Тысяча порезов

Глава 5

— Я могу заплатить, мне просто нужно еще несколько недель, — пролепетал он.

Я вздохнул, не впечатленный его фальшивой искренностью. Мои мысли были заняты не этим идиотом и не более важными делами. Мои мысли, как и всю прошлую неделю, были заняты ею.

За всю жизнь в моем сознании существовала только одна женщина, и она лежит в земле уже более двух десятилетий. Я был уверен, что никогда не избавлюсь от мыслей о ней, — и я никогда не хотел этого. Никакая другая женщина не имела для меня значения. Я забывал о их существовании в ту же секунду, как они покидали мою постель. Черт, я забывал, что они существуют, пока был внутри них.

Только не она. Она осталась в моем сознании. Не только воспоминание о ее теле, и о том, каково быть внутри нее. Но и то, в чем она мне призналась. То, что она дала мне. Свои самые темные тайны и желания.

Но она принадлежала другому. Или, по крайней мере, она так думала.

— Мы оба знаем, что ты не можешь заплатить, Питер, — вздохнул я, стремясь убрать этого проныру с глаз долой. — И мы оба знаем, что тебе были предоставлены поблажки. Это имя твоей семьи привело тебя сюда, твое слово сохранило тебе жизнь, и то и другое сейчас ничего не значит, — я встал, и он отпрянул назад, готовясь описаться, заплакать, умолять.

— Ты проявил к нам неуважение, Питер, — продолжил я. — Ты проявил неуважение ко мне. И ты точно знал, что произойдет, если не вернешь долг. Ты заплатишь за это.

Я обогнул свой стол, готовясь сам вынести ему приговор, как это делал Дон в этой самой комнате. Так было не всегда, поскольку я занятой человек, и у меня было много людей, которые занимались подобными делами вместо меня.

Но если Винсенций чему-то меня и научил, так это тому, как важно не пачкать руки кровью и никогда не подниматься слишком высоко над всем этим. Именно те, у кого были чистые руки, потеряли контроль.

И самое главное, этот маленький ублюдок опозорил меня. Я дал ему шанс, а он чуть не плюнул мне в лицо. Он пришел сюда, думая, что защищен, и надеялся получить больше милосердия. Чего я, блять, терпеть не мог.

Это настоящая пощечина, так что мне пришлось поставить этого человека на место.

Хотя он был ухоженным, избалованным и не от мира сего, он понимал, что происходит, что вот-вот произойдет. Я знал, что во мне есть определенная энергия, знал, что люди меня боятся.

И мне это чертовски нравилось.

— Нет, подожди! — он поднял руку, пятясь к закрытой двери. Феликс прислонился к ней, наблюдая с ухмылкой, ожидая, что он попытается совершить какую-нибудь глупость, например, сбежать. Этот комплекс был обширным, по периметру стояла вооруженная охрана. Спасения нет.

Хотя мне ничего из этого не было нужно, все лишь для видимости. Возможно, я проложил себе кровавый путь к тому, чтобы стать главой этой семьи, но до сих пор был ходячим оружием, даже если мои волосы слегка поседели. Я тренировался два раза в день. Тратил тысячи на тренеров и диетологов, чтобы сохранить свое тело сильным, а разум трезвым. Я знал, что не умру от старости. Я силен, несокрушим, и лишь в ту секунду, когда я сам позволю себе уйти, то умру. Ни за что не превращусь в увядающего старика. Даже семидесятилетний Винцентий выглядел почти на двадцать лет моложе. Хотя он больше не глава семьи, ему нельзя было перечить.

Конечно, я не собирался ждать. За эти годы я слышал, как множество людей умоляли сохранить им жизнь. Попрошайничество на меня не подействовало. Как и все обещания, которые давали негодяи, столкнувшись лицом к лицу со смертью и последствиями одолжений.

— Ты можешь забрать ее! Мою невесту! — закричал он, широко раскрыв глаза, изо рта у него летела слюна.

Я остановился, уставившись на него. Его встревоженный взгляд метнулся от меня к Феликсу, который наблюдал, приподняв бровь.

Мой капо был удивлен. Ему нравилось издеваться над людьми. Он обожал их страдания. Он играл в интеллектуальные игры с теми, в ком мы подозревали крыс, и наслаждался их оправданиями.

Этот человек был моложе меня более чем на десять лет. Риск с моей стороны. Никак не связан с семьей. Никаких кровных привязанностей. На самом деле, его наняли, чтобы убить меня. За эти годы много раз нанимали мужчин и женщин, чтобы убить меня. Никто не подобрался так близко, как Феликс.

