Твой навсегда

ГЛАВА 18

Они бросились к своей одежде, одним рывком натянув ее на себя. Эллен метнулась к двери, но Саймон поймал ее за руку.

– Надень что-нибудь на ноги, – приказал он. – Там битое стекло.

Эллен выскочила на лестничную клетку и включила свет. Весь верхний марш был усыпан блестящими осколками цветного стекла. В разбитом витраже красовалась большая рваная дыра с черной заплатой ночного неба. У подножия лестницы шевелился сероватый предмет неправильной формы, треща и шипя, словно что-то живое.

– Вернись! – Саймон схватил Эллен за руку и дернул ее назад. Она влетела с лестничной площадки прямо к нему в объятия. И ровно в этот момент рядом разверзся ад с громовыми хлопками взрывов. Отовсюду посыпались искры и поднялись зловонные клубы ядовитого серного дыма.

Режущий ухо хаос стих наконец, и Эллен отняла от ушей руки. Она подняла лицо к Саймону, прижимавшему ее к своей груди.

– В доме пожар? – шепотом спросила она.

Он едва расслышал ее слова, так как в ушах у него все еще стоял страшный звон.

– Я так не думаю. – Саймон старался говорить негромко и спокойно. – Сейчас я выясню. Оставайся здесь. Не смей никуда двигаться.

Не тут-то было. Разумеется, она последовала за ним прямо в удушливый желтый туман, заполнивший все вокруг. Под ногами хрустело стекло. Он успел только влезть в джинсы и сунуть ноги в ботинки, но не имел времени зашнуровать их. Поэтому сейчас они шлепали по ступенькам, и шнурки тянулись за ним по грудам осколков. Холодные хрупкие руки Эллен схватили его за голое плечо.

У него слезились глаза от дыма, но в этом чаду он разглядел наверху Чака. Рядом с ним стояла Сьюзи. Оба были бледные и казались испуганными.

– Что там? – сказал Чак. – Какая-то адская штука!

– Оставайтесь на месте, пока я не выясню. Прошу вас. – Саймон толкнул ногой почерневшие остатки пластика и обгоревшие клочья бумаги. – Самодельные фейерверки, – тихо сказал он. – В детстве я сам делал такие же. Вы запаковываете черный порох в рулон туалетной бумаги, вставляете внутрь вощеный фитиль и сверху обматываете изоляционной лентой.

Сверху послышался хор возбужденных голосов:

– Господи, что происходит? Празднование Рождества?

– Черт побери, что такое?

– Матерь Божья…

Мюриэл, Лайонел и Фил присоединились на лестнице к Чаку и Сьюзи. Саймон, не замечая их, продолжал всматриваться в дым.

– Это всего лишь отвратительная шутка, – объявила Эллен, но у нее дрожал голос. – Фейерверки. Не стоит из-за этого волноваться.

– Эта шутка могла дотла спалить твой дом. – Саймон сказал это так тихо, что только она одна могла слышать.

Эллен молча взглянула на него. У нее был усталый вид, как после тяжелой осады. Под глазами пролегли темные тени, похожие на синяки. Ее укороченные джинсы, надетые впопыхах, не скрывали жестоких ушибов и царапин. Их следы оставались на ее хрупких ногах после вчерашних злоключений.

– Я сейчас… пойду принесу веник, – сказала она.

– Я позвоню в полицию, – приглушенно сказала Мюриэл дрожащим голосом.

Саймон посмотрел на почерневший мусор, разбитое стекло, зловонный дым. Потом прошагал на лужайку, вглядываясь в мокрую шелестящую темноту. Кто бы это ни сделал, сейчас он, конечно, был уже далеко.

У Саймона кишки свело судорогой от бессильной ярости. Он хотел только одного – защищать и лелеять Эл, но чем ближе он к ней подбирался, тем больше усиливался хаос.

Да, сегодняшний день преподнес чертовски большой сюрприз!

Они с Эллен быстро работали веником и совком, собирая осколки в пластмассовое ведро. За спиной слышалось нервное хмыканье постояльцев.

Фил Эндикотт со стыдливым лицом спускался по лестнице, прокладывая себе путь чемоданом.

– Эллен, извините, но…

– Я понимаю. – Она выпрямилась. Гордая. Воплощенное достоинство. – Я так полагаю, «Хэмптон»? Первый поворот направо. Далее по указателям до Уитона, потом правее, в сторону Ширера. Я, разумеется, спишу с вашего счета сегодняшнюю ночь.

