Твоя на три года

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Чай, кофе, просто водички?

Первое, что я увидела, стоило мне открыть свои глаза, было переполненное жаждой сплетен и интриг лицо свекрови. Анна Петровна чем-то напомнила мне тех самых бабуленек, которые сидят на скамеечках у подъезда и собирают все районные сплетни, с жаром обсуждая кто из соседей спился, кто с кем переспал, кто кому изменил и прочие гадости. Анна Петровна все же отличалась — ей был интересен исключительно Лиам и его личная жизнь, а мне было любопытно, почему я лежу в своей кровати, да еще и в пижаме. Не припомню подробностей своего переодевания от слова “совсем”.

— Водички, — прощебетала я, осматривая наспех застегнутые пуговки. Все же парочка из них была перепутана, поэтому ткань заметно сборилась, — а что произошло?

— Мой сын принес тебя в комнату на руках, — мечтательно заверила меня матушка, чем дико ошеломила. Сон как рукой сняло, — он смотрел на тебя с такой нежностью, что даже айсберг, столкнувшийся с Титаником мог вполне себе растаять под этим жаром. Да что бы мой сын, самая настоящая ледышка, о ком-то позаботился? Небеса этого мира должны рухнуть, не иначе!

— Анна Петровна, а кто меня переодел?

— Лиам, конечно! — заверила свекровь, не способная усидеть на стуле. Она все время ерзала, смотрела на меня дикими глазами, явно ожидая каких-то подробностей. Знать бы, каких именно. — Я вообще спала в то время, лишь на шум подъехавшей машины выглянула в окно и увидела это ослепительное зрелище! А он меня еще из дома к мужу выгонял, ага, уйду я от вас, когда здесь такая Санта-Барбара! Жениться он собрался понарошку, да кто в такую чушь поверит вообще, да, милая?

— А где сейчас ваш сын? — последняя фраза свекрови меня почти что припечатала. Что, если она права? Но я совершенно во всем запуталась.

— В бассейне, — отрапортовала Анна Петровна, — думаю, ты вполне можешь позволить себе к нему присоединиться.

— А у вас тут что, бассейн есть? — недоверчиво спросила я, думая о его возможном месте расположения.

— Ой, я же забыла тебе показать! Сама я им совершенно не пользуюсь. Небольшой, нужно вниз по лестнице спуститься и как раз встретишь моего сына. Ну, чего застыла? Бери купальник и приводи себя в порядок!

С этими словами Анна Петровна выпорхнула из моей комнаты на невидимых крыльях любви и заботы, оставив меня наедине с собой.

Купальник? Ох, я и не думала, что он мне понадобится. Когда вещи собирала в момент переезда в эту квартиру, мне Ира все уши прожужжала этим видом верхней одежды:

— В смысле, не понадобится? — возмущалась знакомая, чуть ли не подпрыгнув от возмущения, — а если вечеринка у бассейна? Купальник, туфли на шпильках и солнечные очки в придачу к отменному макияжу и прическе — вот твое стопроцентное оружие!

— Ага, и сломанные ноги в результате моего позорного пике на шпильках возле бассейна, — я в тот момент обалдела от такой перспективы. Купальник, да еще и прическу делать? Зачем? — Ира, не думаю, что оно мне пона…

— БЕРИ!

— Хорошо…

Спорить с ней было бесполезно, но кто же знал, что частично она окажется права. В тот момент, когда я собирала вещи, я и не думала о том, что в доме может быть бассейн. Нет, конечно я не настолько далекая в этом плане, но сама мысль о купальнике банально не возникала в моей голове.

Сейчас я Ире была благодарна.

Купальник был простой, без каких-либо излишеств, хотя я понятия не имею, что такого можно особенного придумать с этим костюмом.

Темно-синий, без рисунка, открытый, но в тоже время красивый — мне очень нравился.

Набросив сверху свою длинную рубашку, надев на всякий случай шорты, а то вдруг выгонит, скажет, что совсем обнаглела в чужих бассейнах плавать, я направилась в сторону лестницы, о которой говорила Анна Петровна.

В голове царил хаос. Медленно спускаясь, я думала лишь о том, как и когда я могла познакомится с самим Лиамом Бергом. Хотя честно признаться, если бы я увидела его на улице среди простых прохожих, я бы не знала, что у этого человека такой высокий социальный статус. Прежде всего он привлек именно взглядом. А что, если он в момент знакомства стоял в солнцезащитных очках? Я понимаю, что он был в моем кафе, но я же не выходила в зал, а если и выходила, то очень редко и его точно не видела.

