Ты любила мою тьму

12 ГЛАВА Аукцион

Бегу, ощущая, как кровь несется по венам. Я вижу свою сестренку, и теперь, когда она наконец-то снова рядом со мной, ничто не сможет помешать мне добраться до нее. Она стоит на коленях возле грядки, опустив голову, и что-то делает с растениями, растущими в земле. Вокруг нее много других женщин, которые также сидят, смотря в пол и сконцентрировавшись на своей работе.

Я останавливаюсь позади Саши и осматриваю ее: ее волосы спутаны, а грязное белое платье, в которое она одета, выглядит так, как будто его никогда не стирали.

Я наклоняюсь, нежно прикасаюсь к ее плечу, и она вздрагивает от моего прикосновения. Быстро убираю руку и тихо зову:

― Саша?

Она разворачивается, и мои глаза расширяются от шока.

О, нет.

Ее губа сильно разбита, а на правой щеке фиолетовый синяк. О боже, что они с ней сделали? Я хватаю сестренку и крепко обнимаю, надеясь слиться с ней, чтобы никто больше не смог причинить ей боль, и Саша также яростно обнимает меня в ответ. Чувствую ее молчаливые слезы на своей коже и нежно покачиваю Сашу, надеясь утешить.

― Тебе нельзя здесь находиться, ― говорит кто-то грубо позади меня.

― Что, бл*дь, случилось с девушкой, Мик? ― слышу я требовательный голос Джейка.

― Понятия не имею. Может быть, она поскользнулась и упала, ― отвечает Мик, и я слышу издевку в его тоне. От этого ответа мое тело замирает, а руки сжимаются в кулаки.

― Чушь, ты прекрасно знаешь правила, Мик. Когда рабынь наказывают, нельзя прикасаться к их лицу. Сашу выставят на продажу через несколько дней, поэтому если Марко узнает, что ты натворил, тебе придется жестоко расплачиваться.

― Отвали, Джейк, она придет в норму к аукциону. Марко не обязательно знать о произошедшем, ― выплевывает Мик.

Кровь стынет в моих жилах.

«Продажа, аукцион».

Саша напрягается в моих руках.

Пока Джейк и Мик спорят на заднем фоне, я аккуратно беру Сашино лицо в руки, стараясь не прикоснуться к синякам, и вытираю ее слезы. Когда я встречаюсь с ней взглядом, то понимаю, что она чувствует себя побежденной и потерянной.

― За это время мы найдем способ сбежать. Пожалуйста, верь мне. А пока делай то, что они говорят тебе, хорошо? ― ее глаза мерцают от слез, а губа дрожит. ― Я знаю, что это самая сложная вещь, которую ты когда-либо делала, но, пожалуйста, продержись еще чуть-чуть ради меня, ― умоляю я.

Из ее глаз скатывается еще больше слез, и я чувствую, что тоже плачу, когда она кивает.

Потом она снова обнимает меня с такой силой, что я не могу нормально дышать, но мне наплевать на это. Я не хочу снова отпускать ее.

― Я люблю тебя, Лили. Пожалуйста, всегда это помни, ― горячо шепчет мне Саша. Из моей груди вырывается всхлип, и я киваю, молясь Богу.

«Пожалуйста, вытащи нас отсюда».

Теплая рука Джейка тянет меня за плечо. Мой первый инстинкт ― оттолкнуть его, но сейчас, как никогда, я понимаю, что должна делать то, что мне говорят.

Целую Сашу в лоб, поднимаюсь и начинаю идти в сторону коттеджа вместе с Джейком, не отрывая от нее взгляда. Она тоже смотрит на меня, пока Мик не говорит ей что-то, что заставляет ее опустить голову и снова начать работать.

Я замираю на месте и сверлю свирепым взглядом Мика.

― Лили, ― предупреждает Джейк, ― Ты только добавишь ей проблем. Оставь это.

― Он избил ее, ― шепчу я, вспоминая синяк на ее лице.

