Трое в одном

Глава 12. Запчасти… человеческого тела

В то время, когда Лена осуществляла дерзкий план похищения своего жениха, ничего не подозревавший Александр Иванович вместе с Асылбеком мирно сидели на веранде и пили чай.

Они только что кончили работать в саду. Александр Иванович любил физический труд и считал, что любой человек должен непременно заниматься им хотя бы два-три часа в день. К этому же он стремился приучить и Асылбека.

Правда, иногда между ними разгорался спор.

Вот и сегодня Орлов сказал, вернувшись из клиники:

— Бери-ка лопату. Почистим арык.

Асылбек воспротивился:

— Мне на стадион надо. Сегодня интересная футбольная встреча.

— Успеешь! — недовольно проговорил старик. — Тоже мне болельщик нашёлся.

Асылбек нехотя взял лопату и пробурчал, что если уж укреплять своё тело, то лучше всё-таки заниматься спортом, а не этой дурацкой чисткой арыков.

Александр Иванович рассердился:

— Спорт — спортом, а работа — работой. Спорт служит для того, чтобы сделать человека сильным и выносливым в труде. А спорт ради спорта — это чепуха. Это как искусство ради искусства. Не будешь же ты по целым часам молоть бессмыслицу только для того, чтобы упражняться в красноречии. Скороговорки — хорошее дело. Но глупо посвящать им много времени.

— Спорт — не скороговорки, — упрямо сказал юноша. — Спорту можно посвятить и целую жизнь.

— Но для чего? — не унимался старик. — Всю жизнь тренироваться в прыжках, чтобы на старости лет иметь право заявить, что однажды на таких-то соревнованиях прыгнул выше всех? Глупо! Прыгнул и прыгнул — что тут такого? Кому какая от этого польза? Можно и плюнуть дальше всех. Тоже развитие определённых мышц. Не-ет, голубчик! Всё должно быть осмысленным и полезным. Если ты взял лопату, выкопал яму и посадил дерево, — считай, что сделал полезное дело: поупражнял свои мышцы и дал жизнь дереву, которое сто лет будет приносить людям плоды. А если ты столько же усилий затратил на размахивание гирей, — гордиться нечем.

— Я на футбол собрался, а не гирей размахивать, — раздражённо сказал Асылбек.

— А это ещё хуже! Это уже не спорт, а чёрт знает что — просто азарт. Ненавижу! Сидит на трибуне какой-нибудь обрюзглый, жирный дядя с брюшком, который без персональной машины шагу ступить не желает, — сидит и орёт, болеет. Спортом, видите ли, занижается! Футбол, видите ли, обожает! Тьфу!

Старик сердито сплюнул. Асылбек вздохнул и ничего не ответил. Он знал эту слабость Орлова и вообще-то старался избегать таких споров.

Замолчал и старик, видя, что спорить уже не с кем. Так молча они и почистили арык.

А когда вернулись в дом, Александр Иванович добродушно усмехнулся и сказал:

— Ладно, не сердись. Всё равно на футбол уже опоздал. Пойдём-ка лучше посидим на веранде. Пока чай закипит, я тебе о вчерашней операции расскажу.

На веранде они и помирились. Профессор, удобно устроившись в жёлтом плетёном кресле, рассказал об операции, а потом увлёкся и повёл разговор о методе пересадки тканей и целых органов.

— Знаешь ли ты, какие большие возможности открывает медицина в области так называемой починки человеческого организма?

— Починки? — удивился Асылбек.

— Да. Именно починки. В буквальном смысле этого слова. Учёные изучают жизнь изолированных частей человеческого тела для того, чтобы со временем научиться заменять повреждённую часть тела такой же, но вполне здоровой частью погибшего человека. Работа в этом направлении ведётся уже давно. Еще в начале нашего века сибирский учёный Кулябко вырезал сердце из трупа ребёнка, погибшего от воспаления лёгких. И через двадцать часов оживил это сердце.

Асылбек усмехнулся:

— Представляю, какая это была новость в то время!

