Тропой испытаний

Глава 6

Тобин Уэкер вошел первым и сразу увидел меня.

Он застыл в дверях как вкопанный с таким видом, будто ему привиделась сама смерть. Если я когда и видел настоящий страх, так это на его лице. Встреча со мной стала для него полнейшей неожиданностью, это уж точно. Наверно, он был уверен, что я мертв. Уж не знаю, какие мысли завертелись у него в голове, но драться он явно не собирался.

— Привет, Уэкер, — сказал я с ухмылкой. — С тебя хватит или хочешь еще?

Конечно, мне следовало стоять у дверей, где я смог бы свалить его прежде, чем появится Дик.

Они прошли в зал, и когда Дик увидел меня, его лицо тоже стало белым как мел. Меня это несколько озадачило: чего они так испугались? Но тут откуда-то сзади раздался негромкий спокойный голос:

— Требуется помощь, мистер Макрейвен?

Янт!

— Спасибо, не требуется. Я и сам в состоянии освежевать свои трофеи.

Странно. Может, они испугались… именно его? Когда он здесь появился?

— Мы не ищем проблем, — предупредил Уэкер, вытирая свои толстые грабли о грязные штаны. — Нам бы только чего-нибудь поесть.

Вспомнив недавние разговоры о людоедстве, я как бы с намеком спросил:

— В чем дело, Уэкер? Судьи Блейзера на вас что, не хватило?

Мои слова будто ударили их хлыстом. Они оба мгновенно развернулись и пулей вылетели на улицу.

Янт подошел ко мне, по-прежнему не отводя глаз от двери.

— Ну и с чего весь этот балаган?

— Ни с чего, — ответил я. — У нас не так давно случилась одна заварушка. Думал, они явились продолжить.

— Я тоже, — заметил он.

— Спасибо.

— Спасибо? За что?

— За то, что предложили помощь.

Он отодвинул стул и сел напротив меня. На его непроницаемом лице — как у настоящего игрока в покер — впервые прорезалось что-то определенное. Озадаченность и недовольство. Но, по-моему, только самим собой.

— Ерунда, — пробормотал он.

Интересно, подумал я, а вдруг Янт предложил свою помощь просто так, по-человечески? Тогда другое дело, но все-таки зачем ему мне помогать? Мы живем в стране, где каждый сам седлает свою лошадь и сам стоит за себя в драке. А он вдруг взял и предложил свою помощь…

— Закажете что-нибудь? Я тут собирался перекусить.

Янт ничего не ответил, однако, когда появилась Тереза, сделал ей заказ. Похоже, он был, как иногда у нас называют, «в черной задумчивости». Это когда о чем-то думаешь, и оно тебе совсем, ну совсем не по нутру. Если он все-таки хотел меня убить, а именно так я и считал, то упустил верный шанс сделать это чужими руками. Ему было достаточно не вмешиваться и дать произойти тому, что должно произойти: я бы врезался в них, и совсем не факт, что сумел бы уложить обоих. Особенно учитывая мое нынешнее состояние — ребра все еще побаливали, да и нос далеко не зажил. Старая индианка сделала все, что могла, но…

— Они испугались тебя, Макрейвен, — произнес Янт. — Почему же они испугались? Кто ты? Чем промышляешь?

— Я сирота, который пасет скот, когда находит работу. Вот и все, что я есть.

— И все, чем хочешь быть?

— Я этого не говорил. Наверное, каждый хочет быть больше, чем он есть.

Он уперся в меня своим жестким холодным взглядом.

— Ты когда-нибудь ходил в школу?

— Ходил, но это не в счет. Всего пару раз и недолго. Да и не нравилось мне все это. Намного лучше, когда меня учил папа.

— Учил тебя?

— Само собой. С того времени, как я себя помню. Он обычно читал вслух, а потом мы говорили об этом. Школа мало что дает, а вот отец меня научил многому, это уж точно. Научил стрелять, бросать нож, охотиться, выживать в диких местах… Кроме того, он брал меня с собой на хлопковые рынки в Новом Орлеане и Мобиле: показывал и объяснял, как вести бизнес там и как в розничных магазинах и куда идут деньги, которые при этом выручают.

Мы много общались с покупателями скота и шерсти, с продавцами лошадей и речниками; работали на приисках, и он учил меня, как там надо себя вести; он часто читал мне отрывки из классиков, а потом мы подолгу говорили то о них, то о тех, с кем встречались. Папа был скромным, но очень проницательным человеком…

— Ты их знал? Ну тех двоих, с которыми чуть не подрался.

— Да, было дело. Не так давно. Им там совсем не понравилось.

«Тебе там не очень понравилось тоже, — подумал я о себе, — тебе там здорово намяли бока». Да, кстати, ведь они в хижине пробыли довольно долго, слишком долго. Еды им хватило бы на день, от силы на два, а они торчали там больше двух недель и выглядели вполне нормально… Может, поэтому и испугались? Может, мои слова про Блейзера попали в точку? Я провел дней десять у индейцев, затем несколько дней добирался сюда. Сколько? Два? Три? Сейчас уже точно не помнил.

— Да, с языком у тебя явные нелады, — неожиданно протянул Янт.

Я бросил на него хмурый взгляд.

— А вот это не ваше дело. Когда нужно, могу говорить и получше. Если всегда говорить красиво, люди могут подумать, ты надуваешь щеки.

— Не бойся, о тебе так не подумают.

— А я на это и не рассчитываю.

Я отодвинул стул и встал. Мне надоели нравоучения, и к тому же надо было успеть еще кое-что сделать.

Но Янт не отставал.

— Умеешь стрелять из своего револьвера?

— Конечно, умею.

— Давай, проедемся за город, и ты мне покажешь…

Я с насмешкой посмотрел на него.

— Черта с два, мистер. Папа всегда учил меня не вынимать оружие, пока не надо пустить его в дело. Размахивать револьверами — показуха чистой воды. Если увидите револьвер в моей руке, мистер, знайте, для этого возникла веская причина. Оружие — не игрушка для развлечения. Я ношу его потому, что живу в таких местах, где без него нельзя. Пасу скот там, где бродят волки и кугуары… Для меня револьвер — вещь первой необходимости, мистер.

С этими словами я вышел, оставив его сидеть в одиночестве, оседлал своего жеребца и вроде как попрощался с этим городом.

Янт стоял на улице у дверей отеля, когда я проскакал мимо, но уже через несколько минут, спрятавшись за деревьями на склоне ближайшего холма, я увидел, как он едет по моему следу. Как только он скрылся за поворотом, я вернулся в город и поставил коня в стойло. Затем поднялся к себе в комнату и растянулся на кровати.

Час или два спустя до меня донесся топот копыт. Я довольно ухмыльнулся: ему пришлось прогуляться, даже бросив недоеденным обед. Что ж, если он так боится упустить меня, ему придется основательно потрудиться…