― Будь благодарна за то, что это всё, что с ней случилось, ― говорит он тихо.

Я неохотно позволяю Джейку тянуть меня в сторону коттеджа.

― Ты знал, что ее скоро выставят на аукцион, но ничего не сказал мне, ― говорю я в ярости.

― Да, потому что я знал, в каком ты будешь состоянии, когда узнаешь об этом. Если бы я рассказал тебе, мне пришлось бы сильно постараться, чтобы усмирить тебя, ― по его глазам я понимаю, что он говорит правду.

Джейк останавливается неподалеку от входа в коттедж и поворачивает меня к себе лицом.

― Ты должна рассмотреть вероятность того, что Саша попадет в место, которое лучше, чем этот дом. Есть люди, которые ходят на аукционы специально для того, чтобы помочь тем, кто был похищен.

В моей груди расцветает надежда:

― Ты правда считаешь, что ее могут спасти?

Джейк смотрит на дом, который мы покинули, и возвращает взгляд ко мне.

― Да, я думаю, что это возможно. Кроме того, многие места лучше, чем это.

― А что, если ее купит кто-то подобный Марко? Что, если кто-то… ― я вспоминаю вечеринку, и мне не удается закончить предложение. ― Я не могу так рисковать, Джейк. Вдруг ее купит какой-нибудь больной ублюдок и заберет ее непонятно куда. Мне могут потребоваться годы, чтобы найти ее, и это с условием того, что я смогу отсюда выбраться, ― разочарованно заканчиваю я.

― Иногда нужно просто верить, Лили. К тому же, ты всё равно ничего не сможешь изменить.

― Ух ты! Правда, что ли? Если бы у тебя был брат или сестра, ты бы смог сделать то же самое? Просто сидеть, сложа руки, и надеяться, что всё наладится само собой? ― рычу я.

― Да, Лили именно это я и должен был бы сделать, потому что избежать этого невозможно. Всё, пошли. Доктор ждет.

Джейк заканчивает наш разговор и начинает подходить к коттеджу, когда я шепчу:

― Я спросила смог бы ты это сделать, а не должен ли был.

Джейк показывает мне, в какую комнату мне нужно пройти, и оставляет меня в ней. Я шарю руками по задним карманам своих шорт, в то время как нервы устраивают хаос в моей голове.

Комната выглядит так же, как стандартная больничная палата: белые стены, длинная кровать, огороженная голубыми занавесками, и различные приборы.

Из-за занавески выходит высокая, великолепная женщина с блестящими черными волосами, одетая в белый халат поверх черного платья, к которому подходят ее черные босоножки на высоких каблуках. Она улыбается и протягивает мне руку.

― Здравствуй, я ― доктор Алекса Кингсли, ― говорит она дружелюбно мелодичным голосом.

Я не шевелюсь и молча пялюсь на нее, не отвечая на ее улыбку. Она что, действительно ожидает, что я пожму ей руку? Насколько мне известно, она предает весь женский род и должна отказаться от звания женщины и получить звание больной повернутой на голову сучки. Да, я действительно зла. Зла на то, что вокруг меня множество людей, но никто не собирается помогать мне.

Ее улыбка исчезает, когда она замечает мой хмурый вид. После этого она быстро приступает к работе, больше не смотря мне в глаза и просто давая инструкции о том, что я должна делать. Она убирает все эмоции из своего голоса, но я по-прежнему слышу ее мягкий дружелюбный тон, и она кажется такой же несчастной, как и я. Доктор берет у меня кровь на анализ, измеряет мои вес и рост и проводит внутренний осмотр, что очень неудобно, но, по крайней мере, это делает женщина.

Когда она усаживает меня на стул и начинает что-то писать в своей папке, сын Марко, Джозеф, входит в комнату. Он встает у двери, опирается спиной о стену и перекрещивает ноги. Он снова в дорогом костюме, и, если бы он не был сыном дьявола, я бы призналась себе, что выглядит он великолепно.