За Филом, наступая ему на пятки, шли Чак и Сьюзи с тяжелыми рюкзаками и сумкой со спортивным снаряжением.

– Гм… друзья, мы, пожалуй, пойдем, – сказал Чак. Голос его дрожал от напряжения. – Эта странная сцена – указующий перст судьбы.

Спешившая сзади Сьюзи остановилась на полпути, увидев ненароком обнаженный торс Саймона. Она открыла рот в немом восторге.

Из-за этой заминки Мюриэл оказалась заклиненной на лестнице. Она бросила на Саймона озорной взгляд и, весело подмигнув, сказала:

– Саймон, ради Бога, прикройтесь. Вы создаете затор в дорожном движении.

Чак круто повернулся. Сверкнув глазами сначала на Сьюзи, потом на Саймона, он схватил за руку свою спутницу и потащил по лестнице к выходу. Их голоса еще какое-то время были слышны на расстоянии, низкий и сердитый – Чака, пронзительный и выкрикивающий что-то в свою защиту – Сьюзи.

Эллен подняла глаза на Лайонела, стоящего на лестничной площадке в пижаме в тонкую полоску.

– Лайонел, вы тоже хотите уйти? Обещаю, я не стану ни капельки вас осуждать, если вы это сделаете.

– Нет, деточка. Вы меня знаете, я люблю быть в гуще событий. Меня отсюда за уши не вытащишь. Смотрите! Похоже, копы уже здесь.

– Саймон… рубашка… пожалуйста, – повторяла Мюриэл.

Саймон как раз спускался по лестнице, застегивая свою рубашку, когда в дверь вошел сержант Эл Шепард. В старые времена Эл всегда проявлял себя только с лучшей стороны. Он был разумным и добродушным парнем. Но у Саймона оборвалось сердце, когда он увидел, кто вошел вслед за Элом. Уэс Гамильтон. Конечно. Кто же еще!

Черт бы его побрал! Конфликт с шефом полиции Ларю Саймон предпочел бы не разбирать в присутствии Эл и ее матери. Но ничего не поделаешь. Им придется вытерпеть это.

Уэс поднял глаза на лестницу и закивал, как бы в подтверждение своих предположений.

– Так-так, Райли. Я не удивлен, что вижу тебя посреди этого беспорядка. Как ты думаешь, почему?

Саймон пожал плечами и уклонился от ответа.

– У нас все было спокойно, пока не объявился ты, – сказал Уэс.

– При чем здесь он? Саймон не виноват. – Голос Эллен набрал опасно высокий регистр. – И я не одобряю ваших инсинуаций!

Уэс заворчал.

– Райли, где ты был, когда это произошло?

Саймон помедлил и поглядел на Эллен.

– Он был со мной, – резко сказала Эллен. – В моей постели. Есть еще вопросы? Вам нужны подробности?

– Ах нет! Все прекрасно, мисс. – Сержант посмотрел на Уэса. Тот в ответ посмотрел на него.

– В чем дело? – окрысилась Эллен. – Что вы переглядываетесь? Или вы намекаете, что Саймон пытался спалить мой дом?

Уэс вздохнул.

– За мистером Райли тянется длинная история. Он уже устраивал здесь шутки с фейерверками. А вы, мисс, пытаетесь обеспечить сомнительное алиби для…

– Сомнительное? Чем же сомнительное? Может, вам угодно подняться по свежим следам и проверить? Пятно еще не высохло. Пожалуйста! Не стесняйтесь.

– Эллен! – воскликнула Мюриэл. – Как вульгарно! Саймон затрясся в конвульсиях и закрыл лицо руками.

– Вас это забавляет, Райли? – сказал Уэс.

– Нет, лейтенант. – Саймон собрался и сделал абсолютно ничего не выражающее лицо. – Разумеется, нет.

Эллен набросилась на Уэса.

– Я не понимаю, – кричала она, – на мой дом совершено нападение, а вы отнимаете у меня время дурацкими обвинениями! Разве это не глупо?

– Эл, не волнуйся, – сказал Саймон. – Дыши глубже.

Она резко повернулась к нему.

– А что они нервируют меня, – возмутилась она, – тогда как им положено мне помогать!

«И помогали бы, если бы здесь не было меня», – хотел сказать Саймон, но не сказал, лишь обнял ее за талию.

