Твой навсегда

ГЛАВА 9

Эллен безучастно взяла кусок яблочного пирога и обвела глазами стол с зажженными свечами. Ее взгляд остановился на Рее. Обычно приветливый и гораздый на шутки, в этот вечер он вел себя как-то странно. В нем не было присущего ему живого отклика, он был молчалив и явно чем-то расстроен. Пока он слушал болтовню Мюриэл и Дианы, его лицо выражало глубокую озабоченность. Однако подобная маска вряд ли подходила, когда речь шла о сравнении достоинств белого шифона и кремовой тафты. В данном случае ее следовало бы заменить на «насмешливо-снисходительную». Но сегодня он не придавал этому значения.

Впрочем, какое она имеет право судить своего будущего свекра? Сама за весь этот длинный вечер не высказала ни одной связной мысли. Она взглянула на Брэда, сидевшего напротив. Глаза его светились жгучим блеском и были прочно зафиксированы на ней. На его лице не было никакой маски. Его вилка двигалась взад-вперед – ко рту и обратно к тарелке, но его пристальный взгляд никуда не перемещался.

Эллен беспокойно ерзала в своем кресле.

– Ты даже не попробовала яблочный пирог, дорогая. А ведь это их специальное блюдо. – Ее мать озабоченно наморщила бровь.

– Пирог очень хорош. – Эллен торопливо откусила кусочек. – Просто я и так слишком переела. Бифштекс из вырезки был такой восхитительный.

– Но его ты тоже не ела, – сказал Брэд. – Ты вообще ничего не ела.

– Беспокоитесь, что не влезете в свадебное платье? Не волнуйтесь, милочка. Невесты всегда немного усыхают. – Диана подцепила вилкой кусочек шоколадного желе и повернулась к Мюриэл: – Слава Богу, что вы положили конец пребыванию Райли в вашем доме. Крайне нежелательная персона. – Мать Брэда сверкнула торжествующим взглядом в сторону Эллен.

На лице Мюриэл промелькнуло хмурое выражение. Она промокнула рот салфеткой.

– Это было очень благородно со стороны Саймона уступить мне свою комнату. Он поступил как джентльмен.

Брэд фыркнул:

– Джентльмен? Нет, он не изменился. Лишь бы ему было хорошо, а все остальное ему до черта! Шкурник, обманщик, никудышный мешок с…

– Брэд! – воскликнула его мать.

– С мусором, – добавил он. – Еще до того, как он поджег наши…

– Он ничего не поджигал! – Вилка Эллен громко звякнула о тарелку.

– Эллен, успокойся, – тотчас вмешалась Мюриэл.

– Мне обидно слышать, как его унижают! Саймон – мой друг, и он не устраивал того злополучного поджога!

Шокирующее молчание, последовавшее за словами Эллен, прервал громкий смех. Плечи Рея затряслись от хохота.

– Друзья, вам не кажется, что мы должны оставить н… н… некоторые темы? – Его лицо сделалось красным. – Давайте не будем вспоминать сегодня о поджогах и возбуждать страсти. Хорошо?

Хохот Рея стих до хихиканья, а затем и вовсе сменился пофыркиванием. Молчание стало даже более напряженным. Присутствующие за столом избегали смотреть друг на друга. В притихшем ресторане все глаза были устремлены на них.

Диана заносчиво хмыкнула:

– Я не вижу ничего смешного, Рей.

– Твоя правда, – кротко сказал он. – Извини, дорогая.

– Но возвращаясь к нашему разговору, – сказала Диана, – я хочу заметить, что вам, Эллен, не следует петушиться. Лучше используйте свою прекрасную голову для чего-то еще. Рей видел, как Саймон убегал от конюшен, которые впоследствии выгорели дотла, и после этого исчез. Вы ведь учились грамоте. Формула очень несложная.

– У него были другие причины для отъезда, – сказала Эллен, потупив глаза.

– И что же это могло быть? – спросила Диана, выжидающе моргая. – Поведайте нам.

Эллен покачала головой. Проблемы Саймона не касались никого из Митчеллов, но их обвинения взбесили ее. У нее ныла душа – так хотелось его защитить. И, что еще хуже, в уме постоянно всплывали крамольные мысли. Наподобие того, что ей очень не нравится эта женщина. Она никогда не сможет полюбить Диану Митчелл и никогда не будет ей подчиняться. Нечего даже думать, это безнадежное дело.

Трезвая мысль. Чего-чего, а трезвости у нее всегда было в избытке.

Брэд отодвинул свое кресло от стола.

– Вот что, давайте сделаем перерыв в разговоре об определенной персоне. Я уже болен от этого субъекта.

– Я полагаю, Брэд прав, – решительно сказала Мюриэл.

Диана, позвякивая ложкой, размешала свой кофе. Надутые губы омрачали ее аккуратно накрашенное лицо. Рей наклонился и похлопал ее по руке.

– Ну будь же приветливой, родная, – увещевал он жену. – Что было, то прошло. Гм… за это время много воды утекло, не так ли?

Брэд поднялся и бросил на скатерть свою салфетку.

– Никто не возражает, если я ненадолго похищу Эллен? Последнее время было так много волнений, что мы не могли выкроить минуты для самих себя. – Он победоносно улыбнулся Мюриэл и снова обратил свой жгучий взгляд к Эллен.

Она содрогнулась. В глазах Брэда было нескрываемое посягательство, но никакого тепла. Непонятно, как можно было не замечать этого раньше? Может, это не холодность, а что-то иное? Может, он просто сердится?