Мое внимание перемещается от мужчины, когда доктор Алекса роняет папку и ручку на пол, после чего безуспешно пытается их поднять. Она внезапно кажется какой-то нервной. Перевожу взгляд на Джозефа и вижу, что он улыбается, смотря на нее. Тааак, что это у нас тут? Доктору, наконец, удается поднять папку, после чего она убирает свои инструменты и образец моей крови в свою сумку и покидает комнату без единого слова. Джозеф следует за ней.

Пока я смотрю, как они уходят, в комнату входит Джейк. Я скрещиваю руки на груди и смотрю на него с презрительной усмешкой на губах. Он смеется надо мной, но я определенно не в настроении для смеха. Сужаю глаза, чтобы показать ему, что не шучу, и он поднимает руки в знак капитуляции, жестом указывая мне встать и идти за ним. Последние пять дней мы с Джейком провели вместе, поэтому между нами сформировалось что-то наподобие дружбы. Эта дружба имеет определенные границы, но, на данный момент, он единственный человек в моем мире, и если присмотреться, то я хочу, чтобы он был в нем. Я думаю так до тех пор, пока не достигаю границы, после которой начинаю снова его ненавидеть. Он стоит и ждет, пока я поднимусь, а я хочу быть занозой в его заднице и остаться здесь, чтобы он ждал и дальше, но, когда я понимаю, что могу пройти мимо Саши снова, то спрыгиваю с кровати и чуть ли ни выбегаю из коттеджа.

Оказываясь на улице, я вижу, как неподалеку Алекса о чем-то горячо спорит с Джозефом. Кажется, что Джозеф пытается поговорить с ней, однако по выражению ее лица и языку тела я предполагаю, что она говорит ему отвалить.

Хм, может, в конце концов, она и не совсем плохая.

― Всё прошло хорошо? ― вопрос Джейка ошеломляет меня. Также я замечаю, что он не держит меня за руку, и мы просто идем рядом, как шли бы нормальные люди. В ответ на его вопрос я пожимаю плечами, потому что не уверена, зачем он вообще спросил меня об этом. Его действительно беспокоит то, как она со мной обращалась?

Джейк вздыхает и качает головой. Его разочарованный вид раздражает меня. Чем это он расстроен, а? Это не он только что сдал свою кровь Бог знает кому для Бог знает чего.

Мы проходим мимо садов и огорода, и я фокусируюсь на поисках Саши, но не вижу ни одного человека.

― Она сейчас в прачечной, ― произносит Джейк, когда замечает мое разочарование.

― Ты хочешь сказать, что моя сестра ― одна из тех, кто стирает мою одежду? ― ошеломленно спрашиваю я.

― Да, рабыни здесь делают всё: готовят, прибираются, ухаживают за овощами, собирают фрукты и кормят животных.

Мы с Джейком проходим по дому в сторону моей комнаты.

― Значит, это всё, что они здесь делают? Их похищают, чтобы они готовили, убирали и работали?

― Нет, в первую очередь они здесь для мужчин. Марко оплачивает нашу работу большим количеством денег, а также женщинами, когда бы мы их ни захотели.

Я резко втягиваю в себя воздух:

― Саша.

― Нет, ― быстро говорит он. ― Марко хочет продать ее, и это означает, что охранникам можно прикасаться к ней только в том случае, если она сделала что-то, за что должна быть наказана. Большинство покупателей хотят приобрести женщин, которых почти не использовали, поэтому Марко убеждается, что охранники не прикасаются к ним. Все девушки кроме Саши принадлежат ему, потому что на аукционе выставляться будет только она.

Я смотрю в пол и качаю головой, пытаясь понять этот мир и жестоких людей, которые им управляют. Мой желудок сжимается от мысли, что Джейк прикасается к рабыням или причиняет им боль. Я ошибалась насчет него? Он действительно так же ужасен, как и все остальные мужчины, находящиеся здесь?

