Трое шведских горных мужчин

ГЛАВА 9

КОУЛ

Я люблю бурю.

Он делает жизнь намного проще. Ты остаешься внутри, пока горит огонь. Читаешь книги и смотришь на то, как падает снег. Ешь простую пищу и рано ложишься спать. Никаких покупок. Никаких незнакомцев. Никакой работы. У нас всегда пропадает сигнал, поэтому никаких телефонов или телевизоров. Это полезно. Прочищает твой мозг. Помогает сбросить настройки.

Или так было.

Девушка не перестает смеяться.

Я откладываю книгу в пятый раз, пытаясь сдержать свое раздражение.

Я привык жить с двумя другими мужчинами. Ривен достаточно тихий, а Илай хоть и может быть громким, по крайней мере, его голос достаточно низкий, чтобы заглушить его включенным радио. Я и забыл, какие, блять, высокие у девчонок голоса. Дэйзи смеется, звуча как звон колокольчика^[6], легко пробивающийся сквозь стены хижины. Это выводит меня из себя.

Она мне не нравится. Она слишком уклончива. Прошлой ночью, когда Илай спросил ее имя, она явно солгала ему. Она отказывается рассказывать нам что-либо о своей жизни. Одному богу известно, какие секреты она скрывает.

В конце концов, звук затихает. Я возвращаюсь к своей книге, переворачивая страницу. Я успеваю прочитать всего несколько строк, прежде чем Илай, должно быть, говорит что-то веселое, потому что она снова начинает хихикать.

Стиснув зубы, я встаю, скрипя деревянным табуретом по полу. Я больше не могу с этим справляться. Это чертовски раздражает.

Я иду на их голоса в комнату для гостей, которую я оборудовал для нее в нашем старом чулане для хлама. Она выглядит довольно просто: всего лишь кровать, комод и лампа. Это вряд ли можно назвать роскошью, но я не понимаю, как ей могло понадобиться что-то большее. Они оставили дверь открытой, и я останавливаюсь снаружи, чтобы заглянуть внутрь.

Дэйзи и Илай сидят на кровати, углубившись в карточную игру. Пока я наблюдаю, Дэйзи разыгрывает карту, которая заставляет Илая выдать длинную череду ругательств. Она хихикает, толкая его в плечи.

Ревность пронзает меня. Что странно. Илай всегда окружен женщинами. Они липнут к нему, как мухи. В лыжный сезон он практически прокладывает всю дорогу по горнолыжному курорту через постель. Так было с тех пор, как мы были детьми — всех всегда тянуло к нему. Раньше меня это никогда не волновало. На самом деле, когда мы росли, у нас был своего рода договор: если нам нужно было встретиться с кучей людей, он шел вперед и очаровывал их всех, так что я мог снова спрятаться в тень и ждать, пока мы сможем уйти. Он знал, что разговоры с незнакомцами — не мой конек точно так же, как я знал, что одиночество — не его. Мы хорошо подходим друг другу.

Но теперь, наблюдая, как он ухмыляется Дэйзи, смеется вместе с ней, как будто они были друзьями всю свою жизнь, я ревную. И я понятия не имею почему.

Пока я наблюдаю, он обхватывает рукой кончик ее косы и тянет, наклоняясь, чтобы поцеловать ее обнаженную шею. Она задыхается, прикусывая губу. Я чувствую, как мой член подергивается, когда он проводит ртом по ее нежной коже.

Блять. Блять. Блять. Блять.

Прошло так много времени с тех пор, как я наблюдал за Илаем с женщиной. Очевидно, мое тело все еще так же увлечено этим. Ее дыхание учащается, когда он целует ее, ее кремовые сиськи набухают под глубоким вырезом майки. Я не могу игнорировать боль в своих яйцах, когда розовый цвет заливает ее декольте. Илай что-то шепчет ей на ухо, потирая локоны о ее щеку, и она снова смеется, звук приятный и яркий.

Я больше не могу с этим справляться.

Я топаю в комнату.

— Не могли бы вы, пожалуйста, заткнуться, — выкрикиваю я. Они оба подпрыгивают, отстраняясь друг от друга. — От твоего голоса у меня болит голова.

Илай закатывает глаза, кладя руку ей на плечо.

— Чувак, ради всего святого…

— Нет, — обрывает его Дэйзи. — Нет, все в порядке. Хорошо, что ты дал мне знать, Коул. Мы с Илаем собирались попеть в караоке. Боже, ты, наверное, умер бы от возникшей в результате мигрени.

Я пробегаю по ней глазами. Она практически голая в своей летней пижаме. Она ерзает под моим пристальным взглядом, одергивая подол своих крошечных шортиков.

— Что, черт возьми, на тебе надето? — ворчу я.

Она поднимает голову, глаза сверкают.

— Прошу прощения?