Или она увидела его новыми глазами, сравнивая с Саймоном? Как сравнивала с Саймоном каждого мужчину, который когда-либо оказывался возле нее. Вот поэтому ее личная жизнь так и не сложилась, с унынием подумала Эллен.

– Конечно, идите и развлекайтесь, – сказала Мюриэл.

Диана кисло улыбнулась. Рей хихикнул и похлопал ее по руке. «Насмешливо-снисходительная» маска наконец сделала свой выход.

После неизбежного раунда поцелуев Эллен последовала за Брэдом к выходу из так называемой обзорной ложи. Когда они прошли через автомобильную стоянку, Брэд распахнул перед ней дверцу автомобиля.

– Хочешь куда-нибудь поехать выпить?

Она покачала головой:

– Я ужасно устала и хотела бы вернуться домой.

– Прекрасно. – Брэд вставил ключ в замок зажигания.

Эллен строила догадки относительно непонятных приступов смеха у Рея, размышляя, как поделикатнее спросить об этом Брэда.

– Твой отец показался мне сегодня каким-то странным. С ним все в порядке?

– А черт его знает, – проворчал Брэд. – Он всегда такой, с тех пор как ушел в отставку. И вообще, он всегда был странным.

– Я не могу взять в толк, – продолжала Эллен, – он такой…

– И не пытайся, – жестким голосом прервал ее Брэд. – Папа – это загадка. И он не одобряет, когда кто-то пытается ее решить. Так что лучше избегать вопросов. Нужно просто улыбаться и кивать – тогда все будет хорошо. В большей части случаев, – добавил он.

Умерив на время свой интерес, Эллен отважилась наконец вернуться к теме.

– Я даже не представляла, что у вас с ним проблемы.

– У меня – нет. – Бред произнес это с какой-то злой резкостью. Я не имею с ним никаких дел. Вообще ничего.

– Гм… но разве это не проблема?

Брэд резко затормозил на красный свет.

– Давай оставим этот разговор, ладно?

Эллен уставилась на свои колени, перебирая между пальцами ремешок сумочки.

– Я не хотела тебя сердить.

Брэд вздохнул.

– Я не сержусь. Понимаешь, до поры до времени можно биться над чем-то. Но потом ты просто вынужден послать все к черту. Иначе это мешает двигаться вперед.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – спокойно сказала Эллен.

– Это своего рода молчаливое соглашение между мной и папой. Я уже совсем потерял к нему интерес. Мы вежливы друг с другом – и на этом все кончается. Меня абсолютно не волнует, что происходит внутри его головы. Мне это неинтересно, понимаешь?

– Да, – сказала Эллен. – Извини, Брэд, я не знала, что…

– Мы могли бы переменить тему?

– Конечно, – пробормотала она.

Эллен напрягла ум, пытаясь вспомнить, о чем они обычно говорили. Но то, что слабо забрезжило в ее сознании, было неутешительно. В сущности, они с Брэдом вообще никогда не беседовали. Она только слушала рассказы о его успехах, проектах и планах и поддакивала ему в ответ. Или улыбалась и кивала, ценя его интерес, когда он разглагольствовал о том, как ей следует вести свой бизнес.

Когда она пыталась делиться с Брэдом чем-то своим – взглядами, мыслями, чувствами, он, казалось, с вежливым видом скучал. На самом деле она этому не удивлялась, поскольку сама считала себя скучной собеседницей. Приветливая и добрая – да. И неглупая. Это она знала. Просто ее личность не особенно возбуждала к себе интерес. Само по себе это не было преступлением, но все же… Поэтому ей казалось безопаснее позволить Брэду говорить о себе.

Что касается Саймона, то у нее никогда не было ощущения, что он считает ее скучной. Ей никогда не нужно было прилагать усилий, чтобы решить, о чем бы с ним поговорить. Им постоянно не хватало времени сказать друг другу все, что они хотели.

Ну и что? Эллен рассердилась на себя. Опять эти бесполезные глупые сравнения. Саймон не хочет жениться на ней. Не хочет быть отцом ее детей. Не хочет жить с ней до старости. У него другая программа. Он вообще особый случай. Совсем особый.

Сейчас Брэд был так мрачен и молчалив, что им было нечего сказать друг другу. Во всяком случае, она не находила ничего, что ей хватило бы смелости сказать ему.

Это была долгая, напряженная и неуютная поездка. Когда Брэд остановился у Кент-Хауса, Эллен наполовину была уверена, что он, как обычно, быстро чмокнет ее и уедет, оставив бороться со своими чувствами. Но не сегодня.

Брэд выключил двигатель и вышел из машины.

– Нам нужно поговорить, – сказал он. – Давай войдем в дом.

Ее сердце подпрыгнуло и камнем упало вниз. Это была резонная просьба. Брэд по-прежнему оставался ее женихом. Но, видит Бог, сейчас ей пришлось собрать все свое мужество и хладнокровие, чтобы совладать с собой.

Это не может так продолжаться. Она должна открыто все с ним обсудить.

Брэд последовал за ней в дом. Эллен посмотрела по сторонам, надеясь, что Мэри Энн или Лайонел окажутся где-то поблизости, что немного ослабит степень напряжения.

Но нигде не было видно ни души. Все до сих пор еще не вернулись из города с обеда.

Брэд осмотрелся вокруг.

– Давай поднимемся в твою комнату. У меня нет желания в этот вечер встречаться с кем-либо из твоих постояльцев.