самом начале открытия, когда в кафе еще не было много сотрудников и посетителей, я часто сама пекла булочки с кремом — это единственное, что у меня хорошо получалось, все остальное выглядело как результат лютого эксперимента. Несколько раз в неделю я подменяла сотрудницу, сама выносила подносы с выпечкой. Да, он мог меня видеть в зале, но этих моментов было так мало. Не думаю, что за такой срок можно было начать испытывать чувства к всклокоченной, уставшей, измученной девушке, которая ничего, кроме как выспаться в этой жизни не желала.

Вскоре лестница закончилась, и я вышла в небольшое помещение, где стоял характерный запах бассейна. Осторожно открыв дверь с матовым стеклом, я вышла в небольшую раздевалку с душевой кабиной, а уже затем в зал, где плавал Лиам.

Точнее он уже не плавал…

Стоило мне открыть дверь, как мы резко столкнулись телами — я, вся дрожащая от неожиданности и он, весь мокрый из-за воды.

— Ты уже проснулась? — после долгого молчания, он все же отпустил мои плечи, крепко их до этого сжимая, — как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — прошептала я, отойдя от Лиама, — я хотела кое-что…

— Ты хочешь поплавать? — он словно не слышал, что я что-то ему говорила. Просто смотрел каким-то странным, пристальным и проникновенным взглядом. Его мокрые волосы были откинуты назад, по всему телу спускались маленькие капельки воды.

Тело Лиама не было явно спортивным, он не имел красивые очерченные кубики пресса, но его широкие плечи… и эти сильные руки…

Он очень красивый. По крайней мере для меня — он в какой-то степени идеален и в плане внешности и в плане характера, хотя с последним еще осталось очень много вопросов.

— Да, — на самом деле нет, но мне нужно было что-то ответить, а задать интересующий меня вопрос полуголому мужчине в плавках как-то язык не повернулся, — или мне нельзя? Если нет, то я лучше пойду.

— Не уходи, — уже более мягко заметил мужчина, слегка отступив на шаг назад, — ты в этом доме теперь не совсем чужая.

Не совсем чужая… Да, это понятие хорошо подходит — и не своя, но уже и не незнакомка, нагло пользующаяся благами этого человека.

Я думала, что Лиам уйдет, но вместо этого он вернулся в воду, заняв одну из трех дорожек. Он смотрел на то, как я медленно снимаю рубашку, как расстегиваю пуговичку на шортах и это вызывало во мне дикое смятение.

Вода оказалась теплой, намного теплее, чем в обычных бассейнах. Плавать в такой было одно удовольствие, тело сразу согревалось и наступал момент, когда выходить наружу просто не хотелось.

Я не привыкла плавать, больше любила нырять, особенно через весь бассейн, что и сделала незамедлительно, вспоминая, как мы с братом в детстве соревновались, кто дальше проплывет под водой. Сергей плавал намного лучше меня, но это и логично, все же он на десять лет меня старше. Родители, пока были живы, все время рассказывали о небольшом острове посреди широкой реки. Они говорили, что когда мы оба научимся плавать, то обязательно до него доплывем.

Как же мы с братом тогда старались… и как же он хотел, чтобы я быстрее научилась держаться на воде…

— Ты занималась плаванием? — вопрос Лиама заставил меня врасплох, тут же выдергивая из воспоминаний.

— Нет, а почему ты спрашиваешь?

— Ты совершенно спокойно проплыла под водой двадцать пять метров.

— Меня брат учил, — я рассказала ему о том острове, а потом добавила, — когда мама с папой были живы, мы часто ездили к той реке, но к сожалению, этого острова больше нет. Да и та река уже другая — рядом решили строить спортивный стадион и стали добывать песок. Так что теперь то место живо лишь в моей памяти.

— Прости, что спрашиваю, но что случилось с родными? — Лиам немного напрягся, словно не мог соединить в голове известные ему детали, а я же все больше убеждалась в том, что с предоставленной ему информацией что-то не то.

— Лиам, я не понимаю, почему ты спрашиваешь, — искренне проговорила я, убирая со лба прилипшие пряди волос. Я стояла прямо напротив мужчины, видела, что он чувствовал себя не очень комфортно, но продолжал смотреть на меня до ужаса пристально. Словно искал какой-то подвох, — твои люди наверняка разузнали обо мне все…

— Видимо не все, — он чуть ли не рыкнул, и я решила ответить:

— Мне было семь, Сергею семнадцать, — тихо проговорила я, немного отплыв от Лиама, — наши родители попали в аварию и погибли на месте. Вот и вся история.

