Ты любила мою тьму

1 ГЛАВА Беззаботность и счастье

Через огромное стеклянное окно я сижу и наблюдаю, как самолет движется по взлетно-посадочной полосе, набирая скорость, затем поднимается и, вот, он уже летит по небу в какое-то удивительное место.

Смотрю на свои сумки, и в животе у меня порхают бабочки. Наконец-то я упаковала чемодан и сижу с паспортом в руках. Я в аэропорту Сиднея, и скоро сяду на самолет, чтобы покинуть Австралию, мой дом. Я люблю его, но моей мечтой всегда была возможность повидать мир, и сегодня эта мечта наконец-то становится реальностью. Я, Лили Морган, взойду на самолет, чтобы путешествовать по миру. Волнение проходит сквозь меня фейерверками, и я готова показать миру, насколько сейчас я счастлива.

Люди суетятся и шумят вокруг меня: кто-то разговаривает по телефону, супружеская пара пытается заставить своих детей вести себя прилично, а другие просто сидят и смотрят на взлетно-посадочную полосу. Мне интересно, они в таком же восторге, как и я, от возможности сделать то, он чем они раньше только мечтали?

Я ощущение движение возле своих джинсовых шортах, смотрю вниз и вижу, что Саша легонько толкает меня. Я смотрю на свою сестру. Она выглядит так, как будто готова лопнуть от радости.

― Лил, слушай, ― Саша прыгает как маленький ребенок, ее желтое платье колышется вместе с ней. Она указывает на потолок, и я слышу, как объявляют посадку на наш самолет. Люди начинают выстраиваться в очередь с билетами в руках.

Мы мечтали о поездке за границу со средней школы, но всё откладывали ее. Три года назад наши родители погибли в автокатастрофе. Пьяный водитель проехал на красный свет и врезался в пассажирскую сторону машины родителей. Они умерли мгновенно. Смерть родителей разрушила нас с Сашей, но нам удалось пройти через трудные времена, и мы начали медленно жить дальше.

Мои глаза наполняются слезами, и я чувствую, как знакомая ладонь сжимает мою руку. Я смотрю на Сашу, и она грустно мне улыбается. Она знает, о чем я думаю, и, как всегда, она здесь для меня. Я прячу свою боль и натянуто улыбаюсь ей ― она страдала достаточно. Я не хочу напоминать ей о том, как много мы потеряли.

Когда родители умерли, первым местом, куда мы отправились, была семейная ферма. Мы забрались на дерево, которое любили в детстве, впервые за много лет. Там мы с сестренкой плакали вместе и прощались с нашими любимыми родителями.

Саша ― моя младшая сестра, но она также мой лучший друг. Наша ферма расположена далеко от соседей, и поэтому, нас всегда было только двое, большего нам и не нужно было. Между нами всего два года разницы, и нам всегда нравились одни и те же вещи. Мы делились друг с другом секретами и учились целоваться на тыльной стороне ладоней, давая друг другу советы. Всё это мы делали на нашем любимом дереве, иве, на которую забирались после школы, сидели на ветках и болтали часами, пока мама не звала нас ужинать.

Многие люди спрашивают, сестры ли мы, но и мы с Сашей никогда не понимали, как они об этом догадываются. Мы не думаем, что похожи друг на друга. У Саши мамины прямые светло-каштановые волосы, голубые глаза и ее дружелюбный характер. В свои двадцать восемь, я больше похожа на папу: русые густые волосы и зеленые глаза. Хотя фигурой мы с Сашей похожи ― обе не обделены в области груди, обе загорелые и имеем спортивное телосложение от работы на ферме.

Без родителей некому было следить за пшеничной фермой, и мы с Сашей решили вернуться в наш дом. Он принадлежал нашей семье в течение четырех поколений. Мы знали, что однажды одна из нас будет управлять этим домом. Он значил слишком много для папы, чтобы просто отдать его какому-то незнакомому человеку.