У него была способность отстраняться от самого себя, скрывать, насколько он опасен на самом деле. Это было почти смертельно и произвело на меня чертовски сильное впечатление.

Феликс был в бизнесе с пятнадцати лет, поэтому, когда я понял, чем он занимается, он решил, что ему конец. Он не пытался умолять, не падал духом от страха. Вместо этого он вздернул подбородок и встретился со мной взглядом. Там не было никакого страха. Нет, лишь уважение. Он знал, что его победили, он оценил это и принял свою судьбу.

Только дурак мог позволить такому парнишке умереть.

И Феликс был верным капитаном в течение многих лет.

Он был опасен. Это исходило из его костей. Из его глаз. Остальные члены организации носили костюмы, сшитые на заказ, как это было на протяжении многих поколений. Не навязанная униформа, но все знали, что далеко не уйдешь, если не будешь выглядеть соответствующе.

Феликсу было наплевать на правила поколений или на то, как он выглядел. Независимо от погоды, он был в черной толстовке с капюшоном, джинсах и конверсах. Я знал, что это злило остальных мужчин, они сочли это неуважением. Но даже мои самые безжалостные капо были слишком напуганы, чтобы сказать что-нибудь ему в лицо.

Мое внимание вернулось к Питеру.

— Твоя невеста? — повторил я.

Он быстро кивнул.

— Она великолепна. Умная. Молодая. Можешь забрать ее.

Мои кулаки сжались по бокам, но я постарался сохранить невозмутимое выражение лица.

— Забрать ее?

Быстрое кивание.

— В качестве оплаты. Она стоит больше моего долга и процентов.

Я ждал большего. Гребаного кульминационного момента. Но он ничего не сказал, на его лбу выступили капельки пота, он облизывал губы.

Черт возьми, этот мудак на самом деле предлагал свою невесту в качестве оплаты своего долга. Сколько гребаных фильмов он посмотрел?

Конечно, мы занимались убийствами, пытками, насилием. Но мы не торговали женщинами. Мы не принимали людей в качестве платы за долбаный долг. Иногда, когда нам приходилось, мы использовали семьи людей против них самих. Но Дон пытался ограничить такой сопутствующий ущерб. Это слишком грязный и слишком банальный вариант для внушения страха. Нам это было не нужно. Люди итак очень боялись нас.

Меня.

Однако я недооценил этого мудака. Я думал, что он испорченный бесхребетный трус. Но он предлагал свою гребаную невесту, чтобы спасти собственную задницу.

Его смерть будет медленной.

— Сиенна, она потрясающая, — продолжил он, думая, что мое молчание было одобрением. — Светлые, натуральные волосы. И тело…

Я поднял руку, я весь застыл от этого имени. Это просто совпадение. Но волосы. Тело. Тот факт, что на ней был большой безвкусный бриллиант, именно такой мудак, как Пит, подарил бы такое.

Нет. Никто, даже этот кусок дерьма, не мог отказаться от нее.

Или он лишь думал, что она его.

Но я должен быть уверен.

— Покажи мне ее фотографию, — потребовал я.

Что-то промелькнуло в его глазах, он слегка расслабился, и мне пришлось подавить желание ударить его головой о гранитный камин.

Феликс восхищенно наблюдал за происходящим.

Этот ублюдок возился с телефоном, движения были резкими, но и что-то другое. Раньше он был уверен, что умрет, но теперь у него мелькало самодовольство человека, который обманул смерть.

Предлагая свою гребаную женщину.

Возможно, у меня не так уж много моральных устоев, но что-то осталось от прошлого.

— Вот. И на фотографии она даже не эффектна на все сто.

Он трясущейся рукой сунул экран мне в лицо. Но я все равно уже увидел.

Сиенна.

Чертова Сиенна.

Улыбается где-то на пляже, одетая в белое бикини. Ее кожа была загорелой, а тело — абсолютным совершенством. Сиськи вываливались из лифчика, промежность едва прикрывалась маленьким треугольником между ног.

Ее рука была поднята к волосам, убирая их с лица, против ветра, голубые глаза сияли. Любому наблюдателю она казалась счастливой.

«Я нахожусь с ним на солнце, играю роль, и играю ее хорошо. Но я принадлежу тьме, по-настоящему и полностью. Мне приходится притворяться, что я люблю солнечный свет и размеренную жизнь, потому что я в ужасе от того, какая бываю в темноте».