— Ты отправилась в путешествие за Полярный круг и купила это? — Я бросаю взгляд на ее чемодан, лежащий открытым на полу. Там полно кружевных вещей с оборками. Похоже, она вообще едва собрала вещи. Просто хватала пригоршнями всякую всячину. Я вспоминаю ее зимнее снаряжение. Оно было совершенно новым, и я мог бы поклясться, что видел его на стойке Intersport несколько месяцев назад. Она купила его в Швеции.

— Перестань пялиться на мое нижнее белье. — Она протягивает руку и захлопывает крышку чемодана.

— У тебя вся одежда такая? — требую я. — Ты собиралась на летние каникулы?

— Ребята, у вас обогреватели в каждой комнате, — лаконично замечает она. — Я могла бы продержаться еще час, не замерзнув до смерти.

— Я серьезно. Ты ведь не планировала приезжать сюда, не так ли? Это не запланированный отпуск.

Ее щеки становятся еще горячее.

— Какое это имеет значение?

— Это важно, потому что означает, что ты солгала нам о том, почему ты здесь.

— Прекрати, — говорит Илай, хмурясь. — Оставь ее в покое, чувак.

Я игнорирую его.

— Кто ты такая? — требую я.

Она моргает.

— Ч-что ты имеешь в виду? Я Дэйзи.

— Сколько тебе лет? Где ты живешь? Чем ты занимаешься?

— Я уже говорила об этом Илаю. Я учитель. — Она теребит уголок одеяла. — Из Лондона.

— Да? Что ты преподаешь?

Она открывает рот, затем снова закрывает его.

Илай со вздохом встает, прижимаясь ко мне.

— Я серьезно. Оставь ее.

Я не могу поверить в происходящее. Мы уже обжигались раньше из-за лживой женщины. И Илай пострадал больше, чем кто-либо из нас. Я не могу понять, почему он, блять, не может научиться защищать себя.

— Ты слышал ее? Она практически призналась в том, что прятала от нас какое-то дерьмо.

Он пожимает плечами.

— Она не обязана нам ничего рассказывать.

— Но…

— Остановись, — приказывает он, глядя на меня сверху вниз.

Я, блять, потерял дар речи. Илай никогда не творит такого дерьма. Обычно он слишком добродушен, чтобы драться со мной или Ривом. Он приподнимает бровь, затем мотает головой в сторону двери.

— Серьезно?

— Да.

Проходит несколько секунд. Он не отступает.

Боже.

— Просто будьте потише, — бормочу я, поворачиваясь, чтобы уйти.

Я топаю обратно на кухню. Рив сидит за кухонным столом работая на компьютере. Я ставлю чайник закипать и с грохотом роюсь в шкафчиках в поисках кофе. У меня в голове все перемешалось. Это неправильно. Это закончится плохо. Дэйзи явно что-то скрывает от нас, и это делает ее угрозой. Мы должны относиться к ней как к лгунье, а не открываться ей. И, определенно, к ней нельзя привязываться. Я наливаю две кружки кофе и ставлю их на стол.

— Илай сделал свой ход, — бормочу я, ставя их на стол.

Рив не отрывает взгляда от своего экрана.

— Ривен.

— Тебя это удивляет? — Он протягивает руку за своим напитком, продолжая стучать по клавиатуре одной рукой. — Был ли какой-то шанс того, что они не переспят?

— Он привяжется.

— В последний раз, когда я проверял, Илай был более чем способен на случайный секс.

Я качаю головой.

— Он не занимается с ней сексом. Они вроде как… целуются, играют в игры и прочее дерьмо. Он выглядит чертовски счастливым. — За последние пять лет у Илая было много связей на одну ночь. Обычно он не ведет себя с ними так ласково. — Он слишком доверчивый. Как будто он ничему не научился с тех пор, как это случилось в последний раз.

Ривен хмыкает.

Я сжимаю кулаки.

— Ривен.

Он, наконец, встречается со мной взглядом.

— И что, по-твоему, я должен с этим делать? Может, мне запереть ее в ее комнате? Он взрослый человек. Если он хочет возиться с ней, позволь ему.

Я падаю в кресло, глядя в окно.

— Я ей не доверяю.

— Шокирует.

— Она лжет о том, кто она такая. Она солгала о своей работе. — Она не очень хорошая лгунья. Она становится вся розовая и изворотливая.

Рив вздыхает, закрывая свой ноутбук.

— Я знаю. И ты можешь перестать беспокоиться. Полчаса назад я получил сообщение, что дороги в деревню расчищены. Мы завтра поедем и поставим ее машину в гараж. После этого она должна пробыть с нами еще пару дней.

Все мышцы в моей груди разжимаются. Спасибо, блять.

— Почему, черт возьми, ты не начал с этого? — рычу я.

Уголок его рта приподнимается.

— Очень мило наблюдать за тем, как ты беспокоишься о нем.

— Отвали.

Он смеется, делая глоток своего кофе. Я откидываюсь на спинку стула. Несколько дней. Еще несколько дней, и она уедет. Я могу держаться от нее подальше несколько дней.

Еще один взрыв приглушенного хихиканья эхом отдается от стен. Я потираю лоб, делая мысленную пометку купить завтра затычки для ушей.