездим к Джози! Ты выглядишь как мокрая курица, а Джози всегда умела тебя успокоить. У тебя бессонница, да еще Майкл так взвинтил тебя… Я это прекрасно понимаю: сама не могу спать в таком состоянии. Уже много лет. Я сейчас мигом соберусь, только переоденусь!

Кло взглянула на нее поверх бокала с шампанским.

— Ты ненормальная. Ты знаешь об этом? Ты действуешь на людей, как ледяной душ.

Анжелика удивленно приподняла бровь.

— Я, дорогая?

— Да, ты, ты! Ты безжалостно терзаешь людей своими бестактными словами, как будто отгрызаешь зубами мясо от костей…

Анжелика вытащила ватные шарики и швырнула их на стеклянный столик, заваленный журналами.

— Хорошо, ты права, я бесчувственный потрошитель, но ты сама напросилась на это, принцесса. Ты так погрузилась в свои переживания, что забыла кое о чем важном… О Джози, например. Эдвард, сукин сын, добивается, чтобы ее лишили прав на Коди. А этот ребенок — мой крестник, между прочим, и мне это не безразлично! Но у меня все слова заперты внутри и не могут выйти наружу, даже когда Джози в них так нуждается. Она, наверное, даже не узнает, как я волнуюсь за нее. Ведь Эдвард не любит сына. Он просто такой по натуре — жаждущий власти неудачник и бездарь, который отыгрывается на тех, кто слабее его, утверждая свою власть. А у тебя даже нет времени съездить на ранчо Джози и выслушать ее. Она не умеет бороться, как умеешь ты. Сделай же что-нибудь для нее!

Кло чувствовала вину перед Джози, но не могла позволить, чтобы за Анжеликой осталось последнее слово.

— А ты уже сделала, как я понимаю?

Анжелика вскочила и гневно уставилась на нее.

— Черт побери, да! Я делаю… по-своему. Но Джози почему-то сразу замыкается, стоит мне высказать свое откровенное мнение об Эдварде. Я так и не научилась, как держать себя с Джози или с тобой, когда хочу вам помочь. А ведь вы единственные, кому я доверяю в жизни! Да, я не умею управлять своими чувствами и облекать их в нужные слова. Зато ты это здорово умеешь, но ты замкнулась в своих переживаниях. Я считаю это просто эгоизмом с твоей стороны! — Анжелика смахнула с глаз слезы.

— Почему ты мучаешь себя какими-то дурацкими, надуманными проблемами? Ты потрясающий друг, Анжелика. Я люблю тебя и пью за тебя! — сказала Кло, поднимая бокал шампанского.

Они часто соперничали и спорили, но отзывчивое сердце и аналитическое мышление Анжелики часто помогали творческой натуре Кло, когда ее заносило не туда. Судя по всему, гроза в душе Анжелики созревала уже давно и, наконец, вырвалась наружу.

Анжелика осушила свой бокал и вытерла слезы.

— Ладно. Но ты сама напросилась на это. Джози никогда не жалуется, а ты так погружена в свои страдания, что вряд ли догадалась бы съездить к ней, если бы я не ткнула тебя носом. Подлецу Эдди это только на руку. Он давно пытается отвадить от Джози всех друзей, особенно нас с тобой. Хочет управлять ею в одиночку. Это ведь я поговорила тогда с его отцом. Фримонт просто рассвирепел, узнав, что Джози беременна от Эдварда. Представляешь, старик так разбушевался, что огрел его пару раз кнутом и заставил жениться на ней. Я, собственно, не хотела этого, но, по крайней мере, Джози родила, она была обеспечена, и в нее не тыкали пальцами местные сплетники.

Она посмотрела на Кло и подлила шампанского в бокал.

— Понимаю, тебе сейчас не до этого: на тебя столько навалилось сразу. Я не обвиняю тебя, но я не сильна во всяких душевных тонкостях, ты же знаешь. Я медлительна и методична, но ты… В тебе есть яркость и живость. Твой бешеный темперамент может смести все преграды на нашем пути. Я уверена, что ты сможешь изменить ситуацию, если возьмешься за дело.

— Я что, действительно такая бешеная?

— Ну, сильная. Не придирайся ко мне. Я завелась сегодня. Ты никогда не боялась вступить в бой, бросалась в самую гущу событий, тогда как я просто кружила вокруг да около, строя планы и прикидывая возможные потери. Ты сейчас нужнее Джози, чем я. Помнишь, пару лет назад я писала тебе обо всем этом, но у тебя был тогда выкидыш, и тебе было не до нас. Ты совсем пропала из нашего поля зрения.

Кло вдруг почувствовала тошноту и острую боль внизу живота.

