Твердая Рука

Глава XXII. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Как же случилось, что Мариано, выехавший из ранчо почти следом за доньей Марианной, так долго не находил ее? Дело в том, что тигреро и в голову не приходила мысль, чтобы его молочная сестра, отлично знакомая с дорогой, могла сбиться с пути. Поэтому, не присматриваясь к следам ее коня, Мариано взял напрямик, миновал лес и выехал в степь в полной уверенности, что она едет где-то впереди. Только подъехав к пашням, Мариано стал напряженно вглядываться в даль. Он недоумевал, как могла она опередить его на такое расстояние. Однако доньи Марианны нигде не было видно.

Мариано встревожился. Его несколько успокаивало предположение, что молочную сестру скрывали от его взора мощные дубы видневшейся вдали рощи. Тигреро продолжал путь, прибавив только рыси коню, хотя тот и без того шел резвым аллюром.

Прошло немало времени, прежде чем Мариано миновал рощу. Когда он выехал на ее опушку, солнце уже закатилось. В густой тьме, спускавшейся на землю, трудно было увидеть что-либо даже на незначительном расстоянии. Тигреро остановил лошадь, соскочил на землю и, припав к ней ухом, стал прислушиваться. Его чуткое ухо уловило далекий шум, напоминающий конский топот. Очевидно, донья Марианна опередила его. Тревога тигреро мгновенно улеглась; он снова помчался вперед. Когда Мариано добрался до подножия горы, на которой высился замок дель Торо, он остановился, мысленно спрашивая себя: стоит ли ему подниматься до самых ворот замка или же считать свою миссию выполненной и вернуться в ранчо?

Прежде чем он успел принять решение, показался силуэт всадника, спускающегося по тропе к нему навстречу.

– Добрый вечер, кабальеро! – обратился тигреро к всаднику, когда тот поравнялся с ним.

– Господь да пребудет с вами, – вежливо ответил всадник и проехал было мимо, но, спохватившись, скоро вернулся. – Так и есть, я не ошибся! – воскликнул всадник. – Как поживаете, сеньор Мариано?

– Благодарю вас, отлично; а вы, сеньор Паредес? – отвечал Мариано, узнав управителя.

– Благодарю, хорошо. Вы куда? В асиенду или в ранчо?

– А почему это вас интересует?

– Если в асиенду, я сказал бы вам «прощайте»; если на ранчо, мы могли бы поехать вместе.

– Вы едете на ранчо?

– Да, по распоряжению его светлости, маркиза.

– Извините за нескромность, сеньор Паредес: что вы собираетесь делать там так поздно?

– Охотно прощаю, приятель. Я просто еду за доньей Марианной. Она загостилась сегодня позже обычного у своей кормилицы, и маркиз обеспокоен этим долгим отсутствием. Эти слова как громом поразили юношу; ему даже показалось, что он ослышался.

– Как! – воскликнул озадаченный тигреро. – Донья Марианна еще не вернулась?

– Как видите, – ответил Паредес, – иначе меня не послали бы за ней.

– Не может быть! А почему? – в свою очередь встревожился Паредес. Потому что донья Марианна три часа назад покинул ранчо; потому что я выехал вслед за нею, чтобы издалека сопровождать и охранять ее; правда, я потерял ее из виду, но, по самым скромным подсчетам, она должна была уже с полчаса назад прибыть в замок.

– О Боже, смилуйся над несчастной! – воскликнул управитель– Не иначе как она попала в беду.

– Но, может быть, вы просто не заметили ее возвращения?

– Нет, это невозможно. Впрочем, поднимемся в замок; там мы окончательно убедимся. Не мешкая оба всадника понеслись галопом. В замке никто не видел донью Марианну. Немедленно подняли тревогу. Дон Фернандо порывался сам сесть на коня и выехать во главе своих пеонов на поиски дочери. Дону Руису и Паредесу стоидо немалого труда уговорить его отказаться от этой мысли. Пеоны, высланные на поиски, разбились на две партии и поехали в разные стороны; во главе одной партии находился Паредес, другую возглавлял дон Руис. Все ехали с зажженными брусками сосны, которые здесь используются для факелов. У тигреро был свой план поисков. Он не разделял мнения многих обитателей замка, что донью Марианну похитили бродячие индейцы, потому что не приметил на своем пути никаких следов всадников. Да и Бигот не обнаруживал по до-роге в асиенду никаких признаков беспокойства. Значит, донья Марианна заблудилась в лесу. Тигреро пропустил вперед дона Руиса и Паредеса с пеонами, а сам поехал по направлению к ранчо; миновав дубовую рощу и доехав до леса, он остановился на опушке и соскочил наземь; затем, Только подъехав к пашням, Мариано стал напряженно вглядываться в даль. Он недоумевал, как могла она опередить его на такое расстояние. Однако доньи Марианны нигде не было видно.

