Тринадцатая

Глава 3

.

Задумывая черные дела,

На небе ухмыляется луна.

Агата Кристи

Мимо проехала, поскрипывая, телега. Глиняные горшки, которые в ней везли, на каждой кочке подпрыгивали, норовя если не разбиться, то выпасть. Возница подгонял лошадь, честя ее во все корки и грозя кнутом.

Ника, сгорбившись и засунув руки в карманы плаща, брела по обочине дороги, намеренно шаркая ногами и сбивая с травы морось - только-только прошел несильный дождь. Кириган шел по другую сторону дороги и насвистывал медленную и въедливую мелодию. Слуха у парня не было, иногда он откровенно не дотягивал до нужной ноты, иногда брал ниже, менял темп и ломал ритм.

Девушка, которая получила воспитание в ордене, где среди обязательных учебных предметов были и занятия музыкой, морщилась, но выказывать недовольство не спешила. Слух, в отличие от Киригана, у нее был - и отличный, а вот голоса не было. Как она сама считала - с ее хриплым карканьем только петь. Поэтому девушка рисовала - уж это у нее получалось превосходно. Все ж таки в ордене давали прекрасное образование, не у каждой купеческой дочки такое было.

Шли они без малого полдня. Парень ни разу не предложил остановиться на отдых, есть он, по-видимому, тоже не хотел. Ника, не евшая со вчерашнего утра, была бы не против перекусить, но просить Кира о передышке считала ниже своего достоинства. Тем более что вся снедь хранилась у него.

Впрочем, сейчас у девушки были заботы поважнее собственных хотений. Она думала о той загадочной вещи, что нашел Кириган в тайнике. Что бы это могло быть? Скорее всего, какой-то талисман или кулон. Но для чего? И ведь уже не залезешь к нему без спросу в сумку, он теперь будет вести куда осмотрительнее и либо сумку зачарует, либо подложит ее вместо подушки. Если бы он не переложил эту вещь из кармана штанов в котомку... Все было бы намного проще.

- Ника? - позвал парень, отвлекая художницу от нелегких дум. Она хмыкнула - все-таки парень не смог долго дуться.- А как все-таки ты потеряла второй клинок?

- По-моему, мы еще не настолько близко знакомы, чтобы ты задавал мне подобные вопросы,- саркастически сказала девушка, насмешливо глядя на Кира.

- То есть ты хочешь сказать, что там замешан мужчина? - спросил парень, аж поскользнувшись на мокрой траве.

- Ну можно и так сказать,- подумав, подтвердила девушка, не вдаваясь в подробности. Да, мужчина там был замешан, но не в том смысле, на который намекал Кириган. Тот день, когда Ника лишилась частички души, художница предпочитала не вспоминать. А если и вспоминала, то потом долго еще костерила себя за свою безалаберность. Интересно, а знает ли Старшая Сестра, что ее лучшая послушница лишилась клинка? А даже если и знает, это ничего не меняет - Аола не посылает убийц к девушке потому, что и так всем Сестрам известно, какая участь ожидает тех, кто лишился своих клинков.

Однажды Ника случайно услышала, как одна послушница о чем-то долго шепталась с Аолой. Потом разговор перешел в крики и взаимные упреки. Из всего сказанного художница поняла, что ее Сестра лишилась своих клинков. Аола тогда еще выплюнула: "Подохнешь, дура, я даже пальцем не пошевелю, чтобы тебя спасти!" И с тех пор Ника эту Сестру на занятиях не видела. Мастер как-то проговорился, что потерявшие часть души послушницы живут отдельно, за территорией орденского лагеря. За девушками ухаживает няня, пока кто-нибудь из сумасшедших не умрет. Впрочем, иногда Сестры сбегали. Но ничем хорошим это не оборачивалось в итоге - тогда уже Аола карала отступниц по всей строгости законов Несущих Смерть.

Ника лишь единожды видела одну из сумасшедших Сестер. И девушка тогда так впечатлилась, что пообещала себе, что никто и никогда не увидит ее в таком виде. Она сделает все, чтобы сохранить клинки. Уж лучше всю жизнь просидеть в четырех стенах с хаэлями в обнимку, чем закончить свой путь так. А теперь вот как все вышло. Шанс спастись хоть и есть, но небольшой.

- Слушай, ты говорил, что был подмастерьем у кузнеца. Что, и ковать умеешь? - прищурилась девушка, ощупывая взглядом фигуру парня. Он был не то чтобы хлипкий, но и на мастера их ордена тоже не походил - тот был крепенький, с сильными руками. Кириган же был жилистый. В драках от таких людей обычно больше толку - они более выносливые и тратят меньше сил на удары. А вот для кузнечного дела... Впрочем, девушка в этом понимала мало, но ей всегда казалось, что кузнецы должны выглядеть как их орденский мастер.