– Если я что-то усвоил в этом городе, – заметил он спокойно, – то прежде всего такую важную вещь, что не нужно кричать на полицейских. И перечить им. Этот импульс нужно в себе подавить, Эл.

Она вывернулась от него.

– Я подавляла слишком много импульсов! Слишком много лет! Пусть сажают меня в тюрьму за то, что я вольничаю, если они хотят! Только посмотрим, как долго шеф полиции продержится без моего пекана с порционной нарезкой!

– Никто здесь не собирается никого сажать в тюрьму, – терпеливо сказал сержант. – Давайте пройдемся еще раз по всей истории с самого начала, мисс Кент.

Эллен передала им то, что ей рассказала Кора. Двое полицейских молча переглянулись.

– Мы это проверим прямо сейчас, – сказал сержант. – И еще поговорим с вашим бывшим женихом…

– Я не допускаю, что это был Брэд! Это полностью исключено!

– Видите ли… э-э… рассерженный мужчина… – Сержант неловко прочистил горло. – В подобных случаях это, как правило, служит отправной точкой в расследовании.

– Брэд не бандит! – резко сказала Эллен. – Не тратьте зря время.

Полицейские опять переглянулись.

– Мисс Кент, я просто хочу, чтобы вы нас поняли, – участливо сказал сержант. – Мы займемся этим со всей тщательностью. Проверим все улицы и докопаемся до дна.

– Прекрасно, – сказала Эллен. – Большое спасибо за помощь. Доброй вам ночи.

Оставшись вчетвером, они прислушивались к затихающим звукам отъехавшей полицейской машины.

– Ну-с, значит, так, – благодушно начал Лайонел, – как вы смотрите на то, что я подежурю здесь на крыльце? Надо же обратить на пользу мою бессонницу!

– Отличная мысль, Лайонел, – сказала Мюриэл. – Сейчас я достану из сейфа дробовик Фрэнка и посижу с вами. Я определенно не усну сегодня. А вы, молодые люди, идите наверх и отдохните.

– Все это дерьмо замрет сразу, как только я сгину отсюда, – спокойно сказал Саймон.

После его слов наступило напряженное молчание.

– Совсем не обязательно, – засопела Мюриэл. – Ради Бога, не льстите себе, молодой человек. Не воображайте, что вы пуп земли.

Эллен схватила Саймона за рубашку и рванула к себе.

– Даже не заводи эту песню – или я тебя поколочу! Сплющу в лепешку. Сделаю из тебя желе.

– Забирайте его наверх, деточка, – предложил Лайонел. – И пусть у него будет хорошая причина оставаться с вами. Лучший способ заставить мужчину чувствовать себя нужным.

– Спасибо, Лайонел. – Эллен обратила на него свой сверкающий взгляд. – Если будет нужно, я воспользуюсь услугами семейной консультации.

Лайонел только улыбнулся, не обижаясь, и похлопал ее по руке.

– Ступайте, милочка, – ласково сказал он. – Все равно едва ли я усну, если еще вокруг летают как ополоумевшие эти бомбардировщики. Не дорого ли мне обходятся эти чертовы штучки!

– И мне тоже, – сказала Мюриэл. – Окажите любезность, плесните мне глоток гленливита,[9] пока я достаю ружье. Выпьете со мной, Лайонел?

– Вы попали в точку, Мюриэл, – сказал он. – Стыдно признаться, но я сам об этом думал. – Лайонел наклонился к шкафу и достал из бара два стаканчика.

– Ради Бога, мама! Не надо мешать виски с оружием!

– Спокойной ночи, дорогая. – Мюриэл замахала обеими руками, прогоняя их с Саймоном. – Уходите, вы двое. Давайте. Быстро, быстро.

Эллен поднялась на ступеньки.

– Ну что же ты! Саймон? – Она остановилась и гневно посмотрела вниз на него. – Чего ты ждешь?

– Так его, девочка! – Лайонел захлопал в ладоши. – Покажите ему, кто в доме хозяин.

Саймон последовал за ней.

– Я так зла, что готова кого-нибудь уничтожить! – Глаза ее метали молнии. – Когда я выясню, какой подонок сделал это с моим домом, я ему такое устрою, что он будет носить свой член на повязке!

– Ох! – вздохнул Саймон и поморщился, живо представив картину.

– А ты, Саймон Райли, – Эллен властно показала на него пальцем, – прекращай прения! Довольно! Снимай джинсы сию же минуту! Кто сказал, что ты можешь ходить в одежде?