Мне потребовалось много времени, чтобы взять себя в руки. Мне хотелось вырвать телефон у него из рук. Хотелось отрывать ему конечности, кусок за куском.

Но нет, я так не играю.

На лице Феликса отразился интерес. Он прекрасно знал, что мы не принимаем женщин в качестве платы за долги. Мы принимали две вещи: кровь и наличные.

Как бы сильно я ни доверял Феликсу свою жизнь, я не доверял ему свои желания. И мои гребаные потребности.

Но я нуждался в ней.

А в этом бизнесе я знал, что нуждаться в женщине — первый шаг к разрушению.

Несмотря на это, я посмотрел в красные глаза Питера.

— Договорились.

— Пит, это мое четвертое сообщение, — проворчала я, входя в роскошное офисное здание, не сводя глаз с цифр рядом с лифтом. Эдвин дал мне адрес венчурной фирмы, когда рассказывал о встрече, но не сказал ее названия. Я подумала, что это странно. Мои мысли были где-то далеко, как и всю прошлую неделю.

Мои мысли были заняты им.

И когда мои глаза сфокусировались на названии компании, я была уверена, что у меня галлюцинации.

«Белла».

По коже побежали мурашки. Это совпадение. Распространенное слово. Я просто искала совпадения, искала там, где их не было.

Это просто бизнес-встреча. Он исчез из моей жизни. Этого я хотела, не так ли? Одну ночь жаркого, изысканного секса, которую я могла бы лишь вспоминать.

«Белла» находилась на верхнем этаже.

По всему верхнему этажу.

Шикарно.

Очень шикарно. На эту встречу должен был прийти не помощник юриста, а настоящий партнер. Теперь я поняла, почему Линда Хантли так усмехалась, когда рассказывала мне об этой встрече. Она чертовски ненавидела меня. Ей не нравилось, что я проработала в фирме пять лет и что ко мне относились с уважением, несмотря на то, что я была лишь скромным помощником юриста.

Она ненавидела меня, потому что я вызывала у нее много неуверенности в себе.

— Я начинаю волноваться, — сказала я, направляясь к лифту, прикусив внутреннюю часть губы.

Правда ли я волновалась? Я позвонила лишь потому, что именно так поступила бы взволнованная невеста. Но внутри меня не было никакого волнения. Я почти не думала о нем весь день, за исключением того момента, когда сработал внутренний сигнал тревоги, сообщающий, что пришло время позвонить и сыграть свою роль. Мой жених не вернулся домой прошлой ночью, я не видела его со вчерашнего утра, с того сухого, нерешительного поцелуя, который он подарил мне перед тем, как выйти за дверь.

— Я иду на встречу, — продолжила я. — Так что, возможно, ты не сможешь дозвониться до меня еще часика два. Но, надеюсь, что увижу тебя дома. Я…

Я оборвала себя, собираясь произнести три слова, которые в последнее время становились все более и более прогорклыми. Как долго я произносила их, ничего не чувствуя? Чувствовала ли я вообще когда-нибудь?

— Надеюсь, с тобой все в порядке, — быстро сказала я, повесила трубку и вошла в лифт.

К тому времени, как я добралась до верхнего этажа, Пит полностью исчез из моих мыслей.

Офисы были огромными. Элегантными. Все было выдержано в темных, теплых коричневых тонах. Диваны в зале ожидания были шикарными, дорогими и удобными. На журнальном столике не было ни пылинки, а вместо потертых журналов годичной давности на нем лежали книги. Классика. Я взяла «Грозовой перевал», перелистывая страницы. Первое издание стояло у меня на книжных полках в квартире — когда я перестала называть квартиру своим домом? Это одна из моих любимых книг. Мне нравилось, насколько мрачными, ненавистными и неприятными были персонажи. И что мертвые на самом деле не умирали, они преследовали живых по пятам. Хитклифф выкапывал кости Кэтрин, чтобы быть ближе к ней. Такая любовь больна. Неестественна. Но завораживающая. Соблазнительная. Одержимые жаждой мести, стремлением к превосходству, они оба умирают несчастными, тоскуя друг по другу, проклятые выбором, который заставила их сделать любовь.

Настоящий конец. Их любовь была ненасытной. Они желали друг друга до мозга костей.

— Сейчас вас примут.

Моя голова дернулась к хорошенькой секретарше, которая стояла передо мной. Должно быть, я глубоко погрузилась в свои мысли, не заметив ее приближения, хотя на ней были шестидюймовые каблуки, а пол мраморным. Это необычно для меня. Я всегда начеку, слежу за тем, когда люди приближаются, чтобы подготовиться и сыграть любую роль, необходимую в данной ситуации.

