Твое чужое тело

Глава 26

В рубке гремели машиной для напитков, потом кружкой, потом опять машиной — и опять кружкой. Пятой почудился запах кофе. А потом ей показалось, что кто-то плачет. Скупо и как-то сухо. Раньше бы она могла сказать точно, но сейчас смысл неясных звуков дорисовывало воображение. Заскрипело кресло первого пилота, запикало что-то на компьютере, стукнула о стол керамика. Щелк. Долгая-долгая пауза. Щелк. Пауза. Щелк…

Пятая прислушивалась к звукам, словно заново училась по ним читать происходящее. Когда все стихло, она еще около двадцати минут лежала неподвижно, пытаясь понять: действительно мужчина заснул или ей окончательно отказали уши. Затем альфа встала, прошлепала босыми ногами к двери. Та отъехала в сторону.

Агван спал прямо в кресле пилота. Руки он положил на стол, а голову — на скрещенные руки. Над столом висели голограммы нескольких фотографий. На крайней молодая кудрявая девушка, очень похожая на Агвана, стояла в парке в обнимку с широко улыбающемся парнем на роликах. Эти же люди были изображены на следующей фотографии, только солидно повзрослевшие и с двумя детьми: мальчику на вид можно было дать лет пять, девочка полутора лет с любопытством выглядывала из коляски и с весьма требовательным видом протягивала фотографирующему свою пустышку. На третьем фото был изображен улыбающийся Агван с удочкой и похожие на него дети: мальчику уже стукнуло лет 12, девочке — 8 или 9. Малышка сидела у деда на коленях, ее брат облюбовал соседний пенек и сосредоточенно лепил из какой-то жуткой на вид каши приманку. Все улыбались и были счастливы.

Последняя фотография была черно-белой и "парадной", сделанной явно в каком-то центре на заказ. Пять человек стояли рядом. Агван обнимал дочь и ее мужа, стоявших по бокам от него, те положили руки на плечи сына, а маленькую дочку, наряженную в яркое пышное платьице, зять держал на правой руке. Красивая композиция, сказочный антураж, обработка в специальной программе (как минимум увеличена контрастность) — салонная фотография, сделанная на какой-то праздник. Теперь она была обведена черной рамкой. Сверху поверх рамки виднелись кончики букв. Словно фото было выложено на каком-то инфосайте, а человек сделал скриншот и вырезал фотографию из статьи. В итоге получилось немного коряво, но вряд ли мужчина задумывался о красоте, когда дрожащей рукой обводил черную рамку. И вряд ли он помнил, что это можно делать не вручную.

Пятая вернулась в комнату. Легла на выделенный ей диван, накрылась пледом. Ткань пахла моющим средством и пылью. На этом корабле давно не было гостей.

Она долго прислушивалась к звукам. Гудение двигателей то становилось почти не слышным, то таким четким, словно она сидела под крылом корабля. Укрытые по самую макушку дети уютно сопели, кое-как уместившись на коротких раскладных креслах. Альфа немного послушала их дыхание, а потом прикрыла глаза. Ей нужны силы. Надо поспать.

— Разбуди в шесть.

Тварь не отозвалась.

Но альфа все равно задремала.

Утро вышло одновременно и суматошным, и чересчур медленным. Альфа проснулась первой. Лампы в рубке и коридоре горели во всю мощь, с кухни — первая дверь по коридору — доносился запах яичницы. Что удивительно — самой настоящей, из яиц, а не из разведенного порошка. Пятая прошла мимо, к душу, умылась, осмотрела свои раны, вернулась к детям. Белла сонно протирала глаза, Клаус ворочался, пытаясь досмотреть какой-то сон. Увидев симбионта, оба подскочили.

— Ты очнулась! — к удивлению альфы, радостно воскликнула девочка. Клаус просто посмотрел на Пятую сонными глазами и зарылся обратно в одеяло. Поспать ему не дали — Пятая намеревалась расспросить детей о хозяине корабля и прошедших сутках как можно подробнее.