— Дважды, Анжела! У меня дважды был выкидыш, и последний раз я проносила ребенка три месяца — как раз до развода с Россом. Он потом это умело использовал в суде, заявив, что я неполноценная женщина, потому что не могу родить ему наследника.

Анжелика окаменела, зажав ладонью рот.

— Господи, Кло! Прости меня, идиотку! Прости. Мне так жаль, по-настоящему жаль…

Она порывисто вздохнула и, нахмурившись, уставилась куда-то в стену.

— Кло, помнишь отца Джози, Макса Смолла Берда? — спросила она, наконец. — Он был опустившимся городским алкоголиком, но у него были железные принципы. Никакие деньги Ливингстонов не смогли бы убедить его заставить Джози сделать аборт. И самое поразительное — старый Ливингстон это прекрасно знал и именно поэтому заставил сына жениться на ней. Она была такая красивая и трогательная во время беременности. Верила, что ребенок все исправит… Черт побери, мне надоело быть свидетельницей на свадьбах, когда я уже заранее знаю, что мои подруги делают ужасную ошибку! Мне надоело сходить с ума от бешенства!

Анжелика осушила свой бокал и поставила его на столик.

— Но я верю в настоящую любовь, — заявила она, с вызовом глядя на Кло. — Только она случается почему-то не с нами, а с кем-то другим. Вот твои родители по-настоящему любили друг друга. И получились прекрасные дети — красивые и сильные. Знаешь, Коди считает меня феей. Он подарил мне цветы и сказал, что женится на мне, когда вырастет. Что я могла ему ответить?

Анжелика настороженно посмотрела на Кло, боясь услышать, что она недостойна такой любви, не умеет никого любить, потому что слишком сурова сама. Но Кло спокойно встретила ее взгляд.

— И поэтому ты решила, что можно отыграться на мне? А что бы ты сказала, если бы я подарила тебе цветы?

— Люди нашли бы, что про это сказать, — хмыкнула Анжелика, неожиданно смутившись. — Ладно, дело не в этом. Понимаешь, очень важно, чтобы у Джози был еще какой-то весомый источник дохода, помимо лошадей на ранчо. Ведь сейчас она только теряет время за гроши на этой маленькой радиостанции для придурков. Кроме того, она может лишиться и этой работы в любой момент, если Клуб нажмет на владельца радиостанции. А Эдвард в суде будет давить на то, что он сможет обеспечить Коди более высокий уровень жизни. Любая приличная работа в городе тем или иным способом контролируется Клубом, за исключением вашего заведения. Но у вас и так теперь хватает рук и нет лишних денег. А уехать отсюда она не может из-за Эдварда: он тут же отберет у нее Коди. Мне вообще кажется, что наш город чертовски нуждается в каком-нибудь по-настоящему крупном предприятии, в котором будет много хороших рабочих мест. Что-то такое, что не будет связано с сельским хозяйством и контролем Клуба, и куда можно привлечь независимый от города капитал…

— Анжела, да это же просто грандиозно! — с воодушевлением воскликнула Кло.

Анжелика вздохнула. Она была очень осторожна, вкладывая понемногу деньги в другие банки с помощью Лайма Маккензи, и теперь ее капитала должно было хватить, чтобы хорошенько встряхнуть Клуб, если найдется настоящее дело. Встряхнуть? Нет, ей этого мало! Она предпочитает вообще избавить от него жителей города. Ей хотелось привлечь в Лоло новых людей и обеспечить работой тех, кто уже живет в долине. Это были ее земляки, и она хотела освободить их из-под влияния Клуба, чтобы у них был какой-то выбор в жизни. Лайм Маккензи уже положил этому начало, и у нее появился прекрасный союзник, обладающий к тому же неплохим капиталом и хорошей деловой хваткой.

Внезапно Анжелика напряглась, вспомнив отца с его способностью добиваться цели любой ценой. Может, в ней просто проснулись его гены — потребность властвовать и управлять чужой жизнью?.. Она исподтишка посмотрела на подругу.

— Скажу тебе прямо, Кло. Ты крепкий, удачливый, талантливый специалист. Если ты найдешь хорошую идею, как вдохнуть новую жизнь в Лоло, и позаботишься о материальном благополучии Джози, я поддержу тебя. У меня есть небольшой капитал, вложенный в другие банки. Но что бы ты ни придумала, я хочу, чтобы это было по-настоящему солидное предприятие с хорошими прибылями. И учти: если мы возьмемся за дело, отступать будет уже нельзя. На карту будет поставлено слишком многое. Ты знаешь моего отца. Я не хочу, чтобы он упрятал меня до конца жизни в санаторий для умалишенных.