Я попыталась улыбнуться ей в ответ, но у меня было такое чувство, что улыбка получилась кривоватой и неуместной. Однако ее глаза не потускнели. Работая в таком офисе, да и с такой внешностью, она, вероятно, ежедневно сталкивалась со всякой ерундой. Незнакомка, которая не умела улыбаться, вероятно, была лучшим клиентом по сравнению с богатыми придурками, пытающимися подцепить ее.

Я отложила книгу, встала, разгладила юбку и последовала за ней по коридору. Стены были украшены картинами. Абстрактными, дорогими, скорее всего, знаменитыми, если бы я нашла время что-нибудь узнать об искусстве. У меня лишь было время вытеснить события трейлерного парка из своей жизни — я изучала хорошее вино, дизайнерскую обувь и одежду, известных личностей и светский этикет — искусство было единственной вещью, которой я избегала. Люди, бубнящие о том, сколько они заплатили за ту или иную «вещь», были противными и полными чувства собственной важности.

С другой стороны, это были девяносто девять процентов моей клиентуры. Более чем вероятно, что этот клиент не будет исключением. Поскольку встреча была назначена в последнюю минуту, у меня не было времени изучить его. Всякий раз, когда я была связана с делом, с клиентом, я старалась узнать о нем все, что можно. Не только о должности. Но и о личной жизни. О детстве. Еще одна особенность во мне, которая способствовала моей гораздо более высокой, чем обычно, зарплате, офису и общему рейтингу. Коллеги называли меня «подхалимкой».

Вот почему я не считала эту встречу чем-то невероятным, хотя она и была в высшей степени необычной. Я отлично справлялась со своей работой и была привлекательна, но не понимала, почему фирма так рисковала, посылая лишь меня.

А может это не их выбор.

Что-то покалывало у меня в затылке, когда секретарша открыла дверь, и я услышала тихое бормотание изнутри. Она проскользнула мимо меня с натянутой улыбкой.

Я остановилась, как только вошла в кабинет. Как только до меня донесся запах. Всего за секунду до того, как я его увидела.

Он.

Дыхание покинуло мое тело. Я провела прошлую неделю, изо всех сил стараясь забыть об этом мужчине, его руках на мне, его губах на мне, его члене внутри меня. Я провела прошлую неделю, пытаясь быть идеальной невестой для своего все более отдаляющегося партнера. Меня терзало чувство вины, я была убеждена, что он учует это по моему запаху, поймет, что я изменилась.

Я пыталась понять, что делать со своим женихом.

Я пыталась не думать о нем. А он сейчас сидит за дубовым письменным столом.

Это не случайное совпадение. Я сразу поняла. Жизнь так не складывается. Кто-то этому посодействовал. Кто-то, кто знал фирму, в которой я работаю.

Он наблюдал за мной. Пожирал меня. Упиваясь моим шоком и моим голодом.

Наслаждался тем, что он вывел меня из равновесия. Хоть я и не знала его имени, я поняла, что этот человек всех людей шокировал на своем пути. Он всех контролировал. Ему это не просто нравилось. Он нуждался в этом. Он питался страхом. Вот почему он хотел знать обо мне все. Да, он хотел моей темноты. Но еще ему нужны мои страхи. Чтобы использовать их против меня. На прошлой неделе я провела часы бессонных ночей, анализируя каждую секунду нашего совместного времени.

Я не могла вернуться назад и пытаться так не реагировать, но я могу контролировать свои будущие реакции. Для чего бы он ни привел меня сюда, отчасти это была игра. Отчасти это было наказанием за то, что я не пришла в ресторан. Уверена, что он игрался так с женщинами, которые были до меня, но я не похожа ни на одну из них. Поэтому я слегка вздернула подбородок, расправила плечи и медленно и уверенно направилась к креслу перед его столом. Он наблюдал за мной. Ничего не говорил. Перед ним не было никаких бумаг, он даже не взглянул на компьютер слева от себя. По крайней мере, он не притворялся занятым. Но я понимала, что он был очень занят. Очень важный. Опасный. Скорее всего, его время стоило миллионы. И он уделял мне свое безраздельное внимание, наблюдая, как я это все восприму.

Эта игра меня взволновала. К тому времени, как я села в кресло, моя киска пульсировала от желания. Я демонстративно медленно скрестила ноги, чтобы он увидел красный кружевной треугольник между моими бедрами. Почему нет? У мужчин есть различные, ядовитые методы одержать верх, что было нетрудно, потому что это передавалось им из поколения в поколение.