Как только мы заходим в мою комнату, и Джейк захлопывает за собой дверь, я разворачиваюсь к нему и озвучиваю вопрос, который не дает мне покоя:

― Значит, ты спал с этими девушками? Ты… ты насиловал их? ― когда я произношу эти ужасные слова, мой голос звучит так, как будто меня только что душили.

От этого вопроса Джейк вздрагивает и быстро отвечает:

― Я никогда этого не делал и никогда не сделаю. За свою жизнь я совершил много непоправимых поступков, но есть границы, которые я никогда не пересеку.

Мое тело удивляет меня, когда сразу же расслабляется от его слов, и я понимаю, что его ответ был очень важен для меня. Если бы Джейк причинил боль женщине, это бы означало, что он действительно плохой. Но даже когда я просто представляю Джейка с другой женщиной, то чувствую укол ревности.

«О, нет. Нет, я не могу его ревновать».

Качаю головой, чтобы избавиться от нелепых мыслей.

Джейк устраивается на своем стуле в углу и смотрит на меня; его взгляд как всегда очень пристальный и оценивающий. Я чувствую, что он видит меня насквозь, и, что хуже всего, мне это нравится.

Мне в голову приходит идея, и я начинаю мерить шагами комнату, думая о том, как воплотить ее в жизнь.

― Может, я смогу предложить Марко сделку? Попрошу чистую одежду для Саши и медицинскую помощь для ее лица? Я не буду предлагать деньги в этот раз, потому что у него их более чем достаточно. Может, он захочет что-нибудь еще от меня? ― я заканчиваю вопрос шепотом, смотря на Джейка и беспокойно теребя пальцами.

На лице Джейка мелькает понимание, и он наклоняется вперед на стуле, положив локти на бедра и сжав руки перед собой.

― Нет. Забудь об этом, потому что этого никогда не произойдет, ― говорит он строго.

― Ты можешь хотя бы спросить у него, Джейк? Мне нужно сделать хоть что-нибудь, и это кажется единственной вещью, которую я могу ему предложить, ― умоляю я, взмахивая руками, чтобы усилить смысл своих слов.

Он встает со стула и шипит на меня:

― Ты спятила, Лили? Ты действительно согласна быть с ним, трахаться с ним за несколько вещичек для сестры? ― его реакция одновременно и удивляет и раздражает меня.

― Я сделаю ради нее что угодно, ― честно отвечаю я. Когда он, наконец, поймет, что я не успокоюсь, пока Саша не будет в безопасности и вдалеке отсюда?

Я продолжаю шагать по комнате из стороны в сторону, постукивая руками по ногам и думая о том, чем еще я могла бы помочь Саше.

― Я также могла бы попросить, чтобы он убрал ее подальше от Мика, ― говорю я, не обращая внимания на то, что Джейк кипит от злости.

Он смеется. Его тон снисходительный, и в нем проскальзывает гнев.

― Лили, ты, конечно, можешь попросить всё это у Марко, но после того, как он возьмет твое тело, он ничего не даст тебе взамен. У тебя нет здесь никакой власти. Если бы Марко хотел тебя трахнуть, он бы уже давно это сделал, но к частям коллекции не прикасается никто, даже он. Ему нужны только деньги и власть, ― сообщает Джейк.

Невидимая рука оборачивается вокруг моего горла и сжимает его всё сильнее и сильнее, когда Джейк объясняет, насколько я беспомощна. От его слов я расстраиваюсь и одновременно злюсь. Чувство беспомощности болезненно не только эмоционально, но и физически.

Мое лицо пылает, когда во мне закипает гнев. Я атакую, а Джейк находится на линии огня.

― Части коллекции? ― повторяю обманчиво мягко, голосом, полным презрения. ― У нас есть имена! ― я огрызаюсь. ― Ты такой же, как все они, ― кричу я, желая избить его, расцарапать ногтями и заставить истекать кровью ― сделать что-нибудь, что покажет, мне, что он человек.