Все. Она, наконец, сказала это. Анжелика расслабилась: она свое дело сделала, теперь очередь за Кло. Она как раз тот человек, который для этого необходим. Кло знает все подводные течения в Лоло и сможет обойти их или победить в открытой борьбе. Впервые Анжелика высказала словами идею, которую долгие годы вынашивала, — загнать Клуб в такой же угол, в какой они много лет загоняли других. Сейчас Кло, конечно, не совсем в форме: недавний развод с Россом и непонятные отношения с Майклом сильно повлияли на нее. Но Анжелика знала подругу, как саму себя. Главное, она посеяла в ней идею. Кло теперь будет ее обдумывать со всех сторон, пока ее вдруг не озарит что-нибудь гениально простое, как это всегда бывало раньше. Нужно только немного потерпеть.

— Не думаю, что это удастся сделать быстро, — серьезно сказала Кло. — И мне не очень хочется отягощать нашу дружбу деловыми отношениями и большими деньгами. Ты вот даже не вспоминаешь о тех деньгах, которые вложила в каталог, а я нервничаю. Для того чтобы получить хорошую прибыль, нужно довольно много времени, но, я надеюсь, все пойдет хорошо. А о твоем предложении я обещаю подумать.

Кло сделала большой глоток шампанского. Анжелика, безусловно, права — она так спешила выжить и поставить на ноги «Пинто Бин», что совсем забыла о Джози. О Джози! Которая всегда появляется тогда, когда в ней очень нуждаешься. Добрая, открытая и безотказная…

— Как бы то ни было, в одном ты, безусловно, права: Джози нужна солидная работа.

— Знаю. Но для начала, сегодня же вечером, мы займемся ее волосами и сделаем ей педикюр. Как ты насчет стрижки? Джози идет стрижка, но ее нужно сделать чуть короче, тогда будет чувствоваться настоящий стиль. Кстати, ты знаешь, что тебе самой уже можно обрезать эти жуткие белесые концы? Твои натуральные волосы стали уже вполне нормальной длины.

Майкл подслушивал полицейские донесения и улыбался. Полицейские были ограничены в передвижениях границей города и болтали с помощниками шерифа, ведущими наблюдение за порядком на главном шоссе и остальных дорогах. Только что помощник шерифа отвесил Кло восхищенный комплимент по поводу груди и длинных ног, передав сообщение, что ее «БМВ» направляется в сторону ранчо Смолл Берд. С ней в машине была Анжелика Гилкрист.

Так, значит, у Диких Ив сегодня встреча…

Выйдя из-под холодного душа с мокрыми волосами и полотенцем вокруг бедер, Майкл сидел в кресле, задрав голую ногу на стол. Он послушался своей интуиции и стал потихоньку следить за событиями в городе, надеясь обнаружить следы, которые бы ему объяснили, чем занимался перед смертью отец.

Начал Майкл с собственного ранчо, и разговоры с некоторыми работниками его удивили. Скажем, старый Рой Мидоуларк работал на ранчо Бирклоу много лет. Опытный конюх, он ухаживал за жеребятами их отборного табуна, как за малыми детьми. И хотя он был теперь с Майклом достаточно вежлив, все же в нем чувствовалось напряжение и даже некоторая враждебность. Это удивляло Майкла, так как он с детства привык к Рою и даже считался его любимчиком. Рой первый посадил его на лошадь и научил ухаживать за нею. Теперь при виде Майкла лицо старика становилось замкнутым, особенно когда Майкл начинал расспрашивать, что тревожило отца в последнее время перед смертью. Рой начинал трясти головой, мял в руках свою старую шляпу и старался улизнуть при первом удобном случае…. Рой Мидоуларк, как и многие другие люди в Лоло, умел хранить секреты…

Майкл в который раз посмотрел на шесть новых семейных снимков на стене — обычных любительских фотографий, повествующих о жизни семьи. Сухая роза за стеклом одной из них явно имела какое-то значение.

Как и недавно обнаруженный в ящике стола старый фотоаппарат, про который отец сказал ему, что он давно потерялся.

Майкл достал аппарат и посмотрел в объектив. Он вспомнил день, когда его отец купил его — со всеми приспособлениями для проявки и печатания фотографий. Уэйд брал его с собой в тот день, когда Гас Баллас изнасиловал Стеллу. Он где-то читал о том, как надо делать снимки при изнасилованиях, и сфотографировал все синяки и кровоподтеки, которые могли стать вещественными доказательствами в уголовном деле, если бы Гаса не убили в тот же вечер. Отец тогда вернулся домой потрясенный и бледный. Его большие, привычные к тяжелой работе руки тряслись, когда он доставал пленку для проявки. В тот день Майкл впервые увидел в глазах отца ненависть. И невыносимую боль.