— Тогда это казалось чудом, — подтвердил Александр Иванович. — И печать всего мира расписывала это «чудо» на разные лады. Но профессор Кулябко пошёл дальше. Через пять лет после этого опыта, в 1907 году, ему удалось оживить и сохранить в живом состоянии отрубленные головы холоднокровных животных.

— Этот профессор ещё жив? — спросил Асылбек.

— Нет, он умер в тысяча девятьсот тридцатом году. Но последователи профессора Кулябко продолжают его работу. Несколько лет назад московский исследователь Андреев оживил сердце ребёнка через девяносто шесть часов после смерти.

— Через четверо суток?

— Да, ровно через четверо суток! Это пока предельный срок, который знает наука.

— А интересно, пытались ли оживлять мозг?

— Мозг оживлять значительно труднее, чем сердце. Но всё-таки было доказано, что и мозг может быть оживлён. В 1928 году на съезде физиологов и биохимиков наши московские исследователи Чечулин и Брюхоненко демонстрировали интересный опыт. Как сейчас помню этот удивительный эксперимент. На тарелке лежала голова собаки, отрезанная от туловища. В кровеносные сосуды головы, питающие мозг, особым аппаратом ритмически нагонялась кровь. И вот на глазах у нас голова стала оживать. Уши её начали вздрагивать и двигаться. Глаза зорко смотрели на людей. Когда к её рту подносили кусок мяса, ноздри её шевелились, и она делала глотательные движения.

— Здорово! — восхищённо сказал Асылбек.

— Все эти удивительные опыты, — продолжал профессор, — представляют большой интерес не только в теоретическом, но и в практическом отношении. Наш академик Филатов достиг, например, того, что стал заменять помутневшую роговицу глаза прозрачной роговицей, взятой у другого, погибшего, человека. И слепой снова начинал видеть. Вообще, достижения в области пересадки огромны. Теперь уже научились пересаживать отдельные кости и даже целые суставы, например коленный. В последнее время ведутся смелые опыты с пересадкой отдельных органов. Правда, ещё в начале нашего века учёный Каррель с успехом пересаживал собакам почки и целые конечности, но теперь хирурги пошли значительно дальше…

— Погоди, — перебил Асылбек. — А это правда, что теперь уже научились пересаживать даже сердце? В каком-то молодёжном журнале я однажды прочёл, что один наш учёный уже работает в этой области.

— Ты, вероятно, читал о Владимире Петровиче Демихове? — спросил Александр Иванович.

— Да, — подтвердил Асылбек. — Его фамилия была, кажется, Демихов.

— О-о-о! — с уважением протянул старый профессор. — Демихов, несмотря на свою молодость, известен как большой учёный. Этот бывший слесарь начал экспериментировать в области хирургии, когда ещё был студентом университета — накануне войны. Уже тогда он выдвинул идею создания искусственного сердца, механического.

— Вместо сердца — мотор? — недоверчиво спросил Асылбек.

— А почему бы и нет? Собственно говоря, что такое сердце? Своеобразный насос, который перегоняет по телу кровь. Так не всё ли равно: что будет перегонять эту кровь — сердце или мотор?

— А вдруг этот мотор испортится?

— Так ведь и сердце портится. Но сердце, пожалуй, ремонтировать труднее, чем мотор.

Асылбек скептически покачал головой.

— Ну, если уж так рассуждать, то многие части человеческого тела можно будет заменить искусственными.

— А это, кстати, уже делается, — подтвердил профессор. — Возьми обыкновенные очки. Для многих людей они уже стали как бы частью их глаз. Но скоро очки отойдут в прошлое. Теперь из пластмассы акрилата научились делать даже хрусталики для глаз. Они возвращают человеку нормальное зрение. А протезы зубов? А новые, усовершенствованные протезы рук и ног, которые работают под действием биотоков? Видишь ли, Асыл, пересадка органов от одного организма к другому — очень сложный процесс. Организм борется против всякого чужеродного белка. А вот пластмассовые органы можно смело ставить любому человеку: организм их просто не замечает, считая своими. Ещё совсем недавно, если у человека выходили из строя сердечные клапаны, он был обречён. А сегодня их делают из органического стекла! Пластмассовые плёнки могут заменять барабанные перепонки в ухе человека, а трубка — пищевод. Если человек сломал ногу, ему проходится долго лежать в гипсе. А сейчас разрабатывается клей для сращивания сломанных костей. Таким клеем можно исцелить человека за несколько дней. Уже существует и успешно применяется клей для кишок и кровеносных сосудов. А ведь сшивание их ещё совсем недавно было трудным и болезненным делом. Между прочим, делая операцию на теле Бориса Стропилина, мы пользовались именно этим клеем. Конечно, у нас ещё много технических трудностей. Но ведь техника-то на месте не стоит, движется.