Большинство мужчин не знали, что делать, когда женщина так открыто предлагала себя, сообщая, что их киска принадлежит им.

Я знала, что это не сработает с мужчиной передо мной, но его глаза на долю секунды опустились вниз. Я проглотила свою ухмылку. Затем я стала ждать. Тишина казалась неловкой, его взгляд непреклонным, а воздух напряженным. Я ждала. Мое сердце превратилось в глухой рев. Кожа стала липкой, мне было трудно дышать, тело пульсировало от желания.

Но я ждала.

— Как тебя зовут? — наконец спросила я, мой голос был резким, как зазубренное лезвие.

— Кристиан Романо, — немедленно ответил он, его собственный тенор был мягким и насыщенным.

Вот оно. Наконец-то у меня появилось для него имя.

Кристиан.

Я изо всех сил старалась выглядеть невозмутимой, как будто он не влиял на меня. Я знала, что потерпела неудачу. Слишком поздно скромничать. Этот человек знал меня изнутри.

Я ненавидела и обожала это.

— Что Граймс, Пайк и Уэзерс могут сделать для тебя, Кристиан? — спросила я, слегка подавшись вперед. Мой язык пробежал по губам, бедра раздвинулись, когда я заговорила.

Я осмотрела его при ярком послеполуденном свете. Он побрился, кожа на его подбородке была гладкой, углы лица резкими, суровыми. Черты его лица намекали на итальянское происхождение: густые темные брови и безупречная оливковая кожа. Кристиан, однако, не был идеален, несмотря на то, что его шоколадные волосы были блестящими, зачесанными назад с лица. Его левую бровь пересекал шрам, небольшой, но красивый для меня. Я наслаждалась этим несовершенством, этим признаком насилия. На его носу тоже была небольшая шишка, означавшая, что его ломали, и он неправильно зажил.

Кристиан наблюдал за мной, пока я рассматривала его. Ореховые глаза мужчины потемнели от голода. Со знакомой потребностью.

— Что ты можешь сделать для меня, Сиенна, так это встать, снять трусики и наклониться над этим столом.

Его слова скользнули по моей коже, воспламеняя ее, сердце бешено колотилось в груди.

Я не колебалась, даже не пыталась спорить или задавать вопросы. Нет, я встала на трясущихся коленях. Мои руки двинулись вверх по бедрам, раздвигая края платья, чтобы снять трусики. Кристиан встал, когда я подошла к столу и положила ладони на прохладный дуб. Я слегка выгнула спину и раздвинула ноги, уже подготовившись.

Он не заставил меня ждать, не мучил, как я ожидала. Нет. Он задрал мое платье, спустив его на бедра, так что моя обнаженная кожа была для него открыта. Дверь не заперта. Любой мог войти. И я стояла лицом к окну от пола до потолка, соседние небоскребы виднелись совсем рядом.

Все это не имело значения.

Единственное, что имело значение, это руки Кристиана на моей коже. И легкий шорох, когда он освобождался от брюк.

Когда он сделал паузу, в комнате воцарилась тишина. На мгновение. Или на целую вечность. Я чуть не закричала. Я, блять, почти умоляла его. Вот как отчаянно я хотела, чтобы он меня трахнул. Хотела снова почувствовать его внутри себя.

— Ты знаешь, как часто я думал о том, чтобы снова оказаться в твоей пизде? — прошипел Кристиан, его голос больше не был ровным. Лишь диким. Одичавшим. — Как меня свела с ума эта киска, ты, маленькая шлюха? — спросил он.

Последнее слово произнес тихо. Как ласка. Шепот. Мне это чертовски понравилось.

Затем он ворвался в меня. Не спрашивал, не подготовил. Ему и не нужно было этого делать.

Одна из его рук впилась мне в бедро, в то время как другая вцепилась в волосы, дергая. Я зашипела от удовольствия, когда боль пронзила кожу головы. Мое тело приближалось к кульминации. Не было никаких звуков, кроме нашего воссоединения, шлепанья его кожи по моей. Его низкое ворчание. Мои всхлипы. Я двинулась, чтобы ухватиться за края стола, желая вонзить ногти в дерево, разорвать пальцы, просто чтобы почувствовать больше насилия в сочетании с удовольствием. Мое тело напряглось, когда он продолжил толкаться, дергая меня за волосы, прижимая подушечки пальцев к клитору. Оргазм разбил меня вдребезги. Я вскрикнула, вцепившись в стол с такой силой, была уверена, что разорву дерево на части.