Это время было самым тяжелым в жизни Уэйда Бирклоу. На следующую ночь умерла мать Майкла, и отец за несколько часов поседел. Позднее, когда его утром позвали фотографировать труп Гаса, он вернулся и несколько дней молчал. Его друг Сэм Мэттьюз был тогда арестован по обвинению в убийстве Балласа.

Возможно, случай несправедливого осуждения Сэма Мэттьюза и повлиял на решение Майкла впоследствии заниматься криминалистикой. Отец Кло и его друзей был достаточно сильным человеком, чтобы суметь избить человека до смерти, но чувство чести и любовь к своей семье удержали бы его от этого. Уэйд был тоже потрясен его арестом. «Сэм не убивал Балласа, — говорил он. — Мы с ним вместе росли, и я знаю его, как себя. Да, мы часто дрались, когда были молодыми. Сэм всегда здорово дрался, но сохранял при этом холодную, ясную голову. Он ни разу в жизни не вышел из себя, даже когда мы однажды дрались с чужаками, оскорбившими Стеллу и твою мать на какой-то ярмарке. Он умел контролировать свой темперамент. К тому же Сэм просто не мог убить Гаса Балласа, потому что тот был не в себе. Это все равно, что убить ребенка. Никогда в жизни Сэм бы этого не сделал!»

Позднее, когда был вынесен приговор, отец ходил как помешанный — особенно после того, как побывал у шерифа. Вернувшись, он отозвал юного Майкла в сторону. «Если со мной что-нибудь случится, — сказал он, — ты должен будешь позаботиться о сестре. И сразу увезти ее отсюда во что бы то ни стало. Она будет плакать и сопротивляться, но ты сделаешь это, обещай мне. Продашь скот и ранчо сразу, не дожидаясь хорошей цены».

В горах завыли койоты. Майкл вздрогнул и задумчиво повертел в руках крышку от объектива. Что видел этот аппарат? Какое дело хотел завершить отец спустя столько лет? И что случилось с Нимо, любимой собакой Уэйда? Кто ее убил, когда Майкл уехал в город недавно? Почему кто-то, одетый в кроссовки фирмы «Найк» с развязанными шнурками и весивший приблизительно восемьдесят семь килограммов, обошел на цыпочках все строения на ранчо Бирклоу? Судя по следам, этот человек носил на правом бедре кобуру с пистолетом — отпечаток правой ноги был немного глубже. Почему этот неизвестный заглянул даже в старый коровник, где давно нет ничего, кроме пыльного воздуха, грязи и старого сена на полу?..

Майкл нашел также несколько вмятин от ружейных пуль в бревнах снаружи дома. Размер и калибр совпадали с самодельными пулями из стола Уэйда. Хорошо видны были следы ножа, которым вытаскивали пули. Парадная и задняя двери дома были заменены на железные, на окнах появились замки. Кольт Уэйда был хорошо начищен и смазан, рядом лежал полный патронташ, с которым его прадеды ездили защищать границы своей земли.

Майкл достал из кожаного мешочка медвежий коготь и задумался, вертя его в руках. Совершенно ясно, что отец готовился к обороне и тренировался в стрельбе. Вот только кто ему угрожал и за что? Майкл посмотрел на новую сигнализацию, которую недавно сам установил. Это было самое современное оборудование с подвижными чувствительными камерами с кодовым включением и выключением. Оно было так незаметно вмонтировано, что его было трудно обнаружить постороннему человеку.

Ветер донес до Майкла уханье совы. Жизнь в Лоло была окутана тайнами, и Майкл собирался разобраться в них и завершить дело отца.

Он дотронулся до медальона матери. Все-таки поразительно, что после всех этих долгих лет Кло по-прежнему сводит его с ума!

Кло… Майкл напрягся, вспомнив свое удивление тому, как Кло, не задумываясь, открылась ему навстречу, какой горячей и страстной была в его руках. Ее жажда любви была не меньшей, чем его. Она готова была отдаться ему прямо на обочине дороги. В одно мгновение она обезоружила его своим сладким, жадным ртом, который требовательно искал его губы, пробуя его на вкус точно так же, как это делал он. Майкл вспомнил ее нежную, трепещущую грудь под его ладонью и собственный испуг, потому что все его тело в этот момент властно потребовало, чтобы он вошел в нее.

Майкл дотронулся до шрама на губе и сжал в кулаке кулон, стараясь загнать бессильную ярость в прошлое.