Вопрос парня застал врасплох. Не надо было говорить Пропавшей, что он учился у Вилена. И имени хозяина говорить тоже не следовало. Это была промашка со стороны Кира. И как теперь объяснить, что Вилен учил его совершенно не кузнечному делу?

- Я был всего лишь подмастерьем. Подай то, принеси это,- неловко выговорил парень, глядя на девушку - поверила та или нет.- Да и ковка мне никогда не была интересна.

- А чему ты тогда у него учился? Размахивать железками, которые ковал твой мастер? - удивилась девушка. Это было странно. Либо Кир где-то наврал, либо чего-то недоговаривал.

- Скажем, это было обязательным условием обучения у Вилена. Я, хм, спас ему жизнь. Он не знал, как меня отблагодарить, и я напросился к нему в ученики. Вообще-то раньше он руководил целой артелью, но потом ему пришлось всех учеников распустить и уехать из столицы. А я увязался за ним и стал его единственным учеником.

- И где сейчас твой мастер и почему ты ушел от него?

- Потому что мастер умер,- соврал Кириган, пытаясь не выдать поведением свою маленькую ложь. У него даже руки похолодели от страха, но Ника в этот момент запнулась о камень и не заметила резкой перемены в лице парня. А когда художница подняла глаза на своего собеседника, тот уже справился с волнением.- А мне пришлось уйти. Собственно, то, что я ищу, принадлежало когда-то мастеру. Перед его смертью я поклялся вернуть эту вещь любой ценой.

Ника нахмурилась - слишком уж жалостливой казалась эта сказочка, которую наплел тут ей этот странный парень. Была бы она наивной и мягкосердечной дурочкой, поверила бы. Но эта история о клятве, данной умершему мастеру, больше походила на жалостливые байки рыночных воришек - мол, мамка умерла, есть нечего.

- Сочувствую твоему горю,- как можно искренней сказала Пропавшая, сделав вид, что поверила.

Кириган незаметно выдохнул и повеселел. О том, что он решил свести к минимуму общение с девушкой, в дороге парень уже как-то и подзабыл. А вспомнил, только когда заговорил с художницей, которая если и заметила, то не стала ему напоминать об этом проколе. Кир покачал головой: это как детская обида - быстро забывается. Вроде дуешься на человека, а через какое-то время с ним заговариваешь, забыв об обиде. Родители парня много раз ловили его на этом.

Кира постоянно тянуло поговорить с Никой. Не потому, что она была ему интересна как человек, вовсе нет! Ему просто хотелось побольше узнать об ордене Несущих Смерть и о самой Пропавшей. Ведь она была легендарной личностью в Тарии одно время, а потом исчезла - это было очень любопытно. Парень художницу воспринимал даже не как девушку, а как какую-нибудь знаменитую реликвию.

Впрочем, Ника и не старалась переменить впечатление о себе. Она и сама почти никогда не ощущала себя девушкой - просто безликая убийца. Старшая Сестра их так воспитывала - полное равноправие с мужчинами. Послушница не должна чувствовать себя слабой и не могущей что-то сделать без помощи кого-либо. Но быть сильной... иногда сама Аола уставала от этого. Чего уж говорить об остальных Сестрах? Мастер это равноправие поддерживал наполовину - женщина всегда должна оставаться женщиной, а не взваливать на себя непомерную ношу, которую может вынести только мужчина. Но Сестры должны были быть сильными, поэтому он закрывал на это глаза. Хотя и часто ругался с Аолой за то, что та им "голову ерундой забивала", как говорил сам мастер.

Ника же привыкла быть сильной всегда. Она никогда не нуждалась в чьей-то поддержке, а тем более - в мужской. Не потому что ее так учили в ордене и она опять усвоила это лучше других послушниц. Просто с детства она была самостоятельной. Сама пыталась заработать денег, чтобы не выглядеть, как оборванка, и не сносить обиды в школе, да и краски были дорогие, у родителей деньги стыдно было просить. Сама отбивалась от нападок дворовых ребят, которые не звали ее с собой играть, а вместо этого устраивали настоящую травлю. Просто так, ни за что. Такое бывает - дети утверждаются перед собой и другими таким образом. Они порой намного более жестокие, чем взрослые.

И когда пришло время отказываться от "личины" женщины, Нике удалось это легче всего. Остальные Сестры долго еще учились самостоятельности и самодостаточности. Впрочем, тяжело приходилось только им. Девушки, которые воспитывались в ордене с самого рождения, к пятнадцати годам представляли из себя идеальных убийц с вытравленными Аолой человеческими качествами. Воспитывались они отдельно от вступивших позднее послушниц.

