Убийство на канале

Глава тридцать седьмая

Присутствующим на празднике было ясно, что когда управляющий говорит полночь, он имеет в виду 23:55, но не многие из них сумели прибыть до девяти в общежитие медсестер. В любом случае, данному событию не суждено было иметь значения космического масштаба, и похвалиться оно могло не более чем парой воспоминаний, несколькими плохими фотографиями и значительной уборкой на следующее утро.

Сразу, только сделав несколько шагов в шумный, кипящий, ярко освещенный зал – было уже 22:30, – Морс осознал, что допустил трагическую ошибку, приняв это приглашение. «Никогда не возвращайся!» – вот совет, которому надо всегда следовать. И вопреки этому, как же он сглупил, прельстившись воспоминаниями о белых простынях, Прекрасной Фионе и Эфирной Эйлин. Идиот! Он сел за один расшатанный стол и глотнул теплый, безвкусный пунш, который подносили в белых пластиковых стаканах всем новоприбывшим. Он был приготовлен, если судить по вкусу, из 2% джина, 2% мартини, 10% апельсинового сока и 86% лимонада и потребовалось бы достаточно времени, по расчетам Морса, чтобы этот восхитительный напиток начал на него действовать. И только он решил, что самая лучшая часть пунша – это маленькие кусочки яблок, плавающие на поверхности, как Фиона оторвала своего болезненного вида кавалера от танцплощадки и приблизилась к нему.

– Веселого Рождества! – она наклонилась, Морс все еще ощущал ее сухие губы на своей щеке, а она, представив смущенного молодого человека, повторила рождественское поздравление и в следующий миг уже исчезла – снова бросившись исполнять серию конвульсивных вихляний, будто эпилептик на веревочках.

Пластиковый стакан Морса уже опустел, и он медленно двинулся мимо длинного ряда столов, на которых успел узреть под белыми салфетками обсыпанные сахаром рождественские пирожки и колбаски на шпажках.

– Скоро их попробуем! – услышал он сзади знакомый голос. Морс обернулся и увидел Эйлин, к счастью одну и среди немногих из присутствующих в белой униформе.

– Здравствуйте! – сказал Морс.

– Здравствуйте! – сказала она тихо.

– Рад видеть вас!

Она посмотрела на него и кивнула едва уловимо. Откуда-то появился высокий мужчина, по виду недавно побывавший в драке.

– Это Гордон, – сказала Эйлин, глядя вверх на скелетообразное, тощее лицо. И после того как они пожали друг другу руки, Морс опять остался один. Он ломал голову, куда себя деть, куда податься, как уйти незаметно, чтобы безболезненно прервать свое пребывание до 23:55.

Было всего несколько метров до главного входа, когда она неожиданно преградила ему дорогу.

– Надеюсь, что вы не пытаетесь улизнуть!

Несси!

– Здравствуйте, сестра. Нет! Я – мне нельзя слишком долго находиться здесь, разумеется, но…

– Я рада, что вы пришли. Я знаю, что вы немного староваты для таких дел, – ее игривое шотландское произношение как будто добродушно подтрунивало над ним.

Морс кивнул. Было трудно оспаривать данный вопрос, он посмотрел в свой стакан и вытащил единственный оставшийся кусочек яблока.

– Ваш сержант был более щедр к вам – с напитками, я имею в виду

Морс посмотрел на нее – внезапно – будто никогда до этого не видел. В этом неоновом свете ее кожа казалась почти молочной, глаза были изумрудно-зелеными. Отброшенные назад каштановые волосы подчеркивали овал лица, а губы были слегка и деликатно подкрашены. Она была достаточно высокой для женщины, вероятно, такого же роста, как и он, и только если бы (по мнению Морса) она надела что-нибудь другое, а не это страшно старомодное, волочащееся, никак не подходящее ей платье…

– Не хотите ли потанцевать, инспектор?

– Я… нет! Боюсь, что танцы не по моей части.

– Что?..

Но Морс так и не успел понять, о чем она собиралась его спросить. Молодой врач – улыбающийся, с раскрасневшимся лицом, который чувствовал себя раскованно, как у себя дома – схватил ее за руку и потянул на танцплощадку.

– Давай, Шейла! Наш танец, помнишь?

Шейла!

– Вы не попытаетесь удрать?.. – она начала говорить через плечо. Но уже была на танцплощадке, где вскоре другие танцоры начали останавливаться и отодвигаться к периферии, пока Шейла и ее молодой партнер блестяще исполняли танцевальные па, сопровождаемые ритмичным рукоплесканием публики.

И пока его взгляд следил за ними, Морс почувствовал, что его пронзает ревность. Тело молодого человека плотно прижималось к ее телу. Он окончательно решил остаться, как она и просила, но когда музыка закончилась, и только что преображенная Несси, притворяясь, что падает от усталости, стала центром восторженного восхищения, Морс оставил пластиковый стакан на столе и ушел.

В 9:30 на следующее утро, проспав ночь как-то неспокойно, он позвонил в больницу «Джон Редклиф» и попросил соединить его с отделением 7С.

– Можно мне поговорить со старшей сестрой, пожалуйста?

– Что сообщить, кто ее спрашивает?

– Это… – это личный звонок.

– Боюсь, что вы не можете звонить сюда по личным вопросам. Если желаете, сообщите свое имя…

– Просто скажите ей, что один из старых пациентов ее отделения…

– Не сестру ли Маклейн ищете?

– Да.

– Она уволилась – уволилась официально на прошлой неделе. Она будет директором Института медсестер…

– Она покинула Оксфорд?

– Уезжает сегодня. Она оставалась до сегодняшнего дня ради одного празднования прошлым вечером…

– Понятно. Сожалею, что побеспокоил. Похоже, я чего-то не понял.

– Да, похоже.

– И куда она уезжает?

– В Дерби – Королевская больница в Дерби.