Рассказали дети немного. Когда она упала, Агван закрыл вход, включил охранный контур корабля и изнутри погрозился, что уже вызвал полицию. То ли потому что через минуту замерцал контур, установленный таможенниками, то ли потому что испугались полицейских, двое холоднокровных, прятавшиеся в кустах, с посадочной площадки исчезли. Агван перенес женщину в рубку, обработал ее раны, перевязал, отнес в ближайшую комнату. Предложил свою помощь детям, но Клаус отказался за себя и за Беллу. Тогда мужчина разрешил им выбрать себе каюты, но дети дружно прошли в то место, где была "старшая сестра Настя". Тогда он притащил им два кресла, показал душ, а потом принес еду. Дети договорились спать по очереди, чтобы дежурить, но не выдержали, и оба заснули. Правда, ночью ничего страшного не произошло. А наутро Алмазов выпросил ранний старт и покинул планету еще до восхода солнца.

Днем тоже ничего плохого не случилось: их накормили, посадили за пилотские кресла, заблокировав, правда, доступ к пульту управления, но зато открыв архив с фильмами, играми, книгами и музыкой. А сам господин Алмазов отправился надраивать полы и убирать каюту.

— Странный эгочеловек, — морщась, сообщил Клаус. — Даже не позвал Беллу ему помогать. А когда она сама предложила помощь, отказался.

В итоге дети почти целый день провели за просмотром фильмов из папки "Древняя архитектура". Игр на компьютере было мало, и все они были забракованы Клаусом как очень скучные, а скачанные книги оказались какими-то мудреными археологическими трактатами, "о которые можно мозг сломать". Так что день вышел на удивление спокойным и размеренным.

Закончив рассказ, Клаус спросил самое важное:

— Куда мы дальше?

Пятая нажала кнопку, открывая закрылки иллюминатора. Дети восторженно припали к стеклу.

— Мы прошли червоточину. До ближайшей планеты неделя полета. Вот пролетим ее — тогда и решим.

Мальчик обернулся.

— Но ведь у нас есть какой-то план?

Белла тоже посмотрела на альфу.

— Господин Алмазов предлагает нам свое гостеприимство на более длительный срок, чем неделя. Насколько я поняла, ему без разницы, куда лететь. Нам же лучше всего направиться к Кантонским окраинам. Там не особо спрашивают, кто ты и откуда. Мы можем полететь туда на "Филии", а можем попробовать найти другой корабль.

Дети задумались.

— Тут кормят вкусно, — загибая палец, сказал Клаус. — И разрешают делать, что хочешь. И потом, он же проверенный тип, ведь не сдал нас на Терре. Ну, можно и остаться.

Белла только пожала плечами, пряча глаза.

— У нас есть еще целая неделя, чтобы это решить, — вынесла вердикт Пятая. В дверь постучали.

— Эй! Я слышал, как вы шебуршите! Дуйте на кухню, в то завтрак остынет!

Белла принялась заправлять импровизированную кровать. Клаус нарочно неторопливо потянулся. Но потянул носом, принюхиваясь к ароматам натуральных яиц и модифицированного мяса, сглотнул слюну и тоже заторопился.

На завтрак все пришли вовремя — ничего остыть не успело. Чинно расселись за круглым столом. Пятая заметила, что корабль действительно вымыт практически до блеска. Стол же был завален едой. Яичница, какие-то нарезки, банка с абрикосовым компотом, выглядящая так, словно ее только что из своего подвала достала старенькая бабушка-дачница, печенье сладкое, соленое и острое, "быстрый" хлеб (из замороженных заготовок, разбухающих в духовке): белый, черный и с изюмом…

Агван не столько ел, сколько смотрел, как едят дети. Когда его взгляд пересекался со взглядом альфы, он немного хмурился, но и только. Глаз не отводит, но напрягался. Словно он боялся, что она заберет у него возможность сымитировать семью хотя бы на эти несколько дней…

Когда дети с разрешения капитана ушли в рубку к компьютеру, Альфа встала, помогая Алмазову собрать со стала посуду. Они молча загрузили все в посудомойку, остатки еды поставили в холодильник, мусор бросили в утилизатор. В четыре руки работа вдруг закончилась очень быстро. Молчать дальше было глупо.