— И что с вами случилось потом? — его голос немного дрогнул, — ты поэтому… поэтому стала работать так рано, да еще и в такой области?

— Мне не хотелось, чтобы брат все тянул на себе, но вообще-то он не позволял мне работать, пока я не закончила школу и не поступила в институт… И я не совсем понимаю, что не так в моей работе? Лиам, а что ты вообще обо мне знаешь?

Наступило напряженное молчание. Такое, которое будто бы можно было ножом разрезать — густое, плотное. Настроение мужчины изменилось мгновенно. Интерес ко мне сменился злостью и раздражением, я же не понимала, как себя вести, поэтому на всякий случай отплыла на свободную дорожку.

Он так и не ответил на мой вопрос. Вначале довольно долго стоял на месте, затем нырнул и быстро вышел из бассейна.

Вот и поговорили.

— Ты уверен? — стоило подняться по лестнице после бассейна и тихонько выйти в коридор, как я услышала знакомые голоса. Дмитрий Берг о чем-то спорил с Лиамом, доказывая свою правоту. Лиам же не верил брату, — ты точно уверен?

— Точно, Лиам, — Дмитрий потряс перед лицом мужчины какими-то бумагами, — все, что здесь написано — истинная правда. Так что не будь обманутым, понял меня? Женщины коварные создания, мне ли не знать. Но лучше проверь сам.

— Да, ты прав, — злость в голосе Лиама была настолько ощутима, что я поняла — мне выходить и показываться на глаза не стоит. Себе дороже, — вот только ты сам куда хуже многих. Твоему коварству и изворотливости можно только позавидовать.

— Я с большим удовольствием готовлюсь занять твое место, — хмыкнул младший брат, забирая папку с бумагами, — так что стоит тебе ошибиться хоть в чем-либо… Думаю, ты меня понял.

Лиам ничего не ответил, просто выдернул из рук Дмитрия документы и с силой захлопнул за ним дверь.

— Мне нужно с тобой поговорить, срочно, — я притаилась, словно мышка. Это, возможно, было не верным решением, но я почему-то понимала, что видеть меня Лиам не должен. Он может просто сорваться, разозлиться еще сильней и натворить глупостей, сказав лишнего. А слово не воробей…

Телефонный разговор закончился почти сразу. Я не понимала, что делает мужчина, почему он так сильно злится. Может все дело не во мне? Что, если эти эмоции связаны с его работой?

Вот только что-то мне подсказывало, что я была права. Говорили они явно не о контрактах.

Как только Лиам скрылся на кухне, я тут же проскочила на этаж выше и притаилась в комнате.

Наскоро переодевшись, я села на кровать, пыталась успокоиться, перестать волноваться, но все же не выдержала и направилась к мужчине.

— Лиам! — зайдя в гостиную, я уже почти что выпалила все, что хотела, но вовремя остановилась, — добрый день. Не ожидала вас здесь увидеть.

— Тоже рада встречи! — Елизавета сжимала в руках папку. Еще одну папку с документами. Красную такую, яркую — терпеть не могу настолько провокационный цвет. Ее глаза пылали счастьем и удовольствием. Она словно праздновала маленькую победу в огромной войне, намереваясь идти по головам ради собственного счастья. И почему вся эта волна негатива направлена исключительно в мою сторону? — Как спалось?

— Отлично, — да пусть катится лесом, мне нужен Лиам, — нам нужно поговорит наедине.

— Он сейчас занят, как видишь, — хмыкнув, женщина наклонилась к Лиаму ближе, демонстрируя свои шикарные прелести. Вот только мужчина смотрел в другую сторону — на меня. Точно в глаза и медленно закипал, с трудом сдерживая эмоции. Он вообще не слышал Елизавету.

— Я не с тобой разговариваю! — я тоже не железная, и мое терпение тоже имеет свойство заканчиваться, — Лиам! Нам нужно поговорить! Сейчас!

— Прости, Елена, — он подошел почти вплотную, слегка наклонился, прошептав у самого уха, — я не могу верить ни единому твоему слову.

И, указав на папку с бумагами, которую принял из рук секретарши, просто вышел из дома.

— В чем дело? — я резко развернулась к женщине, — что в тех бумагах?