Художница однажды видела одну из тех странных (послушницы между собой называли их Другими) Сестер, даже пыталась заговорить - интересно же, как у них проходит обучение, что они думают об устоях и внутренних взаимоотношениях в ордене. Но мало того, что разговора не вышло, так девушки чуть не сцепились друг с другом. Другая Сестра не разделяла мнение Ники о некоторых законах ордена. С тех пор Пропавшая считала Других фанатиками. А с фанатиками, как известно, договориться до чего-то невозможно. Если ты, конечно, не примешь во время спорах их сторону.

Когда Ника рассказала об этом странном знакомстве остальным своим Сестрам, то они, посовещавшись, решили, что лучше уж быть неуспешными, с мешающими делу эмоциями и желаниями убийцами, которых посылают на легкие задания, чем существовать так, как Другие. Ведь это и вправду не жизнь, а существование. А когда Аола признала Нику лучшей, то остальные Сестры отвернулись от девушки окончательно, хотя и раньше-то между ними дружбы не было. Так, вынужденное общение, как в любом закрытом сообществе.

- Слушай, Ника,- позвал художницу Кириган, чем в очередной раз вывел ее из воспоминаний.- А если бы ты не была Сестрой, а тебя пригласили бы только сейчас... ты бы отказалась?

Девушка удивленно вздернула бровь, насмешливо хмыкнув. Разговор по душам? Ну-ну. Чего ж тебе все неймется? - вздохнула про себя Пропавшая. Все лезешь и лезешь ко мне со своими вопросами. Глядишь, так скоро еще и проповеди на тему "не убий" начнет читать.

- Отказалась,- честно ответила девушка. Потом, подумав, добавила: - Только не думай, что я жалею, что обучалась у Несущих Смерть. Это не так. Воспитание в ордене меня многому научило. Просто сейчас я понимаю, что и без этого бы обошлась. Но что сделано, то сделано, чего уж теперь-то жалеть, верно? Ты, небось, тоже не жалеешь, что у своего мастера проучился, а теперь шатаешься по свету с какой-то глупой целью отыскать его вещи. Ты наверняка не так себе представлял себе дальнейшую жизнь, а?

Кириган не ответил. Он уже вообще ничего себе не представлял. Делал и думал то, что говорил ему хозяин. Не такой он представлял себе свою дальнейшую жизнь - здесь Ника была права.

***

Они устроили привал под защитой высоких валунов, расположившихся полукругом на берегу моря. Дорога, петлявшая по холму, наконец спустилась вниз и побежала параллельно воде. Ребята сошли с тракта и отошли подальше, чтобы костер не было видно от дороги. После дождя, как ни странно, потеплело, от воды шел пар, зависающий над ней туманом. Казалось, вся природа успокоилась - ветер стих, и на море полный штиль. Только потрескивал костер, подбрасывая высоко в небо яркие искры. На берегу валялось много выброшенных морем деревьев, отшлифованных накатывающими волнами, так что проблемы с дровами не возникло. Деревья в темноте казались страшными чудовищами - они тянули свои уродливые ветви-руки, будто норовя схватить тебя.

Невидимые в темноте, над стоянкой иногда проносились летучие мыши, море с мерными тихими шлепками билось о небольшой камень, лежавший у самой кромки воды. От дороги некоторое время доносился постепенно затихающий вдали разговор, кажется, двух мужчин, но, к счастью, туман не позволял увидеть отражение огня в воде, а валуны надежно скрывали расположившихся на ночевку ребят, поэтому это не привлекло внимание путников. Незваные гости Киригану были не нужны - все-таки с ним девушка. Хотя эта девушка и могла себя защитить сама, но мало ли - в ситуацию порой вмешивались неожиданные сторонние силы, поэтому, от греха подальше, ребятам лучше было не привлекать лишнего к себе внимания.

Вышеозначенная девушка сейчас сосредоточенно выкладывала из мелких камушков солнце, чередуя черные лучи с белыми. В свете костра было плохо видно, но это художнице не мешало - слишком уж хотелось рисовать. Но она с собой не брала ни кистей, ни красок, ни тем более холста, так что ограничилась этим детским занятием. Потом, повинуясь внезапному порыву, разметало рукой почти готовое солнце, сгребла в сторону черные камни и зачерпнула еще горсть белых. Полюбовавшись на одну луну, выплывающую из-за второй и отделенную от нее кромкой крошева черных камней, она отряхнула руки и выпрямилась. Кириган заинтересованно привстал, пытаясь разглядеть сквозь пламя, что же там выложила Ника. Увидел - и судорожно сжал кулон, который на привале снова перекочевал ему в карман. Не могла же она заметить... Да нет, точно не могла, находка теперь всегда была при нем. Откуда тогда?..