Альфа села за стол. Агван тоже — напротив нее.

— Куда ты летишь?

Мужчина пожал плечами.

— Мне все равно. Куда скажите, туда и полечу. У меня нет маршрута.

— И на что же ты живешь?

— Перебиваюсь подработкой. В любом месте можно заработать, если не очень воротить нос от презренных профессий типа уборщика, грузчика и т. д… На каждой планете и у каждой расы свой список.

— Любишь вольную жизнь?

Агван улыбнулся. Спокойно так, понимающе.

— Я люблю путешествовать. Профессия у меня такая была непоседливая — археолог. Но мне нравилось возвращаться домой из далеких странствий. Так вышло, что теперь возвращаться мне не к кому. Вот и странствую по принципу "куда глаза глядят".

— А что если у нас нет денег?

— Заработаю, — легко ответил мужчина, словно в этом не было никакой сложности. — Два ребенка да молодая женщина — не рота вечно голодных студентов. Прокормиться несложно.

Альфа вроде бы и понимала, что на самом деле ищет мужчина в их компании, и на первый взгляд ничего предосудительного в этом не было, но слишком уж все гладко получалось!

— Зачем тебе это?

— Мне… скучно одному.

Скучно или одиноко? Смысл ведь разный…

— Нанял бы нормальную команду.

— Нет. То есть я пробовал как-то, не срослось. Чужие люди будут здесь ходить, тыкать всюду свои носы, давать непрошенные советы. Водить мне психологов и себе сомнительных девиц. А то и наоборот. Зачем?

— Мы тоже чужие.

— Да, — Алмазов устало выдохнул. — Но… Я на самом деле с некоторых пор плохо уживаюсь с людьми. И давно всерьез не думал о компании. А вы свалились на меня так неожиданно и так безапелляционно, что и деться-то от вас было некуда. Я поначалу подумал: вот вывезу их с планеты, очнется старшая — и все. До ближайшей орбиты. А как-то получилось… Корабль словно ожил. И дети так к месту пришлись… Давно здесь не звучали детские голоса. Так странно… Даже жи… захотелось завести компанию.

Альфа долго смотрела на замолкшего мужчину. Побрился, на майку надел рубашку поновее. Даже погладил ее. Старается, завтрак готовит, детей балует. Глаза — темная карамель, нехолодные, незлые… точно такие же глаза были у Настиной бабушки — немного грустные, но с искринками вечного любопытства, мудрые. Тоже карие.

Она умерла очень рано по современным меркам. Быть может, приезжай они чаще, бабушкино сердце билось дольше?

— Нам нужно добраться до Кантонских окраин. И так, чтобы не встретиться с таможней, полицией и другими службами.

Агван спокойно кивнул. Словно каждый день укрывал на своем корабле беглецов. Пожалуй, это напрягало Пятую еще больше его готовности опекать чужих детей.

— Я посмотрю маршрутные таблицы.

Альфа не выдержала его спокойного голоса.

— А ты уверен, что нам нужна твоя помощь? Что завтра ночью я не прирежу тебя в твоей собственной кровати?

Он посмотрел на нее строго, словно учитель на нерадивую ученицу.

— Я видел сводку. Один убитый, остальные — раненые. Учитывая, как быстро ты разделалась с бандитами, что пришли по мою душу, вряд ли стоит рассчитывать, что ты так часто промахивалась. И дети — они говорят в твою пользу. Не видел злых людей, которых бы так заботились о детях.