«Тоже совершенно резонно», – напомнила себе Эллен, но его шаги на ступеньках у нее за спиной заставляли ее чувствовать себя преследуемой.

Брэд прошел за ней в ее апартаменты – небольшую комнату, соединенную с отдельной ванной и небольшим альковом для кровати. Он оглядел ее жилище и заметил:

– Я никогда не видел твою комнату.

– Я полагаю, да, – сказала Эллен, забеспокоившись.

– Ты не находишь это странным? – Брэд расхаживал по комнате, изучая безделушки, рассматривая ее фотографии. – Ведь мы как-никак помолвлены.

– Не знаю… я раньше никогда не была помолвлена… – Эллен отложила свою сумочку, пытаясь придумать, что бы ему сказать. Что-то более дружелюбное, более искреннее. Но ее ум был зажат подобно кулаку, стиснутому для обороны.

– Мы должны поговорить, – снова сказал Брэд.

«С Богом!»

– Ну, давай, – резко сказала она. – Я слушаю.

Он швырнул свой пиджак на ее кровать.

– Есть ряд вещей, которые мы никогда не обсуждали, Эллен. Я полагал, что мы настроены на волну одной длины, но я ошибался. Мы общаемся не столь близко, как могли бы.

– Гм… вероятно, да, – согласилась она.

– В частности, мне казалось, – пояснил Брэд, – что нужно подождать с сексом, пока мы еще не поженились.

Эллен открыла рот, но из него не вышло ни слова. Она снова его закрыла.

– Мне казалось, – продолжал Брэд, – что это будет романтичнее, тем более что мы не планировали долгую помолвку. – Он протянул руку и ослабил свой галстук. – Я всегда воспринимал тебя как сдержанную, возвышенную женщину и восхищался тобой. Я считал, что строгие правила должны регулировать личные отношения так же, как отношения в обществе в целом. В противном случае это превращается просто в непристойную мешанину. Некогда я погряз в ней и не хочу повторять ошибок. Вот почему я выбрал такую женщину, как ты. Мне хочется правильной жизни.

– Правильной? Со мной? – Эллен подумала о вчерашнем дне, вспомнив себя на кухне Гаса, извивающуюся вокруг тела Саймона, в своей расстегнутой блузке, подставляясь его жаркому, жадному рту. Она густо покраснела. – Пожалуй, я куда менее правильная, нежели ты обо мне думаешь, Брэд.

Его глаза двинулись по ее фигуре медленным оценивающим взглядом.

Эллен содрогнулась. Она-то радовалась, что Брэда, похоже, устраивало их временное воздержание от физиологических отношений. Она усматривала в его деликатности знак того, что в этом смысле он будет тактичным мужем.

Брэд приблизился к ней. Она нервно шагнула назад.

– Меня вдруг осенило, – начал он. – Возможно, ты расцениваешь мое выжидание как отсутствие интереса. Нет, я заинтересован. Очень заинтересован.

– В… в… чем?

Он нетерпеливо вздохнул.

– В сексе, Эллен. С тобой. Ты красивая женщина. Я никогда не выбрал бы тебя в жены, если бы ты не привлекала меня физически.

У него были такие холодные глаза. Он говорил так уверенно, точно все рассчитал заранее. Воспоминания о лихорадочной страсти Саймона были еще так свежи, что в сравнении с этим настоящая ситуация казалась ирреальной.

– О… спасибо, но я думаю… – Эллен запнулась.

Брэд положил руки ей на плечи.

– Я думаю, – сказал он, проведя ладонями вдоль ее рук, – нам нужно переместить наши отношения на другой уровень.

Он притянул ее к себе, чтобы поцеловать.

Рассудочной частью своего «я» Эллен отслеживала собственную реакцию на его объятия, на его теплые губы, искусно двигающиеся поверх ее рта. Никакого прилива лучистого тепла. Никакой нежности, разливающейся в груди. Никакой муки страстного желания. Никакого усиливающегося голода. Никакого сладкого ощущения удовлетворенности. Ничего.

Только болезненное ощущение неправильности где-то глубоко внутри. Это чувство ширилось и росло, пока не превратилось в мощный порыв – желание оттолкнуть Брэда. В своих фантазиях Эллен никогда не помышляла о сексе с ним. Она просто надеялась, что влечение получит естественное развитие по мере их сближения.

Момент близости наступил, но влечения не возникло. И не предвиделось.

Эллен приложила руки к груди Брэда и мягко оттолкнула его от себя.

– Нет, – сказала она.

Брэд отпустил ее и отступил назад, вопрошая одними глазами.

Она покачала головой:

– Я не хочу секса с тобой.

Лицо его покраснело.

– Сейчас или вообще?

– Никогда, – сказала Эллен. – Я не люблю тебя, Брэд. Мне очень жаль, что у меня ушло так много времени, чтобы это понять.

Она едва узнала собственный голос. Он звучал так четко, так решительно. Прежде она никогда не была честной с Брэдом. В сущности, она очень давно не была честной перед самой собой. Она забыла, как человек чувствует себя при этом.

Брэд отвел глаза. Его адамово яблоко запрыгало на шее.

Эллен стянула с руки кольцо и протянула ему. Он посмотрел на него.

– Это все из-за Саймона, да?

– Саймон не имеет к этому никакого отношения, – сказала Эллен, наслаждаясь отзвуком честности в своем голосе. – Абсолютно никакого. Это касается только нас с тобой.

Брэд сунул кольцо себе в карман и схватил с кровати свой пиджак.