- Что это у тебя там такое? - спросил Кир. Интерес даже не пришлось изображать.

- Две луны, как видишь,- нахмурившись, сказала Ника, рассматривая свою работу. Ее что-то смущало в ней. Нет, не то, что на ней было изображено - девушка привыкла, что порой ей являлись довольно-таки непонятные образы. Но что-то смутно знакомое и будто давно забытое всплывало на поверхность из подсознания, когда девушка смотрела на выложенные из камней луны. Только вот Ника так и не смогла понять свои ощущения.

- Ты где-то уже встречала подобный рисунок? - напряженно поинтересовался парень, сев обратно на расстеленное одеяло.

Художница некрасиво сморщила нос, покачала головой и остро глянула на Кира. Подумала, что уж он-то точно знает, что это за рисунок. Но вместо того, чтобы выяснить правду и прижать парня, Ника вытащила из костра палку, конец которой обвивал огонь, и пошла к морю, на ходу пытаясь расшнуровать рубашку одной рукой.

- Топиться пошла? - попытался пошутить Кириган, но художница даже не обратила на него внимание.

Парень фыркнул - гордячка. И разговаривать с ним не желает и даже есть не просит! Парень специально не предлагал Нике остановиться и нормально подкрепиться - проверял, сколько она продержится. Он честно думал, что девушка сдастся. Но она упрямо шла вперед и даже ничем не показала, что устала или голодна. И даже пить не просила - баклажки у нее с собой не было, но свою Кир специально повесил на пояс, чтобы художница ее видела. Пить напоказ, впрочем, он не смог, хотя и хотел поначалу. Но потом ему стало стыдно - Ника все-таки девушка и наверняка ей нелегко.

Да, подумал Кириган, видел бы тебя Вилен, лучший ученик! На все предостережения хозяина ты наплевал, все наставления и советы проигнорировал и - ниже опускаться просто некуда - пытаешься проявить благородство! Ника же девушка, тфу! Она в первую очередь убийца, а не девушка. Девушки носят платья, боятся глаз от земли оторвать, сидят дома и вышивают, а не путешествуют по всей стране, выполняя заказы своей чокнутой Старшей Сестры. Девушки следят за домом, устраивают семейный быт, нянчат детей и чтут своих мужей.

А Сестры... эти сами кого хочешь заставят плясать под свою дудку. Да и как бы Ника не изображала нормальную жизнь, художница так и осталась убийцей. Она же неживая абсолютно! И дома у нее неуютно - просторно, мебели мало, ни одной лишней вещички на полке не стоит, чистота идеальная. Будто и не живет там вовсе никто. Нет, прав был Вилен, когда говорил, что деятельность ордена, да и сами Сестры - нечто противоестественное природе. Не зря их даже в храмы других богов не пускали, если Сестры приходили с орденскими клинками за спиной - обычные люди не знали, что означало выбитое на лезвии клеймо, а вот храмовники...

От моря донесся всплеск, будто не девушка в воду нырнула, а кто-то бросил впечатлительных размеров булыжник. Кириган хотел было сходить проверить, все ли в порядке с Никой, но здраво рассудил, что если и в порядке, то девушка подумает, что он наверняка подглядывал.

Вообще-то Ника и ждала, что парень побежит узнавать, что это был за всплеск. Но Кир не пришел. Даже не окликнул. А ведь художница специально проверяла его. Но то ли он не слышал, то ли ему не было никакого дела до своей спутницы, во что, впрочем, верилось с трудом, то ли парень просчитал ее. Мерзавец, с восхищением подумала Пропавшая, а если бы я сейчас уже тонула?

Вода в море была прохладная, но распаренной у костра Нике казалось, что ледяная. Воткнув в песок прихваченную с собой палку, конец которой теперь не горел, а тлел, мерцая красным, художница скинула с себя одежду и полезла в воду. Но далеко отплывать не стала - сейчас туман, мало ли. Да и свет импровизированного маячка может затеряться. Их стоянку уже и отсюда-то было плохо видно - в молочно-белом невесомом покрывале, что плыло над землей, костер смотрелся пушистым расплывчатым бледно-желтым пятном. И хоть бы луна вышла! Так нет же, небо подпирали неподвижные низкие тучи, отчего у девушки создалось ощущение, что в нее вперился тяжелый немигающий взгляд.

***

Кириган все-таки сходил и проверил - уж больно долго Ника не возвращалась. Пришлось бросать варящуюся в маленьком котелке кашу и идти на поиски.

Парень вглядывался в туман, спрятавшись за разлапистым деревом, выброшенным на берег. Кириган вовсе не хотел подглядывать, а спрятался потому, что если с девушкой все в порядке, он незаметно уйдет, будто и не было его тут. Море спокойно покачивалось, тихо слизывая с берега гальку - ни единого всплеска. Да где же Ника? - начал беспокоиться Кир и, чтобы успокоиться, провел пальцем по гладкой поверхности талисмана, лежащего в кармане.

