Ты любила мою тьму

ЭПИЛОГ

До тех пор, пока мы не встретимся снова.

Я просыпаюсь от удовольствия, чувствуя, как теплая рука ласкает мой член. Просто небесные ощущения. Открыв глаза, вижу обнаженную Лили; ее волосы собраны в пучок, а от ее улыбки останавливается сердце. И от этой же улыбки мое сердце бьется еще сильнее.

Лили обхватывает ладонью мои яички, и я закрываю глаза, застонав.

― Черт, это просто восхитительно, малышка, ― Лил хихикает, и от этого звука мой член становится невероятно твердым. Смех моей женщины ― единственное, что позволяет мне почувствовать себя мужчиной. Я выпячиваю грудь, и мне хочется ударить по ней кулаком и закричать всему миру, что моя девушка счастлива.

Нежно обхватив ее за подбородок, притягиваю Лил к себе и начинаю покрывать поцелуями ее шею, пока она медленно ласкает мой член. Проведя ладонью по головке, она скользит пальцами вниз до самого основания, отчего мой член дергается. Я уже близко, и не хочу кончать в ее руку.

― Развернись, детка. Сегодня утром я хочу взять тебя сзади.

Она быстро переворачивается на живот и хватается за изголовье кровати, приподняв попку. Черт, мне безумно необходимо оказаться в ее киске, но сначала я хочу немного поиграть. Я хочу, чтобы Лил была так же готова, как и я.

Я снимаю с ее волос резинку, и они рассыпаются по ее спине. Обернув шелковистые пряди вокруг пальцев, нежно заставляю Лил откинуть голову в сторону и овладеваю ее ртом в собственническом поцелуе.

Протянув руку, дотрагиваюсь до ее клитора, и от этого прикосновения мы оба резко втягиваем воздух. Начинаю медленно кружить пальцем вокруг клитора, зная, что Лил любит это больше всего. Она стонет мне в рот, и мне приходится отпустить ее, чтобы войти в нее членом. Я долго не протяну, если буду и дальше глотать ее сексуальные стоны.

Отпустив ее волосы, хватаю Лил за бедра:

― Готова, малышка? Я уже чертовски близко, хотя еще даже не вошел в тебя.

Кивнув, она стонет, когда мой член погружается в нее.

― Чееерт, такая влажная, всегда такая влажная для меня, Лил, ― рычу я.

Вхожу в нее до конца, а затем снова выхожу. Лил хнычет, когда перестает чувствовать меня в себе. Моя грудь наполняется теплом оттого, что Лил так любит, когда я в ней.

Я снова резко вхожу в нее, и она кричит в экстазе. Начинаю резко погружаться в ее лоно, и Лил так сильно вцепляется в изголовье кровати, что костяшки ее пальцев белеют. Ее киска сжимается вокруг меня ― первый знак, что Лил уже близко.

― О, боже, Джейк, не останавливайся. Только попробуй, мать твою, остановиться, ― выдыхает она между стонами. Я чертовски близко, и ей нужно поторопиться. Протянув руку, ласкаю ее клитор, и Лил почти мгновенно кончает, выкрикивая мое имя.

Когда ее стенки стискивают меня, мои ноги начинают дрожать, и я рычу ее имя: «Лили!». В то время как, кончая, продолжаю погружаться в нее.

Потом я падаю на Лил, тяжело дыша. Спустя некоторое время, мое сердцебиение замедляется, и я перекатываюсь на бок, прижимая Лили к себе. Боль в моей груди уже давно исчезла. Теперь осталось только сердце, которое часто готово взорваться от моей любви к этой женщине.

Решаю, что пора завтракать, поэтому шлепаю Лил по попке, переворачиваю ее на спину и целую в живот. Пристально смотря ей в глаза, говорю:

― Надеюсь, на этот раз мы сделали ребеночка.

Ее глаза наполняются слезами, но теперь Лил плачет только от счастья. Она принимает эти моменты и наслаждается ими. Мы ценим каждую секунду нашей жизни, потому что знаем, что ее с легкостью могут отобрать у нас.

― Пойду сделаю своей невесте завтрак, ― произношу я, ещё раз целуя ее в живот, прежде чем одеться и уйти на кухню.

В такие моменты мне становится тяжело дышать, когда я понимаю, каким мужчиной является Джейк. Самым заботливым, нежным и ответственным мужчиной в мире. Он удивителен и прекрасен, несмотря на годы, проведенные среди злых людей, и я благодарна за это каждый день.

Год назад, когда мы с Джейком прибыли в Австралию, он тут же отвез меня к своему знакомому, чтобы я смогла забрать сестру. На следующий день мы похоронили Сашу, только я, Джейк и тот же священник, который был на похоронах моих родителей.

Это было самым тяжелым, что мне когда-либо приходилось делать. Я думала, что тяжело было хоронить родителей, но мир снова показал мне, что сердечная боль не имеет границ.

Видеть, как мою сестричку опускают в землю, было почти невыносимо. Джейк держал меня, когда мои колени подогнулись. Я оплакивала Сашу и всё, через что ей пришлось пройти, и каждый день, что ее не будет рядом со мной.

Мы оставались в Австралии неделю. Больше я не могла выдержать. Всё напоминало мне о семье, которую я потеряла. Несколько раз Джейк обнаруживал меня на иве, в слезах. Мне не становилось лучше. Становилось только хуже. Мне нужно было время на восстановление.