Он прыснул. Содрал с себя рубашку и скинул джинсы. Этот внезапный взрыв смеха облегчил накопившееся задень нервное напряжение.

– Вместе с петардами прилетел неожиданный бонус. Ты превращаешься в настоящую владычицу вселенной, когда сердишься. Ты меня пугаешь, Эл.

– Очень хорошо. – Эллен стянула свою тенниску и отшвырнула прочь. Потом кончиками пальцев прошлась по его мужской плоти, поспешно прыгнувшей к ней. – Бойся меня. И даже очень. – Расстегнув рывком свои укороченные джинсы, она уронила их на пол и широко расставила ноги. Она стояла так перед ним, дико вращая глазами, не выпуская его из своей сильной хватки.

– Итак, ваше величество, как вы желаете? – кротко спросил Саймон. – Должно ли мне пасть на колени, чтобы поклоняться вашей красоте?

Ее рука крепче сжалась вокруг него.

– Держи свой рот закрытым и делай точно, что тебе скажут. – Эллен толкнула его назад, оттесняя через всю комнату к кровати.

Саймон повалился спиной на матрас и широко раскинул руки, точно прикованный к месту. О Боже, она была великолепна! Она вся сверкала, она выстреливала искрами. Сексуальная энергия струилась из нее опаляющими волнами.

– Трогай себя! – приказала Эллен. – Я хочу смотреть, как ты это делаешь.

– Как? – Саймон опешил на секунду. – Ты имеешь в виду мой член?

– Естественно. Покажи мне, как ты это делаешь. Смотри на меня и… – Она погладила свою грудь, потом скользнула руками вниз между ног.

Саймон гладил себя и смотрел на нее. Что ни день, то новое открытие. С каждым разом ее чувственность проявлялась все больше, обжигая все жарче с каждым мгновением. Эта тайная власть, исходящая из самой сердцевины, взывала к нему и ошеломляла его своей силой. В отчаянии он был готов рисковать чем угодно, только чтобы иметь больше.

Эллен забралась на кровать и оседлала его бедра. Она провела кончиком пальца по краю его фаллоса.

– Ты мокрый, – заявила она и, поднеся палец к губам, обсосала его начисто.

– Я не могу ничего с этим поделать. Ты велишь мне смотреть на тебя и этим заставляешь мой член истекать слюной и делаться скользким. Он хочет быть в полной готовности, на случай если выпадет счастье.

– Ты когда-нибудь мастурбировал, когда фантазировал обо мне? – спросила Эллен.

– О, дорогая! Как сумасшедший! – Саймон схватил ее руку и обернул вокруг своего фаллоса, медленно водя ее пальцами вверх-вниз по всей длине. – Я представлял, как это было бы, если бы я не уехал. Если б я только мог, я бы соблазнил тебя еще раньше. Я мечтал об этом в те ночи, когда я спал на полу в твоей комнате. Я воображал, как я карабкаюсь на дерево и влезаю в твою спальню, как я бужу тебя своим языком, облизывая и проникая в тебя. Я перебирал все позиции, все способы, о каких только слышал и читал. Или придумывал сам.

– Гм… – Эллен продолжала его массировать несколько грубо, как раз как ему нравилось. – Послушать тебя – наши фантазии были здорово похожи.

– Бьюсь об заклад, что мои были похотливее, – сказал Саймон. – Девушки более романтичны.

Она засмеялась. У нее была такая изящная шея, когда она вот так запрокидывала голову.

– Ты удивился бы моей похотливости, если б я сказала, как это было в моих мечтах.

Саймон извивался под ней.

– Так скажи, – задыхаясь, проговорил он.

Эллен приподнялась на нем.

– Хорошо, – прошептала она. – Помоги мне. Погладь меня кончиком. Не проникай, просто ласкай. Представь, будто это твой язык и он облизывает меня.

Это было мучительно тяжело.

Он видел, что ей стоит больших усилий контролировать себя. Но его собственный контроль начинал сдавать, и это приводило его в отчаяние. Саймон хотел перекатить ее и войти внутрь. Но как раз в это время она полностью вобрала его в себя.

Саймон почти всхлипнул с облегчением. Он схватил ее за бедра и начал двигаться под ней.

– Нет! – Эллен поймала его запястья и рванула в стороны. – Не двигайся! Когда будет нужно, я скажу. Где, как и сколько. Дай мне твои руки, Саймон. Позволь мне взять все на себя. Так-то вот!

