Убийство на Потомаке

18 В то же самое время

Стоило Маку Смиту выйти из дома и отправиться на причал к Тони, как в его кабинете зазвонил телефон. Аппарат записал послание:

Анабела приехала в Национальный музей в 10.45. Рядом с вестибюлем находился магазин, где продавались подарки и книги. Анабелу заинтересовали выставленные в витринах головоломки и игры. Ее внимание привлек стук каблучков. Она посмотрела в открытую дверь и увидела проходившую мимо детектива Айкенберг.

Анабела вошла в вестибюль и заметила, как инспектор повернула налево и стала подниматься по лестнице. Анабела пошла вслед за ней. Каучуковые подошвы скрадывали ее шаги. Она поднялась на второй этаж. Айкенберг направилась туда, где находились административные отделы. Анабела посмотрела на часы: пора было на заседание.

Когда она вошла, члены комитета уже сидели за небольшим круглым столом в комнате, которая когда-то служила кабинетом управляющему пенсионным архивом. Анабела налила себе кофе и присоединилась к Хейзл Бест-Мейсон, Сэму Танклофу и трем другим членам комитета. Председательствовал Дональд Фарли. Сухощавый, подтянутый, с резкими бороздами морщин, Фарли оставался энергичным и деловым, хотя ему перевалило за семьдесят. Он был владельцем радиостанций в штате Мэриленд и Западной Виргинии. Фарли сразу перешел к делу.

— Наше заседание созвано по причине далеко не приятной, — начал он. — Откровенно говоря, мы с Хейзл надеялись, что сможем решить этот вопрос, не созывая комитета. Сначала все представлялось простой ошибкой в бухгалтерских расчетах, технической погрешностью. Но сейчас выяснилось, что проблема значительно серьезнее.

По выражениям лиц остальных членов комитета было явно видно, что они пребывали в таком же неведении, как и Анабела.

— Полагаю, что Хейзл более точно обрисует ситуацию, — закончил Фарли.

Одетая в кофейного цвета костюм в тонкую полоску и кремовую блузку, всю в рюшах, напоминавших собранные вместе цветки жасмина, с неизменной коллекцией колец, ожерелий и сережек, поднялась со своего места Бест-Мейсон. Она открыла папку, заглянула в нее, затем обвела взглядом всех членов комитета.

— Из музея исчезли деньги, — сказала она.

Анабела сразу вспомнила об Айкенберг. Возможно, ее приход как раз и был связан с этим делом, хотя она надеялась, что это не так. Не нужно иметь большой опыт и знания, чтобы понимать, что подобные вопросы лучше всего решать внутри коллектива. Замешанному в финансовом скандале некоммерческому учреждению будет очень сложно привлечь деньги, по крайней мере, какое-то время.

— И какой суммы недостает? — поинтересовался кто-то из членов комитета.

— На сегодня приблизительно сто восемьдесят тысяч долларов, — ответила Хейзл, заглянув в бумаги.

Кто-то даже присвистнул от удивления.

— Вы сказали, что деньги исчезли, — заметила Анабела. — Они были похищены?

— Я как раз это и выясняю, — ответила ревизор.

— Похоже, Полин причастна к этому делу, — сказал Танклоф, встретившись глазами с Анабелой и с сожалением качая головой.

— Полин Юрис? — удивилась Анабела. — Это ужасно и… вызывает затруднения.

— И весьма серьезные, — откликнулся Фарли.

— Я имею в виду затруднения, связанные с тем, что она мертва и не может ничего сказать в свое оправдание.

— Мне не это представляется главным, — резко заметила Бест-Мейсон. — Сейчас важно установить размер похищенной суммы и как это было сделано. Затем мы можем решить, стоит ли предпринимать попытку вернуть эти деньги или их часть.

— Вернуть? — усомнился Танклоф. — Вендель является душеприказчиком Полин. Он сказал мне, что на ее счету в банке практически ничего не было, когда она погибла.

