Твой навсегда

ГЛАВА 14

– Послушай, Райли, – куражился Уэс Гамильтон, – я не понимаю, что за срочность. Я сижу с семьей, расслабляюсь за обедом, но мне сигналит оператор, что я нужен здесь. Я должен срываться с места и тащить сюда свою задницу, потому что ты не можешь поговорить ни с кем в мире, кроме меня. И это все, что ты имеешь мне сказать?

Саймон угрюмо проглотил свою досаду.

– Сэр, это серьезное дело, – сказал он. – Эл могла пострадать.

– Могла, – согласился Уэс. – В самом деле. И тебе следовало долго и крепко об этом подумать. Итак, пробежимся еще раз с самого начала. Вы с Эллен Кент миловались у водопада на Макнари-Крик…

– Я сказал – купались, – поправил Саймон.

– Ах, извини. Купались. – Уэс откинулся в кресле. Его глаза медленно прошлись по высохшей грязи на одежде Саймона. – После этого вы стали возвращаться обратно на дорогу, где был оставлен ее пикап, и обнаружили, что он разрисован.

– Злонамеренно попорчен, – уточнил Саймон. – Мы обнаружили его изуродованным, – устало добавил он. – С проколотыми шинами, разбитыми стеклами, а также грубыми надписями.

– Грубыми надписями, – повторил Уэс. Он заглянул в свои заметки. – «Поджигатель убирайся!» и «Мы видели чем ты занималась потаскушка!». Предположим, что это действительно сделали те нехорошие вандалы. Но должно быть, они в самом деле засмотрелись на вас, когда вы вдвоем… гм… купались?

– Должно быть. – Саймон кое-как выдавил из себя улыбку.

– И должно быть, там было на что посмотреть, отчего те ребята могли так возбудиться. Да я и сам чуть ли не жалею, что меня там не было. Итак, вы с Эллен возвращались из каньона. Когда вы с ней вышли на дорогу, на вас напали четверо в масках. И ты каким-то чудом их всех побил, но недостаточно хорошо разглядел, чтобы их идентифицировать.

– Один из них столкнул Эл в ручей, – повторил Саймон. – Поэтому я забыл про них и побежал к берегу. Я могу только сказать, что эти ребята были в хорошей форме, высокие и мускулистые. Один из них грузный, с большим животом. Каждый в джинсах, футболке и рабочих ботинках.

– Как любой другой парень в этом городе, – заметил Уэс.

– А еще от них дурно пахло. Это поможет делу?

– Я лучше расскажу тебе, что не поможет, умник, – сказал Уэс. – Если ты будешь нагличать и острить, это не поможет ни на йоту.

Саймон издал беззвучный вздох.

– Я не собираюсь отнимать ваше время, лейтенант. Я просто пытаюсь найти связь между событиями. Я заключаю, что парни, которые исковеркали пикап, и те, что напали на нас, – это одни и те же лица. Поэтому вы должны…

– Меньше всего я нуждаюсь, чтобы такие путаники, как ты, рассказывали мне, как делать мою работу. Ты понял меня, Райли?

Саймон прикусил язык, чтобы не сказать грубость.

– Я просто беспокоюсь об Эллен.

– Это и впрямь похвально, – сказал Уэс. – Но я тебе говорил, что пребывание в этом городе будет неблаготворно для твоего здоровья. Посмотри на себя, Райли. Ты выглядишь как дерьмо.

Саймон заскрежетал зубами.

– Лейтенант…

– И похоже, от тебя не очень большая польза для здоровья Эллен Кент также. Еще вчера она прекрасно выглядела и была уважаемой молодой леди. Отлично управляла своим замечательным отелем и была помолвлена с самым богатым парнем в городе. А теперь она околачивается с тобой, имеет разбитый пикап, и куча идиотов видели ее… гм… купающейся. Прямо в открытую. И это с таким, как ты! Боже мой, Райли, о чем ты думал? Какая мораль следует из этой истории? Я понимаю, ты вроде как туповат. Рассказать тебе подробно?

Саймон выждал момент, прежде чем ответить.

– Мораль этой истории такова, – сказал он спокойно, – что вы должны выяснить, кто это сделал.

– Мне нужно, чтобы пришла Эллен и подала заявление, – заворчал Уэс. – Она должна будет пройти дактилоскопию, чтобы мы могли исключить ее отпечатки, когда будем опрыскивать машину. Твои у нас уже есть. Остались в старом досье.

Саймон кивнул.

– Кстати, почему она не пришла с тобой? – Уэс подозрительно посмотрел на Саймона.

– Она не может оторваться от своих фанатичных постояльцев. К тому же она расстроена и вся поцарапана. Я передам ей, чтобы она зашла.

– Ладно, Райли. Это все, что мне от тебя нужно. Но я все же не понимаю, зачем тебе понадобилось вытаскивать меня с обеда. Ты мог бы рассказать все это любому из…

– Я хотел рассказать именно вам, – сказал Саймон. – И вот почему. – Он достал из своей холщовой сумки запятнанную папку из манильской бумаги.