Очнувшись, он аккуратно сложил старый фотоаппарат в футляр и убрал его на место. Интуиция подсказывала ему, что именно в нем заключается ключ к разгадке дела, которым занимался отец. Но сейчас мысли его были заняты Кло и тем, что произошло между ними сегодня утром. Он снова вспоминал выражение ее лица, ее голодные глаза, ищущие губы, горячее тело, нежную грудь под рукой — и разгневанное, полное жизни, прекрасное лицо в конце, когда он ее оскорбил. Да, Кло потрясающая женщина — сильная, страстная и… Она хотела его сегодня! Он безошибочно почувствовал это в первый же момент.

Полотенце на его бедрах приподнялось… Майкл с силой впечатал ладони в поверхность стола и заставил себя встать. Он направился принимать ледяной душ второй раз за сегодняшний вечер. Не стоит обольщаться. Такая острая реакция Кло на него могла быть вызвана ее возбуждением от встречи с бывшим мужем. А Майкл не собирался становиться его заменой для нее.

Он не хотел испытывать к ней никаких чувств. Не хотел ни власти над ней, ни нежности к ней. Ему просто хотелось избавиться от тех мучений, в которые она повергла его на долгие годы — в тот день, когда выбежала из амбара.

Раньше Майкл мог отправиться в город и найти за деньги достаточно привлекательную женщину. И тогда утром он хотя бы просыпался с усмиренным ненадолго телом. К несчастью, теперь он знал, что не сможет так забыться, потому что сегодняшний «второй поцелуй» поставил все на место. Его тело теперь знало совершенно определенно, что только одна женщина на свете может дать ему наслаждение и покой.

Так что же за дьявольская гордость властвует над ним? Почему он как последний идиот уже дважды отказался от дара, который она сама ему предлагала? А сегодня он оказался не только идиотом, но и подлецом, потому что, отвергнув, еще и обидел ее. И наивно считал, что одержал верх над своим желанием, удовлетворив свою глупую гордость.

Майкл мрачно отбросил полотенце и включил кран с холодной водой.

Всю третью неделю апреля Кло была неутомима. Она носилась по окрестностям на своем «БМВ», развозя заказы, и еле успевала помогать матери обслуживать посетителей в кафетерии. Ее воодушевление оживляло все вокруг, никто не мог устоять — ни Джози, ни Анжелика, ни ее единомышленники по каталогу, ни Стелла, к которой в последнее время зачастил Лайм Маккензи. Все вокруг Кло расцветали от ее заразительной улыбки и заряжались ее бьющей через край энергией.

Лайм заботливо вытер платком с подбородка дочери орехово-ягодное мороженое. Он с трудом помещался на табурете за стойкой, но шестилетняя Трейси любила сидеть именно там. Ей нравилось, что ноги не достают до пола и ими можно свободно болтать, зато длинные ноги Лайма упирались в стойку, и ему было страшно неудобно на маленьком круглом табурете размещать свое крупное тело. Пока он наслаждался знаменитым яблочным пирогом Стеллы и ароматным кофе по-домашнему, дочь с подружкой быстро расправлялись с двойными порциями мороженого. Лайм забегал теперь сюда и по будням, но посещение «Пинто Бин» по субботам стало для них семейной традицией и самым большим удовольствием за неделю. Сегодня Трейси была приглашена с ночевкой к своей подруге Черри, чтобы утром в воскресенье вместе отправиться в церковь.

На другом конце стойки десятилетняя Карен Мэттьюз, настороженно оглядываясь, снимала отпечатки пальцев с ручки фирменной кружки. Покончив с этим важным делом, она незаметно сунула столовую ложку в пластиковый пакетик, видимо, для той же цели. Карен подняла голову и, увидев улыбку Лайма, сделала невинное, простодушное лицо.

Стелла подошла к соседнему столику и поставила тарелку с пирогом перед Орли Джонсоном. Лайм уловил ее аромат, смешанный с запахом булочек с корицей, и автоматически посмотрел на округлые бедра в джинсах.

Перед ним маячил одинокий субботний вечер. Он еще раз взглянул на Стеллу и грустно вздохнул. В Лоло были и другие привлекательные женщины, но, к несчастью, его гормональная система реагировала только на женщину, которая относилась к нему как к приемному сыну.

Лайму нравилась мирная домашняя атмосфера заведения Стеллы. Жизнь в Лоло вообще была гораздо спокойней, чем в Сиэтле, где он получал образование. Сын арендатора-овцевода, которого много лет назад изгнал из Лоло Клуб, Лайм вернулся сюда, чтобы дочь росла в спокойной обстановке. Трейси, конечно, была бы счастлива в любом месте, но у него были и свои планы. Он хотел добраться до самого сердца Клуба и добиться финансового краха отцов города.

