Ты об этом еще пожалеешь...

Глава 1

В то утро я проснулась и поняла, что что-то случилось.

Мне трудно сказать, почему... Это словно летало в воздухе.

Что «это», я не знала. Но очень хотела узнать. Я, собственно, была уверена, что сегодня «это» выяснится, рано или поздно.

Нет, я не видела в нашей гостиной, или в общей зале, или вообще где-нибудь ничего необычного. Но «что-то» было. Проскальзывало.

Утро я начала как всегда, с обхода факультета. Как положено старосте, я делаю это каждый день и каждый вечер. И могу с чистой совестью засвидетельствовать, что в то утро мои подопечные вели себя образцово. Все спали, все вовремя спустились на завтрак. Ни тумаков, ни заклятий, даже навозных бомб нигде не завалялось.

Моего напарника Ремуса со мной не было, но вчера была ночь полнолуния — я и не ожидала его увидеть. Он, разумеется, еще лежит в Больничном крыле. В этом тоже не было ничего странного, и я знала, что послезавтра-послепослезавтра он выйдет.

Не завтра, конечно, это рановато... Но я прекрасно справлялась пару дней за двоих.

Ремуса не было. Кстати, Северуса Снейпа на завтраке тоже не было — и на занятиях, и на обеде; его вообще не было весь день.

Но и это трудно было счесть за происшествие — это значило, что Северус составляет компанию Ремусу в Больничном крыле. Стараниями некоторых моих однокурсников он попадал туда весьма часто. Слишком часто, по-моему.

И самое интересное, что одним из вышеупомянутых однокурсников был Ремус. Мой напарник, друг и староста.

Помню, что в тот день если я и имела сомнения о том, почему нет Северуса, то они отпадали при первом взгляде на однокурсников, что я упоминала. Их физиономии говорили за них. Их физиономии просто кричали, что они опять натворили дел и трепещут в ожидании расплаты. Связать отсутствие Северуса с этими физиономиями смог бы даже ребенок.

И всё-таки их физиономии меня и настораживали.

Я думаю, если разобраться, в чем проявлялось таинственное «это» в тот день, то самым грозным сигналом были их лица. Лица Джима Поттера, Сириуса и Питера Петтигрю...

Они выражали больше, чем обычные выходки. Этого не хотелось замечать, но оно было заметно...

Лицо Питера слишком сияло.

Оно просто светилось, сверкало от неземного восторга, и на нем было написано: «Какое счастье, что я ни в чем не виноват! Как мне повезло, что всё случилось без меня!»

Он так радовался, что не виноват в чем-то, что не хотелось подозревать, что же это, если Питер счастлив не быть в нем виноватым.

Лица Сириуса и Джима были запавшими, черными, как от бессонной ночи, и смертельно усталыми. Они кидали такие взгляды на учительский стол, где сидели деканы и директор, что у меня пропал аппетит.

Я знала Джима и Сириуса пять лет, и они никогда так не выглядели. Собственно, так не выглядел за эти пять лет никто из моих соучеников, и это беспокоило. Мне не нравилось их выражение.

Мне не нравилось, что и за учительским столом в воздухе вьется «что-то». Там было слишком тихо. Наша декан и директор слишком перешептывались. И мне не нравились взгляды, которыми декан отвечала Мародерам...

Мне всё не нравилось, и я ждала, когда же оно взорвется.

Но ничто не взорвалось. К счастью, все остальные вели себя как обычно, смеялись, шутили, обменивались невинными взглядами. Явно ничего не замечая. И профессор Макгонагалл, так же как директор Дамблдор, ничего не объявили.

А они обязательно объявили бы, если бы случилось нечто важное для Хогвартса.

Но они молчали и переглядывались весь день, Мародеры спали на уроках, других подозрительных признаков не было... И к вечеру я почти успокоилась. Очевидно, утром у меня просто разыгрались нервы.

