У стен столицы

В наступление!

В декабре задул свежий ветер с востока. Он неистово гнал на равнинах колючий снег, с воем и свистом заравнивал свежие воронки, без остатка сдувал решетчатые следы гусениц танков, пел заупокойную над трупами незваных пришельцев, нанося над ними сугробы, как будто начисто выметал с подмосковной земли вражескую нечисть.

С попутным ветром споро бежали на лыжах смелые советские разведчики в белых халатах. По прочному насту двигалась наша пехота. Лесами пробирались конные отряды, заходившие в тыл и фланги фашистских войск. По окрепшим фронтовым дорогам тянулись длинные колонны танков, машин. На их бортах виднелись надписи: «Вперед, на запад!», «И на нашей улице будет праздник!».

Наступление Западного фронта, начатое 6 декабря, росло и ширилось. Все новые и новые части вливались в состав 1-й ударной армии. Отступая, противник оставлял для прикрытия группы автоматчиков, минометные и артиллерийские расчеты, танковые засады. Перед нашими войсками враг воздвигал густую сеть дерево-земляных укреплений с массой огневых средств. Его заслоны цеплялись за каждую деревню, высоту, стараясь сдержать наше движение вперед. Но боевой, наступательный порыв советских войск не ослабевал.

Штаб бригады Безверхова снялся с обжитого места в деревне Дьяково.

Его хозяйство было погружено в три трофейных грузовика и под охраной взвода автоматчиков отправлено вслед за наступавшими батальонами.

Наш путь проходил через деревню Борнсово. После шестидневных боев от нее ничего не осталось. Сохранилось лишь название.

Когда мы въехали на бывшую улицу деревни, нас встретила группа изможденных, исстрадавшихся жителей. Война лишила людей крова, а зима только началась.

Задерживаться здесь было нельзя. Впереди у всех предстояло много дел и забот. И все же комиссар бригады Бобров распорядился оставить на один день в селе команду саперов под руководством старшины 1-й статьи Д. И. Глазкова — срочно помочь жителям устроиться.

Следовавшая за нами машина остановилась около собравшихся колхозников. Из кузова соскочил невысокого роста старшина, а за ним — краснофлотцы. Этот щуплый на вид моряк и был Глазков. Показалось странным, почему именно ему поручил комиссар такое сложное дело. И тут пришлось еще раз убедиться, как хорошо знал Бобров всех людей бригады.

Глазков строил Комсомольск-на-Амуре. Молоденьким пареньком, по путевке комсомола Смоленска, прибыл он в дальневосточную тайгу. День-деньской рубил с товарищами вековой лес, расчищал таежную землю для будущего города, рыл котлованы. Когда земля не поддавалась, ее рвали аммоналом. Так Глазков стал подрывником. Летом спал под открытым небом, зимовал в землянке, узнал, что такое цинга и как лечиться диким луком и морошкой. Рос, мужал, закалялся паренек. Незаметно пробежали годы. Глазков стал минером Тихоокеанского флота. Плавал Дмитрий Иванович на кораблях, ставил и тралил мины, рвал каменистые сопки при строительстве береговых сооружений. Но вот с западной границы донеслась весть о взрывах не мирного характера — началась война. Враги разрушили Смоленск, где Дмитрий родился и вырос, топтали его родную землю. Как тут усидеть вдали от попавшего в беду отчего края? Старшина 1-й статьи Глазков добровольно ушел на фронт, стал старшиной саперной роты в морской пехоте.

Нам не удалось увидеть, что сделал моряк для жителей деревни в предоставленный ему короткий срок. Но после войны мне довелось побывать в Борнсове. С большой радостью встретили нас колхозники. Мария Сергеевна Бормакова, не молодая уже женщина, рассказывала:

— Трудно про войну говорить, а еще труднее было ее пережить. Много лет прошло с тех пор, как побывали в нашей деревне фашисты. А горе, которое они принесли нам, не забывается. Черное поле осталось от нашей деревни. Спасибо морякам — они освободили нас. Помню, стояли мы тогда со слезами у края дороги, голодные и холодные, не зная, что делать. Зимний ветер пронизывал до костей. Плакали голодные дети. Мимо нас колонна за колонной двигались войска. Мы знали тогда, что им не до нас. Вдруг одна машина остановилась, вышли из нее моряки. Сбросили они с плеч противогазы, оружие. Закутали наших ребят в свои теплые полушубки и усадили на вещевые мешки. Командовал моряками старшина, по фамилии Глазков. Хозяйственный он оказался человек, с понятием большим. Всем подчиненным нашел дело и нас включил. Выдал колхозникам топоры, лопаты, разбил по группам. Кого заставил лес валить, кого рыть землянки. Закипела работа. Нам стало легче и радостнее. В короткие минуты перекура моряки брали на руки наших детей. Угощали их сахаром, сухарями, хлебом. Такое отношение всем нам прибавило бодрости, силы.

На другой день у глинистого обрыва оврага (там, где теперь стоит памятник погибшим морякам) были готовы землянки. Бойцы дали жителям хлеба, немного муки на первое время.

Многие оставили на память нехитрые подарки. Вечером, когда закурились дымом землянки, воины поспешили в часть.

Батальоны морской пехоты после небольшого боя заняли деревни Храброво, Велево, Загорье. Отсюда бригада двинулась на Солнечногорск.

Комбрига мы повстречали на Рогачевском шоссе. Он стоял на дровнях и, размахивая кнутовищем, как дирижерской палочкой, руководил переходом войск бригады через перекресток. Справа стояли группами солдаты других частей, двигавшихся с севера.

Когда прошли последние подразделения, подвода съехала на обочину. Возница остановил лошадь, и мы с Иваном Кузьмичом Рябцевым подошли к Безверхову.

— А неплохо идет наступление, товарищ полковник, — заметил начальник штаба.

Безверхов молчал, делая глубокие затяжки.

— Нет, не нравится мне такое наступление, — вдруг сказал он. — Мы еле догоняем противника. Он хочет быстро отойти, оторваться от нас, сохранить силы. Наша задача — опережать врага, не давать ему уходить с нашей земли безнаказанно. Убитый в Подмосковье гитлеровец не будет драться под Берлином. Так что мало заставить врага отступить, надо еще разгромить его. — И предложил: — Пишите приказ, Иван Кузьмич.

Рябцев вынул блокнот, примостился тут же на санях и начал писать под диктовку полковника. Приказ требовал: сформировать лыжный отряд под командованием техника-интенданта 2-го ранга В. И. Малышева с задачей проникнуть в тыл отступающих частей противника, делать засады, взрывать мосты, нарушать связь, вести разведку. Ни одной секунды не давать врагу передышки, не давать ему спокойно выспаться, настигать и уничтожать.

Когда приказ был подписан, комиссар Бобров стал торопить всех быстрее ехать в передовые подразделения бригады, идти к людям, объяснить им, чем вызван этот приказ и как его надо выполнять в новых условиях.