– Что у тебя там? – Уэс прищурил глаза.

– Я надеялся, что вы мне это расскажете. – Саймон бросил папку на письменный стол Уэса.

Лицо пожилого человека приобрело багровый оттенок. Полицейский уставился на папку, но не сделал движения, чтобы ее открыть. Наконец он дотянулся до нее одним пальцем и приподнял край. Заглянул внутрь и тут же уронил обложку обратно.

– Чертово дерьмо, – пробормотал он и вынул из ящика стола носовой платок промокнуть лоб, избегая встречаться взглядом с Саймоном.

– Вы это о чем? – спросил Саймон в наступившей тишине.

– А ты как думаешь? – фыркнул Уэс. – Это о тебе, тупица. И о твоем поганом дяде, прикрывающем своего поганого племянника.

– Меня? – Саймон был озадачен. – Черт подери, какое это имеет отношение ко мне?

Уэс тяжело оперся о письменный стол.

– Когда ты спалил те конюшни, ни у кого не было к вам сочувствия. Вы были у нас на крючке. Но Гас не хотел, чтобы мы организовали преследование и упекли тебя в тюрьму вместе со взрослыми парнями.

– Я понимаю, – спокойно сказал Саймон.

– Поэтому Гас нашел блестящий выход. Проклятие! Это была ирония судьбы. Он решил заставить меня теми фотографиями замять твое дело. Я должен был убедить всех и каждого, что лучше просто позволить тебе исчезнуть. Пусть это станет проблемой для кого-то еще.

– Боже мой, лейтенант! – Саймон выдул воздух из легких с протяжным свистящим звуком. – В самом деле, должно быть, вам было очень тяжело замолвить за меня доброе слово.

– Я практически подавился им, – сказал Уэс. Саймон внимательно изучал его лицо.

– Так вы обыскивали дом Гаса из-за этих снимков?

Уэс выпятил грудь.

– Я не нарушил чистоты следствия при осмотре места преступления, если ты это имеешь в виду, – чопорно сказал он. – Я знаю свою работу.

Саймон продолжал следить за его лицом, но не уловил в нем никаких изменений. Уэс даже не поморщился. Было такое ощущение, что он не собирается как-то вывернуться или что-то скрыть. Его мимика выражала только гнев и недоумение.

– Дело в том, что кто-то рылся в вещах Гаса, – сказал Саймон. – Кто-то, кого интересовали его фотографии. У вас есть какие-нибудь предположения, кто мог это сделать?

– Какого рожна я должен был заботиться о его вещах? Тот дом пустовал месяцами. Может, там и был кто-то. Я и не собирался искать те проклятые фотографии. На кой черт они мне нужны спустя столько времени? Ведь парень уже мертв, правильно? Я считал, что с этим уже давно покончено.

Было видно, что Уэс не лжет. Он ненавидел Саймона всей душой – да, но он ничего не скрывал. Еще одна попытка найти ответ на вопрос провалилась, и оставалось только не показывать, что ты получил очередную дозу разочарования.

К счастью для себя, Саймон имел толстую кожу. Он встал и собрался уходить.

– Эй, Райли, забери свои картинки, – сказал Уэс. – Что ты собираешься с ними делать?

Саймон почти забыл о фотографиях, уйдя далеко вперед в своих мыслях.

– Оставьте их себе, – предложил Саймон. – Для меня они без пользы. – На месте схлынувших гнева и сарказма осталась тупая пустота. Он покачал головой: – Я не занимаюсь подобными вещами, просто чтобы дразнить людей. У меня есть лучший способ тратить время.

– Тогда проваливай к черту отсюда, – сказал Уэс. – Трать свое время вне моего поля зрения.

Уже в дверях Саймон вспомнил о чем-то и повернулся:

– И еще один момент, лейтенант.

Уэс гневно сверкнул глазами:

– Да?

– Когда сюда придет Эллен и будет говорить с вами о том, что произошло сегодня, я надеюсь, вы с пониманием отнесетесь к ее чувствам. Вы обещаете быть с ней действительно уважительным? Олицетворением профессионализма и вежливости? Я буду вам очень благодарен. Мы понимаем друг друга, шеф?

– Убирайся отсюда! Чертов недоумок!

Саймон поспешил повиноваться.

Он полил на своих пленников из канистры, пропитав их бензином. Они сопротивлялись и кричали. Но их никто не видел, и они были целиком в его власти. Он с улыбкой взглянул на них, помахав им рукой на прощание. Зажег спичку и уронил ее, а сам отступил назад наблюдать шоу. Да. Он смеялся, следя за химической реакцией и энергией, вырвавшейся на свободу. Овладевшая им безумная эйфория вызвала к жизни жаркий прилив сексуального желания.

