Тяжесть измены (СИ)

Глава 7

Пятничный вечер в офисе оказался на редкость тихим. Алексей, завершив дела, отпустил сотрудников пораньше — каждый спешил домой, к семьям и отдыху. Его собственная семья провела этот день у родителей Алексея: жена хотела немного сменить обстановку и дать сыну побегать на свежем воздухе. Алексей знал, что дома его будут ждать не раньше полуночи. Эта передышка позволяла ему завершить дела и сосредоточиться на предстоящей встрече.

Алексей вспоминал утро: Ирина, в уютном свитере и с лёгкой улыбкой в глазах, провожала его к двери, поправляя непослушные волосы. Её округлившийся животик напоминал о том, что в их семье скоро будет ещё одно счастье. Тёма, собирая игрушечный мост, неожиданно сорвался с места, чтобы показать ему, как всё работает. Эти моменты — простые, повседневные — наполняли его сердце тихой радостью.

Но сейчас его ждала другая реальность: встреча с потенциальными партнёрами — представителями крупной инвестиционной компании, заинтересованной в проекте «Речной залив». Несмотря на уже найденного ключевого инвестора, Алексей знал, что дополнительные партнёры могут не только укрепить проект финансово, но и открыть перед ними новые возможности. Формат встречи был неофициальным — ужин в уютном ресторане. Не самый привычный вариант для деловых переговоров, но Алексей понимал, что в расслабленной атмосфере обсуждение проходит легче. Между бокалом вина и закусками люди раскрываются быстрее, а установление доверия требует меньше усилий.

Проект «Речной залив» был самым масштабным из всех, что разрабатывала его компания. Это был их шанс закрепить позиции на рынке, подняться на новый уровень. Алексей ощущал азарт предстоящей беседы, но где-то в глубине души мелькала мысль: если всё завершится вовремя, он успеет заглянуть к сыну перед сном.

Ужин с потенциальными партнёрами, как это часто бывает, затянулся. Алексей старался поддерживать лёгкую беседу, плавно переводя её в русло работы, однако времени прошло больше, чем он рассчитывал. Встреча закончилась ближе к одиннадцати, и Алексей, попрощавшись с коллегами, направился к машине, написав жене, что к полуночи он всё же будет дома.

«Куй железо, пока горячо,» — подумал он, направляясь к машине. Алексей решил заехать в офис за документами, чтобы по свежей памяти в выходные набросать черновик предложения.

Дорога до офиса заняла не больше двадцати минут. Здание встретило его привычной тишиной. Алексей подходил к дверям офиса, погружённый в свои мысли. Но едва он дошёл до середины коридора, как вдруг замер: тишину нарушал странный звук.

Плач. Тихий, приглушённый, отчаянный.

Алексей замер, вслушиваясь. Звук шёл откуда-то из глубины коридора. Он двинулся вперёд, прислушиваясь, следуя за звуком, его шаги отдавались эхом в пустом пространстве. Когда он открыл дверь на лестницу, то увидел сидящую на ступеньках Марию, свернувшуюся в клубок. Её плечи вздрагивали от рыданий, а лицо было скрыто ладонями.

— Мария? — Алексей поспешно присел рядом. — Что случилось?

Она оторвала руки от лица и подняла на него покрасневшие глаза. Щека ярко алела, опухшая, словно от пощёчины. Слёзы текли по её лицу, и Алексей почувствовал, как внутри всё сжалось.

— Коля… Он снова это сделал, — прошептала она, голос дрожал. — Ждал меня на парковке. Начал кричать. Потом ударил.

Алексей тяжело выдохнул, стараясь не показать гнев.

— Твой парень? — уточнил Алексей, его голос напрягся. Мария кивнула, опустив голову.

— Бывший. Я испугалась… вернулась сюда. — Её голос сорвался, а слёзы потекли с новой силой. — Мне страшно ехать домой. А вдруг он там? Я… я не могу.

Алексей молчал, обдумывая её слова. Оставить её одну он не мог.

— Послушай, — наконец сказал он. — Я отвезу тебя. Твою машину оставим на парковке, а завтра что-нибудь придумаем.

Мария посмотрела на него с благодарностью, но в её взгляде всё ещё читался страх.

В машине было тихо. Алексей заметил, как Мария нервно теребит край пальто. Чтобы отвлечь её, он решил завести разговор.

— Ты упоминала, что любишь театр, — сказал он, оборачиваясь к ней на светофоре. — Какие постановки тебе нравятся?

— Драмы, — ответила она, всё ещё тихо. — Чехов… Островский… Мне нравится, когда истории глубокие, наполненные настоящими эмоциями.

Алексей улыбнулся.

— Это многое объясняет. У тебя хороший вкус. А как насчёт живописи? Театр — это эмоции, а живопись…?