Джейк моргает, ошеломленный моей вспышкой, потом начинает идти в сторону двери, и я становлюсь еще злее оттого, что он может покидать эту комнату, когда захочет. Это еще одна вещь, которую я не могу делать, еще одна вещь, делающая меня слабой.

― Вперед, проваливай, трус! Ты ведь не можешь справиться с правдой! ― кричу я ему в спину.

Он разворачивается и бросается на меня так быстро, что я спотыкаюсь, пятясь от него, и врезаюсь спиной в стену. Джейк хватает меня за плечи, пронзая своими карими глазами.

― Я абсолютно не похож на них, ― рычит он на меня.

Я трясусь, и моё сердце начинает бешено стучать, когда я понимаю, что, возможно, зашла слишком далеко.

Он отпускает меня и делает шаг назад. Потирая рукой свою грудь в области сердца, как будто она болит, он мягко говорит:

― Ты продолжаешь подталкивать меня всё дальше и дальше, Лили. У меня есть определенный предел, и ты приближаешься к нему всё ближе.

Я открываю рот, чтобы сказать что-нибудь, но быстро закрываю его обратно, когда осознаю, что не понимаю смысл слов Джейка.

Джейк поднимает взгляд на потолок и рычит:

― Чеерт.

Его глаза устремляются обратно к моим, и я замечаю в них шторм эмоций, с которыми он борется. Желание, нужда и негодование. От этих чувств меня пронзает дрожь. Мое тело хочет его.

Джейк стонет, как будто от боли, а потом резко обхватывает ладонями мое лицо и целует. Я напрягаюсь от его прикосновения, и его хватка становится нежной, а губы только слегка прикасаются к моим. Всего через несколько секунд мое тело расслабляется, и я начинаю отвечать на поцелуй. Его язык скользит по моим губам, умоляя впустить его. Я раскрываю их медленно, заставляя его потрудиться.

Он хватает меня за бедра и поднимает, а я оборачиваю руки вокруг его шеи и ноги вокруг талии. Джейк сильнее вдавливает меня в стену и, удерживая меня за бедра одной рукой, второй проникает под мою футболку. Он быстро поднимает мой бюстгальтер, обхватывает рукой мою правую грудь и нежно сжимает, после чего повторяет то же самое с левой. Его грубые мозолистые руки ощущаются на моих чувствительных сосках, как самое лучшее наслаждение.

Джейк стонет, разрывая наш поцелуй, и передвигает свои губы к моей челюсти и шее:

― Ты не представляешь, как давно я мечтал это сделать, Лил. Бл*дь, твоя кожа просто шелковая, а грудь идеально помещается в моих ладонях. Мне кажется, что я могу кончить, просто прикасаясь к тебе.

Меня охватывает жар, и из моей груди вырывается стон, когда его член начинает через одежду потирать мой клитор.

Джейк поднимает меня еще выше, и начинает задирать мою футболку Боже, да, мысль о его теплых мягких губах на моей груди просто опьяняет.

Он поднимает на меня взгляд, его зрение проясняется, и внезапно он останавливается. Его глаза впериваются в мои, а наше тяжелое дыхание раздается по комнате. Несколько секунд спустя Джейк опускает меня на пол и отходит на шаг назад.

― Дерьмо, ― говорит он, затаив дыхание.

Моя грудь быстро поднимается и опадает, и я опираюсь на стену, чтобы устоять на ногах. В течение какого-то времени мы просто стоим и пристально смотрим друг на друга с очевидным желанием. Я уверена, что если хотя бы шевельнусь в его сторону, он в мгновение ока прижмет меня к стене, но, до того как я успеваю двинуться к нему, он разворачивается и быстро покидает комнату.

Щелкают замки. Мое тело прислоняется к стене, и я опускаюсь на пол, удерживая голову руками и размышляя о том, сумасшедшая ли я? Да, я определенно схожу с ума. Я влюбляюсь в Джейка. Я влюбляюсь в мужчину, который держит меня в заложниках и не собирается отпускать.