Мариано встревожился. Его несколько успокаивало предположение, что молочную сестру скрывали от его взора мощные дубы видневшейся вдали рощи. Тигреро продолжал путь, прибавив только рыси коню, хотя тот и без того шел резвым аллюром.

Прошло немало времени, прежде чем Мариано миновал рощу. Когда он выехал на ее опушку, солнце уже закатилось. В густой тьме, спускавшейся на землю, трудно было увидеть что-либо даже на незначительном расстоянии. Тигреро остановил лошадь, соскочил на землю и, припав к ней ухом, стал прислушиваться. Его чуткое ухо уловило далекий шум, напоминающий конский топот. Очевидно, донья Марианна опередила его. Тревога тигреро мгновенно улеглась; он снова помчался вперед. Когда Мариано добрался до подножия горы, на которой высился замок дель Торо, он остановился, мысленно спрашивая себя: стоит ли ему подниматься до самых ворот замка или же считать свою миссию выполненной и вернуться в ранчо?

Прежде чем он успел принять решение, показался силуэт всадника, спускающегося по тропе к нему навстречу.

– Добрый вечер, кабальеро! – обратился тигреро к всаднику, когда тот поравнялся с ним.

– Господь да пребудет с вами, – вежливо ответил всадник и проехал было мимо, но, спохватившись, скоро вернулся. – Так и есть, я не ошибся! – воскликнул всадник. – Как поживаете, сеньор Мариано?

– Благодарю вас, отлично; а вы, сеньор Паредес? – отвечал Мариано, узнав управителя.

– Благодарю, хорошо. Вы куда? В асиенду или в ранчо?

– А почему это вас интересует?

– Если в асиенду, я сказал бы вам «прощайте»; если на ранчо, мы могли бы поехать вместе.

– Вы едете на ранчо?

– Да, по распоряжению его светлости, маркиза.

– Извините за нескромность, сеньор Паредес: что вы собираетесь делать там так поздно?

– Охотно прощаю, приятель. Я просто еду за доньей Марианной. Она загостилась сегодня позже обычного у своей кормилицы, и маркиз обеспокоен этим долгим отсутствием. Эти слова как громом поразили юношу; ему даже показалось, что он ослышался.

– Как! – воскликнул озадаченный тигреро. – Донья Марианна еще не вернулась?

– Как видите, – ответил Паредес, – иначе меня не послали бы за ней.

– Не может быть!

– А почему? – в свою очередь встревожился Паредес.

– Потому что донья Марианна три часа назад покинула ранчо; потому что я выехал вслед за нею, чтобы издалека сопровождать и охранять ее; правда, я потерял ее из виду, но, по самым скромным подсчетам, она должна была уже с полчаса назад прибыть в замок.

– О Боже, смилуйся над несчастной! – воскликнул управитель. – Не иначе как она попала в беду.

– Но, может быть, вы просто не заметили ее возвращения?

– Нет, это невозможно. Впрочем, поднимемся в замок; там мы окончательно убедимся.

Не мешкая оба всадника понеслись галопом. В замке никто не видел донью Марианну. Немедленно подняли тревогу. Дон Фернандо порывался сам сесть на коня и выехать во главе своих пеонов на поиски дочери. Дону Руису и Паредесу стоило немалого труда уговорить его отказаться от этой мысли. Пеоны, высланные на поиски, разбились на две партии и поехали в разные стороны; во главе одной партии находился Паредес, другую возглавлял дон Руис. Все ехали с зажженными брусками сосны, которые здесь используются для факелов. У тигреро был свой план поисков. Он не разделял мнения многих обитателей замка, что донью Марианну похитили бродячие индейцы, потому что не приметил на своем пути никаких следов всадников. Да и Бигот не обнаруживал по дороге в асиенду никаких признаков беспокойства.

Значит, донья Марианна заблудилась в лесу. Тигреро пропустил вперед дона Руиса и Паредеса с пеонами, а сам поехал по направлению к ранчо; миновав дубовую рощу и доехав до леса, он остановился на опушке и соскочил наземь; затем, привязав поводья мустанга к луке седла, чтобы они не ранили лошадь, Мариано ласково похлопал ее по крупу.