Тем не менее, перед вечерним обходом я насела на Мародеров. Да, я зануда, но я староста, в конце концов. Имею законное право.

К вечеру они уже проспались, хотя однозначно не повеселели.

Они отвирались так тупо и прямолинейно, как партизаны на допросе.

Зато я вытрясла, что нечего волноваться, директор и деканы в курсе и принимают меры. И что Ремус в Больничном крыле, но это тайна, которую нельзя разглашать. Причем, он пострадал из-за Снейпа, там были Темные заклятия. Но его жизнь вне опасности, он уже поправляется. Хотя лежать придется неделю. О ранениях Ремуса в принципе тоже было запрещено говорить, но Джим знал, что я не выдам его, и всё-таки рассказал. Сириус добавил, что Макгонагалл сначала вообще собиралась отправить Рема в Мунго, такие там были раны, но Дамблдор отговорил. И сам Рем был против.

Я хотела пойти к Рему, но Сириус заранее предупредил, что к нему никого не пускают. И что сам Рем не хочет никого видеть. У него шок после происшествия.

Тогда я послала Рему в палату сову с открыткой и сладостями, и Мародеры сказали, что тоже писали ему весь день.

Рем сразу ответил, он поблагодарил меня.

Пара слов, но я хотя бы убедилась, что с ним всё в порядке.

И пошла спать.

Про следующие два дня можно сказать известной фразой, что на Западном фронте без перемен.

Никто ничего не объявлял, Ремус писал мне, что поправляется, Мародеры ходили нервные и мрачные. Джим признался, что Макгонагалл вызвала его и назначила им с Сириусом отработки до конца года. Разбирать архивы у Филча. И лишила права играть в квиддич и выходить в Хогсмид по субботам.

Сильные кары. Раньше таких не было. Что же они натворили?

И почему наказали их, если Темные заклятия посылал Северус?

Северус так и не проявился.

Каюсь, надо было написать ему, наведаться в Больничное крыло... Но мне не хотелось. Мы были лучшими друзьями в детстве — сейчас мне в это с трудом верилось. Мы практически отошли друг от друга, я старалась поменьше с ним общаться. В том числе потому, что для меня не было новостью, что он применяет Темные заклятия. И признание, что он изувечил Темной магией Ремуса, симпатий к нему не прибавляло.

Говорить с ним на эту тему было без толку. Признаюсь, что сейчас у нас и без того было практически не о чем говорить... Северус этого упорно не понимал, он считал, что мы по-прежнему друзья. Я пыталась сто раз намекнуть ему, что уже нет.

Признаюсь еще, что на следующий день после того я проснулась в прекрасном настроении, с уверенностью, что всё прояснилось. Как я и думала.

Но стоило мне выйти из спальни, как радость улетучилась. «Нечто» из атмосферы не исчезло. Оно так и витало незримо, действуя на нервы... Учителя были хмурыми, портреты и призраки перешептывались. Они провожали взглядами моих друзей с таким выражением, что хотелось зажмуриться.

Мародеры, правда, с каждым днем выглядели всё лучше, постепенно отходили от шока. Зато утром того следующего дня меня потряс Регулус Блэк, младший брат Сириуса. На нем лица не было. Он был белый, даже серый... И весь завтрак вместо еды лихорадочно переписывался с родителями. Отправлял сову, получал ответ, смотрел на Сириуса и становился еще белее.

Сириус один раз презрительно посмотрел на него и отвернулся.

Джим сказал, что Макгонагалл вызывала Сириуса, потому что приезжали его родители, и Сириус с ними поругался. И сказал, что не будет отвечать на их письма.

Вспоминая эти дни, мне кажется, что они ползли как улитки. Бессобытийные, монотонные... Но так было всего три дня, а на четвертый началось. Зря я жаловалась на отсутствие информации. Теперь я получу ее столько и сразу, что не буду успевать переваривать.