— Может, я взяла их в заложники.

Агван улыбнулся.

— Вряд ли они именно поэтому испугались сделать от тебя шаг. Ночью отказались спать в другой каюте, а весь следующий день бегали трогать твой лоб. Тайком от меня и друг от друга. Я понимаю, я вам чужак, но вы… Я видел много разумных, Арина. Наши экспедиции совершались на разные планеты. На одних нас чуть ли не боготворили, на других шли гражданские войны, на третьих разумных не осталось — они проиграли битву природе. Я умею не только размечать и копать, я научился убивать, лечить, хоронить. И еще смотреть "в" а не "на" разумного. Я точно знаю, когда врет чакат или нинокаец; когда эгузские шлюхи имитируют интерес, а когда действительно заводятся; когда дзэртанец просто сердится, а когда готовится тебя убить. Я знаю, что тихие девочки, плачущие под одеялом, не цепляются за руку тетенек, которые их обижали. Я не в курсе, кто и зачем вас ищет, но полагаю, что эгочеловек, охотящийся за детьми, вряд ли является добрым, а тот, которого они упорно называют "сестрой Настей" даже при полном отсутствии сходства, вряд ли несет зло.

Губы альфы дрогнули. Она почти оскалилась в ответ на эти слова — но почти. Сражение игралось словами, а не кулаками, в словах альфа была не сильна. Да и ее противник был не столь мудр, как ему думалось. Он ошибался. Потому что она несла зло. Более того она сама была концентрированным злом. И завтра, возможно, если он не так прост, как хочется казаться, она свернет ему шею за неправильный взгляд в сторону Беллы. Что ты тогда скажешь, дед Агван?

Значили ли что-то его слова? Она часто улавливала фальшь в тембре голоса — но сейчас тварь спала, и способности Пятой срабатывали произвольно и изредка. Ей казалось, что мужчина честен. Но ей не верилось в эту честность. И все же… У него были теплые бабушкины глаза… Может, она умерла так рано, потому что они слишком редко приезжали к ней в гости? Единственная, кто всегда была с ней рядом — ее коза…

Девочка Настя долго плакала, когда узнала, что бабушкину козу продали. Казалось, это бабушка умерла во второй раз…

Тварь спала, и Пятая неожиданно ощутила, как горячо в груди. Как неровно бьется сердце, а в глазах щипет.

— Надо было поехать к ней на праздники! — ревела мать после похорон. Отец обнимал ее, гладил по спине.

— Со сломанной ногой?

— У нас всегда находятся отговорки!

Теперь ехать было не к кому.

Пятая встала.

— Почему именно космос? Почему не исследовать на колесном транспорте какую-нибудь планету?

Агван посмотрел в иллюминатор.

— Я всегда думал, космос — самое страшное. Ни воздуха, ни тепла, ни помощи. А получилось, что умереть можно и при аварии на самом простом планетарном такси. К тому же этот корабль у меня давно, почти тридцать лет. Купил сразу после развода.

Альфа придвинула стул на помеченную на полу позицию, вокруг его ножек тут же защелкнулись "когти", удерживающие мебель на месте во время перепадов гравитации.

— Думаю, у нас есть еще семь дней, чтобы решить, каким маршрутом лететь к Кантонским окраинам.

Мужчина сосредоточенно кивнул.

Белла вздрогнула, когда зашуршала, отъезжая дверь. Дети, смотрящие очередной фильм о раскопках каких-то вымерших животных, обернулись.

— Все в порядке? — совсем по-взрослому спросил Клаус. Словно муж, ждавший жену с тяжелого собеседования. Альфа чуть не улыбнулась этой мысли. Глупый мальчишка, иногда слишком беспечный, иногда слишком серьезный, но — еще мальчик. Хотя уже, как сказала бы бабушка Насти, "мужичок".