Я сжалась вокруг него, и он зарычал, когда кончил, отправляя мое тело в новое царство удовольствия, чувствуя, как он опустошает себя внутри меня. Он не сразу отошел. Ни на йоту не ослабил хватку. Хотя это было больно, я улыбалась. Я буду счастлива, даже если он оставит синяки на моей коже и часами будет дергать за волосы.

О чем я думала, пытаясь держаться от него подальше? Пытаясь втиснуть себя в рамки, которые сама же и создала? Он разрушил все, что я так искусно строила, как карточный домик. За одну ночь он это сделал. Я выставила себя перед ним напоказ настолько надолго, что с таким же успехом могла бы вытатуировать его имя на своей коже. А пока мне придется смириться с синяками, которые он оставил. И со всем остальным.

К тому времени, как он отпустил меня, я уже строила планы. Как разрушить свою гребаную жизнь. Для него. В основном для себя. У меня не было иллюзий насчет того, что мы будем постоянными и долгосрочными партнерами. Но он заставил меня увидеть, что невозможно жить во лжи. Это будет стоить мне слишком дорого. Это уже обошлось мне слишком дорого.

Всякий раз, когда Пит появлялся снова в моей голове, я разрывала с ним отношения. В мягкой, уважительной манере. Учитывая, каким он был в последнее время, я сомневалась, что его это вообще волнует.

Нет, конечно, ему будет не все равно. Не потому, что он любил меня… хотя, может, и любил. А потому, что он был человеком, привыкшим получать желаемое. Мужчинам не нравилось, когда с ними расставались. Даже если они не хотели встречаться с самого начала. Женщина, отвергающая мужчину, была одной из самых опасных вещей. Быть с мужчиной — все равно что приручать дикое животное. Они были преданными, любящими. Вплоть до тех пор, пока не разрывали тебе глотку.

— Здесь есть ванная, если хочешь помыться, — сказал Кристиан, помогая мне подняться и осторожно одергивая платье.

Этот жест удивил меня, он был мягким, нежным — разительное отличие от всего остального, что он делал со мной. Затем он повернул меня, его взгляд был мягким и проницательным. Медленно провел большим пальцем по моей нижней губе.

Я только смотрела в ответ, мое тело все еще восстанавливалось, разум пытался определить, что он делает. Или это просто еще одна игра? Неужели он просто пытался вывести меня из равновесия этой нежностью? Совсем не похоже на то. Но я начинала думать, что не могу доверять своим чувствам рядом с ним. Ничему нельзя доверять.

И, несмотря на нашу связь, я знала, что не могу ему доверять.

В конце концов, он отступил назад, создавая пространство между нами. Я была одновременно благодарна и разочарована.

На автопилоте я двинулась к двери в углу, нуждаясь в убежище и относительном уединении ванной комнаты.

Кристиан наблюдал за мной всю дорогу. Мне не нужно оглядываться назад, чтобы понять это.

Оказавшись внутри, я прижалась к двери, тяжело дыша и лихорадочно соображая. Я не жалела о том, что сейчас сделала. Ни в малейшей степени. Но это немного осложнило мою жизнь.

И сделало более захватывающей.

Будто я была отключена от сети последние пять лет, а Кристиан — новый источник энергии, показывал, насколько мертвой я была.

Я воспользовалась удобствами, мои конечности были тяжелыми и болели.

Глаза сияли в ответ на отражение в зеркале, лицо раскраснелось, щеки нежно порозовели. Я расчесала пальцами растрепанные волосы, не прилагая слишком много усилий, чтобы потом вспоминать о произошедшем. Теперь ничто не будет выглядеть или ощущаться как прежде.

Хотя меня так и подмывало пошарить в роскошной ванной комнате, которая была бы более уместна в особняке, чем в офисе в центре города, я сдержалась. Отчасти потому, что знала — если Кристиану есть что скрывать, он это скроет. Ничего важного не найти в шкафчике туалета. Кроме того, это было слишком предсказуемо. Больше всего мне хотелось снова дышать с ним одним воздухом. И чтобы он снова смотрел на меня. Этот голод был нездоровым, даже токсичным. Но опять же, я смирилась с тем, что я токсичный человек. Несмотря на то, что я лгала об этом всем последние пять лет, я никогда не лгала себе.

Ну, за исключением убеждений, что когда-нибудь смогу жить по-другому. Отрицая свои самые плотские желания.

Кристиан стоял у бара в углу помещения, когда я вышла. В офисе пахло сексом.