Саймон скрипел зубами, пока она, углубляя и продлевая собственное удовольствие, подвела себя к высшей точке. Тогда он перекатил ее на спину.

– Эй! – Эллен широко распахнула глаза и отвесила ему тяжелый шлепок. – Я еще не сказала, что ты можешь…

– Ну, это уж слишком! – Саймон перехватил в воздухе оба ее запястья и вздернул у нее над головой. – Теперь моя очередь.

Она бешено извивалась, вырываясь от него.

– Саймон, но ты сказал…

– Малыш, если ты хочешь, чтобы я оставался внизу, лучше привяжи меня. Я был рожден, чтобы нарушать правила. – Саймон двинулся внутрь ее, и через несколько секунд она снова испытала оргазм.

Саймон последовал за ней. Они вдвоем перевалили через край водопада, упав в котел грохочущей белой пены. Это была настоящая сенсация. Саймон чувствовал себя отброшенным, размятым о камни. Когда он пришел в себя, Эллен плакала, туго обернув руки вокруг его шеи.

На этот раз его вовсе не пугали ее слезы. На этот раз он ее успокаивал. Это он сейчас баюкал ее в руках. Это он гладил ее волосы и поцелуями убирал слезы с ее нежных горячих щек, пока ее, истощенную ласками, не принял в свои объятия сон.

Саймон зарылся носом в ее волосы, крепко прижимая к себе. В жизни ему много раз говорили «нет», но он так и не научился принимать это с благодарностью. И не собирался начинать сейчас.

Он снова летал во сне. Но на этот раз с каким-то дурным предчувствием. С ощущением, что должно произойти что-то ужасное и он не может это предотвратить. Он был такой маленький – всего лишь ребенок, чтобы бросить вызов монстру и его черной магии. Он был бессилен разорвать колдовские чары.

Воздушный поток подхватил его и перенес на скалу к стоявшему там дому, по форме похожему на букву А. К тому самому дому, где они жили с матерью.

Увеличивающееся светящееся пятно на небе не было светом зари. Это было зловещее красное пламя, приглушенное дымовой завесой.

Его мать сидела на коньке крыши с глиняным орлом в руках. Она подбросила его в воздух, и скульптура, захлопав крыльями, превратилась в настоящую птицу. Орел, точно призрак, со свистом промчался мимо, подобно холодному ветру. Саймон оглянулся назад, на свою мать. Вдохнув свою теплую вибрирующую энергию в птицу, обретшую жизнь, сама она превратилась в статую. И теперь созерцала его с сочувствием каменного идола.

Огненный монстр, подобравшийся к дому, облизывал подол ее длинной юбки, прочерчивая ее черными полосами. Саймон подлетал все ближе, становясь все меньше, в то время как его мать делалась огромной. Крапчатые серые, желтые и оранжевые узоры лишайника на ее лице превращались в пятнистый ландшафт, поросший деревьями. Саймон пролетел над холмом, огибая склон там, где на месте ее глаза вспыхнула яркая искра.

Она разрасталась все больше и больше, вселяя в него ужас. Это был тот же огненный монстр, что теперь угрожал Эл. Она находилась в центре огненного кольца, обнаженная, беспомощная и спящая, пока пламя алчно продвигалось вглубь, ревя и прыгая.

Эл проснулась и вскрикнула, когда огонь настиг ее.

Саймон проснулся с хриплым судорожным вздохом. Сердце, казалось, пробило дыру в груди. Легкие вздымались как мехи, но не могли втянуть и капли воздуха.

Под ложечкой появилось знакомое чувство. Саймон вспомнил его с кристальной ясностью. Это было то же ощущение, что двадцать восемь лет назад. В тот нескончаемо длинный день, перед тем как к нему пришли сказать, что умерла его мать.

Эллен подняла голову с вопросительным шепотом. Саймон уклонился от ее руки.

– Нет, – сказал он прерывающимся голосом. – Не трогай меня, пожалуйста.

– Но ты дрожишь. Позволь мне…

– Нет. – Он отстранился от нее и спотыкаясь пошел прочь от кровати. – Извини. Ты ни в чем не виновата, но я не могу.

– Позволь, я тебе помогу, – уговаривала его Эллен. – Позволь…

– Ты не можешь мне помочь.

Она поежилась и спросила слабым голосом:

– Почему я не могу?

Саймон пошарил в темноте, ища свои джинсы, рубашку и ботинки.

Я не знаю. Извини.

– Это только сон, Саймон.