– После того как он отшвырнет тебя, ты еще приползешь обратно ко мне. Но не утруждайся. Бывшее в употреблении назад не принимаем.

Эллен растерянно заморгала. Прекрасно. Чем противнее он себя ведет, тем меньше вины она за собой чувствует, бросая его.

– Я не вернусь, – сказала она. – Уходи, Брэд.

Саймон отшвырнул створчатый шкаф с картотечными ящиками. Кто-то производил в них обыск. Гас всегда держал свои архивы в образцовом порядке. Вообще у него была собственная система делопроизводства, он был помешан на этом. Саймон прекрасно помнил о пунктике своего дяди. Сейчас же все подшивки с фотографиями были как попало запиханы в ящики, что было совсем на него не похоже.

Вытащив свой перочинный нож, Саймон принялся вскрывать доски, закрывающие нишу в стене. В двадцатых годах его прадед Шеймус Райли соорудил там секретный шкаф, чтобы прятать свой самогон. Все Райли были невероятно ушлыми ребятами. Саймон посветил карманным фонариком и заглянул в черную полость, полную пыльных ящиков. Он облегченно вздохнул. Да поможет ему Бог!

Он извлек один ящик и бегло просмотрел подборку с фотографиями. Эти по крайней мере были сложены по порядку, сообразно системе Гаса. Значит, в его потайной шкаф пришелец не проник. Саймон вытащил наугад еще один ящик, сдул песок и приблизил фонарик – света керосиновой лампы было недостаточно. Так. Какая-то красотка из коллекции Гаса. Колоритная блондинка в разнообразных сексуальных позах плещется под водопадом Макнари-Крик, взглядывая через плечо, подобно знаменитой Бетти Грэбл, и шлет воздушный поцелуй. Было что-то знакомое в ее фривольных раскосых глазах, но Саймон не мог вспомнить, где он их видел.

Его дядя обожал хорошеньких женщин – безгранично, всех. Он снимал их своей камерой вдохновенно, со вкусом, и блестяще владел искусством композиции. Это был настоящий ас художественного портрета. Женщины на его фотографиях выглядели сияющими, восхищенными, ошеломленными. Сексуально удовлетворенными.

Глядя на эти снимки, Саймон подумал об Эллен – и у него возник зуд. Эх, вытащить бы ее к водопаду! И запечатлеть ее редкую, ослепительную красоту той старенькой «лейкой». Он воображал игру теней и солнечных пятен, просеянных сквозь листья, у нее на теле. На ее обнаженном теле – если бы удалось ее уговорить. Всего два цвета, черный и белый. Он сам проявил бы эту пленку в темной комнате Гаса и…

О Боже, можно подумать, что ему это так необходимо! Заснять ее, чтобы потом, после катавасии, которую он здесь устроит своим отъездом, мучить себя этими фотодокументами?

Интересно, мучил ли Гас себя такими фотографиями? Саймон не помнил, чтобы в жизни его дяди, после того как он переселился к нему, была какая-нибудь женщина. Но из этого архива явствовало, что было такое время, когда Гас любил их компанию. Должно было случиться что-то очень серьезное, чтобы заставить его так глубоко уйти в себя. Знать бы только что!

Возможно, это было связано с тем «смелым бескорыстным поступком», о котором упоминалось в письме Нгуен, предположил Саймон. И это могло быть как-то связано с фотографиями, Вьетнамом или с его матерью, как намекало электронное послание Гаса. Но какое отношение его мать могла иметь к Вьетнаму?

Саймон нашел много ее фотографий. Прекрасных фотографий. Они всколыхнули ворох воспоминаний в самых удаленных глубинах памяти. Можно было до боли ломать голову, но без пользы. В этих кипах не было ничего похожего на доказательство. Может быть, пришелец уже нашел и забрал то, что он сейчас ищет?

Батарейки в карманном фонарике начинали садиться, но Саймон должен был найти себе какую-то работу. Иначе набегающие волны похоти могли понудить его к опасному серфингу, за что он будет презирать себя. Презервативы, купленные в автомате в баре, наверное, уже прожгли дырку в его джинсах. Но он не станет искать Эллен или давить на нее каким-то образом. Раз уж решил играть по новым правилам, нужно держаться. Вот если бы она сама пришла к нему… он бы ее трахнул!

О Боже! Он так этого хотел, что мог взорваться.

Но чтобы у Эллен не возникло иллюзий, с ней стоило поговорить, как со всеми другими женщинами, с которыми он спал. Никаких обещаний – только жаркий, пикантный секс. Он покажет ей хороший секс, насколько достанет умения. Захочет она его на этих условиях – решать ей, а его совесть будет чиста.

Теоретически все это было хорошо. Но Саймон не мог заставить свое неуемное тело согласиться с этим и успокоиться. Что, если она не поддастся на этот блеф и прикажет ему убираться? Тогда произойдет самопроизвольный взрыв.

Саймон запихнул блондинку обратно в ту же подборку. Рядом стояла другая. Саймон увидел правильный четкий почерк Гаса.

«Уэс Гамильтон, авг. 87». Что за чертовщина! В августе восемьдесят седьмого года Саймон убежал из дома.

Он вытащил подборку из ящика и высыпал на колени стопку фотографий. Мужчина и женщина выходят из автомобиля.

Она в очень короткой юбке. Оба смеются. Приехали снять комнату в мотеле. Кадр специально выбран так, чтобы в него вошла вывеска с названием. А здесь мужчина целуется со своей спутницей, его руки – у нее на заднице. Камера безжалостно сфокусировалась на его лице, оставляя общую картину размытой.