Она… ЧУТЬ НЕ УЛЫБНУЛАСЬ.

Альфа подошла к детям.

— Капитан обещал составить маршрут до Кантонских окраин.

— Ты ему веришь? — спросила Белла одновременно и со страхом, и с надеждой.

— Я думаю, мы можем попробовать с ним договориться.

— У нас нет документов, — проницательно озвучил главную проблему Клаус. — Только твоя идентификационная карточка. На нее можно снять номер в гостинице, но не более. Таможенная служба любой планеты заинтересуется ничейными детьми без имен.

— Сделаем документы. — Пообещала альфа. — И имена. Для подобного есть свои… организации.

Клаус посмотрел на нее с удивлением, но ничего больше не сказал.

— А что мы будем делать потом? — спросила растерянно Белла.

Альфа попробовала пожать плечами.

— Разное. Сейчас основные задачи: оформить документы, выбрать маршрут. А в Кантоне… Мало ли там интересного? Обойдем магазины, накупим вам вещей, посмотрим на представления бродячих хиэйтов и на мифические парки уршусов. Хотите, устрою вас где-нибудь в школу. Найдете друзей, будете вместе ходить на игрофильмы, ругаясь, кто какого персонажа отыгрывает, сбегать с занятий, доводя наставников до истерики, и спорить с каждым встречным, какая марка гравилета круче, — Пятая перевела взгляд на Беллу, — или какой пошив платья моднее в этом сезоне.

Изабелла смутилась и отвернулась к экрану. Искин тут же продолжил воспроизведение фильма. Клаус недовольно фыркнул (мол, я такой ерундой не занимаюсь) и тоже переключил внимание на человека, сметающего кисточкой пыль с огромного черепа.

Пятая немного постояла за спинами детей, переваривая все случившееся. Все-таки было нечто странное и удивительное в том, как доверчиво они спрашивали ее, что же делать дальше. Словно она действительно была их старшей сестрой, а не чужим эгочеловеком. Альфа посмотрела на светлую головку Беллы, чуть приподняла руку — задумалась и опустила ее. Нет, не сегодня. Потом. Она еще успеет погладить девочку, как когда-то ее саму гладила мать. И нет, это не страх, что ребенок дернется, уходя от прикосновения чужой ладони. И посмотрит на нее с удивлением или неприязнью. Нет, это не страх. Ведь альфы не умеют врать…

Просто им всем нужно переваривать случившиеся в их жизни перемены. Свыкнуться с новым положением. Задуматься над будущим. Правда над своим будущим альфы тоже никогда не думают. Ведь за них все решает Совет, куратор, доктор — кто угодно, только не они сами.

Пятая глубоко вдохнула, положила ладони на спинки двух кресел. Простых, не очень-то удобных, рабочих. Но детям нравилось сидеть именно здесь. Ведь их пустили на запретную территорию. Будь они чуть более "обычными": веселыми, чуть нагловатыми детьми, они непременно бы как минимум день посвятили игре в первого и второго пилота, попутно переругавшись по поводу того, кто каким номером будет. Белла смотрела фильм, сложив руки на коленях, Клаус же иногда с важным выражением лица делал вид, что нажимает какие-то кнопки.

Зашумела дверь. Агван как можно тише прошел в рубку, уселся на диван, включил наладонный виртбук. Виртокно было прозрачным, и альфа заметила, что он принялся читать какую-то книгу, изредка с улыбкой посматривая на детей.

— Древние изотонические хантексинотоксы имели два ряда зубов, к великому нашему изумлению, состоящих исключительно из клыков…

Пятая перевела взгляд на голоэкран. Только из клыков? Действительно странно. А какой формы была челюсть?

За иллюминаторами простирался космос. Бескрайний, манящий мириадами звезд и еще большим количеством планет. Где-то там, за десятком переходов через червоточины, наверно, каждый сможет найти искомое. Даже если пока сам не знает, что ищет.