Резкий порыв ветра, толкнувший в бок застывшего на корточках парня, отогнал туман и сдвинул с места неподвижные тучи. Кое-где в тучах образовались прорехи, сквозь которые, словно через решето, пробивался лунный свет, крапчатой россыпью ложившийся на водную гладь. Кириган, который догадывался, что сейчас будет повторение вчерашней ночи, весь подобрался, как перед прыжком, принялся разглядывать расчистившийся от тумана берег и наконец увидел художницу.

Ника, затянув шнуровку на рубахе, подобрала с земли сапоги и штаны и пошла к стоянке. То ли решила, что ей ничего не угрожает, то ли принципиально решила не бегать - она же не трусиха какая. Кириган, напряженно следивший за всем этим, облегченно выдохнул, посидел, привалившись к дереву и глядя, как туман снова наползает на берег, и пошел вслед за Никой.

Девушка уже помешивала оставленную без присмотра кашу. Сапоги и штаны были свалены кучей на плаще художницы. Кириган оглядел фигуру Пропавшей с головы до ног, подметил, что при его появлении Ника неловко попыталась одернуть доходящую до середины бедра рубаху, и усмехнулся. Уж Несущих Смерть стеснительными язык не повернулся бы назвать. Перед тем, как убить клиента, они иногда такое вытворяли... Киригану, когда Вилен ему рассказал об этой особенности служения девушек в ордене, даже стыдно было об этом думать, не то что представлять. Да и перед их побегом из города Ника спокойно разгуливала перед ним нагишом и ничуть не стеснялась. А тут стоит, рубашечку одернула - сама невинность.

Нике этот его взгляд очень не понравился. Сначала оценивающий, потом презрительный, а теперь вот задумчивый и в то же время будто прикидывающий, насколько она хороша. В чем хороша, Ника старалась не думать. Хотя художница и не была уверена до конца - так на нее еще никто не смотрел, и сравнивать было не с чем. Ника, к удивлению своему, покраснела, потом разозлилась на себя, кинула ложку в котелок и кивнула Киру:

- Следить надо за кашей. Она пригорела,- и села на свой плащ, упрямо скрестив руки.

Кириган спокойно снял котелок с огня, приправил кашу солью и пододвинул поближе к художнице. Та даже не взглянула - упрямо вздернув подбородок, Ника смотрела на обволакивающий стоянку туман. Она уже и сама не понимала, почему так разозлилась. Взгляд Кира был сродни тех, что встречали ее среди сверстников - холодный прищур, когда понимаешь, что человек о тебе думает что-то очень нехорошее. И такое паскудное чувство бессилия возникает внутри от этого взгляда! Наверное, это бессилие злило девушку больше всего - она как будто снова оказалась в детстве и стояла сейчас напротив соседского мальчишки, главного зачинщика обидных потех над ней.

Значит, Кир не такой уж и простой, каким хочет казаться. Она-то думала, что он - мальчишка, который чуть ли не с восторгом слушает сказочки о грозном ордене Несущих Смерть. И, стало быть, Ника для него тоже что-то вроде рыцаря - недосягаемого и возвышенного, с этаким налетом романтичности. А тут - будто этого самого рыцаря окатил помоями, причем ни за что, да еще и подкравшись со спины, его верный оруженосец. Что ж, девушка все учла, хотя заострять свое внимание на этом вообще не стоило бы - в голову к каждому не влезешь. Нет ни одного человека, который о самых близких не думал бы сколь мало плохо, чего уж говорить о какой-то малознакомой девке. Но художнице стало обидно. Как в детстве.

- Ты чего не ешь? - удивился Кириган, пододвигая котелок к себе и зачерпывая наваристую кашу ложкой.

- Никогда больше не смотри на меня так,- глухо приказала девушка. Не попросила, а именно приказала.- Я ничего тебе не сделала плохого.

Кир ясно увидел, как перед ним снова сидела маленькая девочка с надутыми от несправедливого обвинения губками. Интересно, подумал парень, как долго девочка будет главенствовать? При их первой встрече художница очень быстро взяла себя в руки.

- О вас многое говорят,- осторожно начал парень, тщательно подбирая слова и следя за реакцией своей собеседницы.- Ты наверняка знаешь, какого невысокого мнения о вас прекрасная половина населения Тарии.

- И какого высокого - сильная половина,- невольно улыбнулась Ника.- Что, тоже любопытно? Хочу тебя разочаровать - мы все-таки орден, а не бордель, так что это все не более чем созданный нами же образ.