Уэс Гамильтон еще молодой и худощавый. Таким он был в те недобрые старые времена, выполняя свою миссию и делая жизнь Саймона адом. Но та женщина, что с ним, определенно не его жена. Она совсем не похожа на тонкогубую и узкобедрую Мэри Лу Гамильтон, к тому же, на счастье Уэса, дочь его босса, тогдашнего шефа полиции Ларю.

Ну и дела! Значит, Гас шантажировал парня. Саймон перетасовал подборку и рассмеялся. Даже эти, так сказать, шантажные фотографии были очень динамичны и совершенны с точки зрения композиции. Настоящий мастер всегда требователен к себе.

Совсем близко послышался шум мотора. Саймон привернул лампу и вскочил на ноги. После визита Уэса он не хотел, чтобы кто-то снова нагрянул сюда внезапно.

Он увидел, как «порше» Брэда Митчелла подкатил к крыльцу Кент-Хауса. Вернулись с обеда. Они с Эллен вышли из автомобиля и обменялись несколькими словами. Потом Брэд последовал за ней в дом.

Саймон уронил на пол пачку с фотографиями Уэса.

К такому повороту событий он был не готов. Мощный выброс адреналина с током крови разнесся по всему телу, когда в ее спальне зажегся свет. Первым порывом было – ворваться к ним и…

Нет. Саймон стиснул кулаки. Она сделала свой выбор. Брэд предложил ей выйти замуж. У него было больше прав целовать и трогать ее. Сейчас этот подонок может скользнуть между теми прохладными простынями, чтобы накрыть собой ее хрупкое тело.

От этих мыслей начинало тошнить. Что делать? Стоять и смотреть на окно ее спальни, пока все это происходит? Сцены разыгрывались в уме с ужасающей живостью и деталями. С полным звуковым сопровождением.

Нужно было отвернуться. Срочно уйти в комнату. Сглотнуть желчь. «Двигайся! – приказывал себе Саймон. – Отвернись, задница! Перестань смотреть на то окно! Марш кругом!».

Но он не мог сойти с места, словно врос в пол. Медленно ползли минуты. Три. Пять. Восемь. Десять.

Но вот стукнула парадная дверь, и на крыльцо вышел Брэд. Он быстро протопал к своей машине и громко хлопнул дверцей. Автомобиль издал резкий звук и укатил.

Звезды сразу засветили ярче. Стрекот кузнечиков и кваканье лягушек слились в радостном крещендо. Низко над горизонтом висела убывающая луна – толстая, маслянисто-желтая. Ветер с реки был напоен ароматом цветов и живицы, горы – полны тенистого соблазна. Жизнь была прекрасна и полна возможностей. И все потому, что Эл находилась одна в комнате.

Следующее звено в этом внезапном озарении для Саймона не было предметом больших сомнений. Что бы ни разъярило Брэда Митчелла, это непременно должно было иметь отношение к Саймону Райли, профессиональному генератору трудностей. Он посмотрел на окно спальни. В полумраке промелькнул силуэт Эллен. Что, если Брэд ее обидел?

Это нужно проверить, решил Саймон. Он должен был убедиться, что с ней все в порядке. Если Эл плюнет ему в глаза, тогда он пойдет в бар на железнодорожную станцию и напьется. Правда, для него это не было предпочтительным способом снятия стресса, но испокон веков было их семейной традицией. Черт побери, на худой конец сойдет и это!

Саймон быстро прошел через луг Гаса и ширму сиреневых кустов. Бесшумно закрыл за собой кухонную дверь и прислушался. В доме царило полное безмолвие.

Он прокрался по лестнице в коридор и, остановившись перед дверью в хозяйские покои, поднял руку постучать. Его рука замерла в воздухе.

Дверь открылась. У него пересохло во рту.

Эллен стояла в лучах света, падавшего сзади от лампы с шелковым абажуром. Ее волосы были окружены розовым венцом, свободные, мягкие и текучие. Она была в кремовом шелке, надо полагать, в вечернем платье, хотя для Саймона это выглядело как дамское белье.

Она задержалась в дверях, ожидая от него каких-то слов. Он тяжело сглотнул и прочистил горло.

– Как ты узнала, что я здесь?

– Я это почувствовала, – сказала она просто.

Саймон уставился на слабую тень ложбинки в благопристойном декольте ее платья.

– Я видел, что Брэд ушел, – сказал он.

Густые волны ее волос перераспределились и заняли новое положение, когда она кивнула. Теперь она выглядела по-другому. Лицо ее было мягкое, лучистое. Ненастороженное. От ее приятной улыбки хотелось пасть на колени с просьбой о милости.

– Он казался взбешенным, – умудрился проговорить Саймон.

– О да, – сказала она хриплым голосом. – Даже очень.

Саймон смотрел на то, как мягкий материал облегает ее бедра, плавные линии ее живота.

– Я не имел в виду вторгаться, – сказал он, пятясь назад. – Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Когда я увидел твоего жениха, отъезжающего вот так, я подумал, может, он…

– Он мне не жених.

– Да?

– Да. Он больше мне не жених.

Саймон почувствовал, как земля вдруг закружилась, принимая новую форму. Пока она устанавливалась на своей оси, ему не находилось места, куда поставить свои ноги. Никакой точки опоры.

Взяв его руку в свои, Эллен попятилась назад, в комнату и мягко потянула его за собой.

– Входи, Саймон.