Голова его дернулась кругом, когда сзади раздался хриплый крик. Это был Гас, фотограф из его родного города. Вездесущий придурок, вечно путавшийся под ногами со своей камерой. Его появление здесь не предполагалось. По идее здесь не должно было быть никого. Гас выбежал из мангровых джунглей, с разлетающимися во все стороны волосами, глазами навыкате и широко раскрытым ртом, крича: «Нет!»

Рей поднял свой пистолет. Прицелился и…

– Что здесь такого забавного, а? Мистер Митчелл! – Зычный голос Уэса Гамильтона разрушил чудесное видение.

В какой-то миг Рей уже увидел своих узников, объятых пламенем, корчащимися на выщербленном деревянном столе, за которым он сейчас сидел в пабе «Трейси».

Горящая свеча на столе послужила пусковым механизмом в возврате тех реминисценций. Рей подумал, что становится сентиментальным. Какая глупость! Он может позволить себе лучшее занятие, нежели смотреть на открытое пламя.

Он постарался подавить смех, все еще сотрясавший его.

– Извините, Уэс. Я задумался на минуту. Кто-то сказал мне сегодня что-то смешное.

Уэс недоуменно заморгал. У полицейского был тот беспокойный, осторожный взгляд, который Рей в последнее время видел слишком часто и начинал ненавидеть.

Он отпил свой виски.

– Итак, Уэс, вы говорите, что Райли пришел и накричал на вас? Из-за того, что с ним обошлись грубо в каньоне Макнари?

– Гм… он утверждает, что поборол нападавших, сэр. Похоже, они… э-э… видели его вместе с… Эллен. Вы понимаете, что я имею в виду.

– Вам незачем чувствовать себя так неловко, Уэс, – задумчиво сказал Рей. – Эллен Кент больше не помолвлена с моим сыном. Она может раздвигать свои ноги перед кем угодно. Расслабьтесь.

– Гм… да. – Уэс опустил глаза. – Как бы то ни было, я передаю вам то, что мне рассказал Райли. Ну хорошо, я… э-э… пойду домой. – Он сделал последний глоток пива.

Рей кивнул:

– Спасибо, что зашли, Уэс. Я ценю вашу предупредительность.

– Ну, никто не следит за низами общества пристальнее, чем я, – с жаром сказал Уэс. – Поэтому вы… гм… можете быть спокойны, сэр. Я загляну к вам на днях.

Рей смотрел, как Уэс выходит из паба, и думал об Эллен. С виду такая приятная, скромная и застенчивая. Но он знал о ней все. Теперь ее репутация запачкана. Грязная потаскуха. Да, эта недостойная женщина его сильно разочаровала. Она должна быть наказана.

Брэду следовало быть осмотрительнее. Он должен был видеть, как развиваются события. Но он с его мягким характером относился к этому спустя рукава. Даже самая суровая дисциплина и наказания в детстве не смогли вытравить из него эту мягкость, сколько бы Рей ни пытался. А он пытался. О, как он старался сделать из своего мальчика настоящего мужчину!

Рей осушил свой стакан, избегая смотреть на пламя свечи. У него не должно быть слабых мест. Он давно довел себя до совершенства. Тайный огонь, горевший внутри его, надежно сдерживался железной маской. Напряжение между двумя силами было колоссальное, и сохранять их баланс стоило Рею невероятных мук.

К ночи пошел дождь. Эллен, устроившись на кровати, пила свой ромашковый чай. Чашка тряслась у нее в руках, так что часть жидкости выплескивалась через край. Стук в окно заставил Эллен вздрогнуть. Сердце ее сразу налилось теплом, мягкостью и жаждой. Она поставила чашку на блюдце и выглянула из-за занавески.

Из кленовых ветвей показалось ухмыляющееся лицо Саймона. Эллен открыла створку с москитной сеткой.

– Саймон?

Он перемахнул прямо с дерева через окно и грациозно приземлился на подоконник, сначала только ногами, а потом уселся, как на шестке.

– Привет, малыш. – Он дернул Эллен к себе, пресекши ее слова страстным поцелуем.

От этих теплых пылких губ и хватающих ее рук она обо всем забыла. Лицо Саймона было холодное и мокрое от дождя. Наконец она откинула голову назад, ловя глоток воздуха.

– Мне так не хватало тебя. Куда ты бегал?

Саймон покусывал ей шею, облизывая ее длинными взмахами горячего языка.

– Я ходил разговаривать в полицию, как подобает примерному маленькому мальчику. Уэс Гамильтон сказал, что тебе нужно зайти к нему завтра и оставить заявление.

– Хорошо, Саймон. Я зайду.

Его тело буквально ходило ходуном под мокрой грязной одеждой, глаза сияли лихорадочным блеском.

– С тобой все в порядке? – робко спросила Эллен.

– Обычное дело. Я только что взвинтил себя при помощи адреналинового домкрата и, похоже, никак не могу успокоиться. Только и всего.

– И поэтому ты вскарабкался ко мне по клену? Выпустить пар? Тоже мне Тарзан! Какой ты глупый, Саймон!

Он обернул свои ноги вокруг нее и крепко стиснул ее в мощном объятии.