Мы отправились в Миннесоту и вскоре, рядом с Джейком, его семьей и друзьями, я начала исцеляться. Это происходило понемногу: я постепенно стала чаще улыбаться и вспоминать о сестре, не рыдая каждый раз. Теперь я даже могу вспоминать о ней и годах, которые мы провели вместе, и смеяться. В моем сердце всё еще есть небольшая доля печали, которая всегда будет со мной, когда я думаю о своей прекрасной сестренке, но эту печаль я могу вынести. И теперь я благодарю Бога за каждый день, который мы с ней провели вместе, пусть этих дней и было не очень много.

После двух месяцев в Хейстингсе, я была готова снова вернуться на ферму, и Джейк собрал наши вещи, как только я упомянула об этом.

Но опять я продержалась дома всего неделю. Было по-прежнему тяжело. Прошло еще два месяца, и Джейк сообщил мне, что мы возвращаемся в Австралию. Я радовалась и одновременно боялась, что не смогу провести на семейной ферме больше недели.

Однако на этот раз воспоминания не одолевали меня, и с каждым разом становилось всё легче. И теперь каждые два месяца мы с Джейком возвращаемся в Австралию.

На этот раз мы находимся тут уже месяц. Джейк хочет, чтобы наши дети проводили здесь каникулы, и, если бы сердце могло взорваться от любви, с моим определенно случилось бы именно это. Я даже не могу объяснить, как много это значит для меня.

Сейчас Джейк занимается ремонтом дома, потому что я хочу, чтобы здесь было место для всей его семьи. Джейк уже и так провел слишком много времени вдали от них.

Родители Джейка заботливые и любящие. Они приняли меня и мгновенно сделали частью семьи. Их объятия ощущаются так, словно меня обнимают собственные родители.

― Лил, завтрак готов, ― кричит Джейк с кухни.

Поднявшись с постели, надеваю трусики, лифчик, джинсовые шорты и белую майку.

Войдя на кухню, обнаруживаю на столе тарелку с кучей французских тостов. Сев на стул, я почти подношу восхитительную еду ко рту, но Джейк опережает тост, сладко целуя меня.

Отстранившись, он дерзко улыбается, и я качаю головой, рассмеявшись.

― Парни только что пришли, я пойду помогать им с ремонтом. Ты со мной?

Покачав головой, произношу с набитым ртом:

― Я сначала схожу к иве.

В глазах Джейка мелькает боль, прежде чем он шепчет:

― Хорошо, красавица. Не торопись.

Поцеловав меня в лоб, он ставит передо мной еще одну тарелку, но на этой лежат фрукты.

Встречаюсь взглядом со своим женихом, который широко улыбается, и хихикаю, начиная есть огромный завтрак, который, очевидно, рассчитан на двоих.

Я смотрю на Сашино надгробие: ангела с мечом, который олицетворяет справедливость. Наклонившись, сметаю листья и грязь, которые принес ветер.

― Я скучаю по тебе, Саша, но знаю, что ты всегда со мной, ― кладу руку на сердце.

Могила Саши расположена под любимым деревом нашего детства, нашей ивой. Мы играли здесь постоянно, а по выходным забирались на само дерево и звали друзей. Именно на этом дереве мы открывали друг другу свои секреты и мечты. Вспоминаю Сашин смех и то, как ее волосы развеваются на ветру, когда она подбегает к дереву…

Громко смеясь, Саша бежит ко мне, пока я сижу на одной из ветвей нашей ивы.

― Лили, ты видела Мэтью О'Коннера сегодня за ланчем? Видела, что мы сидели вместе, и он предложил мне взяться за руки? ― смотрю на свою счастливую сестренку и ухмыляюсь.

― Да, и я видела, что ты согласилась. Ну и как это было? Его рука была грубой и потной?

Саша смотрит мне прямо в глаза, но мыслями она находится далеко отсюда.

― Нет, ― выдыхает она. ― Это было прекрасно. Его рука была мягкой и прохладной, ― залезая на дерево, она садится на ветвь рядом со мной. ― Когда-нибудь я выйду за него замуж, ― объявляет она.

Я хихикаю.

― В четвертом классе ты еще не можешь знать, за кого выйдешь замуж, Саш.

― Могу, Лил. Он ― тот самый. Я просто знаю это. Когда мы держались за руки, это было просто волшебно. Я увидела всё наше будущее, шикарную свадьбу, большой дом с фиолетовыми и розовыми шторами и белый забор, чтобы собака и кот не выбегали на улицу, ― Саша морщит носик и говорит. ―Хотя я еще не уверена, сколько у нас будет детей.

Я снова хихикаю, представив дом с розовыми и фиолетовыми занавесками.

Тут мы слышим, как мама зовет нас на ужин, и быстро спускаемся с дерева. Оказавшись на земле, говорю Саше:

― Кто первым добежит до дома, тот выбирает, что мы будет смотреть за ужином.

Как только Сашины ноги касаются земли, я срываюсь с места и бегу к дому изо всех сил. Ярко улыбаюсь, слыша, как сестренка бежит за мной и смеется.

Холодный ветерок, ласкающий шею, вырывает меня из воспоминаний. Я смотрю на ангела с мечом и улыбаюсь, аккуратно проводя пальцами по надписи…

ЛЮБИМАЯ ДОЧЬ И СЕСТРА.

ДО ТЕХ ПОР, ПОКА МЫ НЕ ВСТРЕТИМСЯ СНОВА, МИЛАЯ СЕСТРЕНКА, Я БУДУ ЖДАТЬ ТЕБЯ ПОД НАШЕЙ ИВОЙ.