К тому же все девушки принадлежали Хозяйке, которая не собиралась делить своих воспитанниц с мужчинами. А если какая-нибудь Сестра все же осмеливалась пойти против устава, ее мужчина умирал. Вечером ложился спать, а утром просто не просыпался. Отступницу же в ордене не трогали, она продолжала служить. Ей даже слова не говорили, будто и не случилось ничего - Аола считала, что это действует получше вразумляющих бесед и телесных наказаний. Впрочем, многие из послушниц навсегда были покалечены обрядом деления крови на троих, так что потерю они переживали не так тяжело, как хотелось бы Старшей Сестре. Нике, которая ради прохождения обряда отдала самое дорогое, что может быть у человека, было, опять же, легче всех. Но всего этого художница рассказывать, конечно, не стала, пусть даже и ничего секретного в этом не было.

Кириган, который в слова убийцы не особо поверил, хитро улыбнулся. Девушка фыркнула - она была слишком гордая, чтобы разубеждать парня. Не верит - его дело.

Хотя художница порой и сама не могла сказать, во что можно было верить, а во что нельзя - при ближайшем рассмотрении все традиции, на которых стоял орден, оказались нагромождением лжи, облаченной в обертку из красивых слов.

***

Ника спала, разомлев у огня. Обычно напряженное, лицо ее сейчас расслабилось, пропала складка между бровями. Приподнявшийся на локте Кир, которому, в отличие от своей спутницы, совсем не спалось, наблюдал за девушкой - у нее то уголок рта дернется, то она неуверенно улыбнется, то протяжно вздохнет. В прошлую ночь Ника спала по-другому - вся сжалась, напряглась, положила рядом меч. Нет, меч и сегодня лежал, но девушка даже не стала доставать его из ножен. Либо доверяет - а в это Киру что-то не очень верилось, но вдруг! - либо настолько устала с этим выматывающим дневным перегоном, что плюнула на все.

Парень осторожно вытянул за кожаный шнурок талисман из кармана. Отполированное десятками пар рук прежних владельцев светлое дерево перехватило тусклый блик от костра, высветивший нанесенное бледной серебристой краской изображение двух лун. Кириган провел пальцем по изображению и посмотрел на то место, где Ника выложила узор из камней. Тот уже распался, разметенный ногами.

На стоянку налетел ветер и, как и несколькими часами раньше, отогнал в сторону туман и сдвинул неподвижные тучи. Кир осторожно поднялся, стараясь не разбудить девушку шорохом гальки под ногами, и посмотрел на море. Сквозь истончившийся полог молочно-белого тумана было видно, как по воде бежит, приближаясь к их стоянке, лунная дорожка. Вот лунный свет коснулся Кира, ударился о защищающую ребят от чужих глаз скалу и расстелился по камням. Нику спас высокий валун, у подножья которого она устроила себе постель.

Кириган еще никогда не видел такого яркого, противоестественно яркого лунного цвета. Боги, да что же там задумал Вилен?! У парня было такое чувство, что весь мир отвернулся от них за каких-то два дня - так много странного и необъяснимого произошло с ними за этот короткий промежуток времени. А хозяин не сказал, что надо делать и как реагировать на подобное. Может, он и сам не знал? Но если он не знал, то кто пробудил эти силы? Только он, больше некому.

Да и слишком много места в этой истории отводилось луне. Кир бы еще понимал, если бы Ника была оборотнем - те зависят от ночного светила, но обычная девушка?.. Хотя нет, к Сестрам ордена Несущих смерть слово "обычная" было неприменимо. А вчерашняя ночь вообще перепутала парню все карты. Впрочем, вчера все слишком быстро кончилось, а он так и не узнал, что было бы, если бы влияние лунного света было не таким кратковременным.

Кириган перегнулся через спящую Нику, аккуратно взял ножны и медленно вытянул из них меч. И чуть не выпустил его из рук - рукоять клинка с каждой секундой нагревалась все больше. Парень поспешил вложить меч художнице в так удачно выпростанную из-под плаща руку. Кончик лезвия, попав на освещенное луной пространство, засветился. Свет пополз выше - и вот уже клеймо снова начало переливаться, будто ветер трогает угли.

Ника, не открывая глаз, закричала, выгнулась дугой и забилась в судорогах, но клинок не выпустила, будто рукоять прикипела к ее ладони. Кир, не осмелившийся трогать меч, выбил его из руки девушки ногой, но убийца не замолчала, крик ее перешел в сдавленные рыдания, из-под закрытых век текли слезы. Пощечины не помогали, на слова Ника не реагировала, на довольно-таки бесцеремонное встряхивание - тоже. Кириган неуклюже сгреб ее, потащил к морю и макал художницу в воду до тех пор, пока девушка не стала упираться руками и ногами, как кошка, которую хозяин тычет мордой в учиненное животным безобразие. Кир поспешно выпустил девушку, чтобы в следующую секунду получить по уху. Причем Ника сил явно не пожалела.