– Оставайся так, Эл, – пробормотал он. – Позволь мне трогать тебя повсюду, чтобы я мог убедиться, что ты не пострадала.

Эллен гладила его всклокоченные испачканные волосы, его большие плечи.

– Я чувствую себя прекрасно, – заверила она его. – В один из ближайших дней тебе придется начать действовать иначе. Ты имеешь полное право быть здесь, а то крадешься, как Зорро.

– Просто я не хотел никого видеть, кроме тебя. А клен – это ерунда в сравнении с дубом. На клен я могу взобраться с завязанными глазами.

– Кто тебе сказал, что ты должен кого-то видеть? – возразила Эллен. – Входи в дверь, поднимайся по лестнице и…

Саймон приложил палец к ее губам.

– Тсс. Я вошел через окно по двум причинам. Во-первых, в гостиной полно народу. Они пьют коньяк и болтают с твоей мамой о сегодняшнем происшествии. Черт побери, ну прямо какой-то вечер коктейлей! Мне не хотелось, чтобы все смотрели, как я, весь грязный, крадусь наверх, в твою постель.

– Ты герой дня! – запротестовала Эллен. – Все знают, почему ты грязный. Никто не думает…

– И потом, есть вторая причина, почему я взобрался на дерево, – сказал Саймон. – Я знал, что это вызовет у тебя улыбку, – мягко добавил он. – О Боже, как я люблю заставлять тебя улыбаться!

Эллен была так очарована и взволнована, что забыла, о чем она говорила, и снова отдала себя его свирепым, голодным поцелуям.

Саймон наконец поднял лицо и, тычась носом ей в щеку, сказал:

– Твоя мама, наверное, получила тебя всю залатанную пластырем? Как ты себя сейчас чувствуешь?

– Великолепно, – заверила его Эллен. – Просто пара царапин и…

– Позволь мне посмотреть. – И Саймон сдернул с ее плеч купальный халат.

Она споткнулась и отпрянула назад, смеясь и закрывая себя халатом.

– Не рядом с открытым окном и с включенным светом! Я сегодня получила урок!

Саймон спрыгнул с окна, закрыл раму с москитной сеткой и задернул шторы.

– Оставайся там! – сказала Эллен, когда он шагнул к ней. Она показала рукой на его ноги. – Сними эти грязные ботинки, пока ты окончательно не испортил мои ковры!

Ослабив шнурки, Саймон скинул свою обувь, потом опустил глаза на свою промокшую, в темных разводах рубашку. Он стянул ее с себя и кучкой бросил в сторону, оставшись в одних грязных джинсах.

Эллен торопливо сдернула старинное пикейное покрывало с розовыми бутонами. Она откинула его на спинку кровати. Как раз вовремя. Когда она повернулась, перед ней уже маячило мокрое от дождя мускулистое тело Саймона. Глядя на нее своими безумными темными глазами, он усадил ее на матрас, распахнул халат и откинул прочь. Она сидела перед ним нагая, еще влажная после ванны, с мокрыми волосами, зачесанными назад.

Руки Саймона благоговейно скользнули поверх ее груди, талии, бедер. Он сердито зашипел сквозь зубы при виде свежих отметин на ее бедрах и голенях.

– О, малыш, мне так жаль! Бедные твои драгоценные ноги, Эл! – Он опустился перед ней, покрывая ее ноги нежными поцелуями.

Эллен притянула к себе его голову и прижалась лицом к его волосам, вся дрожа от нежности так, что это почти напугало ее.

Когда Саймон развел ее бедра врозь, она открылась ему с жадностью, с низким молящим шепотом. Он осторожно потрогал между ее ног и, обнаружив ее скользкой и податливой, поднял глаза. В них светился жар желания.

– Ты мокрая, – прошептал Саймон и скользнул пальцем в маленький бассейн, заставляя ее корчиться в сладких муках.

– Это все оттого, что ты целовал мои ноги, – сказала Эллен. – Я всегда становлюсь мокрой, когда ты так нежен со мной. Я просто не могу ничего с этим поделать.

Саймон поднялся и рывком расстегнул свои джинсы. Его фаллос выскочил к ней. Она протянула руку погладить его, но Саймон толкнул ее обратно на кровать.

– Нет, малыш, – сказал он. – Мне сейчас недосуг заниматься какими бы то ни было играми. Позволь мне просто… позволь я просто войду в тебя. Быстро.

– Все, – сказала она, – все, что хочешь.

Саймон достал из кармана презерватив и разорвал зубами пакет. Затем зачехлил себя одним быстрым опытным жестом и, подхватив ее под коленки, упер ступнями в свою нагую грудь.

– Я недооценивал преимущество кровати твоей прабабушки, Эл, – сказал он, прилаживая себя к ней и медленно, но настойчиво проторяя путь внутрь. – Высота этой старинной кровати идеальна, чтобы трахать тебя, стоя на ногах. Большинство кроватей для моего роста слишком низкие, а эта… эта будто сделана на заказ специально для меня.