Он снял пиджак и закатал рукава рубашки, обнажив мускулистые предплечья, глубоко загорелые и безупречные. Только тот, кто видел его обнаженным, мог знать об обширной и подробной татуировке на спине, которая противоречила всему остальному, что он показывал миру.

Изысканный. Красивый. Царственный.

И все же у него было преимущество. Не заметное невооруженным глазом. То, что притупило улыбку игривой секретарши и пробудило нечто во мне.

Я упивалась его широкими плечами, его высокой, мощной, скульптурной фигурой. Несмотря на то, что я все еще чувствовала его внутри себя, я жаждала большего.

Когда он повернулся, было ясно, что эти эмоции отразились на моем лице. Его губы изогнулись в довольной и высокомерной усмешке, которая должна была вывести меня из себя, но лишь больше расположила его ко мне.

Нет, «влюбленность» — слишком мягкое, слишком чистое слово для такого.

Он заманивал меня в ловушку. Моим собственным прошлым. Моими потребностями. Своей тьмой и опасностью. Я сама дала ему гребаные чертежи того, как держать меня в плену. Как испортить мой мир.

Не говоря ни слова, я прошлась по кабинету. Помещение было большим. Огромным, на самом деле. Недвижимость в городе была дорогой. У него здесь целый этаж и огромный угловой офис, дорого обставленный, с личной ванной комнатой и баром.

Его деньги меня не впечатлили и не заинтриговали. Я встречалась со многими богатыми мужчинами. Это просто деталь. Я хотела знать не о его богатстве. Лишь то, где он это взял.

А пока я взяла протянутый мне стакан, наполненный янтарной жидкостью и льдом. Наши пальцы соприкоснулись, и электричество пронзило кожу. Мужчина был внутри меня несколько минут назад, но это простое, невинное прикосновение зажгло огонь внутри.

Я не знала, чего ожидать от Кристиана. Мы не играли ни по одним из нормальных правил. Если существует такая вещь, как нормальность.

Кристиан целеустремленно двигался за своим столом, намеренно создавая дистанцию между нами.

Мне это не расстроило. Я не настолько наивна, чтобы выстраивать в уме надежды. Это просто заинтриговало меня. Он вставал на те позиции, которые были, когда я вошла, создавая деловую обстановку. Я последовала его примеру, подойдя к креслу, на котором сидела. Моих трусиков нигде не было видно. Он забрал их.

Мои губы растянулись в довольной улыбке.

Меня не удивило, что он заговорил не сразу. Мы оба купались в собственных мыслях.

Я была поглощена тишиной, больше не думая о планах поджечь свою жизнь. Даже не о том, что ждет впереди. Виски обжигало горло, когда я пила, и наслаждалась теплом, которое распространилось по кончикам моих пальцев.

— Ты привел меня сюда не только за этим, — сказала я, хватаясь за хрустальный бокал. Какой бы взрывоопасной ни была наша связь, я знала, что она не была односторонней, я знала, что за этим кроется нечто большее.

Кристиан сделал глоток, прежде чем ответить.

— Нет, не за этим, — согласился он.

— Тебе нужен адвокат, — сказала я. — Для важного дела? — по крайней мере, таково было мое предположение. Наша фирма имела лучшую репутацию в городе. Мы сотрудничали только с самыми богатыми клиентами, рассматривая все виды дел — от корпоративных до уголовных. Что-то внутри меня подсказывало, что потребности Кристиана были ближе ко второму, чем к первому.

Взгляд Кристиана был непреклонен. Его лицо ничего не выражало.

— Ко многим вещам в жизни важно обращаться, но для этого мне не нужно нанимать адвоката, — его слова были сказаны как по маслу. Величественные. Гладкие. Но они терлись о мою кожу, как лезвия.

Что-то холодное шевельнулось внутри меня, и я почувствовала, как земля задвигалась подо мной.

— Я здесь не для услуг нашей фирмы? — медленно спросила я.

Он наклонился вперед, сложил руки вместе и поставил локти на стол.

— На самом деле, я уже являюсь вашим клиентом. Вчера поздно вечером я заплатил довольно солидный аванс.

Хотя это должно было вызвать облегчение, мои мышцы не расслабились. Все внутри меня сжалось, сердце колотилось о ребра. Инстинкты были на пределе. Я отчаянно хотела снова увидеть этого человека. Чувствовать себя парализованной и могущественной под его пристальным взглядом. Вдыхать воздух, пухнущий им. И чувствовать опасность, которую он носил с собой повсюду.

Но что-то заставляло меня чувствовать себя неловко. Напугано.