Какого черта? Почему у Лиама две папки?

— Правда! — приторно-удивленно воскликнула женщина, — только и всего. Знаешь, в чем прелесть твоего положения? Ты ничего не способна изменить. Так что наслаждайся этой жизнью, пока можешь. Скоро тебе придется вернуться к своей основной работе.

Твою ж мать. Ну ладно, если хочешь войны, я тебе ее устрою. Поборов внутреннее желание выцарапать этой женщине глаза, я вышла вслед за Лиамом, злясь и на него тоже.

— Я не хочу сейчас с то…

Я его перебила, встав прямо перед носом.

— Придется! Я понятия не имею, что в этой папке, но подумай лишь о том, что в твоей многомиллионной компании есть огромное количество дерьмо-людей, которые явно не желают тебе счастья. Уж если так не хочешь показывать мне какую-то там правду, начирканную в этих бумагах, тогда потрудись нанять хорошего сыщика, который точно отыщет то, что тебе нужно. Мне скрывать нечего!

— Да в том и дело, моя дорогая невеста, что именно это я и сделал! Я не знал о том, кто ты, Лен. Когда подписал договор в первый раз, я не знал, что в твоей работе есть такие дета…

— ДА ЧТО СО МНОЙ НЕ ТАК? — платину прорвало, мы с ним вообще не женаты, а я испытываю такие чувства, будто мы прожили вместе лет десять, у нас есть общие дети, и я хочу убить эту сволочь, — мы с братом еле выжили! Мы оказались на улице по прихоти родственников! Лишь благодаря воле случая и усердию Сергея мы справились! Я получила достойное образование благодаря тому, что он вкалывал сутками, открыла семейное кафе, была счастлива, а теперь целыми днями только и думаю о том, что прямо сейчас, сию же минуту, мой брат может умереть! Или ты думал, что я просто так согласилась стать частью этого дешевого спектакля? Необходимость оплатить операцию, на которую у меня уже нет денег, перевесила здравый смысл! Если такая жизнь кажется тебе позорной, то иди к черту! Разрывай этот гребанный контракт! Все, что должна — верну!

И, развернувшись на пятках, я попыталась уйти, но не тут-то было.

— Мы не закончили! — сколько же было злости в этом голосе, и сколько ярости в глазах. Лиам крепко схватил меня за руку, притянув обратно к себе, — не смей уходить вот так просто. Ты не имеешь на это право.

— Это почему же? — выхватив руку, я попыталась отойти от него, но Лиам не позволил. Он не сильно держал за плечи, не причинял при этом боли, но было видно, что ему сейчас очень плохо, — по договору я могу разорвать его через год, в нем не написано, что ты будешь так себя вести из-за того, что тебя моя жизнь не устраивает. Ты сам подписал бумаги, я тебя не обманывала! И я свою роль выполняю! Нужна псевдо-невеста? Ты ее получил! Все, что было прописано в бумагах, я выполняю и делаю свою работу так, как надо! В договоре не было ни одного пункта, где было бы прописано, что я обязана выслушивать оскорбления в свой адрес и унижение по поводу моего прошлого. Если бы я знала, что мне предстоит пережить всю эту чушь, я бы ни за что не выступила заменой!

Все же я ушла от него, не в силах справиться с эмоциями. Нет, в таком состоянии никакого разговора не выйдет. Необходимо успокоиться, прийти в себя и желательно не снести кому-нибудь голову.

— Что в том досье? — Елизавета не успела уйти. Она с большим удовольствием наблюдала за сценой ссоры и была несказанно рада тому, что мы на грани разрыва.

— Тебя не касается, — спокойно ответив, она ухмыльнулась.

— Знаешь, ты все равно не станешь его женой, — я улыбнулась в ответ, борясь с желанием выбить ей зубы, — ты ни за Лиама не выйдешь, ни за Дмитрия. Все твои попытки тщетны. Они оба тебя не замечают, а меня заметили сразу. Причем оба.

Слушать ее я не стала. Видя, как наливается красной краской это озлобленное лицо, я ушла наверх в свою комнату, надела наушники, включила громче музыку и искренне пыталась не разорвать подушку в клочья.

Примерно через час мне на телефон пришло сообщение от Лиама о следующей встрече. Через несколько дней было открытие галереи искусств, принадлежащей семье Волковых и нас пригласили.

Я видела, что мужчина уехал. Он резко стартанул, почти мгновенно покинув дом.