— Но ты начал рассказывать о Демихове, — напомнил Асылбек.

— Да, о Демихове. Так вот Демихов вскоре отошёл от своей попытки заменить сердце мотором. Созданное им искусственное сердце из резины и металла оказалось несовершенным, ненадёжным и работало лишь короткое время. Тогда Демихов пошёл по другому пути. В технике этот путь называют дублированием.

Он решил пересадить здоровому организму второе сердце. И добился этого. Собаки, на которых он делал допыты, жили с двумя сердцами по месяцу и больше. А один пёс Гришка прожил со своим и чужим сердцем сто сорок один день — почти пять месяцев! Но Демихов пересаживал собакам не только сердца. Он пересаживал и головы. В его лаборатории можно увидеть животных с двумя головами. Любопытно, что после того, как сообщения о пересадке голов появились в печати, Демихов получил немало писем молодых людей, у которых болезнь или несчастный случай безнадёжно парализовали всё тело. Они просили хирурга пересадить их голову на оживлённое туловище только что умершего молодого человека…

Профессор умолк. Он задумчиво смотрел, как подувший с гор ветерок срывал последние лепестки с отцветающих яблонь.

Асылбек сидел рядом и думал о том, что рассказывал старый хирург. И вдруг он вспомнил коллекцию Ильи Фёдоровича.

«Да ведь это же целая кладовая запасных частей человеческого тела!» — подумал он.

Он сказал об этом Александру Ивановичу и стал с жаром рисовать заманчивую картину, как устроить целую фабрику таких запасных частей человеческого организма. Тогда в любом несчастье больному можно было бы сразу помочь: заменить разрушенный раком желудок, убрать изъеденные туберкулёзом лёгкие и на их место поставить совершенно здоровые. Да мало ли чего не бывает в жизни с такой сложной машиной, как человеческий организм! Он портится, и его обязательно надо ремонтировать.

— Об этом давно уже думают наши учёные, — проговорил Александр Иванович. — В лаборатории того же Демихова уже разрабатываются способы поддержания оживлённых органов в живом состоянии. Правда, Демихов пользуется совсем другим методом, чем мой дед. Он сохраняет оживлённые организмы в специальных пластмассовых футлярах. Прямо в этих футлярах он и подключает их к животным снаружи.

Асылбек хотел было что-то сказать, но в этот момент зазвонил телефон. Александр Иванович тяжело поднялся и взял трубку.

— Это кто?… Дежурная сестра?… А что случилось?… Так… Жалуется на головную боль… Гм… Ну, хорошо, приеду, приеду. Кстати, кто сейчас у него… Лена? Отлично…

Он положил трубку и начал переодеваться. И когда ему осталось только обуться, телефон зазвонил снова.

— Послушай, Асыл, — сказал профессор и, кряхтя, стал натягивать туфлю.

Асылбек снял трубку. Через секунду лицо его вытянулось, и он испуганно крикнул:

— Дедушка! Случилось несчастье: Кошкин бежал из клиники.

Туфля выпала из рук старика.

— Что?!

Бледный, встревоженный, он быстро подошёл к телефону.

— Как это произошло? — крикнул он. — Так… Да знаете ли, голубушка, что вы наделали?! Да, да!… Искать! Немедленно искать!… Где угодно! А больной чтобы был на месте!

Он швырнул трубку и в ярости стукнул кулаком по столу.

— Дурёха! Да ведь она погубит его!