Сначала было сложно жить там, где жили наши родители. Иногда мне кажется, я всё еще слышу, как мама зовет нас на ужин, а папа смеется. Мои родители любили друг друга ― не просто какой-то любовью, они были родственными душами. Они никогда не ссорились. Спорили, да, но недолго, и, как правило, только если считали, что в другом случае, одному из них будет плохо. Они бы сделали что угодно друг для друга. Я считаю это правильно, что они умерли вместе. Если бы один из них выжил, он бы всё равно умер оттого, что его сердце разбито.

Проработав на ферме три года и наняв работников, которым мы могли доверять, мы с Сашей решили путешествовать. Мы не хотели снова это откладывать, а потом пожалеть, что так никогда и не попробовали. Наши родители хотели бы этого для нас. И папа, и мама были безрассудно смелыми. Они наверняка пожелали бы, чтобы мы увидели мир, перед тем, как остепенимся.

У нас не было планов, но наша первая остановка ― Нью-Йорк. Его мы обе хотим посетить в первую очередь.

― Лил, давай встанем в очередь, ― от Сашиного взволнованного голоса бабочки в моем животе порхают с новой силой.

Мы встаем со своих мест, берем чемоданы и идем по направлению к стойке регистрации билетов. Мое сердце сильно колотится, а на моем лице огромная улыбка. Я смотрю на Сашу и вижу ту же самую улыбку на ее лице. Да, это будет неповторимая поездка.

Я замечаю ее, как только она сходит с самолета, ― она чертовски идеальна. Одна их самых удивительных улыбок и одно из самых удивительных тел, которые я когда-либо видел. Все мужчины поворачивают головы в ее сторону, когда она проходит мимо. Обращает внимание и то, что прямо рядом с ней есть ее уменьшенная версия.

По их одежде легко сказать, что они девушки из сельской местности. И они впервые путешествуют ― ошарашенный взгляд на их лицах говорит сам за себя.

Она будет чертовски идеальна для Марко. Он, возможно, пошел бы на многое, чтобы заполучить ее. У меня колет в груди от осознания того, что скоро эти счастливые, беззаботные девушки будут пойманы и посажены в клетку.

Когда мы выходим из «Международного аэропорта имени Джона Кеннеди» в Нью-Йорке, то быстро понимаем, что попали в совершенно другой мир. Поймать такси просто ― они повсюду. Полчаса спустя, мы уже осматриваем наш двухместный номер в отеле. После короткого взгляда вокруг, и, осмотра вида из окна, мы решаем выпить в баре внизу. Взглянув на бар, я восхищаюсь тем, какие разные тут люди. Никто не выглядит расслабленным. Просто, чтобы выпить в баре, все одеты в костюмы, изысканные платья и туфли на шпильках.

Я смотрю на Сашу и усмехаюсь над нашей одеждой. Саша в джинсовой юбке и майке на лямках. Я в порванных джинсах и простой белый футболке, обе мы в сандалиях, которые носим везде. Это то, что все носят дома, в местном баре или пабе.

― Что? ― спрашивает меня Саша, когда видит, что я широко улыбаюсь.

Я смеюсь, пока объясняю:

― Посмотри на нас, а потом посмотри на всех остальных. Мы как белые вороны.

Саша осматривается вокруг. Она понимает, что я имею в виду, улыбается и говорит:

― Есть немного. Может, нам надо было чуть-чуть приодеться.

Мы смеемся.

― В следующий раз так и сделаем. Урок усвоен, ― отвечаю я.

Мы допиваем наши напитки и направляемся обратно в наш номер. После душа лежим в кровати, лицом друг к другу, хихикаем и говорим о том, что хотим увидеть в Нью-Йорке завтра.

Саша засыпает первой, и вскоре я присоединяюсь к ней, думая обо всех удивительных местах, которые мы посетим и запомним на всю жизнь.