Кора почти закончила обычную уборку и всерьез подумывала о хорошей миске спагетти с томатами, сыром, остатками жареной говядины и прочей всячиной. Вместе с бокалом холодного белого вина. Перед телевизором.

Она вытряхивала содержимое полотняных фильтров, когда «Уош энд шоп» осветили фары подкатившего автомобиля. Она всмотрелась в темноту, чувствуя, как по затылку забегали мурашки.

До сегодняшнего дня у нее было достаточно трудностей в жизни, чтобы отнестись без пристального внимания к тому, о чем сигнализировали ее рецепторы. Кто-то не нашел лучшего времени. Ее последний клиент и так ушел менее пяти минут назад. Она небрежно направилась к своему закутку на задней половине прачечной, где хранился запас моющих средств, стиральных порошков, жидкостей для смягчения тканей и ее детская бейсбольная бита.

Запоздалый клиент распахнул настежь дверь. Это был Брэд Митчелл.

Он взглянул на Кору своими зелеными кошачьими глазами, полными холодного расчета. Так смотрят на автомобиль, который собираются купить.

«Без паники», – сказала себе Кора. Может, Брэд Митчелл и поганец, но все же не из одной когорты с этими замызганными болванами, Бибопом и Скотти. Он не представлял для нее физической опасности, а только угрожал нарушением ее душевного покоя. А что касается последнего, то его бейсбольной битой не защитишь. Здесь Кора была колоссально уязвима и беспомощна. Она не могла контролировать свою реакцию на Брэда, как ни унизительно было это признавать. Боль, гнев, разочарование, но хуже всего – трепет глупой надежды, что в этот раз все может быть по-другому.

Но ничто не менялось.

– Мы закрыты, – все, что она могла сказать.

Брэд окинул прачечную надменным взглядом человека, который никогда не бывал в подобных заведениях.

– Я здесь не стирать белье, – сказал он.

– О, извини, – сказала Кора. – Конечно, нет. Я уверена, у твоей мамы есть армия слуг, чтобы стирать для тебя.

Он поднес к губам бутылку с виски, потом жестом показал на бейсбольную биту и спросил:

– Когда-нибудь ее применяла?

– Несколько раз махала, но никого не хлопнула, – ответила Кора. «Прикончить бы тебя! – подумала она. – Носить костюм в такую жару! Но выглядит в нем хорошо, между прочим. Надменный, тщеславный клоун». – Пока не хлопнула, – добавила она.

Брэд поставил виски на раскладной столик и пронзил ее глазами, точно рентгеновскими лучами. Этот взгляд лишил ее присутствия духа. Она никогда не могла сказать, какие мысли скрываются за этим взглядом, что создавало всевозможные трудности. Раньше по простоте душевной она строила на этот счет глупые девичьи мечты. Но позже она поняла, что за его фасадом нет ничего. Ни доверия, ни преданности. Ни любви. Только большое, жирное «ничто».

– Ну хорошо, Брэд, – настойчиво допытывалась Кора, – если тебе не нужно ничего стирать, тогда какого черта ты пришел сюда?

Он скинул пиджак, обернув его вокруг столика рядом со своей бутылкой.

«Плохой знак», – подумала Кора. Она не хотела, чтобы ему было здесь слишком комфортно.

– Скажи что-нибудь, Кор. Почему ты так одета?

Она посмотрела на свои черные велосипедные шорты и лимонно-желтый лиф с завязками на шее. Иногда она заменяла его спортивным лифчиком, в зависимости от настроения.

– А как я одета?

– Как проститутка, – сказал Брэд.

Интересно, как много он уже выпил того виски?

– Брэд, сейчас сотня градусов в тени,[5] – сказала Кора. – На самом деле ты должен задать себе вопрос, почему, черт возьми, ты одеваешься в костюм в такую жару.

– А в январе, – продолжал Брэд, – ты обтягиваешь себя шерстяной тканью с начесом. Ответь на вопрос.

Кора положила руки на бедра.

– Хорошо. Я буду честной, хоть ты и не заслуживаешь объяснения. У меня прекрасное тело, Брэд. Я поддерживаю его в таком состоянии реальной работой. – Привстав на цыпочки, она повернулась кругом и выгнула спину. Разгладила свой лиф и провела руками по оголенной талии вниз к бедрам. – Прекрасно, да? Когда у тебя все это есть, нужно выставлять это напоказ.

– Еще один из твоих любимых лозунгов, как я понимаю?

Кора вытянула руки над головой, откинула назад волосы и подняла грудь.

– Конечно, глупыш.

– Значит, это правда, – сказал Брэд. – Так я и думал. Ты – провоцирующая стерва. Ты делаешь это просто, чтобы побесить меня.

– Ни черта подобного! – Кора уронила руки и громко засмеялась. – Не льсти себе! Ты никогда не занимал мой ум. Но ты так и не ответил мне, какого дьявола тебе нужно в моей прачечной. Зачем ты отнимаешь мое время?

– Просто сегодня у меня был действительно роковой вечер, Кора.

– А почему меня должны интересовать твои проблемы? – Она кинула биту в свой кабинет и прислонилась к сушильной машине, сложив руки под грудью.

Брэд перевел глаза на ее грудь. «Умирай от желания, глупец», – подумала Кора.

– Не понимаю, – продолжала она, – почему тебе так неймется поведать мне о твоем роковом вечере? Я хотела бы немного перекусить и вытянуть ноги. Поэтому говори прямо и уматывай отсюда, чтобы я могла пойти к себе.