А еще хуже, что мне нравилось это чувство.

Я сделала еще глоток виски, он знал, что оно мне понадобится. Мне нужно успокоить свои нервы.

— Но я здесь не поэтому, — предположила я.

— Нет, ты здесь не поэтому, — согласился он.

Выражение его лица было холодным, расчетливым, глаза светились чем-то нехорошим.

Я ждала. Он заставил меня ждать. Хотя я была умной, образованной, обладала интуицией и богатым воображением, я не могла понять реальную причину, по которой Кристиан привел меня сюда. Если только это не была какая-то нездоровая игра власти. Но я не считала его мелочным. Я знала, что это не какая-то романтическая чушь. Он не пытался ухаживать за мной, не пытался, блять, предложить встречаться со мной.

Предвкушение того, что должно произойти, вызвало дрожь возбуждения во мне, когда Кристиан растянул молчание между нами.

— Я привел тебя сюда, потому что довольно долго искал подходящую женщину, — наконец ответил он. — Женщину, которая может сравниться со мной. Которая меня интригует. Возбуждает. Которая подойдет для моей жизни. Которая втайне жаждет такой жизни, — в его голосе слышалась резкость.

Мое сердце было где-то в горле. Разум боролся с этими словами. Я взволнована, возбуждена и напугана их значением.

— Ты здесь, потому что человек, который подарил тебе кольцо, — кусок дерьма, — он кивнул на бриллиант на моей левой руке.

Я моргнула.

Из всех сценариев, которые проносились у меня в голове, Пит не появлялся ни в одном из них. На самом деле, он вообще почти не появлялся в моем сознании.

— Какое отношение к этому имеет Пит? — я нахмурилась. — Какое отношение Пит имеет к тебе?

Кристиан откинулся на спинку стула, не сводя с меня глаз.

— У Пита проблемы с азартными играми, — прямо сказал он. — Он человек, привыкший побеждать. В жизни, — вго глаза пробежались по моему телу. — В любви. Пит не умеет проигрывать. Он не знает цены проигрыша, — теперь слова Кристиана были отрывистыми, брови нахмурены, а поза напряженной. В нем был явный гнев. Неприязнь. Презрение.

Я не могла сосредоточиться на этом. Вместо этого я сосредоточилась на словах, пытаясь понять их смысл.

— Пит должен тебе денег? — спросила я, все еще сбитая с толку, чувствуя себя застигнутой врасплох.

Он кивнул один раз, бессмысленный жест был жестоким.

— Его родители и трастовый фонд могут с лихвой покрыть любые долги, — сказала я, ставя виски на стол, моя голова была слишком легкой. Мне нужно собраться с мыслями.

— Боюсь, что нет, — возразил он, не сводя с меня глаз. — Его родители, насколько я понимаю, послали его подальше. И он просрал весь свой трастовый фонд. На квартиру в небоскребе. На различные неудачные разработки. На медицинские счета, — он перечислил все без эмоций, и я возненавидела его за это. Он провел достаточно исследований, чтобы понять, куда уходили деньги Пита, и, тем не менее, использовал их как оружие.

Я выпрямилась на стуле, прищурив глаза.

— Если у тебя есть доступ ко всей этой информации, то ты уже знаешь, что все деньги, которые у меня есть, определенно не покроют долги Пита.

Я не была особо удивлена, что Пит пристрастился к азартным играм. Он был из тех людей, которые думали, что он достаточно хорош, чтобы зарабатывать деньги в играх, которые обанкротили миллионы людей. Он все еще искал быстрые решения, все еще стремился сделать себе имя. Нетрудно было представить, как он все глубже и глубже увязает в долгах, а сами деньги ничего не значат, потому что для него они ничего не стоят. Он вырос в окружении бесконечного богатства. Он подозревал, что его сбережения будут бесконечными.

Нет, проступки Пита меня не удивили. Однако удивлял тот факт, что меня втягивали в них.

Кристиан не был каким-то подлым букмекером, работающим из дыры в стене. Он был намного, намного выше по пищевой цепочке. Это означало, что я могла только догадываться, сколько нулей задолжал Пит. У меня были сбережения, внушительная сумма для большинства людей, но по сравнению с этим — гроши.

— Мне не нужны твои деньги, Сиенна, — строго сообщил мне Кристиан. От холода в его тоне по коже пробежал огонь.

— Тогда чего же ты хочешь? — потребовала я, повышая голос, мое самообладание пошатнулось.

— Тебя, — просто сказал он. — Хочу обладать тобой. В качестве своей невесты.