– Наконец-то в наследстве прабабушки Кент нашлось хоть что-то, снискавшее твое одобрение, – сказала Эллен. – Я рада за тебя. О, Саймон! Ох…

По сей день она так и не привыкла к его исполинской тверди.

– Что-то не так? – Саймон ласкал ее руками, распределяя ее обильный секрет, чтобы облегчить себе путь. Он толкался внутрь, пока полностью не разместился внутри ее, и затем потянул себя назад с агонизирующей медлительностью. – Я сегодня совершенно не владею собой, – сказал он. – Я хочу войти в тебя как маньяк, без всякого контроля.

– Я тоже маньяк, – сказала Эллен. И не хочу никакого контроля.

Саймон выдал ей, что она просила. И сделал это с неистовой страстью, повергая ее в истинное безумие своими неутомимыми жесткими бросками. Она вцепилась ему в руки, повиснув на нем. Напряжение всего этого странного дня все туже и туже закручивалось вокруг нее и разрядилось наконец, с ревом выбросив ее в никуда, в зияющую темноту.

Когда Эллен открыла глаза, она увидела Саймона, распростертого рядом с ней, в тех же грязных джинсах, прилипших к бедрам. Он пристально смотрел на нее.

– О нет, – сказала она. – Ты не посмеешь этого сделать. Даже не думай.

– Ты о чем? – нахмурился Саймон.

– О сексе. Когда бы мы ни занимались этим, потом ты становишься мрачным и безутешным. Это невыносимо. Кончай с этим, прямо сейчас. Слышишь, Саймон?

Он улыбнулся через силу и, подтянувшись на локтях, посмотрел на кровать вокруг себя.

– О Боже, что я наделал! Какой беспорядок!

Эллен пожала плечами, взглянув на прекрасное белое полотно в грязных разводах.

– Невелика беда. Все отстирывается.

Она сдернула простыни.

– Ты знаешь, так будет всегда, – сказал Саймон. – Я всегда буду создавать беспорядок. И пачкать твою идеально чистую жизнь.

– Тебе не приходит в голову пойти принять ванну? – сказала Эллен, возводя глаза к небу. – Может, после этого ты перестанешь доставать меня своим нытьем. Ради этого я с удовольствием приготовлю тебе ванну. И собственноручно буду отмывать твое тело, пока оно не станет чистым до скрипа. Тебя устраивает?

– Несомненно. Но я…

– Неразумный ты человек, Саймон. Ты придумываешь проблемы, которых не существует.

– Ты намеренно пропускаешь мимо ушей главный пункт, – проворчал он.

– Разумеется, пропускаю, потому что это глупый пункт. Лучше займись делом, Саймон. – Эллен, сверкнув глазами, соскочила с кровати. – Я иду готовить ванну. – Она протянула руку и сняла с него презерватив. – А ты тем временем докажешь свою полезность и снимешь постельное белье. Брось, пожалуйста, грязные простыни в угол. Мы постелем чистые, когда ты примешь ванну.

Эллен даже не взглянула на него и прошагала в ванную. Оставив дверь открытой, она стала напускать воду, наблюдая за ним краем глаза. Прежде чем скинуть джинсы, Саймон несколько секунд стоял неподвижно, погруженный в свои мысли. Потом исчез в алькове и появился снова с полными руками простыней. Он свалил их в угол и пошел к ней.

– Bay! – воскликнул он, заглядывая в душистую ванну на зубчатых ножках с множеством поднимающихся пузырьков. – Ты хочешь, чтобы я залез в эту пену? Она такая… воздушная.

– Ароматные пузырьки тебе не повредят. Я давно мечтала приготовить тебе ванну. Еще тогда, много лет назад.

– Ну вот еще! – возмутился Саймон. – Тогда на мне не было столько грязи.

– О, это было не только ради чистоты. – Эллен подняла глаза и посмотрела на него сквозь ресницы. – Фантазии моего Саймона, похоже, были намного невиннее, нежели мои. Мне нравилось представлять тебя в ванне, обнаженного и мокрого.

Лицо его расплылось в подозрительной ухмылке при этих словах. Его фаллос немедленно расправился во всю длину. Эллен ласкала его, вращая пальцами вокруг маковки.

– Когда я гладила твои волосы, они всегда были липкие от смолы. Мне хотелось снять ее мамиными духами, но я боялась тебя разбудить. Я была уверена, что ты разобьешь вдребезги все флаконы, как только проснешься.

Саймон притворно закатил глаза к потолку.

– Ну, а теперешний Саймон оправдал твои мечты?

– Нет, – покачала головой Эллен. – Теперь ты очень организованный. Я это заметила по тому, как ты методично кидал направо и налево тех парней. Давай. Полезай.

Он шагнул в ванну и опустился в воду со стоном восхищения.

– Bay! О да. Это великолепно.

Эллен намылила губку своим любимым лавандовым мылом. Она начала с рук, потом приступила к плечам и спине, заставляя его мычать от удовольствия.