Лайм помнил, как родители приводили его в это кафе по субботам еще в далеком детстве. Тогда здесь собирались овчары и ковбои, которые вспоминали «добрые старые времена». Семья Маккензи владела тогда небольшим уютным домом, пастбищем, стадом овец и парой коров. Овцы размножались быстро благодаря тому, что отцу Лайма удалось купить хорошего барана-производителя. Ежегодно они выплачивали высокие проценты по закладной, отказывая себе во всем, но в этом году отец надеялся окончательно расплатиться, получив деньги за шерсть, стрижка которой должна была вот-вот начаться. Но в одну из весенних гроз шесть сотен тонкорунных овец непонятно почему бросились вниз с холма, и утром их кроваво-белые тела обнаружили под обрывом. Крепкий забор на краю пастбища был кем-то сломан. Тут же приехал Брэдли Гилкрист в сопровождении шерифа Монроя Тиббса; было непонятно, откуда они узнали о случившемся. Шериф вручил отцу предписание на выселение за неуплату процентов.

Той же ночью отец посадил семью в старый грузовик, забитый вещами. Мать, брат с сестрой, отец и Лайм покинули Лоло. По бледному лицу матери текли слезы, смешиваясь с дождем, ее поникшие плечи тряслись от рыданий. Несмотря на страх и боль, двенадцатилетний Лайм не плакал. Он поклялся себе тогда, что отомстит когда-нибудь Клубу за разорение их семьи.

Лайм смотрел на каменную мостовую за стеклянной витриной. Она напоминала ему детство. Овцеводам в краю, где в основном держали коров и лошадей, было не очень просто выжить, но семью Маккензи в те времена очень поддержали семьи Мэттьюз и Бирклоу. Они помогали им зерном и овощами и даже подарили несколько лошадей.

Мягкий голос Стеллы, говорившей что-то двум пожилым женщинам, вернул его в настоящее. Примитивное желание обладать этой женщиной, которое он недавно в себе обнаружил, потрясло Лайма: он всегда мог контролировать потребности плоти. Лайм вел целомудренную жизнь последние пять лет — с тех пор как его жена, Сью Эллен, погибла в автомобильной катастрофе. Но это не было для него большой проблемой, а теперь превратилось в мучение от одного взгляда на эту женщину.

Он жадно смотрел на Стеллу, на которую в городе до сих пор оборачивались все мужчины. Ее присутствие освещало «Пинто Бин», а гордо поднятая голова давала возможность увидеть прекрасную, нежную шею, которую ему хотелось покрыть поцелуями. «Классическая красота», — подумал он, глядя на точеные скулы, прямой нос, гладкие, чуть впалые щеки и прекрасно очерченные чувственные губы.

Когда полуденное солнце осветило высокую, соблазнительную фигуру Стеллы, сердце Лайма подскочило куда-то к горлу, а руки крепко сжали яркую кружку с фирменным рисунком.

Стелла подошла долить ему кофе. Ее пьянящий, сладковатый запах ударил ему в голову.

— Как дела, Лайм? — приветливо спросила Стелла, наклоняясь, чтобы поцеловать Трейси в щеку. — Привет, золотко. Когда Кло была такой, как ты, они вместе с Анжеликой Гилкрист и Джози Смолл Берд называли себя Дикими Ивами. Эти тети, такие важные сейчас, были настоящими чертенятами в детстве, клянусь. Носились как сумасшедшие на велосипедах и терроризировали всю округу. И частенько это заканчивалось большими неприятностями.

Лайм нервно забарабанил пальцами по стойке. Безумие! Он так увлечен Стеллой, что ревнует ее к собственной дочери…

— Правда? Дикими Ивами? — спросила Трейси, не замечая, что с ее ложки капает мороженое.

— Честное слово. Это название для них придумал отец Кло.

Стелла отвернулась, поставила кофейник на стойку и вытерла кофейное пятно рядом с Лаймом, случайно коснувшись его бедром. Лайм сразу напрягся, замер на мгновение, а потом заерзал на табурете, отводя глаза. Какая-то женщина кивнула ему, он машинально кивнул в ответ, не узнавая ее.

Внезапно кто-то сильно хлопнул его по плечу. Он резко повернулся и увидел Майкла Бирклоу. Тот высоко поднял бровь, глядя на него слишком проницательными глазами, сел на соседний табурет и понимающе хмыкнул.

— Мы с Мюриел договорились сегодня встретиться в редакции. Какие у тебя планы на вечер? Будешь всю ночь играть в покер у Куинна? — спросил он, ухмыляясь.

Лайм хмуро посмотрел на забинтованную кисть Майкла. Он считал, что его интерес к Стелле не повод для ухмылок.