- Еще раз ты позволишь себе такую вольность, я убью тебя, как и обещала! Ты понял? - прошипела художница и схватилась за правую кисть - на ладони пузырем вздулся ожог от раскалившейся рукояти клинка. Девушка обессилено опустилась на землю - запал прошел, и она только сейчас заметила, как ей на самом деле плохо. Нещадно болела и кружилась голова, пропитавшаяся потом рубашка прилипла к телу, и ноги не держали.- Что со мной?

Парень помог Нике подняться и проводил ее до стоянки. Его самого заметно потряхивало, адреналин постепенно сходил на "нет", но держался Кир намного лучше девушки.- Ты не помнишь, что произошло?

Ника покачала головой и выжидающе уставилась на своего собеседника. Кириган, глубоко вздохнув, как перед погружением в воду, все рассказал, попутно покаявшись, что это из-за него. Если бы не его любопытство...

Художница слушала и не перебивала, но с ее лица не сходила гримаса брезгливости. Парень принял это на свой счет, но девушка думала о себе. Ей казалось, что тело предало ее. Это как долгое время думать, что ты человек, а потом в один прекрасный момент, при наступлении полнолуния, вдруг заметить, что у тебя выросли клыки и когти. Сразу возникает такое чувство, будто и не знаешь себя совсем.

Девушка осторожно высунулась из-под защиты валуна и подставила руку под лунный свет. Кожа ее лишь слегка засветилась матово-белым, но не так ярко, как вчера ночью - костер все же горел ярче, да и выкрашивал все желтым. Ника дотянулась до валяющегося поодаль клинка и коснулась рукояти. По телу прокатилась волна боли, мышцы напряглись, но художница не могла заставить себя расцепить пальцы. Кириган видел, как девушка крепко сжала зубы, чтобы не закричать.

- Потерпи,- сказал парень, опускаясь на корточки возле художницы. Она глубоко, но прерывисто дышала, и глаза ее наполнялись слезами. Кир с силой отобрал клинок у Ники и отшвырнул его подальше.

Девушка посидела несколько секунд с закрытыми глазами, пытаясь унять участившееся сердцебиение, головокружение и стук крови в ушах. Потом отвела руку Киригана в сторону:

- Я в порядке. Принеси мне воды.

- Она же соленая...

- Плевать, неси.- Во рту было кисло. Ника посидела, облокотившись спиной о валун и считая про себя секунды. Вскоре мир перестал плыть перед глазами девушки. Кириган принес воды, и художница прополоскала рот.

- И что теперь? - спросил парень, выливая остатки воды из фляги.- Тебе нужен новый меч или дело все в тебе?

- Ты же видел, что со мной ничего не произошло, когда я подставила руку под лунный свет. Все дело в клинке.

- Тогда уж в клейме,- справедливо рассудил Кириган, вороша костер толстой палкой. Искры взвивались и таяли, будто ночь их слизывала прямо в воздухе.- Но все равно вопрос остался прежним: что нам теперь делать?

Ника высокомерно посмотрела на него. "Нам", пфе. Свои проблемы она будет решать сама, а он пусть не лезет.

- Нам - ничего. Надеюсь, понятно?

Не признаваться же ему, что она просто понятия не имеет, что происходит и как с этим бороться. Впрочем, подумав, девушка здраво рассудила, что ей ничего не грозит - клинок останется при ней, только в бою она его не сможет использовать. Это не грозило Нике безумием. С другой стороны, она теперь относительно безоружна, но и это решаемо. Да и от сердца у художницы отлегло - это не в ней все было дело, а в клинке.

- Я два раза спас тебя, ты могла бы доверять мне! - всплеснул руками Кир, потом сдался: - Ладно, что ты будешь делать теперь?

- Спас, да. После того, как сам же мне в руки дал клинок, испытатель,- хмыкнула девушка.- Для начала мне нужен твой нож. Если тебе, конечно, не жалко.

***

Над высоким деревянным забором из плотно сбитых друг с другом бревен медленно поднималось солнце, расплескав по крышам бледный розоватый свет, будто клубничный кисель пролили. Орденский лагерь уже оживал: сенная девка, рассыпав по двору зерно для птицы, повела коров на выпас; назначенная дежурной Сестра, лениво потянувшись, буквально сползла с крыльца и побрела в сторону кухни. В лесу пели птицы, с моря доносился шум разбивающихся о скалы волн, под крыльцом дома ворчала собака, обгладывая кость.

