Трилистники

Солнца в высях нету.

Дымно там и бледно,

А уж близко где-то

Луч горит победный.

Но без упованья

Тонет взор мой сонный

В трепете сверканья

Капли осужденной.

Этой неге бледной,

Этим робким чарам

Страшен луч победный

Кровью и пожаром.

Вот она — долинка,

Глуше нет угла,

Ель моя, елинка!

Долго ж ты жила…

Долго ж ты тянулась

К своему оконцу,

Чтоб поближе к солнцу.

Если б ты видала,

Ель моя, елинка,

Старая, старинка,

Если б ты видала

В ясные зеркала,

Чем ты только стала!

На твою унылость

Глядя, мне взгрустнулось…

Как ты вся согнулась,

Как ты обносилась.

И куда ж ты тянешь

Сломанные ветки:

Краше ведь не станешь

Молодой соседки.

Старость не пушинка,

Ель моя, елинка…

Бедная… Подруга!

Пусть им солнце с юга,

Молодым побегам…

Нам с тобой, елинка,

Забытье под снегом.

Лучше забытья мы

Не найдем удела,

Буры стали ямы,

Белы стали ямы,

Нам-то что за дело?

Жить-то, жить-то будем

На завидки людям,

И не надо свадьбы.

Только — не желать бы,

Да еще — не помнить,

Да еще — не думать.

Небо нас совсем свело с ума:

То огнем, то снегом нас слепило,

И, ощерясъ, зверем отступила

За апрель упрямая зима.

Чуть на миг сомлеет в забытьи

Уж опять на брови шлем надвинут,

И под наст ушедшие ручьи,

Не допев, умолкнут и застынут.

Но забыто прошлое давно,

Шумен сад, а камень бел и гулок,

И глядит раскрытое окно,

Как трава одела закоулок.

Лишь шарманку старую знобит,

И она в закатном мленьи мая

Все никак не смелет злых обид,

Цепкий вал кружа и нажимая.

И никак, цепляясь, не поймет

Этот вал, что ни к чему работа.

Что обида старости растет

На шипах от муки поворота.

Но когда б и понял старый вал,

Что такая им с шарманкой участь,

Разве б петь, кружась, он переслал

Оттого, что петь нельзя, не мучась?..