– Ступай, дружище! – сказал он. – Возвращайся в ранчо, сегодня я не нуждаюсь в тебе больше.

Конь повернул к нему свою изящную голову с умными глазами и, весело заржав, пустился вскачь по дороге домой. Мариано, тщательно проверив свое ружье, засыпал в него свежего пороху и при свете факела стал пытливо осматривать землю. А Бигот, важно рассевшись на задних лапах, с любопытством наблюдал за ним, стараясь вникнуть в смысл такого необычайного занятия своего хозяина.

После довольно продолжительных поисков тигреро выпрямился и свистнул собаку. Судя по сиявшему лицу Мариано, он нашел то, что искал.

– Ну-ка, Бигот, разнюхай хорошенько эти следы! Это следы лошади доньи Марианны. Понял?

Умный пес принялся усердно разнюхивать. Потом, уставившись на тигреро своими блестящими, почти человечьими глазами, завилял хвостом и радостно залаял.

– Хорошо, Бигот, хорошо, мой умный пес! – сказал тигреро, лаская собаку. – Ну, теперь вперед по этому следу! Вперед! Вперед!

С минуту Бигот раздумывал; потом не отрывая морды от земли пошел по следу. Его хозяин, погасив факел, надобность в котором отпала, следовал за ним по пятам.

Собака безошибочно петляла по следам коня доньи Марианны. И все же тигреро понадобилось немало времени, чтобы добраться таким образом до лесной глуши, в которой разыгралась страшная, описанная выше сцена.

– Когда я услыхал ваш выстрел. Твердая Рука, – закончил свой рассказ тигреро, – и вслед за ним рычание тигра, я понял, что здесь происходит нешуточная борьба. У меня сердце похолодело при мысли, что зверь может одолеть человека… Ну как, токайя, – обратился он к донье Марианне, – вы теперь верите в существование ягуаров?

– Замолчите, ради Бога, Мариано! Я чуть не умерла от страха, когда эти ужасные звери вперили в меня свои глаза. Я наверняка погибла бы, не помоги мне этот мужественный и великодушный человек!

– Мужественный и великодушный! Это вы хорошо сказали! – с нескрываемым восхищением подтвердил тигреро. – Твердая Рука мог бы по праву называться Добрым Сердцем. Нет человека более, чем он, готового прийти на помощь людям в беде.

Донья Марианна с затаенным восторгом прислушивалась к словам тигреро. Твердая Рука, напротив, чувствовал себя неловко: его коробило от этих разговоров о самом, казалось бы, простом и естественном поступке.

– Послушайте, Мариано, – поспешил он перевести разговор на другую тему, – нельзя же нам вечно оставаться здесь! Не забывайте, что, пока мы тут спокойно беседуем у огонька, отец и брат сеньориты носятся по прерии в смертельной тревоге. Пора подумать о том, как бы нам поскорей выбраться отсюда.

– Карай! Это сама истина! – отозвался тигреро. – Но как нам быть? Лошади у нас нет. А о том, чтобы заставить сеньориту проделать на ногах такой большой путь, не может быть и речи.

– Успокойтесь, друзья мои! – воскликнула донья Марианна. – С двумя такими ангелами-хранителями я решусь на какое угодно путешествие.

– Нет, сеньорита, – мягко, но властно произнес Твердая Рука. – У вас хватит мужества, но не хватит сил. Придется вам подчиниться и положиться на опытность охотников.

– Хорошо, – ответила она, – поступайте как знаете. Сегодня я пренебрегла советом моего друга и понесла заслуженное наказание. Право, у меня нет никакой охоты повторить все сначала.

– Отлично сказано! – весело воскликнул тигреро. – Ну так что же мы предпримем, Твердая Рука?

– А вот что. Пока вы будете сдирать шкуры со своих ягуаров, я…

– Позвольте, позвольте! – рассмеялся тигреро. – Это совсем не мои шкуры. Ягуаров уложили вы – следовательно, и шкуры ваши.

– Никаких разговоров! – улыбаясь, отвечал охотник. – Какой я тигреро! Все вышло случайно. Эти шкуры принадлежат вам, и только вам. Послушайте меня, возьмите их себе!

– Коли так, не стану перечить. Да! Я ведь обещал подарить эти шкуры донье Марианне на ковер. Прошу принять их, токайя!

– Принимаю, – произнесла она, бросив охотнику взгляд, от которого радостно забилось его сердце. – Эти шкуры будут постоянно напоминать мне о том, кто спас меня от ужасной смерти.