Я слежу за ней. Ее улыбка освещает комнату ― люди не могут не посмотреть, когда они слышат ее мягкий, сексуальный и мелодичный смех.

Она что-то чувствует, постоянно оборачивается, и я вижу, как она дрожит, в то время как я представляю, что раздеваю ее. Она чувствует меня, хотя даже не знает, что я здесь.

Ее светлые волосы как чертов шелк. Я почти прикасаюсь к ним, когда подхожу слишком близко. Я сжимаю руки и напоминаю себе, что должен сохранять дистанцию. С каждым днем становится всё сложнее следить за ней. Она ― огонь, а я гребаный мотылек, который хочет то, чего не может получить.

Я не могу получить Лили Морган.

Я обыскал их комнату, пока девушек не было, и нашел паспорта. Мои связи помогли мне узнать, что они из Нового Южного Уэльса, Австралия.

Лили и ее сестра Саша владеют пшеничной фермой, и у них нет родственников, только работники, которые содержат ферму в порядке. Мой связной проверил их телефонные номера, и оказалось, что они не звонили домой.

Все слишком просто. Две девушки, путешествующие по миру, у которых нет никого, кому интересно, в порядке ли они. Глупые девочки, за вами гонится лиса, и вас будет очень легко поймать.

Я просыпаюсь, когда моя кровать начинает подпрыгивать. Вижу, как светло-каштановые волосы касаются моего лицо, и слышу смешок.

― Проснись, Лил. Новый прекрасный день в Нью-Йорке! ― Саша прыгает через комнату и входит в ванную.

Я перекатываюсь и смотрю в окно; улыбка украшает мои губы, когда я вбираю в себя прекрасный вид теплого, солнечного Нью-Йоркского дня. Мы принимаем душ, одеваемся и направляемся на выход из отеля, готовые к пятому дню в этом удивительном городе.

Грузовик проезжает мимо вывески, на которой говорится, что Пинк будет сегодня вечером на Мэдисон-сквер-гарден. Я хватаюсь за Сашины руки и начинаю подпрыгивать, указывать ей на эту вывеску, и пронзительно кричать. Саша видит, что я в восторге и начинает кричать вместе со мной. Когда мы успокаиваемся, то видим, что люди пристально на нас смотрят. Мы прижимаемся друг к другу и смеемся, когда начинаем прогулку к парому, который отплывает на острова Свободы. Как говорится, когда ты в Риме, (ну, в нашем случае, в Нью-Йорке) кричи от радости, потому что не можешь сдержать свое волнение.

Во время нашей пятиминутной прогулки моя кожа покрывается мурашками, и я снова испытываю это странное чувство. Я не могу точно определить, что это. Это скорее инстинкт, который говорит мне обернуться и осмотреться вокруг. Я убеждаю себя, что мне это только кажется, потому что я в новом месте ― вот и всё.

Мы попадаем на паром, который отходит в девять тридцать. Чтобы оказаться на острове Свободы нам потребовалось всего двадцать минут. Когда я смотрю на статую Свободы, мне кажется, что я сплю или до сих пор вижу ее через экран телевизора, или в туристическом буклете. Пока мы не оказываемся в короне. Я смотрю на воду, и до меня наконец-то доходит, что мы действительно здесь.

Улыбка моих родителей вспыхивает в моей памяти. Они гордились бы нами и той тяжелой работой, которую мы проделали на ферме, чтобы вернуть ее в прежнее русло, после их смерти. Нам пришлось научиться многим вещам, о которых мы даже не подозревали, пока играли на улице и наслаждались детством. Но мы сделали это, и сейчас путешествуем по миру. Я знаю, родители были бы счастливы. Моя улыбка становится шире, когда я замечаю Сашу справа от меня, в то время как она пытается сделать миллион фотографий.