Старшая Сестра, с порога следившая за началом нового дня, вдохнула свежий и уже по-осеннему холодный воздух и подставила лицо солнцу. Последние теплые и солнечные деньки в этом году. Скоро зарядят дожди - и так до весны. В такие вот осенние солнечные деньки чаще всего на человека накатывает умиротворение, пропадает желание чем-либо заниматься. Хочется только сидеть, слушать и созерцать природу. Кстати о природе... Наконец поняв, чего же так не хватало в привычной ей картине мира, Старшая Сестра напряглась - из кузни не доносился размеренный стук железа.

Аола, чуть ли не кубарем скатившись с крыльца, поспешила в кузню, уговаривая не накручивать себя раньше времени. Если на территорию их лагеря пробрались враги - а их из-за специфики ордена всегда хватало,- то Мастер должен был встретиться на их пути первым. Старшая Сестра не сомневалась в способностях Мастера, но его величество случай все же иногда любил вмешиваться, поэтому проверить стоило.

Ворвавшись в кузницу, женщина застыла, удивленно глядя на Мастера, раскладывающего карты. Тот и взгляда не поднял на вошедшую - жестом пригласил ее сесть, не отрываясь от расклада. Аола смотрела на разложенные на засаленном столе карты, но не могла понять, что все это значило.

Каждая Сестра имела свою колоду карт, но и "общалась" послушница с колодой на только им двоим понятном языке. Конечно, можно было попытаться разобраться в чужом гадании, но обычно это приносило весьма скудные - а то и вовсе никакие - результаты. Вот и сейчас разрозненные куски гадания не хотели собираться в единое полотно. Угадывались только обрывки - Луна, дорога, появление на этой дороге Странника...

Странника. Ага. Старшая Сестра довольно улыбнулась, обдумывая родившейся в ее голове план. Если она правильно поняла, Мастер гадал на Нику. Что ж, Хозяйка - а именно она вкладывала в руки гадающему нужные карты - очень вовремя подбросила Аоле решение всех ее проблем.

Мастер вытащил еще одну карту, вздрогнул, недовольно посмотрел на Старшую Сестру, вздохнул и засунул обратно в колоду, тщательно ее перетасовав. Женщина, заметившая взгляд Мастера, вопросительно посмотрела на него в ожидании ответа, но мужчина только покачал головой.

- Не дело ты задумала, Аола,- сказал Мастер, разглядывая в упор свою собеседницу. Та, разозлившись, стала покрываться багровыми пятнами.

- У нее мои хаэли, она опасна для нас! - стукнув кулаком по столу, гневно воскликнула Старшая Сестра. Мужчина покачал головой, перевязал колоду грязной веревочкой и убрал карты в карман фартука.

- Или для тебя? - Мастер остро глянул на женщину.- Тем более она ничего не знает о, хм, некоторых способностях ее...

- Моих!

- Ее клинков,- с нажимом продолжил мужчина, будто Старшая Сестра его сейчас и не перебивала.- Это ее клинки, смирись. Так вот: она не опасна для нас, она же ничего не знает. И вряд ли вообще догадается копаться в, хм, "грязном белье" ордена. Ника не из таких. Насколько я ее знаю, она будет рада навсегда забыть о Несущих Смерть и о тебе. И мстить точно не будет. Так что не стоит создавать проблему так, где ее нет и быть не может.

- Еще как может! - запальчиво возразила Аола, но, увидев, что Мастер поморщился, спросила уже тише: - Почему ты вечно ее защищаешь?

- Не вечно, но защищаю. Потому что ты была слишком жестока к ней все эти годы. А сейчас действуешь в своих интересах, а не в интересах ордена. Не злоупотребляй властью, Аола, прогневишь Хозяйку.

Старшая Сестра наклонилась вперед, навалившись мощной грудью на стол, и проказливо, как нашкодившая, но знающая, что ее все равно простят, девчонка, посмотрела на Мастера. В сочетании с короткой мальчишеской стрижкой под "горшок" и жестким, неприятным лицом смотрелось дико.

- Не начинай, на меня эти женские штучки давно не действуют,- отмахнулся Мастер.- Я все-таки тебя прошу: подумай хорошенько. Ника не так опасна, как тебе кажется. Тем более у нее остался один клинок, она долго не протянет.

- И тебе ее жалко? Никогда не понимала, что ты в ней нашел. В ордене было еще несколько послушниц, заслуживающих твоего внимания намного больше, чем эта соплячка. А в ученицы ты выбрал именно ее. Это несправедливо,- заметила женщина, проверяя застежки на корсаже. Но нет, все было идеально.

- Вижу, ты уже все для себя решила.

Что ж, если Аола решила идти против интересов Несущих Смерть в угоду своей слепой ненависти, то придется вернуть Старшую Сестру на землю и напомнить, что главная в ордене отнюдь не она.