— Ты повредил руку, вот так же вмешавшись в чьи-то дела? — сердито спросил он.

На другом конце стойки Карен изо всех сил пыталась привлечь внимание Майкла. Она подняла пластиковый пакет над головой, подмигивая ему, и, когда Майкл понимающе кивнул, расцвела счастливой улыбкой. Спрыгнув с табурета, Карен сунула пакет под мышку и, насвистывая, направилась к выходу. Выйдя на улицу, она тут же помчалась во весь опор в сторону дома — очевидно, снимать отпечатки пальцев с украденной ложки.

Улыбка на лице наблюдавшего за ней через витрину Майкла исчезла, когда он повернулся к Лайму.

— Мне бы не хотелось видеть тут страдающих вожделением Ромео, наблюдающих за каждым движением Стеллы. В конце концов, она мне почти мачеха.

— Я как-нибудь сам разберусь в своих делах! Что с твоей рукой?

— Ерунда, — отмахнулся Майкл. — Гораздо хуже другое. Видишь ли, в этом городе почему-то никто не хочет отвечать на вопросы. А сегодня утром кто-то подсыпал какую-то гадость в поилку Лопеса. Ему плохо. Ветеринар подтвердил, что его чем-то отравили.

— Скорее всего, ты наступил на ногу Клубу. Будь осторожен, — сразу став серьезным, сказал Лайм.

С ним члены Клуба были слишком любезны в последнее время, и он знал, чем это может ему грозить. У Майкла тоже могут возникнуть проблемы, хотя его отец был потомком основателя города. Майкл со своим бойцовским характером может доставить Клубу серьезные неприятности, если сумеет что-то раскопать. Ведь он не отступит, потому что по натуре охотник и воин, выросший на крепких дрожжах крови пионеров и индейцев сиу. И сможет позаботиться о себе, учитывая специфику его работы. По его совету Лайм тоже снабдил свой дом современной сигнализацией, связанной с ранчо Майкла, и установил надежные замки.

— Ты прав. Без Клуба здесь не обошлось, — сказал Майкл и нахмурился. — Между прочим, Стелла сказала, что им с Кло угрожают по телефону.

— Черт, чего и следовало ожидать! Честно говоря, я даже разочарован их допотопными методами, — заметил Лайм. — Им просто поперек горла каталог Кло. Они думали, что кружки и майки вполне безобидны. Не ожидали, что Кло прямо под носом у них организует производство местных промыслов, широкие возможности которых они сами проворонили.

Майкл криво усмехнулся.

— Все может теперь полететь к черту, если она обнаружит, что я являюсь одним из инвесторов этого производства.

В зал торопливо вошла Кло, неся в руках картонный ящик, на котором было написано «Кружки». Увидев Майкла, она резко остановилась. А он ослепительно улыбнулся.

— Эй, привет, Кло! — сияя, воскликнул он. — Соскучилась по мне?

— Убирайся отсюда! — процедила она, толкая его ящиком в плечо.

Лайму нравилось, как Кло сразу бросается в битву с тем, что ей мешает. Она накинулась на Майкла, как орел на кролика, не обращая внимания на присутствующих. Загорелый, с гибкими, как у пантеры, движениями, высокий, основательный, серьезный Майкл и красивая, порывистая, стройная, красно-рыжая Кло… Лайм грустно вздохнул. Идеальная пара могла бы получиться, если бы они не ссорились, как кошка с собакой.

Майкл оттолкнул от себя коробку легким движением плеча, так что Кло пришлось отступить на несколько шагов.

— Я уйду, когда захочу, — спокойно ответил он и, неожиданно протянув руку, дотронулся до чернильного пятна на щеке Кло. — Тебе надо умыться, девочка.

Она резко отбросила его руку.

— Не прикасайся ко мне, Майкл Джедидия Бирклоу!

— Ты же знаешь, что все равно буду, мне это нравится, — тихо ответил он и улыбнулся Стелле, поставившей перед ним на стойку тарелку с куском персикового пирога.

Когда она положила руки на стойку и наклонилась к Майклу, тепло улыбаясь, Лайм опять напрягся. В вырезе блузки он увидел ложбинку между тугими, округлыми грудями и почувствовал, что сейчас просто взорвется.

Стелла озабоченно посмотрела на него.

— Лайм, ты что-то неважно выглядишь. Ты ничем не расстроен?

«Еще как расстроен! — подумал он мрачно. — Тем, что не могу сейчас же погрузиться в нее».

Она потрепала его по голове, развернулась и ушла на кухню, плавно покачивая бедрами. Лайм, обычно пребывавший в хорошем настроении, помрачнел. Она воспринимает его как мальчишку! Как своих сыновей или Майкла.