– В самом деле, – сказал Брэд, – я подумал, что ты обязана это знать, так как твой последний любовник тебя обманывает.

Последний любовник? Кора недоуменно заморгала и открыла рот. У нее почти год не было любовника.

– Какой любовник? Кто?

– Саймон Райли, – нетерпеливо сказал Брэд. – Он трахает мою невесту. Скажи мне: это что, внезапный рецидив? Дежа вю? Да?

– О! Bay! Быстро же, однако.

– Интересно, – задумчиво продолжал Брэд, – если я прямо сейчас подцеплю себе другую женщину, Саймон избавится от Эллен ради новой замены? – Голос его звучал холодно, почти насмешливо. – Одно то, что эта гипотетическая женщина будет принадлежать мне, автоматически сделает ее непреодолимо привлекательной для него. Представляешь, Кор?

– Нет, – сказала она. – Не представляю. Саймон не сделает этого, потому что он действительно хочет Эллен. И потом, я никогда не принадлежала тебе.

– Разве? – Брэд сделал шаг к ней. Жаркий блеск гнева в его глазах высек в ней искру страха, смешанного с восхитительным смятением от эротических воспоминаний. Брэд всегда был сексуально активен, когда ярился. Вероятно, потому, что он редко выражал свой гнев другим способом.

– Мы с Саймоном никогда не были любовниками, – сказала Кора. – Никогда. Я уже говорила тебе раньше – Саймон просто мой друг.

– Забавно. Точные слова Эллен. Ее друг! – Брэд подошел ближе. – Просто друг, – повторил он. – Что значит «друг» в наши дни? Что влечет за собой дружба? Хочешь быть моим другом сегодня ночью, Кор? Я действительно… действительно… питаю к тебе дружеские чувства.

– Нет, не хочу. Я скажу тебе, что влечет за собой дружба. Уважение, доброту, доверие, заботу. Вещи, в которых ты ни черта не смыслишь, Брэд Митчелл. Я не хочу быть твоей подругой, потому что ты не сможешь стать мне другом. И я думаю, тебе лучше уйти. Прямо сейчас.

Брэд ничего не ответил. В его глазах светилась такая злоба, какой она никогда раньше не видела. К тому же на улице было совершенно темно и безлюдно. Возможно, в конце концов, придется взяться за свою бейсбольную биту.

– Ну? – Кора указала на дверь. – Выходи, Брэд. Спасибо за бдительность и оперативную информацию. Это я насчет Эллен и Саймона. Но так как он ни сейчас, ни когда-либо раньше не был моим любовником, мне это неинтересно. Мне нет дела, с кем он спит. Я только надеюсь, что он счастлив. А ты, видно, хочешь, чтобы тебя держали за ручку, потому что тебя бросила Эллен. Ха! Поищи кого-нибудь еще! Только не меня, бэби!

– Я хочу, чтобы ты меня держала, но не за ручку, – сказал Брэд.

Его наглость, как всегда, имела ошеломляющую силу.

– Ты, самоуверенный свинтус, – прошептала Кора. – Как ты смеешь склонять меня к сексу после того, что ты сделал?

– Почему нет? Тебя еще кто-то склоняет? Нельзя ли мне встать в очередь? – Брэд достал из кармана кольцо и подбросил вверх. Мигнув бриллиантом, оно закружилось в воздухе. Брэд поймал его и запихнул обратно в карман. – Я больше не помолвлен, Кора. Я свободен и могу водить дружбу с кем хочу.

– Ты! Ты хочешь! – Адский взрыв смеха до боли потряс ее грудь. – Как же! Потому что ты пуп земли! А что, если я не хочу? Тебе когда-нибудь приходило в голову, что я…

– Я точно знаю, что ты хочешь.

Кора собрала всю энергию из самых дальних своих закромов, чтобы приказать ему выметаться, как он того заслуживал. Но импульс иссяк, едва родившись. Ее запала не хватило даже на еле слышный звук.

Брэд знал, что она хочет. Это правда. Он будто специально был создан, чтобы ее возбуждать. Прежде всего, он был крепко сложен, точно бизон, что было его приятным достоинством, но ни в коей мере не главным. Коре нравилась и та необузданность, что постоянно тлела в нем. В сексе он не знал удержу и был неутомим.

И все это доблести скрывались за самым благопристойным обликом. Представитель благородного общества. Член футбольной команды и дискуссионного клуба. Приятный и красивый выпускник, произносящий прощальную речь. Готовый кандидат для юридического факультета. Ну прямо мистер Совершенство, черт бы его побрал! Коре импонировало быть единственной, кто знает его секрет – что в постели это дикий, ненасытный вепрь.

Позже у нее тоже были любовники. Даже более утонченные и техничные. Но в той первозданной мужской силе и выносливости Брэду Митчеллу не было равных. Она спотыкаясь выходила из комнаты и едва передвигала ноги после ночи, проведенной с ним в отеле.

Брэд увидел вспышку озарения, вызванного воспоминаниями, а также голод во взгляде. Чувствуя себя триумфатором, он наклонился к ней ближе и сказал:

– Давай поедем в мотель на Рут-Сикс. Отпразднуем кончину моей помолвки, Кор.

Она оттянулась назад и со всей силой железных мышц, накачанных тренировкой и тем бельем, которое она ежедневно развешивала, ударила его по лицу. По его красивому лицу, с самодовольной ухмылкой. Эта злосчастная пощечина была чертовски жестока и тяжела.

– Убирайся, Брэд!

Он приложил руку к щеке и в упор смотрел на Кору, весь пылая и тяжело дыша.