Её лицо смягчилось.

— Мондриан, Моне… Их работы кажутся живыми. Я всегда любила картины, где играют свет и движение. Это как в архитектуре, где всё взаимосвязано.

Разговор постепенно обретал естественный ритм. Они обсуждали любимые спектакли и выставки, делились впечатлениями о фильмах, которые переносили их в другой мир. Алексей был удивлён: у Марии оказались схожие интересы и вкусы. Её глаза загорались, когда она рассказывала о своем первом походе в музей со школой. Мария говорила увлечённо, её глаза искрились живым интересом, и Алексей, несмотря на усталость после ужина, ловил себя на мысли, что с ней удивительно легко общаться.

Она то поправляла шарф, обнажая тонкую линию шеи, то словно невзначай скользила пальцами по краю волос, которые в свете уличных фонарей казались живыми, переливаясь мягкими бликами. Алексей машинально отметил, как её запястья с тонким браслетом выглядели изящными, а плавные движения рук подчёркивали её женственность.

Алексей не мог не признать, что такая увлечённость делала её привлекательной. Он поймал себя на мысли: «Как такая интересная и умная девушка могла связаться с этим Колей? Надеюсь, она встретит человека, который действительно оценит её».

Когда разговор зашёл о любимых художниках, Алексей, сам не замечая, подался чуть ближе, чтобы уловить её тихий, будто задумчивый голос.

— Кандинский меня всегда завораживал, — начала она, задумчиво поправляя ворот пальто. Алексей заметил, как её голос стал мягче, а глаза засияли вдохновением. — Его работы словно строятся на принципах музыки, где каждая линия, форма и цвет звучат в гармонии. Они словно оживают, взаимодействуя друг с другом. Это напоминает мне архитектуру: где форма и пространство соединяются, чтобы создать нечто большее, чем просто здание. Каждая деталь имеет значение, как нота в симфонии.

Алексей кивнул. Её слова, совпадающие с его собственными мыслями, зацепили его. Она чуть прикусила губу, обдумывая ответ на очередной его вопрос, затем словно невзначай провела пальцем по ремешку своего пальто.

— А Шагал? — спросил он, не задумываясь, почему этот разговор вдруг так его заинтересовал.

Мария улыбнулась уголками губ, почти застенчиво, и на мгновение отвела взгляд к окну.

— Шагал… — повторила она, её голос стал чуть мягче. — Он о свободе. О том, что не все рамки должны быть соблюдены. Он пишет не реальность, а мечту. Как вам кажется, Алексей? Ведь искусство — это не только точность?

Когда они подъехали к её дому, Мария снова замкнулась. Она напряглась, её взгляд беспокойно метался.

— Всё хорошо? — спросил Алексей, глядя на неё с лёгкой тревогой.

— Я… боюсь. — Её голос был едва слышен. — Вдруг он там?

Алексей задумался всего на секунду.

— Давай я провожу тебя, — сказал он твёрдо. — Ничего страшного.

Она взглянула на него с благодарностью.

— Правда? — её голос звучал с недоверием.

— Правда, — ответил он, распахнув дверь машины.

Поднимаясь по лестнице, Мария вдруг вцепилась в его руку двумя руками, прижимаясь к нему всем телом, будто боялась отпустить его даже на шаг. Алексей поддерживая её второй рукой, внимательно осматривал каждый угол, но в доме было тихо. Войдя в квартиру и убедившись, что всё в порядке и внутри никого нет, он обернулся к Марии.

— Похоже, никого нет. Ты в безопасности. Надо бы замки поменять.

Её лицо, казалось, на мгновение разгладилось. Напряжение ушло, уступив место облегчению.

— Спасибо вам, Алексей! Вы… вы столько для меня сделали, — начала она, не зная, как выразить свою благодарность. — Может, останетесь на чай? У меня есть ваш любимый зелёный с жасмином. И лимонный тарт. Вы как-то упоминали, что обожаете его.

Алексей удивился. Он не помнил, чтобы говорил об этом, но её внимание к деталям было трогательным. Она стояла напротив него, её лицо выражало искреннюю благодарность. Распущенные золотистые волосы обрамляли бледное лицо, а мягкий свет лампы, пробивавшийся из кухни, подчёркивал изгибы её фигуры. Она уже сняла пальто, и казалось, неосознанно перебирала край лёгкого свитера, который тонко облегал её стройные плечи и грудь. Её губы, чуть подрагивая от смущения, манили неожиданной мягкостью, а в уголках раскосых зелёных глаз ещё угадывалась тень недавних слёз, которые делали её образ ещё более хрупким и трогательным.

Она не выглядела вызывающе, но в этой простоте было что-то неуловимо соблазнительное. Алексей замер на мгновение.