– Окуни, пожалуйста, голову, Саймон.

Он ушел под воду и, отплевываясь, вынырнул снова. Эллен плеснула ему на волосы пригоршню розмаринового шампуня с мятой и принялась втирать пену.

Это было неземное наслаждение – ощущать его под руками. Нагого, мокрого, скользкого от мыльной пены. Такого красивого и соблазнительного, когда он вот так улыбался и расслабился, хотя он был прекрасен и соблазнителен в любом настроении.

Эллен ступила в ванну и, не обращая внимания на горячую воду, обжигающую ее содранную кожу, встала на колени у него между ног. Она отложила в сторону губку, чтобы лучше ощущать его восхитительное мускулистое тело, и подсунула руки ему под ягодицы, толкая их вверх, пока его бедра не всплыли на поверхность среди пузырящейся пены. Его фаллос лежал поверх живота, тугой и малиновый. Намылив ладони, она обернула вокруг него свои пальцы и стала его ласкать.

– О Боже, Эл! – пробормотал Саймон, когда она начала массировать два налитых шарика, заключающих мужскую сущность.

– Чтобы вымыть тебя дочиста и сделать приятным во всех отношениях, я должна как следует потрудиться, – сказала она, совершая сжимающие и скользящие движения. – Эта твоя часть требует большого внимания. А если я за что-то берусь, то делаю это основательно. Никто не посмеет сказать, что это не так.

– О, никогда, – задыхаясь, проговорил Саймон.

– Пора ополаскиваться, – объявила Эллен. – Окунись и задержи дыхание.

Саймон вынырнул и протер глаза.

– Теперь моя очередь, – проворчал он и рывком положил Эллен на себя. Он водил намыленными руками у нее по спине, ягодицам и бедрам, пока ее расслабившееся тело свободно плавало сверху.

– Знаешь что, Эл? – сказал он, покусывая ее ухо.

– Что? – пробормотала она.

– Есть хорошая новость и плохая. Хорошая заключается в том, что мне нравится купаться вместе с тобой. Плохая – в том, что я хочу тебя трахнуть. Хочу так ужасно, что у меня сейчас случится обморок от недостатка притока крови к мозгу.

Эллен подняла голову:

– А почему это плохая новость?

– У меня больше нет презервативов, – сказал Саймон. – Я должен одеться и съездить в ночной магазинчик на развилке. Не то чтобы я жалуюсь – нет, я рад это сделать, просто мне следовало запасти побольше в баре. Но я суеверно боялся себя сглазить.

– Гм… вообще-то… – Эллен встала на колени достать свою щеточку для ногтей. Потом взяла его руку, плавающую в мыльной пене, и принялась вычищать грязь. – Несколько лет назад у меня были… некоторые проблемы с месячными. Поэтому мой доктор прописал мне таблетки, чтобы наладить цикл…

Не успела она договорить, как Саймон подскочил в ванне. Вода с тяжелым всплеском перелилась через борт на пол.

– Так ты на пилюлях?

Эллен кивнула.

– И могу тебя заверить, можешь не опасаться инфекции. Когда мне назначали таблетки, я сдавала кровь на все анализы в мире, включая ВИЧ-тест. Они ничего не выявили. Так что… гм… в этом смысле тебе ничто не грозит. Я всегда пользовалась презервативами.

– Я тоже ими пользовался, – сказал Саймон, пристально глядя ей в лицо, пока она чистила его ногти. – Всегда. И мои тесты тоже были отрицательные, когда я проходил врачебный осмотр пять месяцев назад. С тех пор я не спал ни с кем, кроме тебя.

Эллен отпустила его пальцы, и его рука с всплеском упала в ванну.

– Тогда в чем проблема?

– Проблема в том, что, строго говоря, ты не обязана принимать на веру мои слова.

– Ну, строго говоря, и ты не обязан принимать на веру мои, – с ударением сказала Эллен. – Так что мы квиты.

– Ха! – фыркнул Саймон. – Ставлю миллион против тысячи, что мы не квиты. Мужчины не любят презервативы. И большинство из нас беззастенчиво лгут, говоря, что не пользуются ими.

– Ты не стал бы лгать.

– Откуда ты знаешь? – спросил Саймон.

– Просто знаю. – Эллен пробежала пальцами по его мокрому лицу. – Я тебя насквозь вижу, Саймон. И мне нравится то, что я вижу.

Он отвернулся.

– Не заглядывай в мои мысли, Эл.

– Почему? Я знаю туда дорогу, так как уже делала это прежде. И мне ничуть не страшно увидеть то, что я могу там найти.

Саймон отстранился от ее рук и снова погрузился в воду.

– Не делай этого, Эл. – Его лицо казалось непроницаемым и суровым.

– Тебе не нравится? – Эллен встала с колен и, схватив полотенце, обернула его вокруг себя. – Слишком поздно. Причиненный ущерб невосполним, Саймон.

Оставаться перед ним нагой, когда он так холоден, доставляло ей страдания. Она зашагала из ванной комнаты с поднятой головой, выпрямив спину.