Проклятие! Пощечина только возбудила этого испорченного ублюдка.

– Значит, ты хочешь этого вот так? – спросил Брэд. – Прекрасно. Более чем прекрасно. Меня это вполне устраивает и как раз соответствует моему настроению.

– Нет, Брэд! – Кора приблизила к нему свое лицо. – Видит Бог, твои комплексы делают тебя глупым. Еще раз – нет! Дебаты закончены. Поставим на этом большую, жирную точку. И если когда-нибудь ты захочешь снова наслаждаться моей компанией, тебе придется на коленях просить у меня милости. Ты должен будешь носить мне охапки цветов и целовать мои ноги, вымаливая прощение за то, что ты был таким подлым. Имей это в виду и помни каждое мое слово.

– О, это ужасная нелепость, – сказал Брэд. – Целовать твои ноги? Да? Стоять на коленях перед Корой Маккомбер – Роскошные Губы, бесспорной королевой минета? Это оригинальная мысль! Черт побери, что ты о себе воображаешь? Кто ты есть, Кора?

Кора двинулась на него так угрожающе, что он сделал шаг назад.

– Я знаю, кто я! Я – Кора Джин Маккомбер, владелица прачечной, богиня своего дела. Я делаю грязные вещи чистыми. Мой бизнес успешно развивается. Но я не думаю, что мне удастся многого добиться с тобой. Профессиональные секреты могут возыметь действие лишь в определенной степени.

Брэд драматически закатил глаза.

– Это не биржа труда. Я не требую у тебя резюме…

– Я точно знаю, кто я! – не слушая его, кричала Кора. – Я выращиваю великолепные томаты и прекрасные подсолнухи. Я готовлю фантастические блинчики с мясом. Я падшая католичка, но по-прежнему молюсь Деве Марии, потому что я думаю, она все рассудит правильно. Я занимаюсь на курсах спасателей. Я умею делать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Я знаю о себе все, я люблю и уважаю себя!

– Хватит читать мне проповеди, – проворчал Брэд.

– Я буду читать, если захочу! Это моя территория! Ты не имел никакого права приходить сюда! Ты понимаешь это? Черт возьми, кто ты такой, Брэд, чтобы оскорблять меня? Ты хоть когда-нибудь задавал себе этот вопрос?

Он не ответил. Адамово яблоко снова запрыгало у него на шее. На его холодном лице не было никакого выражения. Но Кора достаточно хорошо знала Брэда Митчелла, чтобы все прочитать в его глазах. Его бешеное отчаяние, скрытое за шестифутовой стеной льда.

Но нет, она больше не позволит себе попасться в ловушку. Никакого снисхождения. Никакой жалости к нему. Он этого не заслуживает.

– Ты ведь себя никогда ни о чем не спрашивал, не так ли? – поддразнивала его Кора. – Ты только глотал то, что тебе говорили папа с мамой. Ты – просто мистер Совершенная оболочка, но внутри ее никто не живет. – Она постучала его по груди, как стучат в дверь. – Эй! Есть здесь кто-нибудь? Нет! Мне не с кем разговаривать!

Дергающаяся мышца на челюсти Брэда была единственным признаком эмоций, которых он не мог скрыть. Кора наклонилась вперед и двинулась для нанесения удара.

– Какой позор… – пробормотала она. – А ведь по анкетным данным кажется таким хорошим! – Кора зацокала языком. – Эллен вовремя тебя разгадала. Ей повезло.

Она вдруг почувствовала на мгновение, что зашла слишком далеко и вполне могла получить воздаяние за свой безалаберно длинный язык. Брэд оттолкнул ее назад и, прижав к сушильному агрегату, впился ей в губы. Это был жесткий, карательный и вместе с тем чувственный поцелуй. Вторжение языка с привнесенным запахом виски породило в ней взрыв гнева и похоти. Секс всегда был для них дуэлью, тяжелой борьбой за господство, и поединок оставлял обоих истощенными.

Рука Брэда скользнула поверх ее живота и велосипедных шорт. Пальцы отыскали между ее ног маленькую почку, надавливая на нее через эластичную ткань. Затем он отступил назад и резко убрал руку. Кора оказалась недостаточно быстрой, чтобы отпрянуть одновременно с ним и отплатить ему по заслугам, раньше чем он увидит, что написано у нее на лице. Как легко он мог ее унизить! Глаза ее были переполнены слезами. Губы дрожали, как у девочки-подростка.

Брэд скривил рот в жестокой удовлетворенной улыбке. О, эти бычьи глаза! Доволен, что добился своего. Схватив ее руку, он прижал ее к своему выпирающему бугру под брюками.

– Одну вещь о себе я знаю четко, – сказал Брэд. – Я хочу трахать тебя. Часами. Именно так, как тебе это нравится. – Он вытащил из кармана свою визитку и заткнул Коре за лифчик, в ее ложбинку. – Позвони мне, когда переменишь мнение. Мы кое-что устроим.

«Когда в аду наступит ледниковый период!» «Когда у свиней вырастут крылья!» «Сунь себе в задницу свое предложение!» Все эти фразы были готовы сорваться с ее языка одновременно. Но время для ответного удара было упущено. Кора закрыла лицо руками. От унижения у нее пропал дар речи.

Брэд резко повернул ручку двери.

– Я буду думать о твоем прекрасном теле, – сказал он, оставляя дверь открытой. – Сегодня ночью, пока буду дрочить сам себя. Приятных сновидений, Кор.