— Но это не исключает возможности того, что она могла иметь счета на другое имя, — парировала Бест-Мейсон.

— Какие есть доказательства, что деньги похищены Полин? — спросила Анабела.

— Вот они, — ответила с раздражением Хейзл, явно задетая вопросами Анабелы. Она подтолкнула в сторону Анабелы пачку документов, это были чеки на денежные выплаты, на каждом стояла подпись Полин Юрис.

— Что больше всего приводит меня в ужас, так это то, что она имела свободный доступ к этому счету, — сказал Фарли, обращаясь к Бест-Мейсон. — Никакой процедуры проверки остатков, никакого надзора.

— Вы обвиняете меня в халатности? — спросила ревизор.

— Конечно, нет, — ответил Фарли с улыбкой, которая противоречила его словам, — однако возможность свободного доступа к таким крупным счетам говорит о серьезных недостатках в нашей бухгалтерской системе.

— Предлагаю вам побеседовать с Венделем Тирни, — холодно проговорила Хейзл, возмущенная словами Фарли. — Тот фонд, из которого взяла деньги Полин, был создан лично им. Большинство средств составили кассовые поступления из магазина книг и сувениров, а также от туров. Только он и Полин имели право доступа к фонду. Я указывала на это Венделю, как на противоречие общепринятой практике, и предложила, чтобы деньги не переводились на отдельный счет, а были включены в общую доходную статью. Но он настаивал на своем варианте. Поговорите с ним сами, Дональд.

— Да, конечно, конечно, — с трудом выдавил Фарли. Четкие аргументы Хейзл повергли его в замешательство. В этот момент открылась дверь, и вошел директор музея Джо Честер. Но перед тем как он закрыл дверь, до Анабелы долетел перестук каблучков, и высокая фигура скользнула по коридору мимо.

— Извините за опоздание, — сказал Честер без тени сожаления в голосе. — Я разговаривал с детективом.

— Обо всем этом? — с неудовольствием осведомился Танклоф.

— Вы имеете в виду исчезнувший фонд? Нет, она говорила со мной об убийстве Полин. Это уже в третий раз. — Он подвинул стул и сел.

— Есть что-нибудь новое? — поинтересовался Танклоф.

— Нет, — ответил Честер, — но мне бы очень хотелось, чтобы они быстрее разобрались со всем этим. Я начинаю себя чувствовать под подозрением. Кто-то сказал детективу, что мы с Полин не ладили. Вы знаете, что это не так.

Никто не ответил. Ни для кого не было секретом, что Вендель, Полин и Честер не состояли членами общества взаимных симпатий. Все также знати, что, несмотря на свою антипатию к молодому человеку, Тирни отдавал должное его способностям и выступал в его защиту, когда другие члены совета ставили под сомнение правомерность его действий.

— А теперь еще и это. — Честер поглубже устроился в кресле. — Как далеко вы продвинулись со своей ревизией? — обратился он к Бест-Мейсон.

— Достаточно далеко, чтобы сказать: денег нет и они взяты Полин.

— Извините, — сказала Анабела, удивленно разводя руками, — но я не совсем понимаю. Полин, что же, могла подписать чек на любую сумму наличных и спокойно их получить?

— Это вошло в практику, — проворчат Честер.

— И ей не нужно было сообщать, для чего она брала деньги? — продолжала. Анабела.

— Иногда она это делала, а иногда и нет, — ответила Бест-Мейсон. — Как правило, она говорила, что снимает деньги, чтобы расплатиться с поставщиками. Она что-то нацарапывала на чеке, похожее на имя или название конторы.

Документы все еще лежали перед Анабелой. Она бегло их просмотрела: вместо адресата стояло несколько неразборчивых букв, и далее следовало слово «служба».

— Но ведь наличные расчеты не совсем обычны? — спросила Анабела.

— Не думаю, что это нам поможет добраться до сути дела, — отрезала Бест-Мейсон. — Откровенно говоря, я бы предпочла самостоятельно решить этот вопрос, не созывая заседания, но Дональд настоял.