– Ладно, – сказал охотник, – одно дело улажено. Теперь, Мариано, ступайте снимать шкуры, а я тем временем нарублю немного сучьев, из которых мы смастерим носилки.

– Блестящая идея! – воскликнул тигреро. Трапперы и охотники – ловкие, а главное, проворные ребята. В несколько минут тигреро содрал шкуры с ягуаров, а Твердая Рука, ловко орудуя своим мачете, смастерил носилки. Аккуратно свернутые шкуры ягуаров были уложены и привязаны к спине Бигота. Бедный пес не очень, кажется, обрадовался этой ноше, но в конце концов добродушно примирился со своей участью. Твердая Рука набросал на носилки ворох листьев, а поверх них разостлал меховую седелку павшего Негро.

Уложив на это мягкое импровизированное ложе донью Марианну, оба охотника подняли носилки на свои сильные плечи и двинулись по направлению к асиенде. Впереди бежал Бигот; судя по его веселому лаю, он был в восторге от своей роли проводника.

Из предосторожности охотники шли с зажженными сосновыми факелами. И все же им нередко приходилось туго среди кромешной тьмы в этом дремучем лесу. Там и сям они наталкивались на такую непроходимую чащу, что приходилось двигаться в обход и шагать по пояс в воде. Они шли под оглушительный гомон и хлопанье крыльев многотысячных птичьих стай, вспугнутых светом факела. Мимо них то и дело проносились с испуганным ревом хищники, глаза которых зловеще горели в ночном мраке. Только теперь донья Марианна осознала, как близка была она от гибели. И хотя опасность миновала и казалась теперь только страшным сном, при одном воспоминании о ней девушку бросало в нервную дрожь. Твердая Рука, по-видимому, догадывался о том, что происходило в душе доньи Марианны. Обращаясь к ней, он поминутно отвлекал ее от мрачных мыслей. Они шли уже довольно много времени, а лесу, казалось, конца-краю не будет.

– Уж не сбились ли мы с пути? – спросила донья Марианна.

– Я охотно допускаю, – ответил Твердая Рука, – что даже мы с Мариано могли бы заплутаться в таких дебрях; но ведь нас ведет непогрешимый Бигот. Будьте уверены, сеньорита, что этот проводник никогда не даст нам заблудиться.

– Через десять минут, токайя, – добавил тигреро, – мы выйдем на дорогу, ведущую в асиенду.

Внезапно оба охотника, словно по уговору, остановились.

– Слышите? – сказал тигреро.

Девушка прислушалась: к ней явственно донеслись перекликающиеся вдали голоса.

– Вперед! Вперед! – скомандовал Твердая Рука. – Не следует оставлять долее в тревоге ваших близких и родных. Они снова зашагали, а через десять минут, как и предсказал тигреро, они вышли на дорогу к асиенде.

И тут оба охотника стали протяжно и звонко аукать. В степи и в горах крик на таких высоких нотах разносится далеко и воспринимается как призыв к сбору.

Через мгновение весь лес, казалось, проснулся: со всех сторон неслись ответные крики, между деревьями замелькали пылающие факелы. Их огни с молниеносной быстротой стекались к тому месту, где находились охотники. Послышался конский топот, из тьмы вырвались фигуры всадников. Они мчались во весь опор, размахивая факелами. Освещенные их красноватым пламенем, всадники напоминали легендарных ловчих из старинных германских баллад. Пеоны, спешившись, тесной толпой радостно суетились вокруг носилок; вслед за ними примчался дон Руис, а за ним и Паредес.

Мы не станем задерживаться на описании радостной встречи брата и сестры.

– Брат мой, – после первых же объятий обратилась донья Марианна к дону Руису, – и сегодня я обязана жизнью тому, кто однажды спас нас в прерии; если бы не он, не видать бы вам меня в живых!

– О да… быть бы беде… – подтвердил Мариано.

– Но где же он? – воскликнул дон Руис. – Мне не терпится поблагодарить его. Да где же он, в самом деле? Но охотник исчез. Воспользовавшись суматохой первых минут встречи. Твердая Рука поставил на свое место одного из пеонов, а сам незаметно нырнул в кусты и бесследно скрылся.

– Опять это бегство! Но почему, почему? – прошептала донья Марианна. – Какой странный и загадочный человек! Может быть, он опасается слишком сильного проявления нашей благодарности?

И, склонив голову на грудь, она погрузилась в глубокую задумчивость.