— Извини, Майкл. Кло, не присмотришь минутку за девочками? Мне надо кое-что обсудить со Стеллой, — пробормотал он, слезая с табурета, и быстро пошел следом за ней на кухню.

Из-за высокого роста Лайму пришлось пригнуться на пороге. Стелла машинально улыбнулась ему, разбивая яйца в миску с мукой для завтрашней лапши. Лайм залюбовался ее сильными, ловкими руками, месившими тесто, и понял, что может не выдержать. Он сделал неимоверное усилие, чтобы не опозориться перед самим собой.

— Стелла, ты занята сегодня вечером? — неестественно громко спросил он.

Идиот, полный идиот! Ему надо было позвонить заранее, пригласить Стеллу на обед, дав ей время свыкнуться с этой мыслью. Ему надо было все хорошенько продумать, свериться с гороскопами и сделать предложение по всем правилам…

Стелла слепила из теста шар, положила его под полотенце и, отряхнув руки, отбросила назад волосы со лба.

— Мм… сегодня? Да. Я обычно смотрю по субботам «Магазин на диване». Сегодня у них в программе продажа новинок для кухни. Потом будет фильм с Гарри Купером, который я хочу посмотреть. «Ровно в полдень». Я люблю этот фильм.

Потрясающе! Действительно, как он может соперничать с кухонными новинками, черт возьми?! Стоит здесь как столб, умирая от желания… Он, сорокалетний мужчина, чувствует себя сексуально озабоченным подростком рядом с женщиной, которая даже не воспринимает его как потенциального любовника вообще!

«Он симпатичный, — думала Стелла. — Довольно красивое, четко очерченное лицо… Даже похож немного на Гарри Купера, особенно глаза. Сильный и мужественный мужчина, обожающий дочь. Сегодня Лайм нарядный — в шелковой рубашке и мягких серых слаксах. Всегда бы так. Обычно он не обращает внимания на свою внешность — слишком занят работой. У него часто довольно угрюмый вид, за исключением тех моментов, когда он смотрит на дочь».

— Тебе бы надо найти подходящую женщину, Лайм, — мягко сказала Стелла. — Ты слишком молод, чтобы оставаться одиноким. Интересный мужчина, воспитанный, остроумный. У тебя нет причин оставаться субботними вечерами в одиночестве.

— Здесь есть одна проблема… — решился Лайм.

— Это не беда, проблемы есть всегда. — Стелла погладила его по щеке, оставив на ней муку, которую тут же стряхнула полотенцем. Она не ожидала, что Лайм так вздрогнет от ее прикосновения. — Прости.

Похожие на Гарри Купера глаза сверкнули: Лайм разозлился. Стелла улыбнулась. Она понимала мальчишек. Потребность в женщине к субботнему вечеру обычно возрастает.

— Тебе действительно надо хотя бы с кем-то встречаться, если ты не хочешь пока жениться, Лайм, — по-матерински сказала она.

— Я как раз собираюсь это начать, — угрюмо заявил он, глядя на нее в упор.

— Замечательно. Не робей, если девушка хорошая, — подбодрила его Стелла, как когда-то Дэна и Гейба.

— Я младше тебя всего на десять лет, Стелла… — начал Лайм, вцепившись руками в стол.

Он смотрел на ее испачканную мукой грудь и боролся с желанием схватить эту женщину в объятия, чтобы почувствовать ее всем телом. И держать крепко-крепко, защищая от всего мира.

Стелла отряхнула муку с груди, и это женственное, уютное движение пронзило Лайма, наполнив тоской по тихим радостям семейной жизни.

— Я знаю, — ответила она. — Именно поэтому тебе так трудно решиться пригласить кого-нибудь на свидание и ты недооцениваешь себя. Если хочешь, я могу тебе помочь. Знаешь, Карен Уоткинс осталась сейчас совсем одна. Она очень добрая и привлекательная женщина. Вот. Этот кусок персикового пирога возьмешь с собой на вечер. Ты такой же долговязый, как Дэн с Гейбом и Майкл, а они вечно голодные.

Она подтолкнула к нему пластиковую коробку с большим куском пирога. Лайм вцепился в нее, тяжело переводя дыхание, на лице его напряглись мышцы.

— Думаю, я уже нашел свою женщину, Стелла, — хрипло сказал он, развернулся и быстро вышел из кухни.

Стелла задумчиво мыла руки. Лайму действительно нужна хорошая женщина, которая бы полюбила его и отогрела. Избавила от этого напряжения и злости, которые сейчас портят его. Настроение у Лайма сейчас точно такое же, каким было у Дэна и Гейба перед тем, как они сделали предложения своим женам. Ершистое, противоречивое и взрывоопасное.