– Ты, должно быть, голоден, – сказала она спокойно. – Подожди, я сбегаю вниз и сделаю тебе бутерброды…

– К черту бутерброды! – Саймон появился в дверях нагой. Капли воды падали с его тела, из глаз у него струился гнев. – Ты меня наказываешь, Эл.

– Я? – Она даже присвистнула. – Я тебя наказываю? Это несправедливо и смешно! Ты просто хочешь сменить тему. Потому что ты, похоже, нуждаешься, чтобы…

– Речь не о том, в чем я нуждаюсь. Давай поговорим, в чем ты нуждаешься. И оставь в покое бутерброды.

Эллен еще туже завернулась в полотенце.

Я не хотела тебя сердить. То, что я сказала, было…

– Иди сюда, Эл, – сказал Саймон, – и я все тебе объясню.

Вызов в его голосе больно уязвил ее. Она шагнула вперед с высоко поднятым подбородком. Саймон сорвал полотенце с ее тела.

– Мы должны постелить простыни на кровать, – сказала Эллен, – если ты хочешь…

– Забудь о простынях, Эл. Ложись. Прямо здесь.

– На полу? – Она нахмурилась. – Избавь меня, ради Бога. Я не тот тип женщины, чтобы заниматься сексом на полу, когда есть удобная кровать и…

– Я знаю, что ты не тот тип женщины. И все дело именно в этом, Эл.

Когда он смотрел на нее вот так, это ее возбуждало и пугало в равной мере. В его глазах была та же неистовость, что и в его натуре. Та же грозность и та же неизвестность.

– Сначала лягу я, – сказал Саймон и, встав на колени, расстелил на мохнатом ковре отобранное у нее полотенце. Потом обхватил свой фаллос и начал медленно его гладить, пристально глядя на нее. – Иди ко мне, Эл. Ну, давай!

Она опустилась на полотенце и с протестующим шепотом захлопала глазами, когда Саймон, схватив ее за плечи, прижал спиной к полу.

– Теперь открой свои ноги, – приказал он, заслоняя свет своей фигурой.

– О, прекрати это, – резко сказала Эллен. – Тебе только бы отдавать приказы!

– Да, – ответил Саймон. – Меня это заводит. Мне нравится, когда ты мне доверяешь и делаешь, что я говорю. Ты всегда такая кроткая и беспомощная. Тебе нужно спасать меня, кормить меня, создавать мне комфорт и выполнять все мои желания. А что хочется тебе, Эл? – спросил он.

Тот же неистовый блеск в его глазах вызвал трепет в ее сердце.

– Я хочу тебя, Саймон, – сказала она, перебирая пальцами его мокрые волосы. – Я люблю тебя.

Он целовал ей лицо, шею, прокладывая горячим ртом путь вниз, лаская ее грудь. Капли с мокрых концов его волос катились ей на шею.

– И ты думаешь, твоя любовь может меня спасти? Ты думаешь, что сможешь отчистить и отшлифовать меня под стать идеальному миру Эл Кент?

Эллен рванулась вверх, приподнявшись на локти.

– Что ты говоришь? Какой идеальный мир? В моем мире нет ничего идеального!

– Угу. Как бы не так! Всегда чистые простыни, всегда вежливые люди. И те пять различных сортов ледяного чая с десятью различными сортами булочек. Все красиво, приятно и совершенно. Но мир не приятный и не идеальный, Эл. Ни мир, ни… я.

– Я знаю! – резко сказала Эллен. – Я никогда не требовала от тебя совершенства! Ни от тебя, ни от себя. Ни от кого другого! Что ты от меня хочешь? Если бы я только знала, я бы дала тебе. Но я не могу тебя постичь, поэтому отпусти меня! Позволь я встану!

– Сейчас ты этого не получишь. Я хочу большего, нежели поступок милого, нежного ангела. Это же я, Саймон Райли! Ты не должна вести себя со мной по-ангельски. Не нужно быть такой дьявольски совершенной. Тебе нет надобности меня убеждать, поражать или очаровывать. Мне нужна реальная Эл, в своем естестве, без всяких прикрас. Я хочу быть в этой Эл, в ее душе.

– Ты и так в моей душе, – мягко сказала Эллен сквозь слезы, брызнувшие из глаз. – Я целиком твоя. Разве ты этого не видишь, Саймон?

– Ляг на спину, – сказал он. Но на этот раз его голос прозвучал нежно.

Она снова опустилась на ковер, благодарная, что земля достаточно милостива, чтобы держать ее.

Саймон отбросил со лба ее мокрые волосы, веером легшие вокруг ее головы. Он оттолкнул ее ноги шире и сложил их в коленях.

– Открой глаза.

Эллен сделала, как он просил, хотя в глазах у нее все расплывалось от слез. Она моргала, отгоняя их прочь, пытаясь сосредоточиться на его лице. Тайного триумфа, который она ожидала увидеть, не было и в помине. Лицо Саймона выражало восхищение. Почтительное благоговение. Он расточал колдовские чары на них обоих и, казалось, даже был наполовину испуган возможным исходом.