Все это время я боролась с гневом, пытаясь успокоиться, глотала слезы от дикой обиды.

— Милая, — дверь в комнату слегка открылась, — можно войти?

Анна Петровна возникла в дверном проеме, обнимая бутылку… коньяка.

Люблю эту женщину. Просто обожаю!

— По чуть-чуть? — все так же тихо спросила она, держа на мизинчике две чайных чашечки, — я тебя выслушаю… Можем просто помолчать… Могу тебя одну оставить…

Вместо ответа я просто расплакалась.

— Знаешь, Лиам у меня очень тяжелый человек, — налив мне коньяк в маленькую чашечку, Анна Петровна предложила утереть слезы розовым платочком, — весь в своего отца. Замкнутый, целеустремленный, словно танк. Но внезапно, примерно год назад, он как-то резко оттаял. Мне кажется, что причина этого — ты.

— Да как такое возможно? Я его даже не знала!

— А он твои булочки очень даже знал, — улыбнулась свекровь, — он их очень любил, постоянно за ними сам ездил и потом внезапно стал вести себя намного лучше. Стал более умиротворенным. Иногда улыбался. Думаю, между вами возникло недопонимание. Все же ты права — вокруг него очень много нехороших людей и даже тем, кому он мог доверять — предают. Поверь, он не оставит тебя так просто и эту историю тем более. Он узнает все, что можно, лишь бы выяснить правду. Докопается до всего сам, раз Дима его подвел. Хотя может в этом и не Дима виноват, я понятия не имею, что в тех папках.

— Почему вы так по-разному относитесь к сыновьям? — постоянно всхлипывая и шмыгая носом, я все же вытерла слезы, выпрямилась и постаралась вернуться в прежнее состояние. Вот еще, из-за мужчины рыдать, нашла причину.

— Потому что они очень разные, — тихо ответила свекровь, а потом добавила, — и потому что мой младший слишком зависим от власти. Он настолько скользкая личность, что даже мне не всегда приятно находиться с ним рядом. И знаешь, он с самого детства такой. Еще в три года смог подставить Лиама, добраться до тех злополучных печенек, съесть все в одно лицо, а крошки ему в кровать подкинуть. Так как Лиам в детстве был сильным аллергиком, ему нельзя было есть сладости, я подумала, что мальчик не сдержался, испугалась, тут же помчалась с ним в больницу, заставила наставить уколов, от которых ему еще хуже стало, а Дима все это время просто наблюдал. И так во многом, понимаешь? С самого детства он его невзлюбил и постоянно подставлял. В учебе, в работе. Всегда соблазнял сладкими речами девушек, если узнавал, что какая-то понравилась Лиаму. Специально рассказывал о том, как ему было хорошо с той или иной девочкой, в какое кафе они ходили и как держались за руки. Лиам страдал, но вечно молча. Я пыталась его разговорить, даже водила к психологу. Временно это помогло, но потом я просто поняла, что пока братья сами не разберутся, пока Лиам сам не начнет давать отпор Диме — ничего не изменится.

— И как, научился? — шепотом поинтересовалась я, даже не предполагая, что между братьями может быть настолько кровная вражда. Странно, что Дмитрий не пытался как-то меня очер… очернить… Стоп… Ах он гад ползучий… Что, если он подделал документы? И ведь не проверить сейчас…

— Научился, — гордо хмыкнула Анна Петровна, — Дима должен был занять одно из ведущих мест в компании — время рождения, конечно же, не играет совершенно никакой роли в их статусах. Лиам его уничтожил. Тихо, планомерно, шаг за шагом. Он добился отстранения своего брата совершенно легальным путем, даже никого не подкупив при этом. Представляешь? Он собрал на него столько компромата, что еще на жизнь вперед хватит. Эх, вот вроде в одно время родились, но такие разные.

— А мог Дима подменить бумаги? Точнее то, что в них?

— Не думаю, — после раздумий ответила свекровь, — Дима все же стал меняться. Вся эта история с переходом власти в нашей семье уже давно произошла. Конечно, особой любви между братьями нет, но не думаю, что мой сын мог поступить так плохо. Да и что можно плохого сказать о такой хорошей девочке, как ты?

Да действительно, я ж сам ангел. И мне об этом говорит мама моего жениха… Кошмар наяву или это то, что называют везением?