— Я посчитал дело достаточно серьезным, чтобы поставить в известность членов совета, — мгновенно отреагировал Фарли.

Танклоф поддержал Фарли, однако заметил:

— Меня беспокоит следующее: чем больше людей будет знать об этом, тем выше шанс утечки информации. Мы же не хотим, чтобы какой-нибудь шустрый репортер связал исчезновение денег с убийством Полин. Тогда история выйдет на первые полосы газет, и вечерние новости не обойдут ее своим вниманием.

Анабела подумала о том же, но ее волновала не гласность. Почему нужно отвергать возможность связи между пропажей денег и убийством Полин? Возможно, мотив убийства каким-то образом имел отношение к этим деньгам или к тем, к кому они попали.

— Есть еще вопрос о выдвижении обвинения, если окажется, что кто-то еще был замешан в этом деле, — сказал Фарли.

— Я должен уйти, — заявил Танклоф. — Мне нужно присутствовать на другом важном собрании в центре. Предлагаю поручить Хейзл изучить этот вопрос, полагаясь на ее значительный опыт. Думаю, нам больше не стоит собираться, если не возникнет экстренная ситуация. Вкладчикам доставит мало радости узнать, что кто-то присвоил часть их денег.

— Я поддерживаю это предложение, — произнес Джо Честер.

В тот день Танклоф был не похож на себя. Его обычной вежливой сдержанности как не бывало. Не проронив ни слова, он вышел из комнаты, и стук закрывшейся за ним двери прозвучал, словно были поставлены точки над «i».

— А мы присоединяемся? — спросил кто-то из совета.

— Мы тоже можем с этим согласиться, — ответил Фарли, — если только нет других предложений.

Все промолчали, заседание завершилось. В комнате остались только Анабела и Фарли.

— Жаль, что начало вашей работы в комитете омрачается подобными вещами.

— Ничего, Дон. Мне просто очень неприятно, что это случилось именно в музее. Вы не будете возражать, если я задам вам вопрос, хотя, возможно, я вмешиваюсь не в свое дело.

— Конечно, не буду. Все, что имеет отношение к музею и финансовому комитету, — ваше дело.

— Если все случилось так, как говорит Хейзл, то, если Полин брала деньги для своих целей, но с благословения Венделя, это значит, что он также несет значительную долю ответственности.

— Конечно, вы правы. Не знаю, в работе скольких советов вам приходилось участвовать, Анабела, но…

— В одном, — ответила она, улыбаясь, — только в этом.

— Во многих советах существует баланс сил, — улыбнулся Фарли в ответ. — Никто из членов не диктует свою политику и не навязывает волю в принятии решения. В некоторых же советах наличествует доминирующая сила. В большой степени это относится к Венделю. Поймите меня правильно. Он не только сильный руководитель, но, по сути дела, именно ему принадлежит заслуга в создании денежных фондов музея. В его руках не только источники получения значительных средств, он всегда стремится ими распоряжаться. Помню, он объявил как-то о создании отдельного фонда. Я высказался против. И другие тоже. Но он отмел наши возражения. Не помню точно приведенные им аргументы, но вы ведь знаете, он очень хорошо умеет убеждать. С тех пор как Тирни стал председателем, наши доходы увеличились вдвое. И что нам было спорить из-за фонда, на счету которого каких-то несколько тысяч долларов?

— Почему несколько тысяч? Хейзл сказала, исчезло почти двести тысяч.

— Все верно. Но при создании фонда, размер его был невелик. Крупные суммы переводились на счет позднее. Я даже не имел представления, что фонд настолько вырос, узнал об этом, когда все произошло. Считаю себя также ответственным.

— Очень сожалею, — проговорила Анабела, — это все, что я могу сказать, но от моих слов мало толку. Если я буду нужна, обязательно звоните.

— Конечно, Анабела. И, как выразился Сэм, мы не должны распространяться на эту тему.

— Понимаю.

Но она не обещала молчать.