При виде этой ранимости Эллен почувствовала себя раскованной и начала совершать волнообразные движения под его ласковыми руками.

– Трогай себя, – сказал он. – Сделай это для меня.

Эллен положила руки между ног, как она делала много раз, уединившись в собственной кровати. Но сейчас это воспринималось иначе. Все, что она сейчас делала и чувствовала, отражалось в его восхищенных глазах и, благодаря этой обратной связи, возносило ее к высотам нестерпимого возбуждения. Все запреты рассеялись как туман и были напрочь забыты.

– Видишь? Это все для тебя, Саймон. – Эллен протянула к нему пальцы, блестящие от ее сока.

Саймон издал бессловесный звук и, схватив ее пальцы, засунул себе в рот. Всасывающие движения его жарких влажных губ и языка заставили ее корчиться в конвульсиях.

– О Боже, ты такая вкусная, Эл! – Саймон быстро погрузил в нее свой палец и, согнув под углом к лобку, ласково выводил круги глубоко внутри ее. Она млела и таяла от его прикосновений.

– Тебе нравится? – спросил Саймон. – Скажи мне это, Эл.

– Я люблю это, – еле выдохнула она. – О Боже, что ты со мной делаешь?

– Выполняю свои обязанности. Скажи снова, что тебе хорошо. Мне нужно это слышать. Я тебе нужен?

– Да… ты нужен мне, Саймон, – ответила Эллен. Жгучее удовольствие распространялось внутри ее, превращаясь в горячую, журчащую бесконечность.

Наконец он коснулся ее фаллосом. Эллен задрожала в восторге и подняла бедра.

– О Боже! Ты… такая жаркая, Эл. Ты меня убиваешь. Я не могу… Пожалуйста, не двигайся. Не двигайся. Дай мне немного собраться. Я еще не хочу входить.

– Не волнуйся, – успокоила его Эллен. – Это не имеет значения, войдешь ты или нет. Просто предоставь это мне, любовь моя. – Она начала двигаться волнообразно, стискивая вокруг него свою плоть, в восхищении от того, как ее движения заставляют его задыхаться и стонать. – Мне нравится вот так, с краю и без презерватива. И ты не можешь, пользуясь силой, дразнить меня своими штучками, когда ты лишен своего контроля.

– Черт побери! Эл, не двигайся. – Его напрягшееся тело выгнулось над ней. Глаза его были крепко закрыты, пока он усилием воли отодвигал свой оргазм.

– Дай мне все, что у тебя есть, – приказала Эллен, – мне нужно это. Дай мне всего себя, Саймон. И я сделаю то же.

Его самообладание лопнуло с треском под напором ее ласк и безумной страсти. Он медленно двинулся вглубь, и нежная женская плоть обволокла его, принимая в себя его мощь. Их тела слились в одно целое, динамичное и совершенное в их стремлении к сияющей вершине.

Они еще долго смотрели друг на друга, молчаливые, размякшие, ошеломленные.

– Я уничтожен, – прошептал Саймон.

– Мы оба, – сказала Эллен, облизывая пересохшие распухшие губы и наблюдая за ним. Обычно после секса им овладевала печаль. Но сейчас, похоже, этого не случилось. Он казался оглушенным, уязвимым и растерянным. – Сегодня ты от меня не убежишь, – сказала она. Ее спокойный голос прозвучал как звонок, подающий команду. – Ты останешься со мной, в моей постели. Ты будешь держать меня всю ночь в объятиях и останешься здесь утром.

Саймон кивнул.

– Я не хочу быть нигде в мире, только здесь.

Эллен с усилием поднялась и прошла к своему комоду достать простыни. Лучшие, какие она имела. Из приданого ее бабушки, с монограммой невесты Эвана Кента. Льняные, пахнущие лавандой простыни, которые она надеялась постелить в свою свадебную ночь.

– Ты поможешь мне застелить постель? – спросила она.

– Да, – неуверенно, но с готовностью ответил Саймон. Эллен старалась не улыбаться, когда он последовал за ней.

Пусть он лучше не догадывается о символичности ее выбора, этот своенравный и осторожный зверь. А то еще, чего доброго, убежит с диким криком, после того как ей с таким трудом удалось заполучить его в свою постель. Таинственная магия предков наиболее эффективна, когда все делается тихо, без суеты. Поэтому Эллен мягко направляла его действия, и он, все еще ошеломленный и слабый, послушно следовал ее указаниям.

Она выключила лампу и скользнула между хрустящими душистыми простынями. Приподняла края и пригласила его в свои объятия. Саймон прокрался и прижал ее к своему твердому, жаркому телу с таким пылом, от которого у нее таяло сердце.

Эллен держала его в своих объятиях, здесь и сейчас. И было бы глупо интересоваться, надолго ли, еще глупее – надеяться, что навсегда.