— Можно кое-что узнать? — голос Анны Петровны немного изменился — в нем появились нотки хитрости и любопытства, а коньяк в моей крови вполне способен сыграть со мной злую шутку, — все же вы так громко разговаривали… Что случилось с твоей семьей? Вы с братом остались совсем одни, но что было потом и я не совсем поняла по поводу его здоровья. С ним что-то приключилось?

Я долго не решалась рассказать свою историю, но все же сейчас мое сознание было настолько сломлено и дело даже не в Лиаме. Дело в том, что за последнее время мне просто не с кем было поговорить. По душам. С кем-то чужим. С кем-то, кто просто выслушает.

— Простите, но я вас совсем не знаю. И с вашим сыном мы лишь временно.

Глядя на Анну Петровну я четко понимала, что просто так доверить себя ей я не могу. Она чужая. Пока чужая, но возможно ей и останется.

После этого наш разговор как-то сам по себе замялся. Мне стало плохо, кружилась голова, да и женщина была сильно расстроена из-за сына. Она искренне переживала, прикусывала нижнюю губу и выглядела очень грустной.

— Знаешь, раньше наша семья не имела такого статуса, — тихо проговорив это, она печально вздохнула, — раньше мы были небольшой фирмой, хотели добиться огромных высот, как и многие среди нашего окружения. Каждый из них сам выбирал свою дорогу и чаще всего далеко не самым честным путем добивался желаемого. Ни я, ни моя мама с отцом такого не хотели. Я помню, как много сил было вложено, как ругались родители, доводя себя и нас до развода. Чудом остались вместе. Мы с Вольфом тоже не самый лучший пример для подражания — вечно ругаемся, при чем чаще всего инициатором этих ссор являюсь я. Просто надоело жить с этой ледяной скалой, не способной оценить мое тепло и заботу, но мы оба при этом прекрасно понимаем, что никуда друг от друга не денемся. Любовь, чтоб ее.

Анна Петровна глубоко вздохнула, вновь подлила себе коньяк и продолжила еще более тихим голосом:

— Когда фирма вышла на новый уровень, когда доход увеличился во стократ, а вместе с ним и ответственность за людей, наша семья потеряла всех своих друзей. Зависть в нашем случае отравила сердце каждого близкого нам человека. Никого не осталось, но мы держались, искали новые знакомства, пока не поняли, что в мире, в который мы попали, дружбы, которая была в нашем понимании, уже не существует. Отношения завязываются исключительно на уровне финансового статуса, на объединении семей, а так же основываются на связях и твоей полезности местному обществу. Я знаю лишь несколько семей, которым удалось сохранить человечность. Одну из них ты помнишь, это Волковы и Преображенские. Александр Преображенский — брат Виктора, но на половину, по линии матери, поэтому и фамилии разные. Этим мужчинам крупно повезло встретить на своем пути искренних и открытых людей. И я сейчас имею ввиду не только их жен. (прим. автора: отсылка к дилогии “не ошибись с выбором”). Лиам их не любит, конечно, но зря. Они хорошие люди.

— Виктор сказал, что хочет уйти из крупного бизнеса, — зачем-то сказала я.

— Его решение, — Анна пожала плечами, — в чем-то верное, потому что все зависит от желаемых им перспектив. Думаю, он просто выбрал семью, пожелав уделять ей как можно больше времени. А раз контролировать каждый шаг своих сотрудников не получится, скорее всего он продаст часть компании, наверняка вложится во что-то прибыльное и все равно окажется в плюсе. Умный и такой обаятельный, эх.

— Мне почему-то в голову пришла мысль, что если Лиам по характеру похож на своего отца, то ваш супруг, наверное, вас уже заждался. Так почему вы не уходите? Не подумайте, я не гоню вас, но мне любопытно, с чем связано ваше беспокойство. С тем, что я могу навредить вашему сыну?

— Что ты, милая, — Анна Петровна расхохоталась, — все дело в том, что этот мальчишка ведет себя иногда как ребенок, который совершенно не понимает, что и как ему делать, если дело касается общения с людьми. Тут же не бизнес строишь, не заключаешь контракты, хотя…

Да, в нашем случае все идет как раз через договор, но выходит, что Лиам иначе просто не умеет, так? Интересно, почему же он выбрал мою фотографию?

Мы не долго разговаривали. Все же коньяк свое дело сделал и я, как самый “активный” деятель на любой вечеринке, мигом уползла в кроватку спать. Неприученная к алкоголю, я всегда реагировала на него одинаково — уходила домой и мигом засыпала, стоило голове коснуться мягкой подушки.