Ха! Если бы! Он рывком натянул джинсы, затем один ботинок.

– Я должен выйти. Мне нечем дышать.

– Можно я пойду с тобой? – спросила Эллен.

– Нет. – Он сделал вдох, который больше был похож на рыдание.

Даже впотьмах Саймон ощущал ее обиду и смущение так же ясно, как если бы он видел ее лицо. Нужно было что-то сказать ей. И слова полились сами, отчаянные и незапланированные.

– Я люблю тебя, Эл. Я люблю тебя, только… отпусти меня, пожалуйста. Я должен выйти на открытый воздух. Мне трудно дышать. Извини.

«Я люблю тебя». Саймон чувствовал, как правдивы были его слова в тот момент, когда они сошли с языка. Эллен вскинула руки ко рту и пригнула голову к своим коленям.

Саймон надел другой ботинок, пытаясь зашнуровать его трясущимися пальцами. Затем рывком натянул рубашку, но она не застегивалась. Он надел ее наизнанку. Он не стал ее выворачивать и оставил расстегнутой.

Эллен, скользнув с кровати, подошла к окну.

– Идет дождь, – сказала она. – Я слышу, как он шуршит по листьям.

Саймона сковывал ее магнетизм. Но должно быть, она сжалилась и прервала действия своих чар, повернувшись спиной. Видимо, выжидая, когда он прекратит эту тягомотину и уйдет наконец. Ее прекрасный темный силуэт вырисовывался на фоне оконных штор.

– Дождь мне не повредит, – сказал Саймон.

Он крадучись спустился по ступенькам и вышел через кухонную дверь. Протиснувшись сквозь кусты сирени, он оказался в более дикой и грубой флоре владений Райли. Чтобы найти дорогу к ручью, свет был не нужен. В этих кустах и зарослях ежевики он ходил и бегал бесчисленное множество раз. Но сегодня темнота впервые таила в себе угрозу.

Макнари-Крик, мелодично журча, пел свою колыбельную. Но вода не приносила успокоения, будто сердясь и пряча что-то в своих блестящих глубинах. В стремительно несущихся облаках чувствовалась какая-то опасность и паника – в ветре. Саймон никогда в жизни не боялся темноты, но сейчас его кожа была в мурашках. Темнота, казалось, наблюдала за ним. Выжидая свое время и облизывая свою черную пасть. Сейчас он перестал нуждаться в свежем дыхании ночи. Во всяком случае, легкие уже не вмещали всего воздуха. Он хотел убежать обратно к Эл, в ее кровать. Но продолжительная закалка приучила его преодолевать страх.

Саймон знал, что должен встретиться лицом к лицу со своим сном и с тем предзнаменованием, что в нем содержалось. Поэтому он должен пойти к тем статуям, изваянным его матерью, и просить помочь ему расшифровать их послание. Дать ему силы вынести то, что он так боялся узнать.

Он должен защитить Эл от жестокости, которая буквально следовала за ним по пятам. У него был единственный выход – это убраться отсюда.

Эл заслуживала другого мужа. Такого, на которого она могла бы опереться, создать семью и строить будущее. Но никак не неудачника, мучимого своими снами, боящегося собственной тени, вылетающего из спальни посреди ночи за глотком воздуха. Взрыв петард отзывался эхом в голове, возвращая к мыслям о Гасе. Может, на него давила та же самая темнота? Не потому ли он выстрелил в себя из дробовика?

Если так, то можно понять, как человек нажал на курок и пустил в себя пулю.

Но почему-то не хотелось это понимать. Не хотелось внимать шепоту темноты. Не хотелось слышать то, что она может сказать.

Но вот и сосновая роща.

Глаз едва различал конкретных зверей в фигурах, разбросанных среди деревьев. Налетевший ветер высоко вскидывал ветви.

Саймон опустился на колени, не замечая, что грязь пропитывает его джинсы, и отдался тишине. Она как чащу заполняла его душу спокойствием, открывая перед ним свое нутро, словно давая ему возможность услышать ответ на его вещий сон. Саймон отправил в тишину свою молчаливую мольбу.

«Помоги мне. Помоги мне во всем разобраться. Помоги мне сделать правильный шаг, каким бы мучительным он ни был. Как бы сильно ни ранил меня. Или ее».

Он терпеливо ждал, но все, что пришло к нему, было только печалью. Такой глубокой, будто в душу вонзили лезвие. Отныне это место перестало быть его прибежищем.