Я закрываю глаза, и только на мгновение позволяю себе снова почувствовать потерю, опустошение. Я понимаю, что никогда не увижу родителей снова, никогда не услышу, как они говорят мне, что гордятся мной, любят меня. Когда я понимаю, что волна чувств сейчас накроет меня, я запираю эмоции под замок, собираю все свои силы и поворачиваюсь, чтобы улыбнуться своей сестре.

Две мучительные недели я следил за ней.

Я видел ее счастливой, смотрел, как она кричит от радости вместе со своей сестрой. Чуть не умер от смеха, когда они прикасались к гребаной траве в Центральном парке целую вечность.

Но также я видел, что, когда ее сестра не смотрит, она сломленная.

«Почему она страдает?»

Желание узнать почти заставило меня подойти к ней и представиться.

Черт, эта девчонка имеет власть надо мной, но при этом она даже не знает, что я существую.

Что за день! Каждый день в Нью-Йорке насыщенный и отличается от предыдущих. Сегодня мы были на Таймс-сквер, и это было удивительно. Новое место и новое воспоминание, которое я всегда буду лелеять.

Мы возвращаемся в свой номер и, измученные, падаем на кровати. Я не чувствую ног после всей этой ходьбы. По пути обратно в отель Саша и я решили, что пришло время двигаться дальше. Прошлые две недели были удивительными, но пора увидеть еще более увлекательные места. Новый Орлеан будет нашей следующей остановкой. Билеты заказаны на завтрашнюю ночь. Мы взволнованны из-за путешествия в новое место, воздух гудит от нашей удвоенной энергии, и мы готовы покинуть Нью-Йорк с удовольствием. Мы решаем направиться на вечеринку, вывески о которой видели сегодня.

«Отпраздновать нашу последнюю ночь в Нью-Йорке!»

Когда стою на балконе с видом на море танцующих, потных тел, всё, о чем я могу думать, это она. Мне нужно выкинуть ее из своей головы и почувствовать горячую киску другой женщины вокруг моего члена. Да, так я точно забуду о ней. Мне нужно выпустить пар, чтобы я не возвращался в отель и не выжидал ее, как жалкий неудачник, чтобы мельком увидеть.

Я прочесываю взглядом танцпол в поисках похожей на нее и легкодоступной женщины ― такой, которая не захочет дерьмовых разговоров перед этим. Затем я замечаю, как Мик поднимается по лестнице на балкон.

― Неужели, черт возьми, ты наконец-то решил заявиться, когда я прошу. Где, бл*дь, ты был прошлые две недели? Ты не отвечал на мои звонки. Марко просил отчет о прогрессе, ты нашел кого-нибудь?

Я нашел. Она идеальна. Но я не могу сделать это. Она слишком невинна и чертовски особенна.

― Нет, я не нашел никого, кто подошел бы Марко, ― отвечаю я, сканируя танцпол.

― Ну, я нашел кое-кого час назад, и она именно то, что просил Марко. Она также идет с бонусом, я забрал их прямо с улицы в два счета. Пришло время возвращаться домой.

Зашибись, они наконец-то нашли кого-то. Я могу свалить из этого долбаного города и остановить мою растущую одержимость этой женщиной, пока все не стало еще запущенней.

Отталкиваюсь от перил, я следую за Миком в маленький коридорчик и на выход, где мы спускаемся по лестнице на внешней стороне здания. Два черных фургона припаркованы у обратной стороны лестницы.

― Бери второй фургон, Джейк. Она там. Я поведу первый фургон, в котором бонус.

Я киваю и иду к фургону. Открыв дверь, я делаю шаг внутрь и замираю. Вся кровь отливает от моего лица, и сердце полностью останавливается. Я смотрю прямо на нее, на Лили Морган. Связанная и с кляпом во рту, она смотрит на меня широкими, перепуганными глазами.

В конце концов, невинная овечка всё-таки оказалась поймана кровожадной лисой, просто другой.